1. Начальная строка буквально гласит: «Выходить жизнь входить смерть». Древнейшие толкователи (Хань Фэй, Янь Цзунь) поясняют, что в рождении человек выходит в этот мир, а, умирая, входит в загробный мир. Современные переводчики понимают ее по-разному. А. Уэйли рассматривает как противопоставление: «Тот, кто стремится к жизни, приходит к смерти». Д. Лау развивает эту трактовку, соединяя начальную фразу с последующими строками: «Когда идти одной дорогой есть жизнь, а идти другой дорогой – смерть, то…». Среди отечественных переводчиков близкий этому вариант предлагает Е. А. Торчинов: «Рождаясь, чтобы жить, люди устремляются к смерти». Линь Юйтан и Сюй Каншэн, напротив, устраняют противопоставление: «Выходят из жизни и входят в смерть». Более близкого оригиналу и потому более приемлемого толкования придерживаются Вин-тсит Чан, Р. Хенрикс и И. И. Семененко: «Мы выходим в жизнь и возвращаемся в смерть». Среди китайских комментаторов такое прочтение предлагает, в частности, Цзяо Хун: «“Выходит” означает: является из отсутствия и становится видимым как присутствующее. “Входит” означает: из присутствующего возвращается в отсутствие». У И вообще не видит в этой фразе самостоятельного суждения и переводит ее совсем просто: «От рождения до смерти…». Между тем, согласно пояснению Ван Би, здесь имеется в виду некое «место жизни» и «место смерти»: благодаря первому люди живут, второе же грозит им гибелью. Хэшан-гун понимает «вхождение в смерть» как точки вторжения чувственного восприятия во внутреннюю жизнь духа, что истощает жизненные силы и влечет к смерти. Представление о том, что существуют «места» или «дороги» жизни и «места» смерти, было широко распространено в древнем Китае (ср. понятие «место смерти» в военном каноне «Сунь-цзы»). Предлагаемый перевод учитывает комментарий Ван Би, который, надо заметить, удачно связывает начало и конец главы. Первый толкователь «Дао дэ цзина» Хань Фэй разъяснял смысл этой фразы в следующих словах: «Человек начинается с рождения и кончается в смерти. Начинаться – значит выходить, кончаться – значит входить». Более осмыслен комментарий Сюань-цзуна: «Прозреть истину – значит родиться. Впасть в заблуждение – значит умереть».

2. Фигурирующий в строках 2 и 3 знак ту, согласно словарю «Шовэнь» означает «путник», словарь «Эръя», дает значение «спутник», «товарищ», а Хань Фэй трактовал его как «последователь». Очевидно, здесь подразумеваются люди, которые жаждут жить или (и?) идут к смерти. Между тем Сюй Каншэн, основываясь на архаичном начертании этого знака, считает возможным трактовать его как «дорога» и, соответственно, говорить о «дорогах жизни» и «дорогах смерти».

Употребленное в оригинале выражение «десять есть три» Хань Фэй и Янь Цзунь толкуют как число 13 и отождествляют с девятью отверстиями тела и четырьмя конечностями. Эти тринадцать составляют, по мнению древнейших комментаторов, «орудия жизни и смерти» или «внешние орудия» тела: способ их употребления определяет, будет человек жить или умрет. Хэшан-гун следует этому толкованию, но отождествляет число четыре с органами восприятия (зрение, слух, обоняние и вкусовые ощущения). Фань Иньюань трактует цифру 13 просто как «число сил Инь и Ян для жизни и смерти». Некоторые позднейшие комментаторы видят здесь указание на традиционные для Китая понятия «семи видов чувств и шести желаний». Примечательно, что в мавандуйских списках здесь сказано именно «десять и еще три». Толкование древних комментаторов кажется вполне разумным и хорошо вписывается в контекст. Из западных переводчиков ему следуют А. Уэйли и Р. Хенрикс. Тем не менее в позднейшей комментаторской традиции принята иная трактовка этого пассажа, согласно которой здесь указаны три разновидности человеческих судеб или, скорее, три вида жизненного состояния (см. также главу LXXVI): на треть нам уготовано долго жить, на треть нам угрожает преждевременная смерть и на треть люди сами навлекают на себя смерть, неразумно распоряжаясь своей жизнью. Согласно Ван Би, «трое из десяти выбирают Путь жизни и живут долго, трое из десяти выбирают Путь смерти и рано умирают, и есть люди, которые рады ощущать себя живыми в жизни, но из-за этого лишаются жизни». По мнению ученого сунской эпохи Сыма Гуана, в первых двух случаях речь идет соответственно о тех, кто, «будучи слаб, бережет свою жизнь», и о тех, кто «вследствие своей силы рано погибает». Ван Фучжи обратил внимание на то, что у Лао-цзы говорится только о девяти из десяти человек, и предположил, что Лао-цзы умалчивает о тех немногочисленных мудрецах, которые идут праведным путем и обретают вечную жизнь. Едва ли предположение Ван Фучжи соответствует первоначальному замыслу автора «Дао дэ цзина».

