Глава 2

— Это я, — сказал Ганси.

Он повернулся, чтобы стоять лицом к автомобилю. Ярко-оранжевый верх «Камаро» был поднят, что являлось скорее знаком поражения, нежели преследовало какие-то практические цели. Адам, друживший со всеми и всяческими машинами, может, и определил бы, что с автомобилем сейчас не так, но Ганси это определенно было не по силам. Он ухитрился остановиться, съехав с автострады всего фута на четыре, и сейчас его машина стояла, раскорячась, на кочковатом лугу, покрытом пожухлой травой. Мимо, не притормозив, пронесся тягач со здоровенным прицепом; «Камаро» качнуло воздушной волной.

— Ты пропустил всемирную историю, — ответил в телефоне его сосед по комнате Ронан Линч. — Я подумал, что ты в канаве валяешься, с концами.

Ганси вывернул руку, чтобы взглянуть на часы. Он пропустил куда больше, чем одну всемирную историю. Было одиннадцать, и слабо верилось в то, что минувшая ночь была такой холодной. К влажной от пота полоске кожи возле часового ремешка устремился комар; Ганси смахнул его прочь. Когда-то, еще маленьким, Ганси довелось ночевать на природе. Палатки. Спальные мешки. «Ренджровер», дожидавшийся поблизости того момента, когда им с отцом надоест это времяпрепровождение. В качестве жизненного опыта то событие и близко не лежало с минувшей ночью.

— Ты записал для меня конспект? — спросил он.

— Нет, — ответил Ронан. — Я был уверен, что в канаве валяешься.

Ганси сплюнул с губы песчинку и плотнее прижал телефон к щеке. Он-то непременно записал бы конспект для Ронана.

— «Свин» скопытился. Подъедь, вытащи меня.

Проезжавший мимо седан сбавил скорость; пассажиры прильнули к окнам. Ганси вовсе не был уродом, да и «Камаро» не мог никому оскорбить взгляд, но это внимание было вызвано не столько живописностью картины, а скорее ее необычностью — не так часто увидишь у обочины слетевшего с дороги парня из Эглайонби в вызывающе оранжевой машине. Ганси отлично знал, что для обитателей жалкого городишка Генриетты, что в штате Вирджиния, найдется немного зрелищ приятнее, чем неприятность, случившаяся с каким-нибудь парнем из Эглайонби, разве что неприятность с кем-то из своих родичей.

— Ну, ты даешь, старик, — сказал Ронан.

— Знаешь, вовсе не похоже, что ты сейчас на занятиях. И все равно, скоро начнется перерыв на ланч. — Чуть помолчав, Ганси добавил будто случайно: — Пожалуйста.

Ронан довольно долго молчал. Он был мастером паузы и умел с ее помощью заставлять людей чувствовать себя неловко. Но у Ганси выработался иммунитет к этим штучкам. Ожидая, пока Ронан соблаговолит вновь заговорить, он наклонился и просунул голову в машину, чтобы посмотреть, не найдется ли чего-нибудь съедобного в «бардачке». Рядом с тюбиком «эпипена» действительно оказался пакетик с бастурмой, но на нем стояла дата двухлетней давности. Вероятно, его забыл там предыдущий хозяин машины.

— Ты где? — в конце концов спросил Ронан.

— Не доезжая Генриетты, на 64-м шоссе. Прихвати мне бургер. И несколько галлонов бензина. — Бензин в баке еще оставался, но запас все равно не повредит.

— Ганси… — ядовито произнес Ронан.

— И Адама захвати.

Ронан отключил связь. Ганси стянул джемпер и кинул его на заднее сиденье. В тесной задней части салона находилась свалка всяких необходимых вещей — учебник по химии, ноутбук цвета фрапучино, расстегнутый футляр для компакт-дисков, которые вылетели оттуда и рассыпались по сиденью, — и всякой всячины, которую он накупил за 18 месяцев, проведенных в Генриетте. Измятые географические карты, компьютерные распечатки, какая-то газета, фонарь, ивовая палочка. Когда Ганси принялся откапывать в хламе цифровой диктофон, на сиденье вывалился и присоединился к полдюжине таких же бумажек, различавшихся только датой, рецепт пиццы (одна большая глубокая тарелка, половина сосиски, половина авокадо).

