Глава 27
Выбравшись из бронемашины, полковник поморщился. С виду, лицо его защищал обычный легкий респиратор, но это не так. Одна из последних разработок, специально для Стикса. Ничего постороннего не пропускает, ни единой молекулы. Ресурс картриджа-очистителя невелик, но запасной поставить – дело пяти секунд, даже в полевых условиях в этом нет ничего сложного.
Несмотря на чудо-респиратор, полковник отчетливо ощущал запах гари. Скорее всего, обонятельная галлюцинация, навеянная непростым пейзажем. А что еще можно ожидать от полностью выжженного места? Мощнейший взрыв разметал какое-то сооружение и смел все в приличном радиусе вокруг, после чего по пораженной местности прошелся пожар.
Почерневшие остовы вагонов, искореженные кузова различных машин, лишенные колес туши бронемашин, уродливые черные головешки на месте танка и «Шилки».
Завидев, что там копошатся техники, спросил, ни к кому не обращаясь:
– Что случилось с танком и зенитной установкой? Почему они так выглядят?
Один из встречающих, неприятно-услужливый лейтенант, торопливо пояснил:
– Эти машины не могли двигаться. Существо обложило их мешками со смолой и сожгло. Техники предполагают, что здесь использовали несколько тонн смолы. Она какая-то необычная, после сгорания остается что-то наподобие шлака. Этим шлаком облепило броню, поэтому техника так странно выглядит. Очень высокая температура, экипажи испеклись заживо, выбираться им было некуда, горело все вокруг.
– А взрыв? Что здесь так рвануло?
Лейтенант пожал плечами:
– Техники точно ничего не говорят. Я слышал, что они нашли следы селитры. Подозревают, что применена промышленная взрывчатка. Здесь много вагонов с разными грузами, возможно, есть и взрывчатка. Существо могло натаскать ее несколько тонн. Вон, бронетранспортер опрокинуло. Взрыв очень сильный.
Полковник мысленно обозвал лейтенанта болваном. Ну а кто же еще? Неужели без глупых пояснений кому-то может быть непонятно, что здесь применили что-то вроде авиабомбы на несколько тонн.
Зараженные, применяющие фугасы…. Да это звучит настолько сенсационно, что даже думать в таком направлении не хочется. А думать придется…
Может, эти остолопы с красными ромбами что-то перепутали?
– Лейтенант, а следы смотрели? Может, это провернули какие-нибудь местные бандиты, и попыталсь все списать на существо? От этих папуасов всего можно ожидать.
– Поисковики еще работают. Живых свидетелей не осталось, те из местных, кого не накрыло взрывом, ничего не могут рассказать. Они не видели того, кто это сделал. И мы не нашли ни одного нормального тела, только обгорелые. Непонятно, как они погибли. Возможно, кто-то специально их сжег. Сюда бы криминалистов нормальных, но откуда их взять… Если хотите тщательно все расследовать, здесь еще работать и работать. Вы же видите, что творится. И да, есть еще кое-что… – офицер замялся, продолжил неуверенно: – Не знаю, как это описать. Это лучше увидеть. Вам надо на это посмотреть.
– Ну так показывайте.
* * *
Лейтенант, несомненно, прав в том, что в этом месте собрано множество вагонов с разными грузами. Много чего можно найти, при желании, в том числе, металлический прокат.
Кто-то притащил за сотни метров огромный лист железа не последней толщины. Такой и впятером вряд ли получится поднять, но, судя по следам на копоти в эпицентре взрыва, с непростой задачей справился всего лишь один грузчик.
Далее этот лист согнули вдвое с такой легкостью, будто это простой картон, и поставили так, как ставят на торец наполовину раскрытую книгу. С книгой сходство усиливалось и за счет того, что здесь имелся текст, чем-то грубо, с деформирующим нажимом, нацарапанный на покрытом ржавчиной металле.
Первая строчка самая короткая: «Убить Сыча». Следующая на неё походила, но включала уже нескольких претендентов на смерть, начиная с некоего непонятного Мазая. Дальше следовали пункты уничтожения группировки бубновых, местного эрзаца института, базы и всех ее удаленных форпостов.
Предпоследняя строка примечательная: «Убить полковника Зелота».
Последняя совсем уж непонятная: «С этим надо что-то делать. Но что?»
И еще любопытный факт – слова «Убить Сыча» оказались перечеркнуты. Такое впечатление, что этот пункт уже не имеет значения. Возможно, потому, что он уже выполнен.