3. Строка 4 выглядит иначе в мавандуйских списках: «Но люди, из-за того, что смотрят на жизнь как на жизнь, все движутся к месту смерти». Это суждение приводится и в толкованиях Хань Фэя. Выражение шэн-шэн («видеть жизнь в жизни») повторяется в строке 4. Комментарий Хэшан-гуна к этой фразе гласит: «Люди стремятся к жизни, а движутся в противоположную сторону».

4. В целом первые шесть строк мавандуйских списков дают заслуживающий внимания параллельный вариант традиционного текста. Приводим их здесь отдельно, следуя интерпретации строк 2 и 3 Сюй Каншэном:

5. Строку 6 обычно истолковывают как «радости жизни», не обращая внимания на удвоение знака «жизнь», что можно понять как «смотреть на жизнь как на жизнь», но также и как «жительствование в жизни». Кстати сказать, то же словосочетание шэн-шэн («животворение живого») является хорошо известной формулой действия Пути из «Книги Перемен». Комментарий Хэшан-гуна: «Из-за того, что стремятся к жизненным наслаждениям, отступают от Пути и идут наперекор Небу». Дэцин, намекая на название главы III в «Чжуан-цзы», поясняет: «Люди знают только, как лелеять жизнь, то есть получать плотские наслаждения, но не знают, что нужно заботиться о “главном в жизни”, каковым является сама природа человека».

6. В 7-й строке в мавандуйских списках сказано: «Тот, кто искусен в удержании жизни».

7. Строка 8 в мавандуйских списках также записана несколько иначе: «Идя через холмы, он не избегает тигров и носорогов». Слово «избегать» присутствует и в списке Янь Цзуня.

8. Строка 9 составлена в намеренно туманных выражениях. В оригинале сказано буквально: «не получит удара от латника». В списке Хэшан-гуна сказано: «не избегает оружия». Хань Фэй приводит другую формулировку этой фразы: «Идя на войну, не надевает доспехов». Некоторые переводчики следуют последнему варианту. Согласно разъяснению Люй Хуэйцина, мудрый неуязвим потому, что «не имеет себя» (букв. «тела»): «Я не знаю, что такое мое сердце, а в таком случае не могу знать ни своего тела, ни вещей. Итак, внутри я не вижу себя, а вовне не вижу вещей».

9. Комментарий Хэшан-гуна к последней строке гласит: «Поскольку он не тревожит 13 мест смерти и оберегает свой дух, ему нельзя причинить вред». Выражение «место смерти» встречается в военном каноне «Сунь-цзы», где оно обозначает позицию, обрекающую воинов на верную гибель (согласно Сунь-цзы, мудрый полководец способен эффективно использовать и такое положение). Однако у Лао-цзы «место смерти» означает нечто другое: оно указывает на точку умственного самоотождествления, фиксации своего «я», которое привносит в существование смертность.

10. В этой главе рифма отсутствует.