Всю ночь он просидел с включенным диктофоном, внимательно глядя по сторонам, ожидая… чего-нибудь, возле чудовищной, выстроенной в стиле модерн церкви Спасителя. Обстановка была отнюдь не магической. Возможно, это было не лучшее место для того, чтобы установить контакт с теми, кому предстоит умереть, но Ганси возлагал большие надежды на силу кануна дня Святого Марка. Не то чтобы он рассчитывал увидеть мертвых. Во всех источниках говорилось, что бдящие около церкви должны обладать «вторым зрением», а Ганси не мог похвастаться и первым, пока не обзавелся контактными линзами. Он лишь надеялся на…

На что-то. И именно это получил. Вот только он не был точно уверен, что это что-то было на самом деле.

С диктофоном в руке Ганси присел около заднего колеса, чтобы машина защищала его от порывов ветра, поднимаемого проходящими машинами. По другую сторону обочины до леса тянулось зеленое поле. А еще дальше возвышались таинственные голубые горные хребты.

На покрытом пылью носке ботинка Ганси нарисовал в виде дуги вожделенную линию сверхъестественной энергии, которая и привела его сюда. Ветер с гор, врываясь ему в уши, напоминал приглушенный крик — не шепот, а громкий вопль, звучащий где-то настолько далеко, что услышать его в действительности было невозможно.

Дело было в том, что Генриетта производила впечатление места, где могут случаться чудеса. Долина, похоже, шепотом выбалтывала тайну за тайной. Легче было поверить в то, что они не пожелают раскрыться Ганси, чем в то, что их нет вообще.

Только, пожалуйста, скажите, где вы прячетесь.

От стремления к этим тайнам у него ныло сердце, и это ощущение не делалось менее болезненным из-за того, что его было трудно объяснить.

Сзади к «Камаро» медленно подкатила машина Ронана Линча — «BMW» с акульим носом. Сейчас трудно было угадать, что она окрашена в цвет древесного угля, так как от налипшей пыльцы она сделалась зеленой. Ганси ощутил ногами вибрацию земли от басов стереоустановки машины раньше, чем узнал мелодию. Когда он поднялся, Ронан уже открывал дверь. На пассажирском сиденье находился Адам Парриш, третий из ближайших друзей Ганси. Галстук у Адама был повязан поверх воротника джемпера. Одной тонкой рукой он крепко прижимал к уху сотовый телефон Ронана.

Открывая свою дверь, Адам обменялся с Ганси короткими взглядами. Вскинутые брови Адама означали вопрос: «Нашел что-нибудь?», а расширившиеся на мгновение глаза Ганси отвечали: «Вот ты и скажи мне».

Потом Адам вдруг нахмурился, убавил громкость музыкальной установки и что-то сказал в телефон.

Ронан хлопнул дверью машины — он всегда хлопал дверьми — и направился к багажнику.

— Мой говнюк-братец хочет, чтобы сегодня вечером встретиться с нами у «Нино», — сказал он на ходу. — С ним будет Эшли.

— Это с ним разговаривает Адам? — осведомился Ганси. — И что есть Эшли?

Ронан извлек из багажника канистру с бензином. Он не слишком старался держать ее подальше от себя, чтобы не пачкать одежду. Как и Ганси, он носил форменную одежду Эглайонби, но умудрялся выглядеть в ней совершенно непрезентабельно. Узел галстука совершенно не заслуживал этого благородного названия, а полы не заправленной в брюки рубашки вызывающе торчали из-под джемпера. Тонкая усмешка, редко сходившая с его губ, казалась язвительной. И его «BMW», несомненно, усвоил акулье выражение у своего хозяина.

— Нынешняя подружка Деклана. Нам велено выглядеть хорошо и не позорить его перед нею. — Ганси возмущало, что перед старшим братом Ронана, старшекурсником Эглайонби, приходится ходить на задних лапках, но понимал необходимость этого. В семействе Линч свобода имела довольно сложную структуру, и на данный момент ключи от нее находились в руках Деклана.

Ронан забрал у Ганси диктофон и вручил ему канистру.

— Он хочет встретиться сегодня, потому что знает, что у меня занятия.

Горловина бензобака у «Камаро» находилась под укрепленным на пружине номерным знаком; Ронан молча смотрел, как Ганси сражался одновременно с крышкой бензобака, канистрой и номером.

— Мог бы и сам сделать, — сказал Ганси. — Ты же все равно не боишься запачкать рубашку.

Ронан, нисколько не проникнувшись сочувствием, поскреб старый побуревший струп под пятью узловатыми ремешками, которые носил на запястье. На прошлой неделе они с Адамом по очереди возили друг друга на тележке под «BMW», и оба до сих пор щеголяли отметинами после этого развлечения.

— Лучше бы спросил, нашел ли я что-нибудь, — сказал Ганси.

Ронан, вздохнув, ткнул диктофоном в сторону Ганси.

— Нашел что-нибудь?

