Около тысячи лет тому назад в знаменитом храме Миидэра, что стоит на берегу озера в городке Оцу, в провинции Оми, служил священник, которого звали Коги. Был он не только человеком весьма ученым, но и выдающимся художником. С одинаковым блеском он рисовал картины на священные сюжеты, пейзажи, животных и птиц, но особенно ему удавались изображения рыб. Да и сам он любил рисовать их. После исполнения своих священных обязанностей, если позволяла погода, он обязательно отправлялся на берег озера, шел к рыбакам и за хорошую плату просил поймать ему рыбу. Но ставил твердое условие: рыба должна быть не только живой, но – обязательно – не претерпеть ни малейшего урона. Пойманное создание он помещал в сосуд с водой. Там она плавала. А священник рисовал ее, кормил, разговаривал, словно с любимым питомцем, и после отпускал обратно в озеро. Причем делал это всегда собственноручно. Наконец его картины с изображением рыб приобрели такую известность, что люди издалека приезжали полюбоваться ими. Но самые лучшие свои полотна он писал не с натуры, а по памяти. Ему часто снились сны, в которых он наблюдал за обитателями вод, и он переносил свои впечатления на шелк или бумагу.

Однажды он, по обыкновению, пришел на берег озера, чтобы понаблюдать за тем, как плещутся в воде любимые создания. Смотрел долго и… задремал. И приснилось ему, что он очутился под водой, превратился в рыбу и играл там со своими собратьями. Очнувшись, понял – увиденное столь живо засело в памяти, что его необходимо немедленно запечатлеть. И он нарисовал картину. Изображение ему так понравилось, что он повесил его у себя в спальне. И назвал «Приснившийся сазан».

Надо сказать, что преподобный Коги никогда и никому не продавал и не дарил своих картин с изображением рыб. Хотя с другими произведениями – пейзажами, рисунками птиц, зверей и цветов – расставался без сожаления. Он говорил, что никогда не продаст полотно, на котором нарисовал живую рыбу, тому, кто способен убить и съесть столь замечательное живое существо. Ну а те, кто хотел приобрести его картины, разумеется, употребляли в пищу дары вод и поэтому соблазняли художника изрядными суммами – но он был непреклонен.

Однажды летом Коги заболел. Состояние его ухудшалось, и примерно через неделю после начала болезни он абсолютно утратил способность двигаться и потерял дар речи. Все подумали, что он умер. Были исполнены необходимые погребальные обряды и прочитаны заупокойные молитвы. Назначили уже и время похорон, когда ученики, обряжавшие тело, заметили, что оно сохраняет тепло и остается гибким. Тогда решили отложить погребение и понаблюдать за состоянием учителя. В тот же день, в полдень, Коги внезапно очнулся, обвел взглядом тех, кто стоял рядом, и спросил:

– Сколько времени я был без сознания?

– Больше трех дней, – отвечал один из послушников. – Мы было даже подумали, что вы умерли. Нынче утром прихожане и ваши друзья собрались в храме для заупокойной службы. Мы провели службу, но потом обнаружили, что на вашем теле нет следов тления, более того, оно гибкое и теплое. И тогда решили повременить с похоронами. Теперь мы очень рады, что поступили таким образом.

Слушая ученика, старый художник одобрительно кивал, а затем сказал:

– Я хочу, чтобы кто-нибудь из вас не мешкая поспешил в дом господина Тайра-но-Сукэ́, где в этот самый момент празднуют молодые люди. Они едят рыбу и пьют вино. Скажите им: «Наш учитель ожил. И он просит вас оказать ему любезность – оставить праздничный стол и поспешить к нему без промедления, потому что хочет поведать весьма необычную историю». И еще, – продолжал священник, – когда окажетесь в доме, посмотрите, что делают Сукэ и его братья, – может быть, я ошибаюсь и они вовсе не празднуют?

Когда послушник очутился в указанном доме, то с удивлением отметил, что Сукэ, его брат Дзюро и их приятель Камори действительно празднуют – как и сказал священник. Но как только послушник сообщил им то, что просил сказать Коги, все трое немедленно прервали трапезу и поспешили в храм. Священник, которого к тому времени уже перенесли на кровать со смертного ложа, приветствовал вошедших доброй улыбкой. После того как необходимые к случаю слова были произнесены, он сказал:

– А теперь, друг мой, ответьте, пожалуйста, на те вопросы, которые я вам собираюсь задать. Прежде всего, будьте так любезны, скажите, не покупали ли вы сегодня рыбу у рыбака по имени Бунси?

