1. Начальная фраза главы в известной мере соотносится с формулой китайской традиции, согласно которой «Небо укрывает, а Земля поддерживает все вещи».

2. Во 2-й строке в древнейших списках «Дао дэ цзина», включая мавандуйские тексты, между словами «вечны» и «неизбывны» стоит соединительный союз це – «да», «к тому же». В списках Хэшан-гуна и Ван Би сказано: «вечно живут».

3. В мавандуйском списке В между строками 5 и 6 имеется фраза: «не думает о себе – и оказывается впереди». Мы имеем дело, очевидно, с ошибкой переписчика.

4. В списке Хэшан-гуна две последние строки записаны в несколько упрощенном виде: «Не имеет ничего своего – и потому может обрести все свое». В списке Ван Би и некоторых других древних памятниках предпоследняя строка имеет форму вопроса: «Не оттого ли у него нет ничего своего (личного)?» Чэнь Гуин излагает концовку главы таким образом: «Поистине, не оттого ли, что он не держится за личное, он тем не менее может придти к завершению себя?» В последней строке говорится буквально о «претворении», «приведении к завершению» (чэн) своих личных свойств. В некоторых даосских текстах последняя фраза главы гласит: «приводит к завершению свой труп». В таком виде она трактовалась как указание Лао-цзы на конечную цель даосского совершенствования – так называемое «освобождение от трупа» и обретение бессмертия в новом, бестелесном теле. И. С. Лисевич заостряет парадоксальную форму заключительного суждения: «Не бескорыстием ли своим блюдет он свою корысть?»

5. По мнению некоторых толкователей, в этой главе рифмуются строки 5 и 7, поскольку в древности знак сянь (впереди) читался си и, таким образом, был созвучен знаку «свой» (сы).

Высшая – и самая надежная – мудрость Лао-цзы в том, чтобы уподобить себя Небу и Земле, то есть предельной цельности и беспристрастности «мира в целом». Эта предельная цельность есть не просто космос или «мироздание», но – Великая Пустота, «постоянное не-наличие», бесконечное само-различение, вездесущая щель бытия, в которой осуществляется круговорот бытийственности сущего, уход сущего от себя к себе и которая поэтому вмещает в себя всю бездну времен. Здесь обрести себя – значит потерять себя, жить вечно – значит вечно отсутствовать. В даосском идеале самоуподобления мудрого «Небу и Земле» нет никакого расслабляющего благодушия, в нем содержится властное требование превзойти себя – и сполна себя осуществить! Мудрый правит миром потому, что бескорыстно служит ему. В круговороте Пути, в вечном не-возвращении Хаоса все существует «совместно», не образуя формального единства. Человек и Небо велики и живут наравне друг с другом не сами по себе, а в собственном пределе: подлинное бытие есть там, где… его нет. Такова мудрость, как выражается Хэшан-гун, «самосокрытия света» (аналогичный образ встречается в главе II «Чжуан-цзы»).

Ван Би комментирует: «Кто живет для себя, тот всем враг, а к тому, кто не живет для себя, придут другие. Тот, кто не имеет ничего своего, ничего не делает для себя, а потому оказывается впереди и себя сохраняет».

В даосской традиции со времен Хэшан-гуна тема этой главы определяется как «сокрытие света». Хуан Чжэньжэнь разъясняет ее смысл в следующих словах: «Премудрый человек руководствуется Небом и сообразуется с Землей, не гонится за выгодой, а превыше всего ставит Великий Путь, очищает поле сердца, пестует семена жизни, открыт всему миру и претворяет Великую Общность, возвращается к подлинности первозданного Хаоса. У того, кто постигнет тайну чистого покоя, подлинный облик будет крепок, как горы и реки. Но разве можно взрастить подлинность внутри себя, не отрешившись от всех внешних соблазнов?».