4

Я чувствую, что меня куда-то несут. Мое тело безвольно свисает в чьих-то руках, а я не могу даже открыть глаза. Фырканье коня, топот копыт, запах сырой земли – все смешалось в один непонятный калейдоскоп из черных квадратов, краснеющих в центре, как при уставших глазах.

– Тпру, – голос незнакомца тихий и словно выверенный для долгих официальных речей, – полегче, Буян.

Конь отвечает фырканьем. Я слышу, как его зубы стукаются о трензель.

– Я знаю, что ты проснулась, – говорит незнакомец, – твое дыхание участилось.

Зажимаю глаза плотнее, лишь бы не столкнуться с реальностью. Не хочу знать, кто это. Не хочу знать, что он сделает со мной, когда привезет туда, куда везет. Пусть лучше все останется забвением до того момента, как я сбегу.

– Открой глаза, – голос становится жестче. Я приподнимаю веки и смотрю на него сквозь ресницы.

Видение размывается и все, что я вижу – бледно-голубое пятно вместо лица. Руки незнакомца сжимают мою талию, и я чувствую холод, от которого тело покрывается мурашками. Его дыхание, пахнущее еловыми шишками, обдает мое темечко, и я окончательно продрогла.

– Тебе придется подчиниться, если не хочешь изваляться в грязи, – в подтверждение своих слов незнакомец наступает в лужу, судя по громкому всплеску.

– Что тебе нужно? – спрашиваю его, боясь раскрыть глаза.

– Мне нужно твое сердце, – отвечает он.

– Ты демон?

Он не отвечает. Дыхание застывает у меня в глотке, скованное холодом. Ресницы покрывает иней и дышать становится невозможно. Я открываю глаза, тщетно пытаясь вдохнуть.

Кислород поступил в мозг, когда я разглядела своего похитителя. Его бело-голубая кожа напоминала о фильмах с зомби, белесые глаза, будто взятые у престарелого слепца, неподвижно оценивали меня. Поначалу мне показалось, что в его черных волосах запутались ветки, но, приглядевшись, я поняла, что это – корона. Лесная корона.

– Почему не кричишь? – спросил он.

– А почему я должна кричать? – ответила я, не сразу поняв, что это был мой собственный голос.

Его синие губы двинулись. Я ждала улыбку, но она не появилась. Вместо этого незнакомец поставил меня на землю. Щиколотки провалились в вязкую осеннюю грязь. Я перепрыгнула с одной ноги на другую и вышла из лужи на землю. Она показалась мне чуть теплее.

– Ты умрешь. Борись за свою жизнь, – сказал он.

И меня поразило в сердце словно громом посреди ясного неба: я хочу умереть. Не из-за странных обстоятельств, не из-за Наташки, флиртующей со Славой и не из-за своей неуверенности. Я прошла сквозь страшную чащу лишь для того, чтобы со временем оказаться грудой костей на иссохшей земле.

Когда умерла бабушка, я не стремилась к смерти. Я улыбалась и спрашивала людей, не хотят ли они узнать, почему меня не было в школе? Но никто не хотел.

Когда я пошла на учебу после похорон, мама дала мне записку с пояснениями для учительницы. Последняя не сказала мне ничего, как и все остальные. А мне нужно было чьё-то внимание. Но даже родители не смогли дать мне его, разделить со мной боль утраты. Каждый из нас горевал по-своему. Не было никакой семейной поддержки.

– С твоим разумом что-то не так? Почему стоишь и молчишь? – сквозь пелену размышлений прорвался голос.

Я взглянула в белесые глаза похитителя и его образ наслоился на другой, смутно знакомый из прошлого. Где же я его видела?..

«Ты шутишь, что ли?! Где ты могла видеть мертвецки-бледного парня, который даже не человек?» – вопил внутренний голос.

– Ты…очень похож на кого-то, – сказала я, чувствуя, как леденеют пальцы на ногах. Руки невольно взметнулись к предплечьям, чтобы растереть их и привнести в тело тепло.

«Твои губы сейчас еще синюшнее, чем у него!» – хихикнула Наташка.

