12
Мира

Из Дженьюри до столицы Саммера — Джулая — два дня хода по реке Фений. Она раскинулась достаточно широко, чтобы по ней было легко передвигаться на судах между рекой Лэнгстоун на западе и морем Дестас на востоке. А Корделл как единственное граничащее с морем королевство Гармонии владеет немаленьким флотом. Ноум плавает в Винтер и обратно на собственном хорошо оснащенном фрегате. Однако мне, проведшей всю жизнь в бегах от Ангры, не представлялось ранее возможности испытать на себе все «прелести» плавания. Корабли я видела лишь издалека, стоя на причале, когда Финн несколько лет назад выторговывал бочонок соленой рыбы.

Для нас Ноум снарядил крохотную шхуну с командой из восьми человек. Всем вместе нам на ней тесно, зато так проще следить за ящиками с драгоценными камнями, при виде которых у корделлианцев загораются глаза. Они прекрасно знают, что эти ящики делают на судне и что они олицетворяют собой — мои бессильные потуги свергнуть Ноума, пока мы ищем ключи. Каждый раз, как я вижу на их лицах насмешку, у меня сводит живот.

Хотя мутит меня по другой причине: из-за идущей от реки гнилостной вони и качки, от которой позеленела Дендера. Воздух пропах рыбой и затхлостью стоячей воды. Паруса трепещут на ветру, река лижет узкую лодчонку волнами, качая нас туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда.

Когда наши с Дендерой желудки уже готовы сдаться, не в силах больше терпеть эту пытку, шхуна пришвартовывается на северо-востоке Саммера — в самом крупном порту королевства. Нам нужно закупиться провизией, прежде чем отправляться в столицу — Джулай.

Я схожу на твердую поверхность причала, чуть пошатываясь. Терон поддерживает меня, и его пальцы сжимаются на моих бедрах сильнее, чем это требуется. Я высвобождаюсь из заботливых рук и вижу промелькнувшую на его лице обиду.

— Все в порядке, — заверяю я дрогнувшим голосом.

Терон понимающе улыбается.

— Тебя будет пошатывать некоторое время, — говорит он. — Передвижение по воде может давать странный эффект.

«Потеря равновесия после качки — наименьшая из моих проблем», — думаю я, наблюдая за тем, как сошедшие на берег Несса, Дендера и остальные винтерианцы осознают, какие мучения их ждут впереди.

Я никогда не бывала в Саммере, но в Ранийских прериях, где провела все свое детство, солнце палило так нещадно, что я решила: если мне когда-нибудь придется приехать в Саммер, то сильно страдать от зноя я не буду. Сейчас я понимаю, как ошибалась. Жар здесь поднимается от самой земли. За портовым городом открывается пугающе безжизненный пейзаж, который руками попрошайки, высохшими и растрескавшимися, тянется к голубым небесам, моля хотя бы о капле воды.

Когда четверо солдат возвращаются из города с двумя крытыми повозками и лошадьми, я чуть не рыдаю от облегчения. Моя винтерианская кровь закипит, если я буду торчать под палящим солнцем. Тело изнывает, тоскуя по холоду. Касающийся кожи жаркий воздух словно иссушает меня, выпивая жизненную силу. Любая живность здесь должна быть не менее жестокой и суровой, чем само солнце, ведь родиться тут можно разве что из чистого упрямства.

Я мало что знаю о Саммере. Накопитель в этом королевстве подчиняется мужской линии крови. Это бирюзовый камень, вправленный в золотой браслет и доставшийся в наследство нынешнему королю — Симону Пребену — от его отца, умершего четыре года назад.

Саммер — крупнейший поставщик вина и… рабов. Его экономика зиждется на тех же основах, что и королевство Ангры. Отличие лишь в том, что Саммер использует в качестве рабочей силы не только людей, привезенных из других королевств, но и своих жителей. Я видела саммерианских торговцев живым товаром — безжалостных охотников на людей. Только Яким и Спринг продавали Саммеру рабов, остальные королевства Примории находили работорговлю омерзительной.

Мне тревожно. Почему магический источник привел нас сюда? Я не смогу спокойно смотреть на то, что Саммер делает с людьми, со своей собственностью. Я уж молчу о том, что Саммер косвенно поддерживал Ангру, покупая рабов у Спринга.

Может, мне удастся быстро найти ключ или орден, и я не задержусь здесь надолго. Но что я ищу? Подсказка, заключенная в рисунке — лозы в огне. Вряд ли подсказку нужно воспринимать так буквально. Искать просто виноградные лозы? Или просто огонь? Раньше я бы поговорила об этом с Тероном. Узнала, как он истолковывает этот рисунок. Но теперь я не могу ему доверять.