Судя по голосу, Ронану это было совсем не интересно, но, с другой стороны, равнодушие являлось частью фирменного стиля Ронана Линча. Угадать, насколько ему в действительности был неинтересен вопрос, было практически невозможно.

Горючее тонкой струйкой текло на дорогие брюки Ганси; за месяц он портил уже вторую пару. Это не значило, что он настолько уж небрежен, хотя Адам снова и снова повторял ему именно это: «Ганси, вещи стоят денег», — просто он никогда не умел предвидеть последствия своих поступков, пока не станет слишком поздно.

— Что-то нашел. Записал около четырех часов звука, и среди них… что-то записалось. Вот только понятия не имею, что это значит. — Он указал на диктофон. — Запусти-ка его.

Повернувшись спиной к шоссе, Ронан нажал кнопку «ВОСПР». Некоторое время стояла тишина, которую нарушали только сверчки своими трелями, похожими на звук пересыпавшихся льдинок. Потом раздался голос Ганси.

— Ганси, — произнес он.

Последовала продолжительная пауза. Ганси медленно провел пальцем по нечистому хромовому покрытию бампера «Камаро». Ему все еще было странно слышать в записи свой собственный голос и при этом не помнить, чтобы он произносил эти слова.

Потом словно откуда-то очень издалека прозвучал женский голос: «И все?»

Ронан, вскинувшись, стрельнул глазами на Ганси.

Ганси предостерегающе поднял палец: подожди. Из диктофона донеслись негромкие голоса; слов разобрать было нельзя, понятно было только, что кто-то задавал вопросы, а кто-то отвечал. А потом из аппарата вновь послышался бестелесный голос: «И все?». «Да, это все».

Ронан оглянулся на стоявшего возле машины Ганси и скорчил рожу, которую тот называл «курящим Ронаном»: медленно втянул воздух трепещущими ноздрями, а потом так же медленно выдохнул через приоткрытые губы.

Вообще-то Ронан не курил. Предпочитал иной порок, от которого остается похмелье. Он выключил диктофон и сказал:

— Чувак, ты льешь бензин на портки.

— А спросить, что происходило, когда я это записывал, ты не хочешь?

Ронан не стал спрашивать. Он просто смотрел на Ганси, что и обозначало непроизнесенный вопрос.

— Ничего не происходило. Я сидел, пялился на стоянку, где не было ничего, кроме попадавших жуков, — наверное, помрут все после такой-то ночи — а кроме них — ничегошеньки.

Ганси далеко не был уверен, что заметил бы что-нибудь на стоянке, даже если бы оказался в нужном месте. Охотники за сверхъестественными явлениями, с которыми ему доводилось общаться, считали, что линии, соединяющие места силы, могут иногда передавать голоса на всем своем протяжении, так что звуки можно услышать за несколько сот миль и несколько десятков лет от места и мгновения, когда они раздались. Нечто вроде свободного поиска в радиоэфире, непредсказуемая передача, приемником которой может оказаться что угодно, оказавшееся на силовой линии: такой вот диктофон, стереосистема, пара человеческих ушей, наделенных особо острым слухом. Ганси, не имея такого достоинства, брал с собою диктофон; частенько шумы удавалось расслышать только при воспроизведении записи. Но странным было не наличие в записи других голосов, а его собственный голос — у Ганси не было ни малейшего сомнения в том, что он-то ни в коем случае не призрак.

— Ронан, я ничего не говорил. За всю ночь не произнес ни слова. Так каким же образом мой голос попал в диктофон?

— Как ты вообще узнал, что он там есть?

— Я слушал запись на обратной дороге. Тишина, тишина, тишина и вдруг мой голос. И Свин сразу издох.

— Совпадение? — произнес Ронан. — Думаю, что нет.

Это должно было означать иронию. Ганси так часто заявлял, что не верит в совпадения, что теперь ему даже не требовалось говорить об этом.

— Так что ты думаешь? — спросил Ганси.

— Святой Грааль найден, — тут же отозвался Ронан, однако в этой реплике не было ничего, кроме сарказма.

Суть же заключалась вот в чем: вот уже четыре года Ганси по крупицам собирал интересующие его сведения, и чуть слышный голос был для него наилучшим подтверждением успеха. Восемнадцать месяцев, проведенных в Генриетте, он потратил на то, чтобы по этим крупинкам составить схему силовой линии — идеально прямой трассы сверхъестественной энергии, соединяющей места силы, — и неуловимой усыпальницы, которая, как он надеялся, должна была находиться где-то на этой прямой. В поисках этой невидимой энергетической линии имелся, правда, профессиональный риск. Все это было… ну, скажем, невидимо.

