32
Мира
Раэлин и ее солдаты улыбаются — единственные в зале люди, не шокированные произошедшим. Они довольны творящимся хаосом.
Потрясение сметает все остальные эмоции, приводя мое одеревеневшее тело в действие. Я со всей силы ударяю Терона коленом в живот. Оттолкнув его от себя, я кидаюсь к Раэлин. Ангры здесь нет, и мне дурно от этой мысли, потому что если он приносит такую боль сейчас, то что же будет с остальным миром? Пусть я не могу в этот момент сразиться с ним, но Раэлин… Раэлин умрет. Кто-то заплатит за это…
Я прыгаю к королеве, но бальный зал кренится, и страшная сила сбивает меня с ног. Я падаю, ударяясь локтями. Боль простреливает руки и опаляет рану, полученную во время побега от вентраллианских солдат по крышам Ринтиро.
Оглушенная, я смотрю на то, как солдаты опускают тело Ноума на пол и снимают с его ремня накопитель Корделла. Голова идет кругом. Мэзер со своими ребятами пытается пробиться ко мне, но их сдерживают вентраллианские солдаты. Коналл с Нессой склонились над Гарриганом, Несса положила его голову к себе на колени и тихо поет колыбельную, не обращая внимания на царящий вокруг хаос.
— Приляг головкой на снег…
Ее слова перемежаются рыданиями, но она продолжает выдавливать их, мучая и себя, и меня. Не понимаю, какая сила сбила меня с ног. Лишь одна фраза пульсирует в голове: все это так неправильно.
Наклонив голову, Терон рассматривает меня, будто какой-то ценный трофей или загнанное на охоте животное. Он словно прикидывает, как меня получше освежевать. Никогда раньше Терон не смотрел на меня с таким собственническим выражением. От этого меня бросает в дрожь.
— Мой король!
Один солдат кидает что-то Терону. Терон ловит это, не сводя с меня глаз. Его пальцы сжимаются на рукояти кинжала, окруженного бледно-лиловым свечением. Корделлианский накопитель. Его накопитель. Терон теперь король Корделла.
Боковым зрением я улавливаю какое-то движение, и сердце уходит в пятки. Последние силы оставляют меня, когда из тени двери у возвышения на свет выходит человек.
Я бы приняла его за очередное свое видение, если бы на него не смотрела Раэлин. И Джессе, и винтерианцы. Все уставились — кто с радостью, а кто с ужасом — на короля Спринга.
— Впечатляюще, король Терон, — мурлычет Ангра, глядя ему в глаза. — Действительно впечатляюще.
Я не хочу смотреть на Терона. Лучше буду с ужасом смотреть на Ангру, нежели взгляну в лицо страшной реальности, что Терон, как и Раэлин, одержим Распадом. Ангра теперь сам себе накопитель, и Распад ничем не ограничен. Он может перекинуться на любого, кто не обладает чистой магией накопителя.
Я без раздумий тянусь к своей магии и вливаю ее в винтерианцев, наполняя их ледяной защитой.
Ангра завладел Тероном. Он сделал это еще в Эйбриле, когда при помощи Распада залез в его разум и вытащил наружу все его слабости. Терон сейчас — и все эти месяцы — терзался ими. Я должна была увидеть в нем перемену… Должна была выяснить, почему его душа болит, должна была ему помочь…
Осознает ли он, что его поглотил Распад? Осознает ли он, что происходит? Он стал обладателем корделлианского накопителя, но если Распад уже поселился в его сознании, а он не знает, как использовать свою магию, чтобы сопротивляться ему…
В магии все зависит от выбора. Она не спасет его, если он того не желает.
В отчаянии я на четвереньках ползу к возвышению, на котором стоит Ангра. Я скалюсь, как бешеный волк, сжимая пальцы, точно когти, на мраморном полу. Я остановлю это, я еще могу все исправить, я…
В ткань моей рубашки вцепляются пальцы, и я обмякаю, зная, чьи это руки. Когда-то они с нежностью меня обнимали, а сейчас меня подташнивает от их грубости. Перед глазами мелькает кинжал за поясом, когда Терон поднимает меня на ноги.