Из-за спины отозвался лейтенант:
– Лист железа сюда принесли уже после пожара. И других следов нет, только эти. Это не обязательно чудовище, возможно, поработал кваз, или иммунный с умением, увеличивающим физическую силу на некоторое время. Он мог обуть обувь такой формы, чтобы обмануть нас. Мы не знаем точно.
– Кто такой Сыч?
– Мы не знаем, но пытаемся выяснить. И остальные прозвища тоже записали.
– Почему я не вижу беспилотники?
– Мы уже потеряли один. Сложная обстановка по черноте.
– Запустите еще один. И выбейте у туземцев сенсов и всяких спецов по охоте на элиту. Пусть, хотя бы, определят, в какую сторону ушел Нэш.
– Вы сказали Нэш? – удивился лейтенант.
Да он совсем теленок, раз не в курсе того, с чего началась эта непростая история.
Просвещать его полковник не стал, просто приказал:
– Лично займитесь местными. Пусть поднимут всех своих спецов. Всех, кто есть. И пусть быстро поднимут, а не как обычно.
Полковник не верил, что местные иммунные сумеют выследить виновника переполоха по свежим следам. Но с чего-то ведь надо начинать.
Этот зверь считает себя сильным и умным. Он настолько самоуверен, что не стесняется оставлять послания на кровавых следах.
Наивная Тварь… Даже не понимает, что имеет дело не с какими-то там Сычами и Мазаями. И даже не с полковником Зелотом.
Он имеет дело с системой, которая долго раскачивается, а затем быстро перемалывает тебя в труху. Воздушные дроны и наземные средства слежения, полная лояльность местных иммунных, контроль над дорогами и путями миграций зараженных, самая современная техника и вооружение. Все это сейчас работает против него.
Рано или поздно Нэш подставится. Не может не подставиться. Он один, а система многолика, она легко справится с любым одиночкой, каким бы сильным тот не оказался.
Вот только этот одиночка совсем уж непростой. Такой, прежде чем стать гниющим мясом, способен успеть наворотить таких дел, каких на памяти полковника и близко не случалось.
Но он все же один, это утешает.
Одиночка – ничто.
* * *
На уже знакомую стаю Трэш наткнулся случайно. Перед ним подобные планы уж точно не стояли, прекрасно понимал, что сейчас одним лишь надо заниматься, – сваливать из этих мест, да поскорее. Разумный элитник, это худший кошмар из всех, какие способен придумать человек, а если учесть специфические познания этого элитника, ситуация становится многократно хуже.
Не хотелось думать о себе, как об элитнике, да только кто его спрашивает? И для иммунных, и для внешников, он тот еще кошмар, не пожалеют никаких сил и средств, чтобы от него избавиться.
«Сфера восприятия» уже почти пришла в норму после взрыва, поэтому стаю Трэш почуял с пары сотен метров. Сначала внимания не обратил, думал мимо промчаться, но чем ближе, тем богаче ароматы, начал улавливать знакомые нотки.
Это оказались те самые зараженные, которые устроили было конфликт за территорию, а затем косвенно помогли в ночной схватке против отряда бубновых. Трэш, не выдавая себя, установил, что стаю изрядно потрепали, в ней осталось всего четыре особи. Вожак все еще жив, только ранен, лишился половины руки. До рубера прилично не дорос, броня слабоватая, такое могла с ним сотворить даже пуля из крупнокалиберного пулемета с приличной дистанции, достаточно удачно попасть.
Трэшу ничего от мертвяков не требовалось, но, определив, что все зараженные, в той или иной мере, покалечены, решил проявить благородство, если это так можно назвать. Надо их хотя бы предупредить, что в окрестностях скоро станет очень некомфортно. Не следует им находиться там, где вот-вот начнут работать поисковые команды.
При виде Трэша вожак отбросил дурно благоухающую коровью кость, кем-то давно и тщательно обглоданную, после чего принял угрожающую позу, заурчал, вытянул уцелевшую руку, зловеще растопырив когти.
Ничуть не устрашившись, Трэш самым благодушным тоном проурчал:
– Привет, дружище. Смотрю, у тебя плохие времена?
– Это наша еда! Не смотри на нее! Иди мимо! Не останавливайся!
– Даже не надейся, хоть на коленях уговаривай, я к этой вонючей кости не прикоснусь.
– Иди-иди! Я здесь Первый! Здесь вся еда моя!
