Глава 7

— Объясни еще раз, — обратился Ганси к Адаму, — почему ты считаешь, что от обращения к ясновидящим может быть польза?

Пиццы уже были уничтожены (без помощи Ноа), отчего Ганси почувствовал себя лучше, а Ронан — хуже. К тому времени, когда они покончили с едой, Ронан успел содрать все струпья, оставшиеся после развлечений с тележкой, и взялся бы за ссадины Адама, если бы тот позволил. Ганси отправил на улицу его, чтобы немного проветрился и сбросил пар, и Ноа, чтобы приглядел за ним.

Ганси и Адам стояли в очереди, пока какая-то женщина спорила с кассиром насчет грибной начинки.

— Энергия действует через них, — сказал Адам, повысив голос, чтобы собеседник мог расслышать его сквозь ревущую музыку. Он внимательно смотрел на свою руку, где растревожил свою собственную ссадину. Кожа под нею казалась слегка воспаленной. Затем, подняв голову, он оглянулся, вероятно, высматривая злую официантку, ту, что «я не проститутка». Ганси, с одной стороны, чувствовал себя виноватым за то, что серьезно подорвал шансы Адама на знакомство с нею. С другой же — ему казалось, что он, возможно, спас Адама от ужасной участи. Эта девушка, похоже, могла бы запросто выдрать из него спинной мозг и сожрать на месте.

Возможно, думал Ганси, что он снова свалял дурака, заведя разговор о деньгах. Он и в мыслях не имел оскорбить ее, но сейчас задним умом понимал, что, может быть, все же оскорбил. И теперь ему предстояло страдать от этого весь вечер. Он поклялся, как делал это уже добрую сотню раз, тщательнее подбирать слова.

— Силовые линии — это энергия, — продолжал Адам. — Энергия и только энергия.

— Точняк, — отозвался Ганси. — Если паранормальные явления действительно существуют.

— Нищим особо выбирать не приходится, — отозвался Адам.

Ганси посмотрел на выписанный от руки счет за пиццу, который держал в руке. Прыгающие буквы сообщали, что их официантку звали Сайлина. Она приписала туда и свой телефонный номер, но было трудно сказать, кого именно из четверки она рассчитывала завлечь. С одними из присутствовавших за столом было куда менее опасно связываться, чем с другими. Уж она-то наверняка не сочла бы, что он смотрит на нее свысока.

Возможно, дело было в том, что она не слышала, о чем он говорил. Весь вечер. Весь вечер это продолжало его тревожить.

— Если бы мы хоть имели представление о ширине этих линий, — сказал он. — До сих пор не знаю, что нам нужно искать: то ли нитку, то ли шоссе. Можно оказаться в футе от этой линии, но так и не узнать об этом.

Адам то и дело крутил головой с опасностью свернуть себе шею. Официантка больше не показывалась. Он выглядел усталым, потому что много дней подряд очень поздно ложился из-за тренировок по гребле и занятий. Ганси очень не нравилось видеть его в таком состоянии, но не мог придумать ничего такого, что можно было бы сказать по этому поводу. Адам не потерпел бы жалости.

— Мы знаем, что их можно отыскать лозой, так что они не могут быть совсем уж узкими, — сказал Адам и потер висок тыльной стороной ладони.

Именно это — многие месяцы поисков и анализа — впервые привело Ганси в Генриетту. Позднее он, уже с помощью Адама, точнее определит силовые линии. Распределив между собой инструменты, они кружили по городу с ивовыми рогульками и приборами для измерения частоты электромагнитного поля. Несколько раз аппарат демонстрировал странные пики; Ганси считал, что одновременно рогулька в его руках дергалась, но допускал, что, возможно, принимал желаемое за действительность.

«Может, сказать ему, что если он не сократит эти занятия, его отметки посыплются ко всем чертям», — думал Ганси, глядя на темные круги под глазами Адама. Если как-то привязать к этому свои интересы, Адам не истолкует такие слова как жалость. Он задумался о том, как сформулировать совет таким образом, чтобы его можно было принять за проявление эгоизма. Сказать: мне не будет от тебя никакой пользы, если ты заработаешь психическое расстройство? Так ведь раскусит с ходу…

Так что Ганси сказал совсем другое:

— Прежде чем начать думать о точке Б, следует отыскать надежную точку А.

Но точка А у них уже имелась. Проблема состояла в том, что точки были слишком уж велики. Ганси выдрал из книги с описанием Вирджинии карты, на которых были отчетливо напечатаны силовые линии. Как и английские энтузиасты паранормальных явлений, искатели силовых линий в США определяли узловые места концентрации силы и чертили соединяющие их линии, пока не образовывались четкие дуги. Могло сложиться впечатление, что предшественники уже проделали за них всю необходимую работу.