Раэлин поворачивается к Джессе. Тот наблюдает за всем пустыми глазами человека, который не в силах поверить в происходящее.
— Пожалуйста, остановите это, — тихо просит он хриплым печальным голосом.
— Если хочешь, чтобы солдаты подчинились тебе, заставь их исполнять свои приказы, — с вызовом заявляет Раэлин. — Но ты не сможешь этого сделать, потому как слаб. А мы более не потерпим слабых правителей.
Она подает знак одному из своих людей, чтобы тот сорвал с ремня Джессе вентраллианский накопитель. Солдат бросает корону Раэлин. В руках королевы накопитель не имеет никакой силы: этот предмет реагирует только на Джессе. Но он ей и не нужен. У нее есть Распад Ангры.
— Красивая безделушка, — воркует Раэлин, проводя пальцами по зубцам короны. — И такая хрупкая.
Я открываю рот. Она же не сделает это? Ангра не позволит ей сломать накопитель, ведь тогда Джессе станет, как и мы с ним, обладателем безграничной силы.
Раэлин расправляет плечи.
— Говорят, когда королевские накопители ломаются при угрозе королевству, случается что-то невероятное. Но если я сломаю его случайно…
Джессе подается вперед, с ужасом взирая на жену. Она поворачивается и делает шаг к нему. Прежде чем кто-либо успевает хоть что-то сделать, она ударяет его короной по щеке. Джессе отшатывается, его лицо заливает кровь, по залу эхом проносится звяканье двух отвалившихся и упавших на пол зубцов.
Накопитель сломан. Сизоватое свечение вокруг него сразу затухает. Я выжидающе смотрю на Джессе, надеясь, что Раэлин ошиблась.
Накопитель Вентралли не был сломан при угрозе королевству, он лежит на полу, пустой и бесполезный. Но, возможно, магия нашла своего носителя…
Джессе переводит взгляд со сломанных зубцов короны на Раэлин, из уголков его губ течет кровь. Он не думал о защите своего королевства, когда ломали его накопитель. В нем не вспыхнуло ни единой эмоции, которая могла бы подстегнуть и направить его магию.
Что случается с магией, если накопитель ломается случайно? Если в глазах его обладателя не отражается никаких чувств, если он не жертвует собой и не совершает ничего самоотверженного? Если в его взгляде, устремленном на жену, сквозит только боль поражения?
В магии все зависит от выбора. И если Джессе выбрал безразличие, то, возможно, магия просто… ушла. Я никну в руках Терона.
Ангра расширяет свою власть. Почему сейчас? Если Ангра планировал переворот с самого падения Эйбрила, то почему так долго ждал? Почему сразу же не встряхнул весь мир?
Ангра подходит ко мне, улыбаясь, как другу, которого встретил после долгой разлуки.
— Действительно, почему же, светлейшая? — насмешливо интересуется он.
Я вздрагиваю от удивления. Ангра услышал мои мысли. Мы оба обладаем безграничной магией. Она связывает нас? Эта мысль слишком неприятна, чтобы ее обдумывать.
Он наклоняется ко мне.
— Ты ведь с трудом контролируешь свою магию? Я ожидал от тебя гораздо большего после того хаоса, что ты учинила в Эйбриле. Но это не важно.
— Мира! — надрывно кричит Мэзер, сдерживаемый солдатами, как и остальные винтерианцы.
Бряцает оружие, когда он пытается освободиться.
— У тебя же есть план, королева Винтера? — мурлычет Ангра.
Он проводит пальцем по моей щеке, и я внутренне напрягаюсь, готовясь к стремительному потоку непрошенных видений… Однако их нет. Ангра ухмыляется.
— Да. И какой благородный план!
Он что-то увидел, а я — нет? Ангра… блокирует мою магию. Меня охватывает ужас. В отличие от меня, он прекрасно контролирует свою магию. Мертвые тела у моих ног и победоносная ухмылка Ангры… Я боялась этого всю свою жизнь. Я не могу пошевелиться. Каждый мускул в моем теле обмяк от осознания того, что мы проиграли. Я подвела Винтер.
— Я всегда был намного сильнее тебя, — выплевывает Ангра.
