Илья-громовник и огненная Мария
Спринятием христианства многие из старинных языческих представлений были перенесены на некоторые лица ветхо– и новозаветных святых. Младенчески неразвитый народ не в силах был разорвать своих связей с прадедовской стариною; старина эта проникала весь строй его речи, а с тем вместе и все его воззрения на жизнь и природу, каждый день, каждый час она напоминала ему о себе в тысяче тех слов и оборотов, помимо которых он не умел и не мог выражать своих мыслей. Чтобы всецело отрешиться народу от образов и верований, созданных язычеством, для этого нужно было отказаться ему от родного языка, что выходило из пределов возможного. Так на Илью-пророка были перенесены все атрибуты и все значение древнего Перуна. По языческим представлениям, Перун владел громом и молниями, разъезжал по небу в колеснице, на крылатых, огнедышащих конях, разил демонов огненными стрелами, проливал дожди и воспитывал жатвы. Те же черты дает народная фантазия и Илье-пророку. Поселяне наши представляют его разъезжающим по небу в огненной колеснице; грохотом ее колес объясняется слышимый нами гром. При ударах грома в Нижегородской губернии говорят: «Илья великий гудит!» На лубочной картине Илья-пророк изображается на колеснице, которая окружена со всех сторон пламенем и облаками и запряжена четырьмя крылатыми конями; колеса огненные. Лошадьми управляет ангел; Илья-пророк держит в руке меч.
В заговорах встречаем подобные же представления Ильи-пророка, очевидно подставленного в этих молитвенных заклятиях вместо Перуна; так в заговоре на охрану против ружейных ран читаем: «На море-на окиане, на острове на Буяне гонит Илья-пророк в колеснице гром с великим дождем. Над тучею туча взойдет, молния осияет, дождь пойдет – порох зальет… Как от кочета нет яйца, так от ружья нет стрелянья». Так как болезни почитались нечистою силою, которая язвит человеческое тело, то с мольбою об исцелении обращались к богу-громовнику, могучему победителю демонов. В заговоре от сибирской язвы обращение это делается к Илье-пророку: «Встану я раб Божий, пойду… под восточную сторону; к окияну-морю. На том окияне-море (= небе) стоит божий остров, на том острове лежит бел-горюч камень алатырь, а на камени – снятый пророк Илия с небесными ангелами. Молюся тебе, святый пророче божий Илия, пошли тридцать ангелов в златокованом платье, с луки и стрелы, да отбивают и отстреливают от раба Божиего (имярек) уроки и призеры и притки, щипоты и ломоты и ветроносное язво».
Во Владимирской губернии говорят, что он побивает нечистых каменными стрелами.
От святого Ильи, по народному убеждению, зависят росы, дожди, град и засуха. 20 июля, в день, ему посвященный, ожидают грозы и дождя, который непременно должен пролиться на это число. На Ильин день не косят и не убирают сена, потому что в противном случае святой Илья, за непочтение назначенного ему праздника, убьет громом или сожжет накошенное сено молнией.
Великорусские поговорки утверждают: «Илья грозы держит», «Илья-пророк в поле копны считает», «На Ильин день где-нибудь от грозы загорается», «До Ильи поп дождя не умолит, после Ильи баба фартуком нагонит», «На Ильин день олень копыто обмочил», т. е. олень-туча проливает дождь. Ильинским дождем умываются и окачиваются от вражьих чар, очного призора и болезней; замечают еще, что ведро на Ильин день предвещает много пожаров, а дождь – наоборот.
Илья-пророк почитается производителем урожаев; ему дают эпитет наделящего и на Новый год, при посыпании зерном, причитывают: «Ходит Илья, носит пугу (плеть – метафора молнии) житяную; где замахнет – там жито растет!» 20 июля начинают зажинать рожь, т. е. вяжут первый сноп, обмолачивают, приготовляют из зерна хлеб, приносят его в церковь для освящения и потом вкушают от новины, а из соломы устраивают новую постель. Если град выбивает местами хлеб, то поселяне говорят: «Это Бог карает; он повелел Илье-пророку: когда ездишь в колеснице, щади нивы тех, которые раздают хлеб бедным полною мерою; а которые жадны, обмеривают и не ведают милосердия – у тех истребляй!» В Курской и Воронежской губерниях, оканчивая жнитво, оставляют на поле горсть колосьев, завязывая их узлом, в честь Ильи-пророка, что называется завязать Илье бороду: обряд, отождествляющий этого святого с богом Волосом или Перуном, ибо Волос только особенное прозвание громовника как пастыря небесных стад (= облаков). В некоторых местностях уцелели остатки древних пиршеств и жертвенных приношений, совершавшихся некогда Перуну во время жатв, как подателю земного плодородия. Вся волость собирается на Ильин день к церкви и сгоняют туда рогатый скот; после обедни выбирают одно животное, за которое и платят миром хозяину деньги; потом закалывают его, варят мясо и раздают по кускам за деньги; вырученные деньги идут на церковь. Не быть на этом празднестве и не получить священного мяса – считается за большой грех. В Пермской губернии, по словам Лепехина, устраивали на Ильин день обед – на мирскую складчину убивали быка и теленка и съедали их всею общиною; а в Калужской губернии в этот день приносят к церкви колотых молодых барашков и просят священника окропить их св. водою.
Указанные верования послужили источником, из которого возникла любопытная народная легенда об Илье-пророке и Николе-угоднике. На последнего перенесено было древнеязыческое представление морского бога (собственно: владыки дождевого моря), так как в житии его рассказывается о чудесах, совершенных им на море; молитвами своими он усмирял волнения и заставлял стихать бури.
