Глава 20
– Трэш, братан, а этот твой урод дрессированный… он бабу не того, пока мы это самое? В смысле, пожрать он мастер спорта, вечно косится и слюни пускает.
Вопрос Сыча несвоевременный. К этому моменту парочка преодолела лесополосу, которая тянулась за железной дорогой, и начала пробираться по городской застройке. Отсюда до убежища, где остались Чавк и женщина, возвращаться около полутора километров, быстро обстановку там не проверить. Трэш только после сказанного осознал, что зря он оставил Второго. Тот, вроде как, понимал все, что ему приказали, но, складывалось ощущение, что чем больше расстояние между ним и Первым, тем ниже желание следовать чужим указаниям.
Если подчинение упадет до значения, на котором его пересилит вечное желание что-то жевать, стая уменьшится.
Не сказать, что великая трагедия, ведь толку от женщины немного. Да, она умеет варить баранину, это не отнять. Трэш успел оценить вкус и признает, что пусть он уступает многим яствам, но на порядок превосходит сырое мясо. Однако, кашеварить можно и Сыча поставить, работа, на вид, несложная.
Вот только доверия Сычу в этом вопросе нет. Вот не хочет Трэш принимать из его рук пищу, вот что ты с этим поделаешь. Откровенно скользкий, мутноватый тип и то, как втирается в доверие, пытаясь к себе расположить, выглядит неприятно. Откровенно лебезит, но, при этом, явно себе на уме. Вон, как постоянно по сторонам косится, да и вряд ли до конца откровенен, не просто так затягивает важные объяснения, то и дело норовя перевести их на другие темы.
Ответить развернуто не получится, фанеру с собой Трэш таскать не стал, это было бы совсем уж слишком. Просто чуть повернулся к спутнику и покачал головой.
Уверенности в исполнительности и силе воли Чавка нет, но развивать эту тему, будучи, по сути, немым – зряшная затея.
Поборов в себе желание вернуться, решил, что если Второй, оставшись без присмотра, занялся женщиной, ей уже ничем нельзя помочь. Она слишком слаба телом и духом, ей и минуты не продержаться против столь целеустремленного и сильного противника. А раз так, нет смысла терять время, не для того они устроили вылазку, чтобы туда-сюда шастать.
Тьма, опустившаяся на город, лишила Трэша цветного зрения, но других неудобств не причинила. Глаз, поврежденный Мазаем, восстановился до такой степени, что от здорового неотличим, так что, можно зреть в оба полноценно. Вон, в двухстах метрах крыса прошмыгнула, еще пару дней назад она могла остаться незамеченной, но времена изменились.
В хорошую сторону.
Выглянул из-за куста, осмотрелся, заметил пару зараженных, стоявших чуть дальше по другую сторону улицы, рядом с ними лежало тело, на которое они даже не поглядывали. Возможно, отравлено, по словам Сыча, такие подлости иногда устраивались внешниками, распылявшими с дронов разнообразную химию. Но, с таким же успехом, безмозглые создания могли игнорировать мясо по причине сытости. У них ведь свои пристрастия, особые, если это не труп иммунного, они прикоснутся к нему, только когда сильно припрет.
Сыч, тоже оглядев улицу, похоже, вообще никого не заметил, но, голосом, выдающим нервозное настроение, заявил:
– Стремно тут. Тухлятиной несет. Когда город так смердит, лучше обходить его десятой дорогой. Такой запашок кое-кому нравится…
Трэш знал, что город благоухает по причине большого количества останков разной степени сохранности и ничего опасного в этом не видел. Опыт недолгой сознательной жизни показывал, что мертвых бояться не стоит, все беды приходится ждать исключительно от живых. Но не было ни возможности, ни желания спорить на эту тему, он просто вышел из кустов и уверенно двинулся в сторону центральной улицы.
Спутник на несколько секунд замешкался, – идея передвигаться на виду у возможных наблюдателей его смущала. Но затем припустил со всех ног, на бегу опасливо оглядываясь. Опасался кого-то, скрывающегося за спиной, причем совершенно зря, ведь Трэш точно знал, что никого там нет.