– Земля быстро полнится слухами, – ответил незнакомец, – ты знаешь, кто я. Каждая из вас знает, когда приходит сюда.

Он двинулся по дорожке, мощеной крупным закругленным камнем. Некоторые вылетели из тропинки и валялись поблизости, но их тут же задевали копыта Буяна, идущего за хозяином.

Я двинулась следом. Зубы постукивали друг о друга, кожу покалывало маленькими теплыми иглами, – так хотелось согреться. Я шмыгнула носом.

– Кто ты? Что тебе нужно? – не выдержала я, захотев остановиться, но передумала, как только завыл ледяной ветер.

– Лучше тебе не знать. Меньше знаешь – крепче спишь. Разве не так у вас говорят?

– У нас?..

– В двадцать первом веке.

– Н-не з-знаю, – язык перестал слушаться, тело зашлось в дрожи. Дурацкие вопросы незнакомца раздражали меня, но недостаточно сильно, чтобы вернуть утраченное тепло. – Х-холодно.

Незнакомец остановился. Я же продолжала идти, боясь замерзнуть насмерть. Все это походило на дурацкий спектакль или розыгрыш. Мысли о смерти все чаще посещали мою больную голову, но страх смерти все еще нависал надо мной, несмотря на противоречивое желание перестать бороться.

– Я дам тебе чашу горячей сыти, если не убежишь, – сказал он.

Я не смотрела ему в глаза. Все мое внимание было приковано к ногам, пальцы на которых не шевелились, скованные холодом и покрытые слоями грязи с налипшими листьями.

«Если я не вернусь к маме, она будет страдать…» – эта мысль охладила мой пыл. Подняв голову, я кивнула.

– Д-дай ее м-мне, – попросила я.

Скрежет поднимающихся ворот неприятно резанул слух.

«Куда я попала на этот раз? Не может же это быть очередным сном после сказок бабушки?»

Исподлобья вглядываясь в мрачные камни стены, я увидела статуи коршунов. Из раскрытого клюва выпадал язык, глаза таращились и лезли на лоб; их крылья растопырились, а когти на лапах так и норовили ухватиться за мое платье.

– Однажды ты их полюбишь, – сказал незнакомец.

Он прошел за ворота, я поспешила за ним. Перед нами раскинулся огромный замок из серого камня. Низы захватил вьюнок, ко входу вела длинная лестница, поросшая травой и мхом. Если бы не было так холодно, я бы залюбовалась этой красотой.

Ворота замка отворились со скрипом. Мы оказались внутри, и я поняла, что рано радовалась: холод, сдерживаемый камнем, был сильнее обычного.

– Ес-сли т-так пойдет и д-дальше, я с-слягу с пневмонией, – сказала я.

Незнакомец остановился и обернулся. Мы переглядывались несколько секунд, пока он не сделал шаг в мою сторону. Я инстинктивно отступила назад, чувствуя, как на голове волосы встают дыбом. В мрачном освещении его щуплое телосложение вытягивалось и казалось похожим на непропорциональную тварь из дешевого ужастика. Его бледные глаза на мгновение блеснули ярко-синим, как в том сне…

Незнакомец сделал еще шаг. Я уперлась спиной в стену. Он замахнулся. Я зажмурилась, ожидая удара. Но вместо этого незнакомец отодвинул меня от стены и меня обволокло что-то тяжелое, пыльное и согревающее. Когда я открыла глаза, на моих плечах оказался его плащ.

Без слов он развернулся и пошел к тронному залу. Я выдохнула и облачко пара понеслось вслед за незнакомцем.

«Кто же ты? – думала я, чувствуя, как тело понемногу отогревается. – И почему не пытаешься меня убить?»

В просторном зале перед троном раскинулся длинный прямоугольный стол. Скатерть, покрывавшая его, запылилась, а из пустых золотых бокалов по паутине съезжали пауки. Я протянула палец и один взбежал на него, перебирая многочисленными ножками. На его тельце виднелся красный пугающий крест, но паук не причинил мне вреда и перепрыгнул на гниющее яблоко.