– Да, именно так, покупали, – отвечал Сукэ. – Но как вы узнали?

– Потерпите немного, – сказал священник и продолжил: – Это рыбак Бунси сегодня постучался к вам в дом. В корзине у него была рыба трех футов длиной. Случилось это сразу после полудня; вы с Дзюро как раз только сели играть в го. А Камори наблюдал за вашей игрой и ел персик – не так ли?

– Совершенно верно, – одновременно ответили Сукэ и Камори. И в голосе их звучало немалое удивление.

– И как только Камори увидел эту большую рыбу, – продолжал священник, – он немедленно согласился купить ее. И, кроме той цены, что запросил рыбак, предложил ему персиков – он положил их на тарелку и к тому же налил три чашки саке, которые тот и выпил. Затем позвали повара. Он пришел, осмотрел рыбу и выразил свой восторг по ее поводу. А потом по вашему приказу он выпотрошил ее, нарезал и приготовил праздничный ужин… Все происходило именно так, как я сказал?

– Да, все именно так и было, – отвечал Сукэ. – Но совершенно непонятно, откуда вы знаете, что происходило в нашем доме. Пожалуйста, расскажите, откуда вам это стало известно. Все так странно и удивительно.

– Ну что ж, послушайте теперь мою историю, – отвечал священник. – Все вы думали, что я умер, поскольку пришли на заупокойную церемонию в храм нынче утром. Но должен вам сказать, что три дня назад сам я совершенно не думал о том, что серьезно болен. Единственное, что хорошо помню: я ощущал большую слабость и мне было очень жарко. Причем настолько жарко, что я решил встать и выйти на улицу, чтобы прохладный воздух остудил меня. С большим трудом я встал с постели и вышел на улицу. Идти мне было трудно, и потому я опирался на палку… Вполне возможно, мне только почудилось это. Но вы уже убедились – все мои видения подтверждаются, и я собираюсь рассказать все в точности, что случилось… Выйдя из дому на свежий воздух, я ощутил внезапную легкость во всем теле – почти невесомость: наверное, так себя чувствует птица, вырвавшаяся или выпущенная на волю из клетки. Я пошел от дома. Уходил все дальше и дальше, пока на достиг берега озера. И так поразила меня красота его вод, голубых и чистых, что я ощутил неодолимое желание искупаться. Я сбросил одежды и прыгнул в воду. Удивительную вещь я обнаружил – что могу плавать очень быстро и совершенно свободно, хотя до болезни, признаюсь, пловец я был совсем никудышный… Вы можете посчитать: все, что я рассказываю, – сон, и ничего больше. Но слушайте дальше! Пока я плавал и дивился на собственное умение, видел, что вокруг меня и подо мной резвится множество рыбешек. Они были такие красивые! И внезапно я остро позавидовал тому счастью, что они, видно, испытывали. Ведь я понимал, что человек, как бы хорошо он ни умел плавать, не способен наслаждаться так, как рыбы, резвясь в глубинах. В тот же момент прямо подо мной появилась огромная рыба. Приблизив свою голову к поверхности, она высунула ее наружу и оказалась рядом с моим лицом, а потом зашевелила губами и заговорила человеческим голосом: «Ваше желание можно легко осуществить. Пожалуйста, подождите здесь минутку!»

Она нырнула в глубину и исчезла. Прошло несколько мгновений, и я увидел ее вновь. Теперь она плыла не одна: верхом на ней сидел человек. На нем были богатые одежды, а волосы уложены в особую, очень сложную прическу. Понятно было, что человек это непростой – выглядел он как настоящий принц. Обращаясь ко мне, он сказал: «Я принес вам весть от самого Короля-Дракона. Он узнал о вашем желании хотя бы ненадолго превратиться в рыбу, чтобы насладиться свободным плаванием в глубинах вод. Поскольку вы спасли жизнь множества водных созданий и всегда сострадали живым существам, бог вод дарует вам обличье золотого карпа, и теперь вы сможете наслаждаться, плавая в глубинах. Но вам следует соблюдать осторожность и не есть других рыб. Нельзя вам также есть пищу, что предназначена рыбам, даже если от нее исходит запах, перед которым вы не в силах устоять. И особенно вам следует опасаться рыбаков – они могут поймать вас. А еще – берегите данное вам тело. Постарайтесь не повредить его».