Он теперь много чего знал. Восстановилось не только тело, восстановилось и управление над ним, включая контроль над органами чувств. Трэш прекрасно видел, слышал и улавливал запахи, но этим дело не ограничивалось.
С его ощущениями происходило нечто необъяснимое. Вся информация, поставляемая в мозг, неведомым образом в нем систематизировалась без участия сознания, после чего любой сигнал, или хотя ты намек на него, наносился на бледное подобие трехмерной карты. Причем, последнее тоже происходило само собой, так же естественно, как дыхание или сердцебиение, ни на миг не приходилось отвлекаться для управления процессом.
Трэш обозревал округу в приличном радиусе, одновременно все направления, всё сочетание улавливаемых ушами звуков, глазами – зрительных образов, и даже нос вносил свою лепту. Возможно, это не единственные источники информации, ведь некоторые явления он не мог объяснить одной только работой традиционных органов чувств.
Вон, в тридцати шагах пробежала еще одна крыса. Трэш ее не видел, но слышал, как она характерно-дробно шмыгнула по осколкам стекол, вывалившимся из оконных рам. Если любые звуки, раздававшиеся с небес, раньше заставляли его нервничать, сейчас он полностью игнорировал шум, создаваемый летучими мышами, носившимися в разных направлениях в поисках летающих насекомых. Остывая вместе с ночным воздухом, громко деформировалась закрытая пластиковая бутылка, и пусть на глаза она не попалась, направление и расстояние известны, значит, валяется через улицу, в траве под балконами, с одного из которых ее выбросил кто-то крайне нечистоплотный.
Трэш превратился в центр чуть ли не идеально просматриваемой сферы. В ее пределах даже самому мелкому созданию непросто избежать обнаружения.
Полезные новости. Похоже, чем больше он приходит в себя после череды травмирующих жизненных невзгод, тем сильнее становится. Глядишь, дождется восстановления брони и прочего, после чего превратится в…
В кого? Ведь как ни изворачивался Сыч, Трэш много чего из него вытащил, в том числе и о квазах, к которым тот, вроде как, причислял своего пленителя. Но нет, с таким выводом соглашаться нельзя, слишком многое свидетельствует против этой версии. У таких людей не бывает споровых мешков, обычно, внешне они изменяются незначительно, даже до стадии, когда становятся похожими на Чавка, добираются далеко не все, а уж через нее переступить способны чуть ли не в единичных случаях. Несмотря на новый голос, они не теряют дар человеческой речи и не могут общаться с зараженными на их языке. Да и те не признают их за своих, рассматривают в качестве добычи. Уроды сохраняют прежнюю память, броневые платины встречаются в редчайших случаях, бляшки чаще, но крепость их несерьезная.
И, наконец – квазов весом в полторы тонны и больше не существует. Даже треть от такой цифры для них уже чересчур. Сыч, правда, ссылался на какие-то истории, где фигурировали изменившиеся люди, достигшие этой планки, но выглядели его россказни крайне недостоверно.
Лишь одно роднит с квазами, Трэша не тянет на человечину. При одной мысли ее попробовать, становится дурно. Для зараженного – крайне нетипичное поведение, однако, это единственное, что не противоречит версии Сыча, все остальное работает против нее.
Трэш не кваз, Трэш зараженный, что бы кто на это ни говорил. Но нельзя не признать, что на всех прочих представителей своего племени он похож только внешне.
Почему? Из общения с Сычом родилось два ответа.
Первый: садисты издевались над Трэшем не просто так, они проделывали какие-то жестокие опыты, из-за которых он стал не таким, как все.
Второй: он достиг стадии, на которой у зараженных могут проклюнуться самые разные способности. Почему бы не предположить самозарождение разума?
В последний ответ верилось слабо, «внутренний голос» и память о многом, в том числе о человеческом языке, смущали. Если разум появился с нуля, откуда у него взялись такие воспоминания?