Трэш было начал объяснять, что скоро он и его дружки сами станут едой, но вдруг осекся. Он ощутил что-то новое. Он вдруг понял, что эта стая оказалась не просто в «сфере восприятия», она попала в сферу куда более меньшего радиуса, которую можно назвать…
Можно назвать «сферой контроля». В голове вспыхнула картинка, напоминающее давнее, почти забытое. Командная компьютерная игра, в интерфейсе которой для каждого члена команды отводилось свое место, с иконкой облика, с некоторой терминологией и параметрами персонажа.
Он понял, что в состоянии повторить это в реальности, здесь сейчас. Может превратить эту стаю в свою команду и потом управлять действиями каждого зараженного в ней. Если, конечно, подчинит их своей воле.
Да ведь он с их помощью сможет…
Вот же черт! Да он может даже движениями их пальцев управлять, если полностью возьмет под свой контроль! Проблема никуда не годных рук решена, он сможет работать чужими так же качественно, как некогда своими!
А это открывает такие перспективы, что дух захватывает.
Он сможет изготавливать такие детонаторы, которые будут срабатывать с гарантией в сто процентов.
Да что там детонаторы?.. Слишком мелко берет. Руки начинающих зараженных ничем не отличаются от человеческих, но это еще не значит, что конечности развитых тварей ни на что не годны. Да, им сложно использовать предметы, созданные под человеческие ладони, но кто мешает их адаптировать?
С такими возможностями, никто.
Трэш погрузился в мечты, представляя, как под его руководством появляется целое воинство, каждый боец которого защищен совершенной биологической броней, дополненной банальными кевларом, сталью и керамикой. Уязвимые затылки можно прикрыть модифицированными шлемами, самые жизненно важные точки прикрыть в два-три слоя крепкими материалами.
И не забыть о вооружении. Что мешает переделать крупнокалиберный пулемет таким образом, чтобы спуск можно было нажимать почти негнущимися ороговелыми пальцами? Подвесить ленту на двести патронов и пустить такого пехотинца на острие атаки. Убить бронированного зараженного непросто, а вот сам он способен подавить целую толпу своим огнем.
А другие будут его поддерживать: огнем из пулеметов и гранатометов, которые обычному человеку не поднять. Но для развитых тварей это не проблема.
И для себя можно что-нибудь сотворить. Дополнительную броню – само собой. И оружие. Допустим, автоматический гранатомет или…
Трэш мысленно ухмыльнулся. Нет, не нужен ему гранатомет, ему нужна винтовка. Но это будет всем винтовкам винтовка. Враги, узнав про нее, будут морально раздавлены.
Да у них прачечная не сможет успевать штаны отстирывать.
– Иди уже отсюда! Тебе что-то непонятно? Я здесь Первый! Здесь все мое! Иди мимо! – не унимался вожак стаи, угрожающе пританцовывая перед погрузившемся в сладкие грезы Трэшем.
Тот, очнувшись от вида пронесшейся перед глазами когтистой пятерни, в ответ взмахнул своей лапой, отбросив вожака метров на пять, после чего коротко и безапелляционно проурчал:
– Значит так! Власть поменялась! Теперь здесь все мое! Я иду, куда хочу, а вы идете со мной! Я Первый, ты Второй! Или я Первый, а ты мясо Второго! Выбирай!
Поверженный вожак, невозмутимо поднимаясь, со смиренным видом проурчал:
– Ты Первый, я Второй. Все понятно. Вот зачем бил? Нельзя было просто сказать? Я не тупой, я понимаю сразу.
– Это хорошо, что не тупой, но так гораздо доходчивее. Все понял? Или повторить?
– Да, Второй понял. Повторять не надо, Второй не любит, когда его бьют. И куда мы пойдем? За вкусной едой?
– Да, за вкусной едой.
– Это хорошо.
– Идти придется далеко.
– За вкусной едой не жалко далеко сходить. Она ведь вкусная.
Трэш не стал уточнять, что понятия о вкусной еде у них различаются. Стае прямо с этого момента придется изменить гастрономические предпочтения и охотничьи привычки.
Ничего, сюрприз будет. И как показывает опыт сосуществования с Чавком, при должной политике убеждения, они уплетают все, что им дают, не сильно крутя носами.
Вот и эти свыкнутся с оригинальной причудой своего нового Первого.
И со многими другими причудами, которые запланированы на отдаленную перспективу.