– В моем замке никто не убирается, – сказал незнакомец. – Тебе, как живой, это может прийтись не по нраву. Я не буду мешать, если захочешь избавиться от пыли и гнили.

– Ты обещал дать мне горячий напиток, – сказала я, вновь чувствуя губы и язык. Зубы больше не стучали друг о друга, но пальцы на ногах леденели, прикасаясь к каменному полу.

Я присмотрелась и заметила под слоем пыли ковер. Переступила туда. Промерзшие ворсинки впились в стопы и вскоре покалывания разнеслись от пяток до пальцев, возвращая ногам жизнь.

– Не вынуждай меня ждать, – сказал незнакомец. Я вскинула голову и увидела большую деревянную кружку, что парила в воздухе прямо перед моим носом.

Я замерла в нерешительности. Мозг кричал, что сначала я должна согреться и только потом оценивать своего похитителя, замок и тот факт, что здесь кружка летает в воздухе. Но сердце застучало быстрее.

«Магия!» – пронеслось в голове. Мысль пробудила детскую радость. Вопреки разуму улыбка коснулась моих губ.

Я взяла кружку и с жадностью пригубила сыть. Напиток оказался обжигающим, с сильным пряным вкусом. Я закашлялась, чувствуя непривычное першение в горле, но, распробовав сладкий привкус меда, снова заулыбалась.

– Это сделало тебя счастливой? – спросил незнакомец.

– Я снова чувствую тепло, – ответила я, – не хватает только обуви.

Удивительное спокойствие разлилось в груди вместе с напитком. Я заблудилась, меня угрожала съесть сумасшедшая Яга, а после – этот тип похитил меня. Нормальная Я должна кричать и биться в истерике, но сказочная Я…она была счастлива. Может, все это было лишь игрой воображения и на самом деле меня лихорадило, но я твердо знала одно: это то место, где я давно хотела оказаться. Место, куда я попадала, когда слушала бабушкины сказки и закрывала глаза.

Я отпустила кружку. Она повисла в воздухе на несколько мгновений и поплыла к выходу из тронного зала.

– Пойдем. Я покажу твою комнату, – он повернулся ко мне спиной.

«Чего ты ждешь?! Беги!» – заверещал голос.

Но я пошла следом, как послушный питомец. Ведь если я буду послушной девочкой, потом мне дадут лакомство…

Мы долго шли по коридорам, и я снова начала замерзать. Когда он подошел к нужной двери, она открылась сама, – никто не касался ее ручки.

– Заходи, – сказал незнакомец, – это место – твоя опочивальня.

Я заглянула в проем: просторная, но пустая комната, с кроватью, шкафом и окном. Последнее было забито досками доверху и лишь из небольшой щелки пробивался свет, рисуя узоры из пыли. Я чихнула, стоило мне сделать вдох.

– Я не буду закрывать дверь на ключ, – сказал похититель.

– Почему?

– Ты вольна делать все, что захочешь. До ритуала два месяца. Но если ты покинешь стены этого замка, с тобой могут случиться более страшные вещи.

– Чем что? – спросила я, исподлобья глядя в глаза незнакомца. Чем дольше я смотрела в них, тем больше привыкала. Они уже стали казаться обычными, хотя прошло не больше часа.

– Чем смерть, – ответил он.

Незнакомец ушел, а я осталась стоять в комнате. Хватило меня ненадолго: как только ноги снова напомнили о том, что замерзли, я взбила руками одеяло, подушку и забралась на кровать. Грязь сейчас была последним, о чем мне хотелось думать.

От пыли першило в горле, слезились глаза, но и это не останавливало мою фантазию. Кто этот человек? Почему он привел меня в древний замок? И что за ритуал, о котором он упомянул?

Любая на моем месте попыталась бы сбежать. Или же расплакалась бы, свернувшись калачиком под одеялом. Но любопытство не давало мне покоя. Я ворочалась с бока на бок, и как бы ни пыталась зажмуриться и заснуть, все равно поворачивалась и смотрела в дверной проем – незнакомец не закрыл дверь.