А еще мучители не раз говорили, кем именно Трэш является.
Если он всего лишь элитник, то надо признать – элитник крайне странный.
Правда, Сыч мог попросту соврать, проверить его информацию пока что нет возможности.
* * *
Присутствие людей Трэш засек метров за двести от дома, где он вместе с Чавком скрывался от воздушного наблюдения, после химической атаки, под которую едва не угодил.
Под людьми, в данном случае, он подразумевал не какую-либо разновидность зараженных. Спасибо Сычу, если не напутал и не наврал, теперь понятно, кто есть кто, классификация несложная.
В районе центральной улицы находились именно люди, а не зараженные. И эти люди не прятались, воровато продвигаясь по захваченному мертвяками городу, они были уверены в себе настолько, что кто-то из них даже позволил себе закурить. А ведь Сыч все уши прожужжал, жалуясь на то, что ему пришлось отказаться от вредной привычки, потому что твари чуют запах табака издали, а это может существенно сократить жизненный срок.
Похоже, их там немало, с десяток, как минимум. Неизвестно, что за техника, но она точно присутствует, доносится подозрительно тихий шум двигателя. Возможно, его каким-то образом приглушают. Там, где есть машины, может оказаться и тяжелое вооружение, а Трэшу лечение уже до чертиков надоело, хотелось обойтись без ущерба для шкуры.
Есть еще один нехороший момент – Сыч. Если Трэш, в случае опасности, может быстро покинуть опасное место, расшвыряв всех, кто отважатся встать на его пути, спутник на такое неспособен. Одна удачно выпущенная пуля или близкий разрыв гранаты запросто его покалечит или убьет. И кого после этого расспрашивать? Женщину? Ну да, смешно, ведь все, что сложнее вареной баранины – явно не ее епархия. Получается, она здесь новенькая, ничего не знает, в повышении информированности ничем не поможет.
К тому же, не исключено, что из пустой головы Чавка под давлением неутолимого голода вылетели все вбитые приказы, и он прямо сейчас обгрызает косточки поварихи, нахваливая вкусную пищу.
Кстати, поесть и самому не помешает.
Но это потом, сейчас необходимо разобраться с обстановкой и что-то решить с Сычом. Его Трэш взял исключительно в качестве инструмента по вырезанию споранов, но, похоже, сбор сырья для живчика откладывался на неопределенное время.
Спутника нужно куда-то пристроить.
Оглядевшись, Трэш нехорошо покосился в сторону одиночного мертвяка, занятого важным делом, – он неуклюже подпрыгивал, пытаясь добраться до крайне омерзительной добычи. Какой-то мужчина, определенно пребывая в депрессивном настроении, решил познакомить свою шею с петлей из стальной проволоки. Его тело свесилось из окна третьего этажа и прилично не доставало до земли. Благоухающий на всю улицу зараженный мечтал ухватиться за ноги, но было очевидно, что ничего из этого не выйдет.
Увлеченный этим занятием, мертвяк не замечал ничего вокруг себя и к тому же беспрерывно шумел, привлекая к себе внимание. Трэш, проанализировав ситуацию, решил оставить его в живых, хотя поначалу планировал прикончить. Даже не ради добычи, у столь слабых созданий, если верить Сычу, шансы найти спораны невелики. Он полезен, действует, как яркая лампа, приманивающая мотыльков. Глядишь, ни на что другое никто отвлекаться не станут.
Например – на поиски спрятавшегося Сыча.
Заведя спутника в воняющий тухлятиной и дерьмом подъезд, Трэш, стараясь давить на плечо легонько, принудил его присесть у стены, после чего сумел изобразись шипящий звук, надеясь на понимание того, что это призыв соблюдать тишину и оставаться на месте.
Если Сыч удерет, придется за ним гнаться, а терять время не хотелось. Неплохо бы его связать или запереть. Может загнать в одну из квартир наверху и на дверь навалить тяжелых вещей? Нет, пустая затея, в доме всего-то три этажа, а этот тип с виду ловкий, если захочет, спокойно выберется.