Терон впивается в меня пальцами.
— Ты думаешь, что можешь победить меня, если убьешь себя? Нет, светлейшая. Уж поверь, я постараюсь, чтобы ты прожила достаточно долго для того, чтобы увидеть, как я перебью всех жителей твоего королевства. А когда умрут все винтерианцы, когда я буду владеть каждой снежинкой на твоей жалкой земле… — Он замолкает, опускает руку в мой карман и выдергивает из него обернутый в ткань ключ. Не спуская с меня глаз, лезет в карман Терона и достает второй ключ. Потом победоносно поднимает оба ключа к моему лицу. — Я на твоих глазах уничтожу все ваши рудники. Все до единого, раз и навсегда. Я обрушу Кларинские горы.
Я раскрываю рот. Наши рудники? Зеленые глаза Ангры встречаются с моими, и все вопросы сметает ответ, которого я добивалась годами.
После захвата Винтера Ангра никогда не использовал наши рудники. Он закрыл их, несмотря на содержащиеся в их недрах богатства.
Каждый раз, когда другое королевство пыталось отобрать эти рудники у Ангры — силой ли, как это хотели сделать Яким и Вентралли, или соглашением, как это хотел сделать Ноум, — он давал яростный отпор. Ангра уничтожал целые армии и вторгался в королевство, посмевшее покуситься на Винтер.
Ангра захватил единственного в мире человека, желавшего наделить магией всех людей, — Терона. А тот в свою очередь убил единственного человека, желавшего открыть магический источник, — Ноума.
Рудники. Магический источник. Вот что было причиной войны. Вот почему Ангра веками терзал Винтер. Он знал, что однажды мы найдем источник. Готовя мировой переворот, Ангра даже позволил Терону искать ключи, чтобы потом завладеть ими и стать тем, кто может открыть магический источник.
Вот его слабость. Вот чего он страшится. Чистая магия источника может противостоять Распаду. Ангра улавливает мои мысли — я вижу это по его окаменевшему от ярости лицу. Однако спустя миг он усмехается, переводит взгляд на Терона и наклоняется ко мне. Он не хочет, чтобы Терон услышал сказанное им. Я стараюсь ни о чем не думать, чтобы Ангра не уловил другие мои мысли.
— Тебе никогда меня не победить, — шипит Ангра. — Я разрушу все, не дав тебе ни единой возможности меня одолеть. Ты ничто в этой войне, какого бы высокого мнения о себе ни была. Но я с радостью возложу на тебя вину за каждую секунду вынужденного ожидания этой свободы. Ты не в силах меня остановить, светлейшая, и ты сама это понимаешь. Какой бы путь ты ни выбрала, он приведет тебя к поражению и смерти.
Я пытаюсь вырваться из рук Терона, неожиданно почувствовав прилив сил. У Ангры есть слабость. Есть то, чего он боится.
— То, что ты предлагаешь, — вовсе не свобода. Мир поймет это. Люди не поддадутся твоему контролю.
На губы Ангры возвращается гадкая усмешка.
— Король Терон, — по-прежнему не сводя с меня глаз, произносит он. — Отведи их в темницу. Похоже, им нужно время, чтобы свыкнуться с новыми обстоятельствами.
— Терон, — сопротивляюсь я, когда он делает шаг назад, таща меня за собой. — Хватит, Терон. Ты видел, что Ангра сотворил с миром! Ты можешь бороться с этим… Ты теперь обладаешь магией!
Мой голос разносится по всему залу, и все напряженно застывают, словно так же отчаянно ждут ответа Терона, как и я. Он смотрит на меня, и в его глазах мелькает целая гамма эмоций. Непоколебимость, печаль, надежда.
— Ты поймешь, — отвечает он, — что это лучший способ объединить весь мир. Я месяцами обдумывал это, Мира. Месяцами искал другой выход. Ангра предлагает свою силу всем. Больше не будет накопителей, больше не будет ограничений. Ты увидишь. Ты обязательно поймешь.
Мне было бы легче, если бы в его словах скользило безумие. Если бы он, как Ангра, зло и жестко вещал о том, что весь мир преклонит перед ним колени. Но то, что он говорит, так похоже… на него.