Но составители этих карт явно не предполагали, что кто-то попытается руководствоваться ими в своих передвижениях; слишком уж приблизительными они были при своем мелком масштабе. На одной из них были просто указаны как возможные ориентиры Нью-Йорк, Вашингтон и Пайлот-Маунтин в Северной Каролине. Каждая из этих точек имела на деле размеры во много миль, а самая тонкая из карандашных линий на карте при переходе на местность оказалась бы не уже 35 футов — даже если отбросить места с наименьшей вероятностью, все равно поле для поиска силовых линий должно измеряться тысячами акров. Тысячи акров, на которых может находиться Глендур, если, конечно, он вообще связан с силовыми линиями.

— Я вот думаю: что если подключить к рогулькам электричество? — задумчиво произнес Адам. — Присоединить их к автомобильным аккумуляторам или чему-то в этом роде.

Если ты возьмешь в долг, то сможешь бросить работу до тех пор, пока не закончишь колледж. Нет, если заговорить об этом, сразу начнется спор. Ганси покачал головой, отвечая скорее собственным мыслям, чем рассуждениям Адама.

— Похоже на подготовку пыточного оборудования или музыкального видео.

Адам отвлекся от высматривания дьяволицы-официантки; по лицу было видно, что его посетило озарение. Усталость как рукой сняло.

— Ну, да, усиление. Именно об этом я и думал. Что-то такое, чтобы сигнал стал громче и за ним легче было бы следовать.

Идея была отнюдь не безумной. В прошлом году в Монтане Ганси беседовал с человеком, пострадавшим от удара молнии. Электрический разряд поразил парня, когда тот сидел в своем внедорожнике возле входа в хлев для скота. После несчастья у него остались непреодолимая боязнь замкнутых пространств и сверхъестественная способность следовать по одной из западных силовых линий, используя для этого только согнутый кусок радиоантенны. Два дня они вместе бродили по полям, выглаженным в земле ледниками и отмеченным стогами сена выше человеческого роста, находили невидимые источники воды, небольшие гроты, следы от ударов молний и камни со странными отметинами. Ганси пытался уговорить парня вернуться на Восточное побережье и продемонстрировать это чудесное умение на силовых линиях тех мест, но заработанная беднягой клаустрофобия напрочь исключала самолеты и автомобили, а идти пешком было бы очень уж далеко.

И все же эта встреча не оказалась совсем уж бесполезной. Она дала дополнительное доказательство той аморфной теории, которую Адам сейчас излагал: силовые линии можно связать с электричеством. Энергию с энергией.

Подобное с подобным.

Приблизившись к кассе, Ганси заметил, что к нему бочком с напряженным и растерянным видом подходит Ноа. И то, и другое было для него обычным, и Ганси не сразу встревожился. Он протянул кассиру несколько сложенных купюр. Ноа продолжал маячить рядом.

— Ноа, что случилось? — спросил Ганси.

Ноа вроде бы захотел сунуть руки в карманы, потом передумал. Ему всегда было гораздо труднее, чем большинству других людей, найти место для своих рук. В конце концов он уронил их вдоль туловища, уставился на Ганси и сообщил:

— Здесь Деклан.

Ганси обвел взором ресторан и не увидел его.

— Где? — спросил он.

— На стоянке, — сказал Ноа. — Они с Ронаном…

Не дослушав окончания фразы, Ганси выскочил в вечернюю тьму. Обогнув угол здания, он выскочил на стоянку как раз в тот момент, когда Ронан наносил удар.

Удар продолжался бесконечно долго.

Судя по первому впечатлению, он оказался первым в активной стадии конфликта. В болезненно-зеленом свете жужжащего уличного фонаря было видно, что Ронан стоит в несокрушимой стойке, и выражение его лица твердо, как гранит. В его движении не было и тени колебания; он принял все последствия своего поступка задолго до того, как начал замах.

От своего отца Ганси получил логический ум, пристрастие к исследованиям и трастовый фонд, сопоставимый с большинством общеамериканских лотерей.

Братья Линч унаследовали от отца безмерное самомнение, десять лет занятий на мало кому известных ирландских музыкальных инструментах и любовь подраться, что они и демонстрировали. Ниэл Линч проводил с детьми не так уж много времени, но когда ему это удавалось, проявлял себя отличным воспитателем.

— Ронан! — крикнул Ганси, но опоздал.

