Глава 12
Я быстро набрала номер, который мне дал Юрий Петрович.
– Слушаю, – устало произнес Зиновьев.
– Прошу прощения за поздний звонок, – начала я.
– Короче, – рявкнул главный полицейский Фурска, – суть вопроса.
– Мне нужен контакт сына Нины Петровны, – живо сказала я.
– Кого?
– Вы отправили ко мне сына женщины, которую сегодня убили в бутике «Бак», – пустилась я в объяснения.
– Это кто? – не дал мне договорить Зиновьев.
– Нина Петровна, – растолковала я.
– Откуда у вас мой номер?
– Вы сами мне его дали!
– Когда?
Странное поведение Юрия Петровича меня удивило, но я не стала изумляться вслух.
– Во время нашей беседы.
– Я не разговаривал с вами!
Я опешила.
– Юрий Петрович, вы меня забыли?
– Нина Петровна, я не встречался с вами, – заорал полицейский, – что за бред вы несете!
Я вздохнула.
– Извините. Наверное, я неправильно ответила на ваш вопрос: «Это кто?» Я решила, что вы говорите про покойную. Она Нина Петровна. А я Козлова.
– Вы Нина Петровна Козлова?
– Нет! Я Степанида, жена Романа Звягина.
– Фу, – выдохнул Зиновьев, – вы запутали меня вконец.
Я быстро рассказала о визите незнакомца. В трубке повисла тишина, потом полицейский протянул:
– Ну… ты… того… не пугайся. Никого я к тебе не посылал. И никогда не сообщаю, в какой гостинице остановился человек, не получив сначала его согласия. Как зовут этого мужика?
– Я не спросила, – призналась я.
– Молодец!
– Кто же со мной разговаривал? – удивилась я.
– Корреспондент, – отрезал Зиновьев, – сенсация ему нужна, поэтому и хотел последние слова убитой разузнать! Есть у нас поганый листок «Колокол». Давно его закрыть надо. Так демократия на дворе. А пресса как свободу слова понимает: ври больше. Не удивлюсь, если они утром «интервью» с Козловой напечатают. Уроды. Мужик не сын Нины Петровны. Покойницу не так зовут.
– А как? – проявила я досужее любопытство.
– Пока она не опознана.
– Может, эта дама из санатория для нервнобольных? – предположила я. – Вдруг «сынок» не соврал про лечение?
– Да глупости, – буркнул Зиновьев, – браслет точно принадлежал покойной?
– Стопроцентно, – заверила я.
– Лады. Завтра мне его отдашь.
– Могу сейчас привезти.
– Отдыхай.
– Я совсем не устала, – заверила я, – а насчет санатория… Наташа, кассирша, сказала охраннику:
– Вместо того чтобы старушке хамить, лучше смотри внимательно за той бабой.
– Зачем? Ходит себе тихо, – возразил секьюрити.
– Она из дурки удрала, – сказала Сытина.
– Не пори чушь, – отмахнулся охранник.
– Ну точно, глянь на ее обувь.
– Она обычная!
– А вот и нет. Я в психушку хожу к доктору, который маме лекарство выписывает, там больные бабы все в таких кроссовках.
Я тогда рассердилась на кассиршу, нельзя по обуви судить о душевных болезнях человека, а сейчас думаю: вдруг она была права? Проверить надо. И…
– Ты откуда знаешь про этот разговор? – перебил меня Юрий.
– Я сама слышала его, – пояснила я, – и вдруг…
– Степанида, завтра поговорим. Рабочий день давно закончился, – остановил меня Зиновьев.
Я безмерно удивилась.
– Мои знакомые полицейские двадцать четыре часа работают.
– Флаг им в руки, орден на грудь, – разозлился Зиновьев, – а у нас сегодня дома праздник, у жены день рождения, гости, торт, шампанское.
– Простите, – смутилась я.
– Баба все равно умерла, до завтра подождет, а супруга на меня до конца жизни надуется. Все, – на одном дыхании произнес полицейский и отсоединился.
Я легла в постель и решила полазить в Интернете по разным сайтам одежды. Интересное занятие затянулось, примерно через час, когда я упоенно рассматривала туфли, в дверь номера тихо постучали. Пришлось вставать. В коридоре стояла администратор с подносом.
– Добрый вечер, госпожа Козлова, – затараторила она, – вам просили передать пирожное от нашего лучшего кондитера. И чай.
– Спасибо, – улыбнулась я. – И кто такой заботливый?
Девушка округлила глаза.
– Просили не говорить. Смотрите, какая корзиночка со взбитыми сливками и ягодами.
– Уже догадалась, от кого посылочка, – засмеялась я, – Агнесса Эдуардовна и собака Магда из соседнего номера позаботились.
Девушка захихикала, а я посмотрела на поднос.
– Я не ем сладкое, а уж на ночь точно его лопать не стану. Отдайте десерт кому-нибудь из ваших подружек.
– Нельзя, – испугалась служащая, – меня уволят.
– Никто не узнает, – успокоила я ее.
– Нет, нет, нет, – твердила брюнетка.
– Ладно, тогда я его выброшу, – вздохнула я, – поставьте поднос на столик у окна.
– Нельзя такую вкусноту выкидывать, – огорчилась администратор.
Я посмотрела на бейджик, который украшал ее форменную блузку.
– Роза, я не ем такое, а вам запрещено принимать угощения. И что делать? Хранить пирожное вечно? Оно протухнет. Судьба корзиночке отправиться в помойку!
– Она от лучшего кондитера, – жалобно повторила Роза, – Андрей учился в Италии. К нам за его десертами со всего города едут.