Мы перекладываем груз в крытые повозки и выдвигаемся на юг. На мой взгляд, мы едем чересчур медленно. Я ерзаю на лошади, пытаясь найти удобное положение. Гофрированное платье неприятно липнет к коже. К счастью, Дендера позволила мне снять тот шерстяной кошмар с высоким воротником, что я надевала перед отъездом из Винтера. От одной мысли о том, чтобы ехать по такой жаре в тесном и плотном платье с длинными рукавами, у меня перед глазами пляшут черные пятна. Однако я недолго наслаждаюсь тем, что мои руки обнажены. Вскоре солнечные лучи начинают терзать светлую кожу, радостно и жадно вгрызаясь в такой сочный и лакомый кусочек.

И как будто одной жары мне недостаточно, через час пути солдаты Терона, не слезая с лошадей, достают плотные накидки. Одна из них падает на мои колени.

— Если я спрошу, для чего мы их надеваем, то мне вряд ли понравится ответ? — спрашиваю я Терона, который накидывает на плечи плащ.

Один солдат разматывает веревку и соединяет всех нас, привязывая ее к лукам седел.

— Да, — отвечает Терон, и его напряженный голос побуждает меня поспешно накинуть плащ.

Мгновением позже налетает сильный порыв ветра, который приносит короткое облегчение, а затем новое испытание. Вокруг вздымаются и беснуются тучи песка, крохотные песчинки на шквалистом ветру уподобляются кинжалам. Чтобы защититься от них, я плотнее закутываюсь в плащ. Лошади, привыкшие к песчаным бурям, как и все саммерианцы, устало тащатся вперед, связанные веревкой. Я закрываю лицо накидкой до самых глаз, прикрываю веки и пригибаю голову под неослабевающими порывами ветра, яростно воющего в уши.

К тому времени как он стихает, я уже примерно понимаю, что испытывает саммерианец в нашу винтерианскую метель: ощущения, прямо противоположные тем, к которым нас подготовила мать-природа. С моей накидки густым потоком струится песок.

Прищурив глаза, я смотрю на испещренное оранжевыми полосами лицо Терона. На мой злобный взгляд он отвечает пожатием плеч.

— Я думал, ты знаешь о песчаных бурях.

— Знаю. Но не думала, что мы столкнемся с одной из них в нашем коротком путешествии. Неплохо было бы меня предупредить.

Он смахивает со щеки песок и сбрасывает с плеч накидку. Мимо проходит солдат, развязывающий веревку.

— Визит в Саммер нельзя назвать полным, если тебя не настигла песчаная буря. Так мне говорили, — отвечает Терон, пытаясь утихомирить мое недовольство улыбкой.

Конечно, у него получается, и я возвожу глаза к небу.

— Надеюсь, больше сюрпризов не будет.

И тут же мой внутренний голос начинает кричать об опасности.

Песок осел, открыв взгляду тень окружающего нас жалкого леса. Тощие остроконечные деревья взрезают своими вершинами небо, кусты усыпаны шипами размером с мой палец. А на деревьях, как птицы на насесте, сидят разбойники, поджидая ни о чем не подозревающих путешественников.

Я выкрикиваю предупреждение, и разбойники осыпаются с деревьев, точно песок. Сверкающие на солнце лезвия ножей отбрасывают блики на их лица. Они одеты в красные рубахи, темно-рыжие штаны, широкие у колен, но плотно облегающие щиколотки, их головы покрыты оранжевыми платками. Пару секунд спустя мы уже окружены, наши люди стоят наготове с оружием. Разбойники молча наблюдают за нами, выставив ножи.

Пальцы рефлекторно сжимаются от желания выхватить оружие, но я сохраняю спокойный и невозмутимый вид. Королева не будет сражаться. Она встретит угрозу разумно и дипломатически.

— Стоять! — кричит один из разбойников.

Корделлианцы заключили меня в кольцо, встав плечом к плечу и повернувшись лицом к нападающим, но я все вижу. Та, что отдала приказ, стоит прямо рядом со мной. На замотанном шарфом лице видны только блестящие карие глаза. Взгляд разбойницы останавливается на мне, и глаза широко раскрываются от удивления.

— Кто… — пораженная, она опускает свое оружие, и остальные разбойники следуют ее примеру. — Винтерианцы, — спустя мгновение выдыхает она. Бросает взгляд на дорогу и недовольно сводит брови.

С южной дороги за нашими спинами поворачивает караван. Грузные буйволы тащат за собой три повозки, вздымая копытами пыль и песок, оседающий на их длинной шерсти. Эти повозки похожи на своеобразные ящики на колесах, с двумя погонщиками на каждой и охраной из дюжины саммерианских солдат. Они медленно едут по дороге, приближаясь к нам.