На губах Ангры, наблюдающего за тем, как Терон пытается убедить меня в правильности своих поступков, на мгновение появляется мягкая улыбка. Это так поразительно, что я спрашиваю себя: не пригрезилась ли мне она? Но нет, Ангра на самом деле улыбнулся, глядя на Терона. Здесь происходит что-то, чего я не понимаю? Я чего-то не заметила в моих видениях?
Тем временем корделлианцы оттаскивают Нессу с Коналлом от тела Гарригана. Несса пронзительно кричит, когда солдаты ногами задевают труп.
— Ты увидишь, — рассеянно повторяет Терон и тянет меня к двери.
Вентраллианцы уводят Джессе в другой конец зала — наверное, чтобы с ним позже разобралась Раэлин.
Терон тащит меня прочь, и его солдаты следуют за нами вместе с винтерианцами. У меня нет сил даже подбодрить своих людей, мой разум занят мыслями о том, как быстро все рухнуло. Почему я не предвидела этого? Почему не ощущала, что пагубная магия Ангры проникла в душу одного из моих ближайших союзников… одного из моих ближайших друзей?
И теперь Ангра завладел двумя ключами из трех. У Терона был ключ, найденный в Саммере, у меня — найденный в Якиме, а тот, что в Вентралли…
Я вздрагиваю. Где третий ключ? Терон ведет меня по позолоченным коридорам дворца вниз, пока мы не доходим до двери. В Вентралли все вещи прекрасны, но эта дверь в нише удивительно проста: обычная железная пластина с примитивными железными засовами. Дверь в темницу дворца.
Красочное великолепие дворца сменяется серым камнем, поблескивающим в дрожащем свете фонаря. Множество ступеней уводит нас вниз, отрезая любую возможность побега. Мы достигаем длинного прямого коридора с железными дверями по обе стороны. Камеры.
— Заприте их, — велит Терон.
Крик Нессы обрывает захлопнувшаяся перед ней, Коналлом и Дендерой дверь. Предвестников Расцвета загоняют в соседнюю с ними камеру, Мэзера — последним. Он борется с корделлианцами, дерется с рвением и силой, которых у меня больше нет. Отталкивается ногами от дверного косяка и отшвыривает держащих его солдат к противоположной стене. Я застываю в руках Терона, когда корделлианец кулаком ударяет Мэзера по скуле.
— Хватит. — Терон открывает камеру и толкает меня внутрь. — Посадите его сюда и оставьте нас.
Я, споткнувшись, прохожу в глубь камеры и поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы поймать Мэзера, которого солдаты толкнули вслед за мной. Восстановив равновесие, он разворачивается лицом к корделлианцам. Мэзер встает так, чтобы загородить меня собой. Я вцепляюсь в него, желая обрести опору, и он принимает защитную стойку, снова готовый биться.
Корделлианские солдаты, следуя приказу, уходят. Терон, склонив голову, слушает, как они поднимаются по лестнице. Когда дверь наверху захлопывается, он заходит в камеру.
— Тронешь ее, и я тебя убью, — рычит Мэзер, еще плотнее вставая ко мне спиной.
Пройдя мимо нас, Терон останавливается у правой стены, оставив дверь открытой. Мы с Мэзером замечаем это одновременно. Мэзер кидается к двери, потянув меня за собой. Мы почти достигаем ее, когда позади раздается звук, заставляющий меня затормозить. Громкий щелчок замка.
Я выдергиваю руку из пальцев Мэзера. На его лице написана тревога, но я поворачиваюсь к Терону. Тот стоит лицом к стене, уронив руки. Его запястье приковано цепью к стене. Он приковал себя к стене? Терон опускается на колени, глядя в грязный каменный пол. Его тело сотрясает крупная дрожь, и он покачивается взад-вперед.
— Терон? — зову я его сдавленным от отчаяния голосом.
— Я долго так не продержусь, — отзывается он.
Я кидаюсь к нему, а Мэзер — ко мне.
— Стой! Что ты делаешь? Нам нужно бежать!