Содержание русской легенды, проникнутой несомненно языческими воззрениями, следующее: в давние времена жил-был мужик, Николин день завсегда почитал, а в Ильин нет-нет да и работать станет; Николе-угоднику и молебен отслужит, и свечу поставит, а про Илью-пророка и думать забыл. Вот раз как-то идет Илья-пророк с Николою полем этого самого мужика, идут они да смотрят – на ниве зеленя стоят такие славные, что душа не нарадуется. «Вот будет урожай так урожай!» – говорит Никола. «А вот посмотрим! – отвечал Илья. – Как спалю я молнией, как выбью градом все поле, так будет мужик правду знать да Ильин день почитать». Поспорили и разошлись в разные стороны. Никола-угодник сейчас к мужику. «Продай, – говорит, – поскорее ильинскому попу весь хлеб на корню; не то ничего не останется, все градом повыбьет». Мужик послушался. Прошло ни много ни мало времени: собралась, понадвинулась грозная туча, страшным градом и ливнем разразилась она над нивою мужика, весь хлеб как ножом срезала. На другой день идут мимо Илья с Николою, и говорит Илья: «Посмотри, каково разорил я мужиково поле!» Никола-угодник в ответ ему заметил, что хлеб мужиком давно на корню продан. «Постой же, – сказал Илья, – я опять поправлю ниву, будет она вдвое лучше прежнего». Никола опять к мужику и заставил его выкупить побитое поле. Меж тем откуда что взялось – стала мужикова нива поправляться; от старых корней пошли новые, свежие побеги.
Дождевые тучи то и дело носятся над полем и поят землю; чудный уродился хлеб – высокий да густой, сорной травы совсем не видать, а колос налился полный-полный, так и гнется к земле. Пригрело солнышко, и созрела рожь – словно золотая стоит в поле. Много нажал мужик снопов, много наклал копен, уж собрался возить да в скирды складывать. На ту пору идет мимо Илья с Николою; узнает Илья, что поле мужиком выкуплено, и говорит: «Постой же, отыму я у хлеба спорынью: сколько бы ни наклал мужик снопов, больше четверика зараз не вымолотит!» Никола-угодник идет к мужику и советует ему во время молотьбы больше как по одному снопу не класть на ток. Стал мужик молотить: что ни сноп, то и четверик зерна; все закрома, все клети засыпал рожью, и все еще много остается; пришлось строить новые анбары.
С Ильею-пророком связаны народные воспоминания о древнем боге, покровителе земледелия и дарователе урожаев. Так как уборка хлеба продолжается несколько недель и так как в эпоху язычества это была пора религиозного чествования Перуна-плододавца, то воспоминания свои о боге-громовнике народ смешал отчасти и с именами других святых, память которых празднуется в числа, ближайшие к Ильину дню. 24 июля празднуют святых Борису и Глебу-Паликопу, а 27 июля – святого Пантелеймону, который также слывет в народе Паликопом (сложное от палить и копа (= копна), т. е. сожигателем хлебных копен у тех, кто не чтит его праздника). «Борис и Глеб – поспел хлеб», – выражаются поселяне поговоркою; это созвучие имени святого со словом, указывающим на дар земного плодородия, оказало такое же несомненное влияние на убеждения пахаря, как и созвучие имени Палей (народная форма вместо: Пантелеймон) с словом «палит». «На Глеба и Бориса за хлеб не берися», т. е. не жни, не работай, не то гроза сожжет сложенные снопы; точно так же кто работает на Палея, у того молния спалит дом или хлеб.
Когда ударит гром – сербы говорят, что св. Илья преследует дьявола; по их мнению, не должно тогда креститься, потому что дьявол, убегая опасности, спешит стать под крест, в который (как известно) не бьет молния.
В некоторых местностях Илью-пророка представляют в мантии огненного цвета, с мечом, на острие которого горит пламя, и в красной шапке на голове. Даже кавказским племенам не чуждо почитание этого пророка; осетины признают его воплощением огненного молниеносного змея и приносят ему жертвы; о человеке, убитом грозою, они выражаются: «Илья взял его к себе!» – и чествуют самый труп, пораженный молнией.
Как Илья-пророк сменил в народных поверьях и мифических сказаниях Перуна, так точно древнее поклонение языческой богине весенних гроз и земного плодородия – Фрее или Ладе было перенесено на Пречистую Деву Марию.
Накануне Благовещения (25 марта = начало весны, время появления древней громовницы) сожигают соломенные постели, скачут через огонь и окуривают им свои одежды, чтобы прогнать от себя нечистую силу разных болезней; тогда же жгут белье хворых в защиту от сглаза и чар; а в самое Благовещенье не сидят вечером с огнем (т. е. не работают), опасаясь, чтобы кого-нибудь из семьи не убило молнией в наступающее лето. В этот праздник пекут просвиры из сборной со всей общины муки, освящают их за литургией, и потом каждый хозяин приносит свою просвиру домой и кладет в закром овса, где она и остается до начала посевов. Отправляясь сеять яровой хлеб, хозяин вкушает от этой просвиры; а в других местах благовещенскую просвиру привязывают к сеялке и выносят на ниву во время обсеменения полей. Существует также обычай ставить в день Благовещения образ Пресвятой Богородицы в кадку с зерном, оставленным для посева. Все это делается с тою целию, чтобы яровой хлеб дал богатый урожай.
Мысль о благословенном плоде чрева Богоматери сливается в народных воззрениях с мыслию о весенних родах матери-Земли. На Светлое Христово Воскресение становят в избе четверик овса или кадку пшеницы и ожидают прихода священника с образами; когда он явится, хозяева встречают его с хлебом-солью. Священник ставит на приготовленное зерно икону Богородицы, совершает обычное молитвословие и кропит избу св. водою. Овес и пшеница, на которых стояла икона, сберегаются для посева.