Девушка цедит сквозь зубы ругательства. Я вижу, что другие разбойники уже испарились. Она никак не реагирует на их исчезновение, поднимает руку и снимает с головы платок. Вокруг ее лица рассыпаются тугие рыжие кудри. У саммерианцев волосы столь же необычного цвета, что и у винтерианцев. Они словно окунули свои пряди в закатное солнце, и те горят теперь у них на голове ярким багрянцем.

Девушка улыбается, глядя на меня снизу вверх. Выражение ее лица изменилось, и милая улыбка стерла даже малейшую тень злости.

— Королева Мира?

— Что тут происходит? — рявкает Хенн подле меня. — Кто вы…

— Приношу свои извинения, — обрывает его девушка. — В этих землях разбойничают грабители, и мой долг — избавить от них мое королевство. Я — Кэридвен Пребен, сестра Симона. — Она коротко кланяется и выпрямляется так быстро, что кудряшки на голове подпрыгивают.

Кэридвен смотрит на приближающийся караван. На лице у нее мелькает тревога, но я не успеваю понять, чем она вызвана.

— Я — принц Корделла, Терон. Имею честь сопровождать королеву Винтера, жаждущую поведать о своем королевстве всему миру. Ваш брат должен знать о нашем визите.

Я чуть рот не раскрыла, таращась на него. Интересно, я лгу с таким же уверенным видом?

— Мы с вами уже встречались в Вентралли, — продолжает Терон. — Если не ошибаюсь, вы были там послом при дворе короля Джессе Донати?

Лицо Кэридвен бледнеет. Она отворачивается от Тероне как раз в тот момент, когда нас достигает саммерианский караван. На ее губах появляется натянутая улыбка.

— Вот наконец и вы, — говорит она, махнув рукой ближайшему саммерианскому солдату. — Лейтенант, проводите наших гостей в Джулай.

Солдат удивленно моргает, пораженный то ли встречей с ней, то ли ее приказом, то ли нашим появлением в Саммере. Кивнув, он внимательно оглядывает нас. Когда он останавливает свой взгляд на мне, его глаза широко раскрываются, но в них отражается не замешательство, а… восхищение.

— Да, принцесса, — отзывается он, не сводя с меня глаз. — Король с нетерпением ждет встречи с нашими гостями.

В знак благодарности Кэридвен взмахивает рукой и направляется к роще, из которой бросилась на нас со своими людьми.

— Принцесса, — зовет ее лейтенант с такой довольной улыбочкой, что мне становится не по себе. — По приказанию вашего брата, на случай, если вы повстречаетесь нам, мы должны сопроводить вас в Джулай. Если пожелаете, можете помочь нам с охраной каравана.

Кэридвен замирает на пару секунд, после чего разворачивается с безмятежным лицом.

— Конечно, лейтенант, — шагает она к нему. — Однако, боюсь, мне придется взять вашу лошадь.

Улыбка сходит с губ лейтенанта, но он послушно спешивается. Кэридвен тут же запрыгивает в седло и направляет караван вперед.

— До Джулая четыре часа пути, но когда мы приедем во дворец, вы получите кров и пищу, — говорит она нам.

Наш караван вновь пускается в путь, возглавляемый Кэридвен и замыкаемый саммерианцами. Я смотрю на Терона.

— Ты с ней знаком?

Он неопределенно хмыкает.

— Не то чтобы. Несколько лет назад я навещал в Вентралли кузена. Кэридвен находилась там в качестве посла, и я помню, в какое восхищение меня привело то, что королевство Гармонии принимает при своем дворе представителей королевства Сезонов. Мне не выпало возможности пообщаться с ней, и теперь я об этом жалею. Надо было выведать у нее, как ей удалось так долго оставаться в Вентралли.

— Ты можешь спросить ее об этом сейчас, — замечаю я.

Генерал никогда не говорил, что Саммер посылал послов в другие королевства. Королевства Гармонии время от времени направляли друг другу своих представителей, ну а Сезонам это мешала делать война. Но принцесса Саммера Кэридвен каким-то образом убедила королевство Гармонии принять ее как равную себе. Она ведь ненамного старше меня. Ей самое большее восемнадцать или девятнадцать лет, но ей удалось преодолеть предрассудки своего королевства. Принцесса даже нашла способ совершать облавы на разбойников, хотя она — сестра короля. Кэридвен — саммерианка и посол, принцесса и солдат одновременно.

Я, щурясь, смотрю на горизонт, пытаясь выделить ее фигурку из остальных силуэтов. Быть может, Саммер поможет мне в том, на что я не смела даже надеяться.