— Нет! — кричу я, и слово эхом отскакивает от стен. — Я не оставлю его здесь…
— Оставишь, — хрипит Терон, впиваясь пальцами в трещины между камнями. Костяшки его пальцев белеют, на лбу выступают капли пота. Горящие в коридоре свечи окрашивают его неровным, мерцающим светом. — Я не должен отпускать вас. Я должен держать вас здесь, но… вам надо уходить. Немедленно.
Я осознаю, что происходит с Тероном. Это последняя крупица озарения перед тем, как Распад полностью овладеет им. Последний вздох перед погружением во тьму.
Я делаю шаг к Терону. К тому, чьи цели прямо противоположны моим. Нас ничего больше не связывает, но я знаю, что не могу позволить Ангре его забрать.
— Нет, ты пойдешь с нами, — подхожу я к нему. — У тебя теперь есть королевский накопитель, ты можешь использовать его магию, чтобы избавиться от проникшего в тебя Распада. Ты просто должен пожелать этого, Терон, ты просто должен…
— Я этого не желаю. — Он достает из-за пояса кинжал и отбрасывает в сторону так стремительно, словно кинжал — живое пламя, а он сам — сухое полено. — Я… я согласен с Ангрой. Мне нужна его магия, а не накопители. Довольно с нас накопителей. Я хочу, чтобы мир освободился, чтобы все стали равными, но я не хочу… причинять тебе боль. Я не причиню тебе боли. — Вырвавшееся из груди Терона рыдание сотрясает все тело. — Я не сделаю с тобой того, что сделал с моим…
Он сгибается, зарывшись руками в волосы, рыдания перемежаются рваными стонами. Я открываю рот, но не произношу ни слова. Что я могу сказать? Что могу сделать?
Опустившись перед ним на колени, я кладу ладонь ему на руку.
Терон теперь обладатель накопителя, и между нами образуется непостижимая магическая связь. Сознание открывается видениям, и я с болью в душе смотрю их.
Терон в Винтере перед нашим отъездом отдает приказ своим людям захватить Винтер в мое отсутствие. Что бы там Ноум ни думал, власть уже не была в его руках. Она была в руках Терона. Правда, Терон не осознавал того, что делает. Приказы и пожелания мгновенно приходили ему в голову и столь же стремительно покидали ее, точно свечу на миг зажигали и тут же гасили.
Терон в Саммере разговаривает с мужчиной в винном погребе. Губы вентраллианского раба изогнуты в неестественной, лживой улыбке. Он весь пропитан Распадом.
— Ты помнишь о том, что случилось? — спрашивает он, выходя их тени. — Помнишь о том, что он тебе показал?
Винный погреб исчезает, и его место занимает другое видение.
— Отец, остановись!
Юный Ангра кричит на отца — мужчину, который внешне напоминает нынешнего Ангру, только крупнее и выше. Они стоят у входа во дворец Эйбрила. Полумрак мешает рассмотреть все в подробностях. Мужчина поднимает руку и резко опускает вниз, и я слышу треск кости, ломающейся о камень. Ангра кричит. Его отец убегает, спотыкаясь во тьме, оставив сына у лежащего на полу тела.
Светлые волосы каскадом струятся по плечам женщины, одна сторона ее головы превратилась в кровавое месиво. Я видела ее на картинах во дворце Эйбрила. Она смотрит на Ангру так же, как Ханна смотрела на меня. Эта женщина — его мать.
Видение тает, и Терон, отшатнувшись, ударяется о полки в винном погребе Саммера.
— Нет, — шепчет он, прижав ладони к вискам.
Но его голос слаб, в нем сквозит неуверенность, будто часть его помнит, что показывал ему Ангра. Будто часть его трепещет от этого воспоминания и наслаждается им.
Отец Ангры убил свою жену. Ангра использовал сходство их судеб, чтобы сломить Терона.
— Нет! — кричит Терон.
— Ты такой же, как он, — продолжает раб. — Он идет. И он придет за тобой.
Сверкает лезвие.
Терон стоит над трупом, кровь толчками выходит из перерезанного горла мужчины.
Терон ничего этого не помнит, Распад швыряет его из стороны в сторону, пытаясь поглотить сознание.