Деклан упал, но, прежде чем Ганси успел решить, что же ему делать, вскочил и сам достал брата кулаком. Ронан выдал столь длинное и заковыристое ругательство, что Ганси удивился, каким образом эти слова сами по себе не пришибли Деклана. Мелькали руки. Колени били в корпус. Локти врезались в лица. Потом Ронан ухватил Деклана за пиджак и вознамерился швырнуть его на сверкающий, как зеркало, капот «Вольво» Деклана.

— Только не машину! — прорычал Деклан окровавленными губами.

История братьев Линч была такой: некогда человек по имени Ниэл Линч имел трех сыновей, один из которых любил отца больше, чем остальные. Ниэл Линч был красивым, обаятельным, богатым и таинственным, и однажды его вытащили из его «BMW» цвета древесного угля и насмерть забили монтировками. Это случилось в среду. В четверг его сын Ронан обнаружил труп на подъездной дороге к дому. В пятницу его мать перестала разговаривать и с тех пор не произнесла ни единого слова.

В субботу братья Линч узнали, что смерть отца сделала их очень богатыми и бездомными. Завещание запрещало им прикасаться к чему бы то ни было в доме — к мебели, к собственной одежде. К своей онемевшей матери. Согласно завещанию, они должны были немедленно переехать на жительство в Эглайонби. Деклан, самый старший, должен был отвечать за состояние и жизнь своих братьев, пока им не исполнится восемнадцать.

В воскресенье Ронан угнал автомобиль убитого отца.

В понедельник дружба между братьями прекратилась.

Оттолкнув Ронана от «Вольво», Деклан ударил брата с такой силой, что Ганси показалось, будто он сам почувствовал этот удар. Из машины на них, мигая, смотрела Эшли; ее светлые волосы были хорошо видны сквозь стекла.

Ганси пробежал несколько шагов по стоянке.

— Ронан!

Ронан даже не повернул головы. Братья дергались, выбирая миг для следующего нападения, а к его лицу намертво прилипла мрачная улыбка, больше подходящая скелету, чем юноше. Они дрались не напоказ, а по-настоящему, и накал драки все усиливался. Кому-то предстояло оказаться в нокауте, прежде чем Ганси успел бы поднять тревогу, ну а доставить пострадавшего в пункт «Скорой помощи» он сегодня никак не успел бы.

Ганси рванулся вперед и, схватив Ронана за руку, помешал следующему удару. Вторую руку Ронан успел сунуть Деклану в рот и уцепиться пальцами за зубы, а кулак Деклана неумолимо летел к его затылку. Все это походило на уродливое объятие. Удар Деклана достался Ганси. Что-то влажное попало ему на руку. Он был почти уверен, что это слюна, хотя вполне могла быть и кровь. Он выкрикнул слово, которое подцепил от своей сестры Хелен.

Ронан ухватил Деклана за бордовый галстук, Деклан обхватил затылок брата ладонью с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Оба словно не замечали присутствия Ганси. Ловким движением запястья Ронан развернул Деклана так, что тот с силой ударился головой о водительскую дверцу «Вольво». Послышался громкий смачный удар. Рука Деклана разжалась.

Ганси, воспользовавшись возможностью, оттащил Ронана футов на пять в сторону. Ронан дергался в его объятии и отчаянно скреб ногами по асфальту. Он был невероятно силен.

— Перестань! — потребовал, задыхаясь, Ганси. — Лицо себе изуродуешь.

Ронан — весь мышцы и адреналин — продолжал вырываться. Деклан в измятом и грязном костюме, который, пожалуй, и костюмом уже нельзя было назвать, направлялся к ним. На его виске росла здоровенная шишка, но он был готов продолжить драку. Сказать, что явилось причиной столкновения, было невозможно: может быть, новая сиделка, приставленная к матери, может быть, плохие отметки в школе, может быть, оставшийся необъясненным счет по кредитной карте. Может быть, Эшли.

На противоположной стороне стоянки из парадной двери вышел менеджер «Нино». Скоро и копов вызовут. Где же Адам?

— Деклан, — прохрипел Ганси, пытаясь говорить предостерегающим тоном, — если ты подойдешь, клянусь…

Деклан дернул подбородком и сплюнул кровь на асфальт. Его губы были разбиты, но все зубы оставались на месте.

— Ладно, Ганси. Он твой пес, вот и держи его на поводке. И постарайся, чтобы его не вышибли из Эглайонби. Я умываю руки.

— Хорошо бы, — прорычал Ронан. Его тело под рукой Ганси было каменно-твердым. Он носил свою ненависть, как вторую тяжкую шкуру.

— Ронан, ты просто дерьмо, — сказал Деклан. — Если бы отец увидел… — при этих словах Ронан снова рванулся вперед. Ганси, обхватив его обеими руками вокруг туловища, сумел удержать друга.