«О чем ты думаешь, глупая? – зашептал голос. – А как же Слава? Как же твои подруги? Ира, Наташа? А мама? Почему ты лежишь здесь и ничего не делаешь?»

«Я устала, – поняла я, – устала от прежней жизни. Телефон остался где-то в лесу. Они вызовут МЧС и найдут меня. Нужно просто подождать и воспользоваться возможностью».

«А если не найдут? Порадуешь мать сердечным приступом? – смешок. – Жалкое зрелище. Она будет считать тебя ошибкой. Ее самой большой ошибкой!»

«Заткнись!» – я стиснула голову руками, затем зажала уши, пытаясь унять этот доставучий писк. Но как бы сильно я ни старалась, нельзя убрать голоса из собственной головы.

«Ничтожество. Жалкая пародия на человека. Надеюсь, ты сгниешь здесь, а твоя мать никогда не узнает, что ты бросила ее, променяв на какие-то дебильные замки!»

Я зажмурилась и повертела головой. Этот голос был мне знаком. Он возник еще до того, как умерла бабушка.

Когда мама ругала меня после того, как я потерялась в лесу, голос повторял ее слова раз за разом. Как ты могла так поступить со мной? А если бы ты утонула? Тебе не стыдно, Тая? Папа не всегда будет защищать тебя! Что молчишь? Нечего сказать? Правильно, ты должна стыдиться. Я чуть инфаркт не подхватила!

В пять лет я не могла знать, что такое инфаркт, но я понимала, что это что-то очень нехорошее, вредное; что-то, что сделает маме плохо. И тогда я начала бояться. Мне стали сниться кошмары. Мама говорила сгоряча. Она не желала мне мучиться всю жизнь, но мое детское сознание восприняло это слишком прямо. И я не могла избавиться от чувства вины насовсем.

Я просыпаюсь на листьях, оглядываю себя и узнаю пальто.

«Неужели это все было сном?»

Вопрос остается без ответа. Я поднимаюсь, отряхиваюсь и уверенно шагаю к густой роще, в которой мелькали белые шарики-глаза. Сейчас их нет. Я выхожу на тропинку и вспоминаю, что не могла уйти отсюда.

– Должно же быть что-то, что выведет меня? Как тот клубок? – спрашиваю у деревьев.

Мне говорили, что у леса есть голос. Надо только слушать. Я слушала, но лес не отвечал на мои вопросы. Только съедал звук и не возвращал обратно ничего, кроме пустоты.

Злобное жужжание появляется из ниоткуда. Я верчу головой и вижу, как светится экран мобильника, выглядывающий из-под листьев. Наклоняюсь и подбираю телефон. Звонок с неизвестного номера. Стираю ладонью грязь и влагу с экрана, отвожу в сторону зеленую кнопку с трубкой и подношу мобильник к уху:

– Да?

Я слышу тяжелое размеренное дыхание, и чувствую, как холодеет мочка. Телефон пролежал здесь всю ночь. Как и я.

– Кто это? Откуда у вас мой номер?

Сердцебиение усиливается так, что становится трудно дышать. Я чувствую, как замедляется время, и прикладываю свободную руку к груди, чтобы утихомирить разбушевавшееся сердце. Оно вот-вот пробьет грудную клетку и спрячется в моей ладони, кровью размазавшись по ней. В висках пульсирует боль, изо рта вытекает что-то теплое и, стекая по подбородку горячими струйками, пачкает воротник пальто. Из горла вырывается булькающий хрип. На листву выпадает кусок болотной тины, измазанный в красный.

– Зря ты пришла сюда, – шепчет приятный женский голос и из динамика телефона что-то проползает в мое ухо. Оно щекочет его изнутри, а затем приносит жуткую боль, – лучше бы ты сдохла.

Я знаю этот голос, но не могу ничего ответить. Я чувствую, как в голове нарастает давление, и что мозг сейчас взорвется. Из последних сил швыряю мобильник. Он ударяется об дерево, разбивается вдребезги и падает на листву.

Я опускаюсь на четвереньки, отплевываясь от крови и тины. Мир перед глазами превращается в мозаику: разваливается и размывается. Делаю последний вдох и падаю.