Теоретики свободной торговли считают, что это просто мистика какая-то. Как страны могут показывать такие плохие темпы, используя настолько теоретически верные («вся экономика основана на этом», как говорит профессор Бюйтер) принципы, как свободная торговля. Но у них нет причин удивляться. Дело в том, что их теория имеет ряд серьезных ограничений.

Современная концепция свободной торговли основана на так называемой модели Хекшера — Олина — Самуэльсона, также известной как ХОС-модель.

ХОС-модель берет начало в теории Давида Рикардо, о которой я говорил в главе 2, но отличается от нее одним ключевым аспектом: предполагает, что сравнительные преимущества — это результат международных различий в сравнительной обеспеченности «факторами производства» (труда и капитала), а не международных различий в технологии.

Согласно любой версии теории свободной торговли (как Рикардо, так и ХОС-модели) каждая страна обладает сравнительным преимуществом в производстве некоторых товаров, поскольку она по определению сравнительно лучше других выпускает одни товары, чем другие.

В ХОС-модели страна имеет сравнительное преимущество в изготовлении товаров, более интенсивно использующих тот фактор производства, которым она обладает в большей степени. Так что даже если Германия — страна, сравнительно более богатая капиталом, чем трудовыми ресурсами, — может производить и автомобили, и мягкие игрушки по более низкой себестоимости, чем Гватемала, она платит за то, чтобы сосредоточиться на автомобилях, поскольку их производство более интенсивно использует капитал. Гватемала же, хотя менее эффективна в производстве автомобилей и мягких игрушек, чем Германия, должна все равно специализироваться на мягких игрушках, поскольку их выпуск требует больше труда, чем капитала.

Чем ближе страна подходит к идеальному соответствию своим сравнительным преимуществам, тем больше она может потреблять. Это становится возможным благодаря увеличению собственного производства (товаров, в которых она имеет сравнительное преимущество) и активизации торговли с другими странами, которые специализируются на иных продуктах (что еще важнее). Как этого добиться? Оставить все как есть. Имея свободу выбора, фирмы будут рациональным образом (как Робинзон Крузо) сосредоточивать усилия на производстве тех товаров, в которых они сравнительно преуспевают, и торговать с иностранцами. Отсюда следует утверждение, что свободная торговля лучше всего и что даже односторонняя либерализация приносит выгоду.

Однако вывод из ХОС-теории сильно зависит от того, могут ли производительные ресурсы свободно перемещаться между различными видами экономической деятельности. Это значит, что капитал и труд, освободившиеся от одной деятельности, могут незамедлительно и без затрат поглощаться иными видами (экономисты называют это «идеальной мобильностью факторов производства», когда изменения в существующих методах торговли не представляют никаких проблем). Если сталелитейный завод закрывается из-за повышения импорта, поскольку государство снизило пошлины на ввоз, то ресурсы, занятые в этой отрасли (работники, сооружения, доменные печи), будут востребованы (с тем же или более высоким уровнем производительности, а следовательно, и с более высокой выручкой) иной отраслью, которая станет сравнительно более доходной, например компьютерной индустрией. В таком процессе нет проигравших.

Однако в реальности такого не происходит: факторы производства не могут при необходимости принимать любую форму. Они обычно имеют фиксированные качества и навыки. Существует не так много оборудования «общего назначения» или сотрудников с «общими навыками», которые могли бы использоваться в различных отраслях. Доменные печи с обанкротившегося сталеплавильного завода нельзя переделать в машину для изготовления компьютеров; у литейщиков нет нужных для компьютерной индустрии навыков. Если не переобучить их, рабочие сталелитейного завода останутся безработными. В лучшем случае они перейдут на низкооплачиваемые работы, где навыки, которыми они овладели, будут никому не нужны. Это отлично показано в нашумевшей британской кинокомедии 1997 года «Мужской стриптиз», где шесть уволенных сотрудников сталелитейного завода из Шеффилда пытаются найти себя в роли стриптизеров. При изменении методов торговли всегда находятся победители и побежденные — либо из-за либерализации торговли, либо из-за возникновения новых, более продуктивных иностранных производителей.

Большинство теоретиков свободной торговли соглашаются, что при либерализации действительно есть победители и проигравшие, но утверждают, что само их существование не может быть аргументом против. Либерализация торговли в целом имеет больше плюсов, поскольку победители приобретают больше, чем теряют проигравшие, так как первые могут покрыть все расходы вторых и еще оставить что-то для себя. Это получило название «принципа компенсации»: если выгодоприобретатели при экономических переменах могут полностью компенсировать потери проигравших, так чтобы что-то осталось и для них, то такие перемены проводить стоит.

Первая проблема подобной аргументации в том, что либерализация торговли необязательно приводит к общей выгоде. Даже когда в результате появляются победители, их прибыли могут быть не настолько велики, как убытки, которые терпят проигравшие. Так бывает, когда в результате либерализации сокращаются темпы роста. Порой экономика даже начинает падать (как это произошло во многих развивающихся странах в последние 20 лет).