Что-то из предлагаемого Распадом совпадает с его желаниями. Например, могущественная сила, которую можно распространить по всему миру. Другое он отказывается принимать — например, захват Винтера и принуждение пойти по безопасному, по его мнению, пути. Ради меня.
Но сейчас он все вспоминает. Он видит все это вместе со мной, моя связь с его магией вытаскивает из Терона воспоминания, в то время как с каждым новым ударом сердца Распад пробирается в его разум и оседает на дне.
И теперь Терон больше не в силах противиться Распаду. Он сопротивлялся ему, боролся с ним почти с той же страстью, с какой хотел открыть магический источник. Однако одно его желание перевесило все остальные, и именно им воспользовался Ангра, чтобы добиться повиновения Терона.
Желание объединенного мира, где все обладают магией.
Терон стонет, и я отстраняюсь от него. У меня перехватывает горло.
— Ты нужна мне здесь, — тихо говорит он. — Так надо. Это правильно. Это всех спасет…
— Терон?
Он поворачивается к Мэзеру и низким голосом велит:
— Уведи ее отсюда!
Мэзер подчиняется. Повесив корделлианский кинжал себе на пояс, он подхватывает меня под руки и поднимает. Я брыкаюсь, охваченная уверенностью в том, что никогда больше не увижу Терона. Ангра уничтожит его, Распад убьет в нем все хорошее. Он исчезнет, как все, к чему прикасается Ангра. Как часть нашей жизни, которую он у всех отобрал. Если только я не спасу всех. Я не смогу жить в мире, в котором Терон будет игрушкой Ангры. И тогда единственный выход — не жить.
Мэзер выносит меня в коридор, захлопывает дверь в камеру и опускает тяжелый затвор, запирая в ней Терона. Стоит ему это сделать, как стоны Терона перерастают в крики и начинает греметь цепь.
— Освободите меня! — кричит Терон. — Солдаты! Пленники бежали! Освободите меня!
Я приваливаюсь к двери камеры, слушая крики Терона, погрузившегося в безумие Распада. Ощущение, что я его потеряла, снедает меня изнутри. Все, что я могу делать, — безучастно смотреть в пустоту коридора.
Мэзер подбегает к камерам, в которых заперты винтерианцы. Он пытается поднять тяжелый засов, тот со скрипом поддается, но лишь слегка.
— У нас мало времени! — в панике бросает он мне. — Нам нужно…
Мэзер умолкает.
У подножия лестницы стоит мужчина. Черные волосы лежат тугими завитками, по бордовой мантии кружевом идет золотой узор, высокий воротник поднят до самых ушей. Щеку от виска до подбородка пересекает шрам.
Когда мужчина делает шаг вперед, Мэзер бросается к нему с единственным оружием, которое у него есть: корделлианским накопителем. Я вскидываю руку, останавливая Мэзера.
Рарес. Придворный библиотекарь Якима.
— Ты… — выдавливаю я.
Его присутствие озадачивает. Мой разум переполняют не состыковывающиеся друг с другом детали. Его взгляд в Якиме — изучающий, заинтересованный. Его нынешний наряд — столь похожий на какой-то другой, на…
Гобелен в галерее дворца Донати. Тяжелые мантии, темная кожа. Он не якимианец. Рарес — пейзлианец.
Он коротко улыбается в знак приветствия.
— Ложь была необходимостью, душа моя. Я не знал тебя, ты не знала меня. Разумеется, ты все еще не знаешь меня, но если хочешь, чтобы я тебе помог, то мы должны поторопиться.
Он поворачивается к лестнице. Я ошарашенно таращусь ему в спину. Мэзер хмурится, Терон кричит в своей камере, требуя его освободить.
Я кидаюсь к Раресу.
— Подожди! Что ты…
Рарес разворачивается ко мне.
— Тебе нужна была помощь, — заявляет он таким тоном, будто констатирует факт, что зимой идет снег.
Я качаю головой.
Мэзер оглядывает лестницу, ожидая, что дверь наверху откроется и нас схватят. Тогда жертва Терона будет напрасной.
— Я… Почему ты? — выдыхаю я.
Рарес достает из кармана мантии ключ. Ключ. Последний из трех. Так гобелен указывал, что мы должны найти Рареса? Рарес подходит ко мне и касается ладонью моей щеки.