Понадеявшись на авось, оставил спутника в сумраке подъезда. Вышел наружу, поколебался, думая, не подпереть ли выход автомобилем, стоявшим у подъезда, но представив шум, которым будет сопровождаться эта деятельность, рисковать не стал.
Кто знает, насколько у этих людей острый слух.
И насколько мирные намерения.
* * *
Тела, оставшиеся на улице после нанесения воздушного удара, Трэш считал своей законной собственностью. Ему они не целиком нужны, лишь кое-что на затылках. Пробираясь в город, он предвкушал добычу в десятки споранов, этого должно хватить на несколько ведер самого восхитительного в мире напитка.
Узнав, что кто-то обнаглел до такой степени наглости, что покусился на личные сокровища, Трэш первым делом задумал членовредительство, массовое убийство и порчу имущества.
В «сфере полного восприятия» пребывало одиннадцать человек и две единицы транспорта, на котором они сюда приехали: обшитый железом тяжелый грузовик с пулеметным гнездом наверху, и ненавистный пикап, вооруженный тем же самым.
Люди действовали, чуть ли, не как у себя дома. Половина прикрывала занятых важным делом – перемещаясь от тела к телу, те потрошили затылочные мешки. Похоже, уже большую часть улицы вычистили от ценностей. Заметно, что этот процесс для них хорошо знаком, отработан до мелочей. Пикап все время наготове, заведенный стоит, то и дело меняя позицию. Когда народ прилично отрывается от грузовика, тот заводится и подъезжает. Растянутость не допускается, держатся компактно, стрелки, с оружием наготове, контролируют все опасные направления.
Тьма не помеха – люди используют приборы ночного видения и фонарики, дающие странный свет. Должно быть – инфракрасные, с очень похожим явлением Трэш сталкивался в супермаркете, где впервые в сознательной жизни сумел хорошенько наесться.
Если такой штукой посветят на него, есть риск, что заметят. Ведь мало ли, вдруг от такого света его умение прятаться не помогает, оно ведь совершенно неизученное. И потому, он укрывался банальным способом – в кустах сирени.
Как ни осторожничали люди, незамеченными они остаться не сумели. И дело тут не только в Трэше, их слышала вся округа, ведь дрон вычистил лишь часть центральной улицы, обитатели всех прочих мест не пострадали и теперь проявляли интерес к деятельности потрошителей.
Самые глупые то и дело выскакивали с разных направлений, после чего, в большинстве случаев, падали от выстрелов из арбалетов. В некоторых случаях людям приходилось браться за огнестрельное оружие. Даже оснащенное глушителями, оно, с точки зрения Трэша, шумело изрядно, что подтверждалось все новыми и новыми попытками нападения, – зараженные сбегались на звуки.
Но своим неожиданно прорезавшимся чутьем он видел, что не все мертвяки торопятся подставляться под болты и пули. На самой границе «сферы всеведения» наблюдалась подозрительная оживленность. Как минимум, два крупных, значительно изменившихся зараженных, плюс еще один, упрямо избегавший обнаружения, выдававший свое присутствие лишь косвенными уликами. Ну и бегающая грязная мелочь тоже там крутилась, причем, страха перед развитыми сородичами эта шелупонь не проявляла.
С этими все понятно – стая. Возможно, остатки той самой, с которой случился конфликт у магазина. Руководство у этой своры не совсем уж туполобое, раз не торопится выскакивать на пару тяжелых пулеметов, но и уходить не торопится, крутится поблизости, на что-то надеется.
А почему бы не попробовать спровоцировать конфликт? Взять и погнать стаю на людей. Трэш не сомневался, что с руководством общий язык найти получится – или поговорить дипломатично, или по голове кое-кому настучать, или и то и другое совместить.
Что-нибудь из списка непременно сработает.