В жизни, помимо всех ее мимолетных удовольствий, есть одна неизбывная радость – радость переживания неограниченного множества возможностей, открытых человеку. Для современных экзистенциальных философов принять эту свободу быть кем угодно и означает жить воистину, «быть живым в жизни». И однако же такой выбор, в своем роде единственный и решительный, равнозначен смерти. В нем есть то, что Александр Кожев (Кожевников) называл «бесцельной отрицательностью», negativite gratutie.

Человеческая свобода сводит воедино жизнь и смерть – здесь таится исток трагического мироощущения на Западе. Попробуем отвлечься от трагизма, и мы получим исходную точку рассуждений Лао-цзы: мудрый не ведает опасностей не потому, что дорожит своей жизнью, а потому, что уже вобрал в себя смерть, ибо не имеет своего «я», сам в себе отсутствует. На вопрос апостола: «Смерть, где твое жало?» – Лао-цзы мог дать краткий и точный (и известный самому апостолу) ответ: «В себялюбивом “я”». Мы смертны в той мере, в какой привязаны к этой жизни. Как замечает по поводу данной главы наставник Цао Синьи, треть людей от природы живет долго, треть – от природы умирает рано, еще треть стремится насладиться жизнью, навлекая на себя смерть, и только одна десятая способна «целиком положиться на небесную истину и возвратиться к первозданной подлинности».

Согласно традиции, эта глава, во многом загадочная, почти фантастическая, учит самой простой вещи: ценить жизнь. Но для даосов уважение к жизни равнозначно ее забвению.

Комментарий Ван Би: «Тот, кто умеет беречь жизнь, не считает жизнь – жизнью, и потому в нем негде поселиться смерти. Из всех орудий самым вредоносным является оружие, среди зверей всех опаснее тигр и носорог. Но когда некуда направить оружие, а тигру и носорогу некуда вонзить когти или рог, это значит, что он воистину не обременяет себя желаниями. Откуда же для него взяться смертоносному месту?.. Кто не отступает от корня из-за своих притязаний, не губит своим вожделением подлинность в себе, тот, даже вступив в битву, не понесет урона, а, странствуя по суше, не подвергнется нападению. Слова о том, что следует подражать младенцу и чтить его, заслуживают доверия».

Комментарий Ван Юаньцзэ: «Совершенный человек не ведает ни жизни, ни смерти, а потому не может ни родиться, ни умереть. Поэтому сказано: “Что никогда не умирало, то никогда не родится”. Все три категории людей, упомянутых в этой главе, заблуждаются насчет высшей истины Великого Пути и потому не могут избегнуть жизни и смерти. Вот почему те, кто безрассудно полагает, что обладают жизнью, стараются извлечь из нее как можно больше радости, но в конце концов увядают. Те же, кто стремится к пустоте и покою, а не знает, что это самое яркое проявление собственного “я”, заблуждаются больше всех. Однако они не умирают оттого, что не живут. Это значит, что я непроизвольно живу сам по себе, а не считаю себя живым. И пусть даже тело претерпевает изменения, дух непоколебим. Такой человек помещает себя в пустоту, держится за наполненное и все пронизывает собою. В нем есть желания, но они не могут завладеть им. Вот это и есть предел сбережения жизни, который превосходит даже сбережение в себе совершенства».

Комментарий Цзяо Хуна: «Товарищи по жизни, которых трое из десяти, – это те, кто устраивается на этом свете. Товарищи по смерти, которых трое из десяти, – это те, которые дают волю своим вожделениям и забывают о жизни. Тех, кто ищет радость в жизни, – девять из десяти. А тех, кто не знает жизни, – один из десяти. Так Лао-цзы дает знать о сокровенном смысле своего учения. Мудрый не ведает жизни не потому, что презирает ее, а потому, что не живет воистину. Кто может убить того, кто не живет? Поняв то, можно выходить и входить вместе с превращениями и играть со смертью и жизнью».

Комментарий Вэй Юаня: «Лао-цзы в своих речах всегда оставляет что-то недосказанным, чтобы читатель об этом сам догадался. Таких, которые ставят себя позади других, а оказываются впереди, думают не о себе, а сами живут благополучно, возносятся над жизнью в мире и вне мира и не имеют в себе места смерти, в Поднебесной едва ли наберется один из десяти».