С этими словами рыба и ее седок нырнули в глубину и исчезли из виду. А я взглянул на свое тело и увидел, что все оно покрыто чешуей, крупной и сияющей – как золото. И еще обнаружил, что у меня плавники, и понял, что превратился в золотого карпа. А потом я узнал, что могу плавать, где только захочу.

И я поплыл, и посетил множество прекрасных мест, и наслаждался тем, что видел. Иногда мне хватало отблеска от луча солнца, что танцует на поверхности вод, а иногда я подолгу любовался отражением холмов и деревьев, что склонились над водой, восхищался причудливой игрой изломанных теней на водной ряби, дрожащей под ветром… Особенно мне запомнился берег одного острова, – может быть, этим островом был Окицусима, а может – Тикубусима. Он отражался в воде отвесной красной стеной. Иной раз я подплывал к берегам так близко, что мог даже разглядеть лица людей, слышать голоса и разговоры тех, кто шел по пляжу. Случалось, я даже засыпал у самой поверхности озера, но меня вдруг будил удар весла приближающейся лодки. По ночам я восхищенно наблюдал причудливую игру лунного света, что струится по волнам… Однажды меня сильно напугали рыбаки из Катасэ, когда вышли целой флотилией на ночную ловлю, – я едва успел укрыться от их сетей… Бывало, погода портилась – холодало, налетал ветер, – тогда я уходил на глубину. Очень глубоко – даже на тысячу футов, – и там резвился у самого дна. Но после двух или трех дней этого ни с чем не сравнимого беззаботного удовольствия я почувствовал голод и вернулся обратно в надежде приискать что-нибудь съестное. Как оказалось позднее, в то же самое время рыбак Бунси отправился половить рыбу. Я увидел, как он забросил снасть. На крючок он насадил нечто такое, что так хорошо пахло!.. Но тут я вспомнил предостережение Короля-Дракона и метнулся восвояси, говоря себе: «Ни при каких обстоятельствах я не стану есть пищу, что приготовлена из рыбы, ведь я – верный ученик Будды!» Однако через некоторое время голод мой стал нестерпим настолько, что я не мог доле бороться с искушением и поплыл обратно к наживке, что забросил Бунси. Я плыл и думал: «Даже если Бунси и поймает меня, он не причинит мне зла, ведь мы с ним такие давние друзья!» Не мог я противостоять искушению: приманка на крючке источала такой аромат, что голова шла кругом, и я заглотил ее… В тот же момент леска дернулась, и Бунси поймал меня. Он тащил меня из воды, мне было больно, и я закричал: «Что ты делаешь? Ты же поранил меня!»

Но он, казалось, не слышал. Он выдернул крючок из моей губы и бросил меня в корзину. А затем отнес к вам домой. Когда корзину открыли, я увидел, как вы – Сукэ и Дзюро – играете в го, а Камори смотрит на вас и ест персики. Потом все вместе вы пошли на веранду посмотреть на меня и восхитились, какая большая попалась рыба!

Я закричал тогда что было сил: «Я не рыба! Меня зовут Коги! Я – священник Коги! Пожалуйста, отпустите меня, я хочу вернуться к себе в храм!»

Но вы только хлопали в ладоши от восторга и не обращали ни малейшего внимания на мои слова.

Затем повар отнес меня на кухню и бросил (я ударился, мне было так больно!) на разделочный стол. Там лежал ужасный огромный острый нож. Левой рукой повар прижал меня к столу, а правой взялся за этот нож…

И я закричал, обращаясь к нему: «Как можешь ты поступать столь жестоко! Ты хочешь убить меня! Меня – верного слугу Будды! Помогите! Помогите!»

Но через мгновение я почувствовал, как сталь вошла в мое тело, и меня пронзила боль – ужасная, непереносимая боль! – в этот самый момент я очнулся и увидел себя здесь, в этом храме!

Когда священник окончил свой рассказ, все, конечно, были поражены. А затем заговорил Сукэ:

– Теперь я припоминаю, что, когда мы рассматривали рыбу, челюсти ее все время шевелились, но мы не слышали никакого голоса… Теперь мне немедля следует отправить слугу домой – пусть соберет остатки рыбы и опустит их в озеро.

А Коги вскоре оправился от болезни, снова вернулся к своим кистям и краскам и создал еще много полотен. А потом, уже много лет спустя после смерти художника, случилось так, что несколько его картин с изображением рыб упали в воду… И что бы вы думали? Едва те очутились в озере, как нарисованные рыбки тут же сорвались со своих мест на шелке и на бумаге и, вильнув хвостом, скрылись в глубине вод.