Мэзер стремительно бросается к нему, и Рарес был бы мертв, если бы я не успела остановить Мэзера взмахом руки. Я смотрю в глаза Рареса и не могу дышать. Его кожа согревает мою щеку. В сознании возникает образ: гора, сияющая свинцом и пурпуром, омытая столпом золотого света.
Символ ордена Искупителей. Рарес убирает ладонь.
— Я должен был убедиться, что тебе можно доверять.
— Как… — потрясенно хриплю я.
Он улыбается.
— Обещаю, я объясню тебе все, душа моя. А теперь ты пойдешь со мной?
Я хмурюсь, пытаясь понять случившееся. Видения приходят ко мне, только если я касаюсь обладателя накопителя обнаженной кожей. Ни у кого другого в Примории магии нет, и даже пропитанный Распадом человек не может вызвать подобной реакции. Иначе бы я давно поняла, что с Тероном что-то не так. Но у Рареса есть ключ… Может, это очередное видение. Не может быть. Чтобы на меня воздействовала магия ключа, я должна прикоснуться к нему.
Кем бы ни был стоящий передо мной мужчина, он обладает магией. Он — член ордена Искупителей. И он — пейзлианец.
Мои мысли переносятся к таинственному королевству в окружении Пейзлийских гор. Вентралли, Яким, Саммер. Кларинские горы. Все королевства, в которых были спрятаны ключи, вели от Пейзли до Кларинских гор. От ордена до магического источника. Поэтому ключи спрятали там? Но почему их было так просто найти? Как много вопросов… Но теперь я знаю, как получить ответы. И знаю, куда все это время вели меня ключи.
— Мира, — предостерегает Мэзер.
У меня дрожат руки. Я все это время понимала, как надо поступить. Если бы я сделала правильный выбор, если бы слушала свое сердце и поступала так, как нужно моему королевству, то могла бы предотвратить случившееся.
Поэтому я киваю Раресу. Если есть хотя бы малейший шанс на то, что он поможет остановить жуткий хаос вокруг меня, то я пойду с ним. Какая бы опасность мне ни грозила… я должна получить ответы.
Останусь здесь — и Ангра поработит весь мир. Отправлюсь с Раресом — и, возможно, смогу найти способ остановить Ангру. Нельзя терять надежду.
— Что? — выдыхает Мэзер.
Я разворачиваюсь к нему.
— Ты должен освободить всех и увести отсюда как можно дальше. И Кэридвен — принцессу Саммера… Ты должен освободить и ее…
— Ты сошла с ума? Я не позволю…
— Я не спрашиваю твоего разрешения, Мэзер. — Я действительно сошла с ума, раз делаю это. — Я приказываю тебе. Я — твоя королева.
Это его добивает. Где бы он ни брал до этого силы, в это мгновение они иссякают. В его глазах то же самое выражение, что было в моей комнате в Дженьюрианском дворце, когда он ушел со слезами на глазах, опустошив мою душу.
На этот раз ухожу я сама. Но от этого ничуть не легче. Я подаюсь к нему и обнимаю руками за шею, как делала это на крыше. Я ощущаю себя так, будто вернулась домой. Он сохранит мое королевство в безопасности. Он сохранит наше королевство в безопасности. И, зная это, я еще крепче прижимаюсь к нему. Мэзер — тоже выбор, который я должна была сделать. Он сжимает меня в объятиях с тем же жаром, что и я — его. И в эти секунды мы снова становимся самими собой. Просто Мирой и Мэзером.
Твердая, ничем не замутненная решимость прогоняет печаль. Рарес, не говоря больше ни слова, взбегает вверх по ступенькам, и я отстраняюсь от Мэзера. Он снова принимается за засовы, а Терон по-прежнему требует, чтобы его освободили. Хаос, один лишь хаос, и я бегу прочь.
Нет, я убегаю не от него. Я бегу… за помощью.
«Я все исправлю, — мысленно обещаю я винтерианцам. — Любой ценой. Что бы мне ни пришлось сделать и кем бы ни пришлось стать».
Я не допущу крушения этого мира.