Когда спустившаяся ночь окутывает королевство, мы проезжаем тесное скопление поселений, окружающих Джулай. В тавернах звенит музыка и смех, но никто не бродит среди зданий, никто не высовывает носа из ореола света за окнами и дверями. Сначала кажется, что жители просто укрылись от ночи, но потом я замечаю, что Кэридвен придерживает лошадь, удаляясь от каравана, и периодически кидает взгляды на саммерианских солдат. А вдруг жители прячутся вовсе не от ночи?

Джулай кардинально отличается от маленьких поселений. Он не окружен стеной, лишь на одном берегу маленького притока Фения лепятся друг к дружке разномастные здания из песчаника.

Огонь горит в установленных на крышах огромных костровых чашах, в разведенных на площадях кострах и даже изрыгается факирами, не давая чернильно-черной ночи вторгнуться на нескончаемую вечеринку Джулая.

Этот город — воплощение вечного праздника. Все улицы запружены людьми с пламенными и буйными волосами, как сам огонь, и кожей кремового оттенка. Они на заплетающихся ногах переходят от здания к зданию, громко хохоча и вымаливая у лоточников вино. Рубиновая жидкость хлещет рекой, переливаясь через края кружек и кубков, пятная землю кровавыми лужами. Женщины в кружевных юбках и корсетах подпирают дверные проемы ветхих домов. Зияющие дыры незастекленных окон в песчаных стенах открывают вид на карточные столы и чашки для бросания игральных костей. Такое ощущение, будто все тут пришло в упадок из-за невозможности надолго прервать вечеринку.

Коналл с Гарриганом едут справа и слева от меня и Нессы, держа наготове клинки. Но никто не пытается остановить нашу процессию — наоборот, все словно избегают нас. Ни на секунду не забывая о причине нашего приезда, я внимательно и напряженно разглядываю строения, которые мы проезжаем. Ключ может быть где угодно. Вдруг кому-нибудь из людей это известно? Что, если вот это полуразвалившееся здание стоит здесь веками и прячет в своих глубинах ключ? Откуда мне начинать поиски?

Кэридвен стоически пересекает океан людей, словно и не видя их. Она едет во главе саммерианских солдат, достаточно близко от меня, чтобы я заметила, как напрягается ее лицо каждый раз, когда рядом раздается чье-то улюлюканье, слышится приглушенный смех или свист.

Короли Саммера известны тем, что мало заботятся о своих подданных и редко используют магию накопителя для их благоденствия. Они, конечно, не управляют сознанием людей, как это делал Ангра, заставлявший тех наслаждаться убийствами и мучениями врагов, но они окружают их не менее пагубными плотскими удовольствиями. Бесконечные жизненные услады привели к тому, что армия Саммера стала предметом насмешек, города пришли в упадок, а экономика держится исключительно на доходах, которые приносят вино, азартные игры и бордели. Когда Генерал на занятиях рассказывал нам о Саммере, я реагировала на его истории почти так же, как Коналл и Гарриган, рычащие сейчас на всех встречных саммерианцев. Как смеют они наслаждаться дурманом счастья, когда вокруг страдает столько людей?

Если Джулай — вечеринка, то дворец — ее сердце. Мы въезжаем в открытые ворота, и охраняющие их солдаты, расслабленно прислонившиеся к стене, бросают на нас равнодушные взгляды. Перед нами простирается дворцовый двор, широкий и пыльный, с конюшней по правую руку. Дворец представляет собой мешанину из зеленых виноградных лоз, несгибаемых шипастых растений и осыпающегося песчаника.

Кэридвен спрыгивает с лошади и передает ее конюху.

— Добро пожаловать в Пребенский дворец, — говорит она, махнув на него рукой. На ее лице отражаются те же эмоции, что испытывала я, впервые увидев Дженьюрианский дворец: печаль, удрученность и больше всего усталость. Она быстро подавляет эти чувства. — Я распоряжусь о том, чтобы вам приготовили комнаты.

— Король Симон захочет встретиться с ними как можно скорее, — возражает лейтенант.

Кэридвен внимательно оглядывает нас, а потом со злостью смотрит на лейтенанта.

— Мне бы не хотелось беспокоить братца на его пирушке политическими вопросами, — резко отвечает она и поворачивается к нам. — Знакомство может подождать до завтра. Я соберу вас в полдень.

Лейтенант заходится смехом — грубым и отрывистым, перекрывающим хор несмолкаемых криков и барабанную дробь. Оцепенев, я издаю мысленный стон. Почему я понимаю все только сейчас, когда слышу смех лейтенанта при слове «собрать»? Эти солдаты — саммерианские собиратели, работорговцы. И их повозки забиты людьми.