– Охотно верю, что повар талантлив, надеюсь, торт, который он соорудил сегодня на день рождения жены Зиновьева, потрясающий, но…
– Галина Леонидовна родилась тридцать первого декабря, – неожиданно сказала Роза.
– Вы уверены? – удивилась я.
– Конечно, – кивнула Роза, – они с моей мамой появились на свет в один день. Вот уж им не повезло! Юрий Петрович всегда Андрею заказывает два тортика. На одном надпись «С Новым годом», на другом «Галюша, с днем рождения». Она его вторая жена, первая, Ирина, умерла. Она и Анастасия, супруга Ильи Алексеевича, нашего мэра, подругами были и вместе в бане угорели. Зиновьев опять женился, а Ковригин нет.
Оказывается, местный народ все еще судачит о старой истории, сейчас мне сообщили очередную версию тех событий. Жены начальника полиции и мэра вместе скончались в парной…
И чему верить?
– Можно в номер зайти? – спросила администратор.
Я кивнула.
– У вас там пакетик стоит, – прошептала Роза, закрыв дверь.
– Он пустой, к сожалению, – ответила я, – с удовольствием подарю вам наш небольшой набор, но завтра.
– Ой, спасибо, – обрадовалась девушка, – но мне сейчас как раз пустой мешочек подойдет. Не могу спуститься на первый этаж с пирожным. В коридоре камеры, поэтому я от сладкого отказывалась. В номере наблюдения нет. С удовольствием возьму десерт, но его нужно спрятать! Поставлю в пакетик, и делу конец.
– Отлично, – обрадовалась я.
– Давно хотелось такое пирожное попробовать, – щебетала Роза, камуфлируя корзиночку, – да мне эта вкусняшка совсем не по карману. Знаете, сколько она стоит? Две тысячи.
Я изумилась:
– Вы шутите?
– Нет. Там все натуральное, сливочки не порошковые, не растительные.
Я возмутилась. Несси определенно сошла с ума! Объясню ей завтра, что отдавать такую сумму за маленькую пироженку полный разврат.
– Наверное, жуть как вкусно, – воскликнула Роза и очень довольная ушла.
Я опять легла в кровать, и тут позвонила Агнесса Эдуардовна.
– Степонька! Магду мыть для съемки?
– Нет! Она нужна неопрятной, – сказала я, уже в десятый раз за последние дни отвечая соседке на этот вопрос.
– Магда всегда аккуратная, – возмутилась владелица псины, – я сейчас ее как раз причесываю.
Я издала стон и схватила халат.
– Немедленно прекратите, бегу к вам.
От моего номера до апартаментов Несси пара шагов, и, конечно же, соседка не заперла дверь.
– Отложите щетку, – попросила я.
– Хочется Магдюшу красивой к съемке сделать, – возразила Агнесса Эдуардовна. – Или она не будет в фильме прекрасной?
– В первой части нет, а во второй ее внешности позавидуют все собаки мира и их хозяева, – пообещала я. – Несси, спасибо за пирожное, оно очень вкусное, я съела его в секунду. Но больше не присылайте мне хамски дорогих кондитерских изделий. Не может корзиночка со взбитыми сливками, даже натуральными, даже сделанными кондитером, который учился в Италии, стоить две тысячи.
– Пирожное? – спросил Базиль, неожиданно появляясь из другой комнаты. – Где оно?
– Ушло, – сердито ответила я, – я угостила им портье.
Несси заморгала.
– Степа! Если девушка получила пирожное, то как ты узнала, что оно очень вкусное? И как могла его слопать?
Я неимоверно разозлилась на Базиля. Зачем он влез в наш разговор? Обжора отвлек меня, вот я случайно и ляпнула правду.
– Козлова тебя обманула, – заржал внучок Несси, – как всегда, напридумывала.
– Я говорю только правду, – отрезала я.
– Так где пирожное? – прищурился толстяк.
Я вздохнула.
– Несси, простите! Я не ем десерты, а на ночь предпочитаю вообще не набивать желудок, поэтому отдала пирожное Розе, администратору.
– Твоя забота, бабушка, Степе вообще не нужна. А вот я бы с радостью слопал вкуснятину. В другой раз внука угощай. Козлова совсем на почве фигуры умом тронулась, потолстеть на два грамма боится, – фыркнул Базиль и вышел в коридор.
– Несси, – продолжала я, – мне элементарно жаль ваших денег. Не тратьте их на сладости.
– Степашечка, я впервые слышу про корзиночку, – прикинулась дурочкой Агнесса Эдуардовна.
– Мне Роза правду сообщила, – вздохнула я.
– Какую? – изумилась Агнесса Эдуардовна.
– Про десерт, – сказала я, – давайте забудем об этом. Но, пожалуйста, не ведитесь на рекламу «Наш кондитер лучший в Европе».
– Честное слово, впервые слышу про «Наполеон», – соврала Несси.
– Корзиночку со взбитыми сливками и фруктами, – улыбнулась я, – вы знаете, что я их обожаю. И это правда. Но! Позволяю себе десерт только в Париже, только один раз, только в булочной «Муло», только утром. И во Франции он стоит меньше одного евро. За две тысячи рублей у меня пирожное поперек горла встанет!
– Я ничего не покупала, – стояла на своем Несси.
Я поняла, что Захарьина будет стойко отрицать, что отправила мне лакомство, ей не хочется, чтобы я ее ругала, и сдалась.
– Никогда даже не смотрите на сладкое за такие деньги. Магду больше не чешите. Она для первой части съемок лохматая нужна. Спокойной ночи.