— Вообще, почему ты оказался здесь? — спросил он Деклана.

— Эшли понадобилось по-маленькому, — сухо ответил Деклан. — Или ты думаешь, мне нельзя остановиться, где я захочу?

Ганси как-то довелось заглянуть в женскую уборную «Нино». Там воняло рвотой и несвежим пивом. А на одной стене красным несмываемым маркером кто-то нацарапал «ВЕЛЬЗЕВУЛ» и приписал рядом телефонный номер Ронана. В то, что Деклан счел уборную в «Нино» подходящей для своей подружки, трудно было поверить.

— Думаю, тебе лучше уехать, — не раздумывая, сказал Ганси. — Все равно сегодня ничего не решится.

Деклан рассмеялся. Громко, беззаботно, раскатывая гласные звуки. Хотя определенно не мог бы увидеть в Ронане ничего смешного.

— Спроси его, удастся ли ему в этом году натянуть на «хорошо», — сказал он Ганси. — Ронан, ты вообще на занятия ходишь?

За спиной Деклана из машины высунулась Эшли. Она заранее опустила стекло, чтобы слышать, что происходит. Когда она думала, что на нее никто не смотрит, то вовсе не выглядела идиоткой. По крайней мере, сейчас это казалось справедливым, потому что идиота разыгрывал из себя Деклан.

— Не стану убеждать тебя, что ты заблуждаешься, — сказал Ганси. Ухо, по которому пришелся удар, кажется, распухало. Руками, продолжавшими обхватывать торс Ронана, он слышал, как колотилось его сердце. Ганси вспомнил о своем недавнем намерении тщательно обдумывать слова, и потому сначала мысленно сформулировал окончание фразы и лишь потом произнес вслух: — Но ты не Ниэл Линч и никогда им не станешь. И если перестанешь изображать его из себя, быстрее добьешься успехов.

Ганси выпустил Ронана.

Ронан не двинулся с места; Деклан тоже не пошевелился, как будто, назвав имя их отца, Ганси произнес заклинание. У обоих лица сделались одинаково угнетенными. Разные раны, нанесенные одним и тем же оружием.

— Я лишь хотел помочь, — выговорил наконец Деклан; если верить голосу, он расстроился. В прежнее время, несколько месяцев назад, Ганси поверил бы ему.

Ронан стоял рядом с Ганси, уронив руки вдоль туловища. Иногда, когда побитым оказывался Адам, в его глазах появлялось отстраненное, отсутствующее выражение. Если же побитым оказывался Ронан, впечатление было совсем иным: он казался настолько бодрым и оживленным, словно только что выспался.

— Я никогда тебя не прощу, — сказал Ронан брату.

Стекло «Вольво», негромко зашипев, закрылось; видимо, Эшли поняла, что этот разговор ей не следует слышать.

Деклан, посасывая разбитую губу, смотрел в землю. Потом расправил плечи и поправил галстук.

— Мне до тебя больше дела нет, — ответил он и взялся за ручку двери.

— Я не собираюсь говорить об этом, — сказал он Эшли, садясь на сиденье «Вольво», и с силой захлопнул дверь. Шины «Вольво» взвизгнули по асфальту, и Ганси и Ронан остались вдвоем на освещенной странным тусклым светом автостоянке. В соседнем квартале злобно залаяла собака, гавкнула три раза и умолкла. Ронан потрогал мизинцем бровь — нет ли крови. Ее не было, только наливался здоровенный ушиб.

— Исправь это, — сказал Ганси. Он не был уверен, что сделанное или, напротив, несделанное Ронаном можно легко исправить, но не сомневался, что исправить что-то необходимо. Ронану разрешалось жить в здании «Завода Монут» лишь потому, что он прилично учился. — Что бы ни было. Нельзя, чтобы он оказался прав.

— Я хочу уйти отсюда, — сказал Ронан очень тихо, чтобы только Ганси слышал его.

— Еще год.

— Я не хочу тянуть еще год. — Он пинком отправил камешек под «Камаро». Эти слова он произнес, повысив голос, правда, не в громкости, а в яростной энергии. — Терпеть еще год, чтобы потом на меня надели удавку, как на Деклана? Ганси, я не какой-нибудь поганый политикан. И не банкир.

Ганси тоже не желал стать ни тем, ни другим, но это не означало, что нужно бросать школу. Боль в голосе Ронана свидетельствовала, что ему следует сейчас выкинуть из головы все свои заботы.

— Ты только закончи школу, а потом делай, что хочешь.