Более того, даже если победители действительно приобретают больше, чем теряют проигравшие, то компенсация не достигается автоматически благодаря механизмам рынка, а это значит, что некоторым людям придется хуже, чем ранее. Либерализация торговли пойдет на пользу всем, только если уволенные работники смогут быстро получить лучшие (или хотя бы равные) места работы, а списанные механизмы можно будет переоборудовать, например в новые автомобили (что случается редко).

В развивающихся странах это более серьезная проблема, поскольку в них компенсационный механизм слаб, если вообще существует. В развитых государствах социальная ориентированность служит механизмом, частично возмещающим потери тем, кто проиграл от внесения изменений в методы торговли, при помощи пособий по безработице, гарантий в области здравоохранения и образования, а порой даже минимально обеспечиваемых доходов. В некоторых странах, таких как Швеция, Дания, Норвегия, существуют очень эффективные схемы переориентации безработных, быстро овладевающих новыми навыками. Однако в большинстве случаев социальная ориентированность государства очень слаба, а порой почти отсутствует. В результате перемен многие не получают даже частичной компенсации за ту жертву, которую они принесли во благо остального общества.

В итоге выгоды от либерализации торговли в бедных странах будут, скорее всего, распространены менее равномерно, чем в богатых. Если же вспомнить, что в развивающихся странах многие жители уже очень бедны и порой не дотягивают даже до прожиточного минимума, то масштабная либерализация торговли, проведенная за короткий промежуток времени, попросту разрушит их жизни. В развитых странах безработица может не быть вопросом жизни и смерти, но в развивающихся дело часто так и обстоит. Вот почему с открытием рынков нужно быть осторожнее.

Однако проблема, возникающая при слишком быстрых изменениях принципов ведения бизнеса и имеющая причиной малую мобильность экономических ресурсов и слабость компенсаторных механизмов, хотя и серьезна, но вовсе не является главной проблемой теории свободной торговли. Более существенным вопросом для экономистов, по крайней мере для таких, как я, оказывается то, что эта теория призвана повысить эффективность краткосрочного использования имеющихся ресурсов, а не увеличить доступные посредством экономического развития в долгосрочной перспективе. Вопреки тому, во что хотели бы нас заставить верить ее сторонники, теория свободной торговли не утверждает, что беспрепятственная либерализация торговли — это благо для экономического развития.

Проблема в том, что производители развивающихся странах, осваивающие новые отрасли, нуждаются в периоде частичной обособленности от международной конкуренции (это могут быть протекционизм, субсидирование и другие меры), чтобы нарастить возможности для соперничества с превосходящими их иностранными производителями. Конечно, когда эти отрасли «окрепнут» и смогут конкурировать с передовыми изготовителями той или иной продукции, изоляцию нужно будет снять. Но делать это необходимо постепенно. Если они слишком рано окажутся уязвимы для международной конкуренции, то будут обречены на вымирание. Это суть аргумента о молодых отраслях промышленности, который я привел в самом начале главы на примере моего сына Чжин Ю.

Рекомендуя свободную торговлю для развивающихся стран, злые самаритяне указывают, что у всех богатых торговля (более-менее) свободна. Однако это то же самое, как если бы знакомые родителей шестилетнего ребенка советовали им заставить того найти работу, указывая на то, что успешные взрослые люди не живут на иждивении родителей и что такая независимость — это и есть причина их успешности. Они не понимают, что эти взрослые независимы благодаря своей успешности, а вовсе не наоборот.

На самом деле самые благополучные люди — это те, кого родители в детстве поддерживали хорошо, как финансово, так и эмоционально. Точно так же, как я говорил в главе 2, богатые страны провели либерализацию торговли только тогда, когда их производители были к тому готовы, да и то постепенно. Иными словами, с исторической точки зрения либерализация торговли всегда была скорее результатом, чем причиной экономического развития. Свободная торговля часто — хотя и не всегда — оказывается лучшим вариантом торговой политики в краткосрочной перспективе, поскольку обычно увеличивает потребление страны. Но это определенно не лучший способ развития экономики.

В долгосрочной перспективе свободная торговля, скорее всего, обречет развивающиеся страны на специализацию в тех секторах, которые характеризуются низким ростом производительности, а следовательно, дают низкий рост жизненных стандартов. Вот почему открытие рынков принесло успех очень немногим, в то время как большинство состоятельных государств в какой-то степени занимались или занимаются защитой молодых отраслей промышленности. Низкие доходы, которые становятся результатом недостатка экономического развития, серьезно ограничивают свободу, на которую бедные страны могут рассчитывать в определении собственного будущего. Таким образом, как ни парадоксально, методы «свободной» торговли ведут к ущемлению «свободы» развивающихся стран, которые взяли их на вооружение.