Одно смущает – на технике не видно красных ромбов. Пускай во мраке их окраску не разглядеть, но сами-то они никуда не денутся. Враги наносили их и спереди, и сзади, и по бортам и даже на крыши, а тут ни единого.
Значит, это вряд ли отряд из группировки бубновых. В самом худшем случае, – банда, работающая под их крылом. Но как-то сомнительно, ведь, в таком случае, им не нужно бояться действовать при свете дня.
Не исключено, что эти люди – враги врагов Трэша. Говорить о дружбе по этому поводу вряд ли возможно, но зачатки совести не радуются перспективе схватки.
Что-то он становится совсем уж мягкотелым. Его тут грабят самым наглым образом, а он чуть ли не целоваться с грабителями готов.
Мысленно обзывая себя слюнтяем и крайне нерешительным созданием, Трэш, тем не менее, заставить себя атаковать не смог. Но и уходить не стал, вместо этого начал перемещаться от укрытия к укрытию, приближаясь к месту дислокации стаи зараженных. Для начала, хотел изучить численный и видовой состав, а дальше посмотреть, что тут можно предпринять.
И полпути не прошел, как заметил новые действующие лица. Тоже люди, тоже ведут себя тихо, но непохоже, что принадлежат к тому же отряду. Зато очень похоже, что собираются, как следует, навалять грабителям споранового Клондайка.
Трэшу пришлось рисковать, пробираясь под стеной дома, на крыше которого устраивался человек с винтовкой. Стоит тому пройти к краю и взглянуть вниз, как заметит полуторатонное чудище, с дивной для такого массивного тела бесшумностью пробирающееся к углу здания.
Зачем понадобился угол? А затем, что оттуда можно разглядеть машину, выдающую себя приглушенным урчанием двигателя. Очень хочется хорошенько ее осмотреть.
Трэш, чуть высунувшись, на секунду замер, после чего убрал голову. Больше смотреть не на что – все, что требуется, он увидел.
Пикап, подозрительно работающий чуть ли не бесшумно, несмотря на явно не последний движок, и по ночному темно-серый ромб на его борту. С принадлежностью этого отряда вопросов не осталось – старые знакомые.
С одной стороны грабят, с другой появились люди, при одном виде которых зубы скрежетать начинают, с третьей стая, а Трэш, значится, посредине этого собрания устроился.
Изо всех сил представляя, что превратился в невидимую невооруженным глазом точку, он размышлял над дальнейшими планами. Судя по тому, что наблюдает, бубновые собираются атаковать похитителей споранов. И, надо признать, сомнений в их победе нет. В «сфере восприятия» Трэш насчитал шестнадцать противников, к тому же, помимо пикапа, присутствует, как минимум, еще одна машина. Она явно тяжелая, возможно – хорошо бронированная. Находится слишком далеко, чтобы уверенно ее идентифицировать, подгонять сюда раньше времени ее опасаются, слишком солидно шумит мотор. Сколько там врагов – неизвестно. Как минимум – один.
То есть, на стороне бубновых численное превосходство и возможно, преимущество в вооружении и технике, ведь всего один бронетранспортер может оказать колоссальное влияние на баланс сил. Ну и фактор внезапности – само собой, ведь сборщики споранов не подозревают об угрозе.
И еще кое-что – зараженные почему-то к бубновым не приближаются. Трэш понятия не имеет, в чем тут дело, похоже, заклятые враги используют какой-то секрет. Нужно будет у Сыча потом спросить, возможно ли такое.
Если этот мутный тип не успел улизнуть или попасться кому-нибудь на поздний ужин.
Взвесив все за и против, Трэш принял решение. Нет, нападать наобум не стоит – бронированная шкура еще от прошлых приключений не отошла, не стоит на новые нарываться. Но вот посмотреть со стороны на события, которые намечаются – не помешает.
Глядишь, и перспективный вариант подвернется.
Трэшу в первую очередь надо думать о жизни и здоровье себя любимого, но и о мести забывать не стоит.
Как и о споранах.