Благодаря унаследованным от отца трастовым фондам никто из братьев не был обязан зарабатывать на жизнь, если у них не появится такого желания. В машине под названием «общество» они оказались чем-то вроде запасных частей, но Ронан и Ганси воспринимали свое положение очень по-разному.

Ронан глядел зло, но он был в таком настроении, когда злость могла и не иметь определенной причины.

— Я не знаю, чего хочу. И понятия не имею, кто, черт возьми, я такой.

Он сел в «Камаро».

— Ты обещал мне, — сказал Ганси в открытую дверь.

Ронан не взглянул в его сторону.

— Ганси, я помню, что делал.

— И не забывай.

Когда Ронан захлопнул дверь, по стоянке разнеслось слишком громкое для ночного времени эхо. Ганси присоединился к Адаму, который наблюдал за происходившим из отдаления.

В отличие от Ронана Адам выглядел опрятным, сдержанным и полностью владеющим собой. Он где-то раздобыл резиновый мячик с картинкой Губки-Боба и с задумчивым видом играл им.

— Я уговорил их не вызывать полицию, — сказал Адам. Он хорошо умел улаживать неприятности.

Ганси с облегчением выдохнул. Действительно, сейчас ему меньше всего хотелось еще и выгораживать Ронана перед полицейскими.

Но Адам уже говорил Ганси, что считает, что Ронану нужно научиться самому выбираться из своих передряг. И, похоже, только Ганси боялся, что Ронан приучится жить в грязи.

И поэтому он просто спросил:

— Где Ноа?

— Сейчас придет. Наверное, он задержался, чтобы оставить чаевые. — Адам выпустил из руки мячик и поймал его. Он почти механически хватал пальцами мячик, когда тот летел в его сторону; вот его рука пуста и неподвижна, а в следующее мгновение в ней крепко зажат мячик.

Раз. Два.

— Значит, Эшли, — сказал Ганси.

— Да, — отозвался Адам, как будто ожидал, что друг заговорит о ней.

— Глаз у нее — сквозь стены видит. — Так часто говорил его отец, и выражение стало в семье поговоркой для обозначения чрезмерно любопытного человека.

— Ты думаешь, что она в самом деле оказалась здесь из-за Деклана? — спросил Адам.

— А с какой еще стати ее могло сюда принести?

— Из-за Глендура, — не задумываясь, ответил Адам.

Ганси рассмеялся, но Адам не поддержал его.

— Нет, правда, почему еще?

Вместо ответа Адам сделал движение кистью руки и выпустил мячик. Он тщательно рассчитал траекторию: мяч один раз стукнулся о покрытый масляными пятнами асфальт, затем об одну из шин «Камаро» и ушел по дуге вверх, пропав на мгновение во тьме. Адам шагнул вперед, и мяч упал точно в его подставленную руку. Ганси одобрительно хмыкнул.

— Мне кажется, тебе не стоит больше говорить об этом с посторонними, — сказал Адам.

— Это не тайна.

— Может быть, и зря.

Тревога Адама была заразительной, но, логически рассуждая, его подозрения ничего не подкрепляло. Ганси уже четыре года занимался поисками Глендура, о чем охотно рассказывал любому, кто проявлял интерес, и ни разу не видел никаких признаков того, что кто-то пытается разделить с ним его драгоценное расследование. Впрочем, он должен был признаться, что мысль о такой возможности пробудила в нем неожиданно неприятное чувство.

— Адам, это ерунда. Почти все, что я сделал, уже опубликовано. Так что поздно секретничать. Да и несколько лет назад уже было поздно.

— Послушай, Ганси, — с напором заговорил Адам, — неужели ты не чувствуешь? Не чувствуешь?..

— Что — не чувствую? — Ганси терпеть не мог ссориться с Адамом, но этот разговор почему-то напоминал именно ссору.

Адам без особого успеха попытался облечь свои мысли в слова, но в конце концов просто бросил:

— Следят.

На противоположной стороне стоянки из двери «Нино» появился наконец-то Ноа и побрел к ним. Ронан, сидевший в «Камаро», развалился на сиденье и запрокинул голову, будто спал. Ганси чуял где-то поблизости запах роз и впервые подстриженной в этом году травы, он вдыхал запах сырой земли, возвращавшейся к жизни под прошлогодними листьями, и воды, бегущей по камням в горных теснинах, где никогда не ступала нога человека. Возможно, Адам был прав. Что-то назревало в этой ночи, думал он, что-то невидимое открывало глаза.

Когда Адам в следующий раз бросил мячик, уже Ганси протянул руку, чтобы поймать его.

— Думаешь, кому-нибудь пришло бы в голову следить за нами, — сказал Ганси, — если бы мы не были на верном пути?