И, возможно, не более чем гипотеза, но Ганси отказывался принимать такую возможность. За 17 лет жизни он отыскал не одну дюжину вещей, которые, по мнению большинства, невозможно отыскать, и был всецело намерен добавить силовую линию, усыпальницу и ее царственного обитателя к списку своих достижений.

Смотритель музея в Нью-Мексико как-то сказал Ганси: «Сынок, у тебя имеется необъяснимая способность натыкаться на странности». Восхищенный этой же способностью историк из Рима добавил: «Ты догадываешься переворачивать камни, под которые больше никому не приходит в голову заглянуть». А британский профессор, глубокий старик, сказал: «Для тебя, мальчик, мир охотно выворачивает карманы». Хитрость, как выяснил Ганси, состояла в том, чтобы верить в существование необъяснимого; нужно было понимать, что находки составляют часть чего-то большего. Некоторые тайны даются в руки только тем, кто сможет доказать, что достоин их.

Ганси толковал это так: если у тебя есть призвание к поиску всякой всячины, это значит, что ты обязан перед миром заниматься этими поисками.

— Эй, да ведь это Прыщ! — воскликнул Ронан.

Проезжавший мимо автомобиль резко сбросил скорость, и юноши смогли взглянуть на чрезмерно любопытного водителя. Ганси тоже показалось, что он был очень похож на обидчивого учителя латыни — тоже в прошлом выпускника Эглайонби, — носившего, к своему несчастью, имя Баррингтон Велк. Ганси, официальный титул которого звучал как Ричард (Дик) Кэмпбелл Ганси III, привык не обращать внимания на претенциозные имена, но и он не мог не признать, что человек со звучным именем Баррингтон просто не имеет права носить фамилию, которая означает Прыщ (или наоборот).

— Эй, только не вздумай остановиться и лезть с помощью. Без тебя обойдемся! — буркнул Ронан вслед машине. — Ну, Малыш, о чем договорился с Делканом?

Вторая фраза была адресована Адаму, который наконец-то вылез из «BMW», все так же держа в руке телефон Ронана. Он протянул его хозяину, но тот раздраженно мотнул головой. Ронан вообще презирал телефоны, в том числе и свой собственный.

— Он подъедет к пяти, — сообщил Адам.

Адам в отличие от Ронана носил форменный свитер Эглайонби, который достался ему с чьего-то еще плеча, но прилагал много усилий для того, чтобы его одежда выглядела безупречно. Он был высок ростом, тощ, его загорелое, с тонкими чертами лицо окаймляли неровно подстриженные блеклые волосы. Он походил на фотографию в тонах сепии.

— Отлично, — отозвался Ганси. — Ты ведь будешь, да?

— А меня приглашают? — Адам мог порой проявлять чрезмерную деликатность. Когда он в чем-то не был уверен, в его голосе явственно слышался южный акцент, что случилось и сейчас.

В приглашении Адам никогда не нуждался. Наверное, поругался с Ронаном. Что неудивительно. Ронан полез бы в драку даже за номер социального страхования.

— Не валяй дурака, — ответил Ганси и благосклонно принял у Адама покрытый масляными пятнами пакет из кафе быстрого питания, который тот протянул ему. — Спасибо.

— Это Ронан купил, — пояснил Адам. Когда дело касалось денег, он с одинаковой легкостью мог и ссудить их, и перепоручить кому-нибудь все расчеты.

Ганси взглянул на Ронана, который, прислонившись к «Камаро», с отсутствующим видом покусывал один из ремешков, украшавших его запястье.

— Признайся, что на этом бургере нет соуса, — сказал Ганси.

— С удовольствием, — усмехнулся Ронан и выковырял из зубов клочок ремешка.

— И огурца тоже нет, — добавил Адам, скрючившийся позади автомобиля. Он притащил не только две небольшие жестянки присадки к топливу, но взял и тряпку, оберегавшую его брюки от соприкосновения с канистрой. В его исполнении процесс заправки автомобиля выглядел ничем не примечательным делом. Адам из кожи выбивался, чтобы скрыть свое происхождение, но все равно оно давало о себе знать при каждом удобном случае.

Теперь уже Ганси ухмыльнулся; он начал ощущать в себе тепло от состоявшегося открытия.

— В таком случае, мистер Парриш, позвольте блиц-опрос. Какие три вещи появляются вблизи силовых линий?

— Черные собаки, — снисходительно сообщил Адам. — Демонические сущности.

— «Камаро», — вставил Ронан.

Ганси сделал вид, будто ничего не услышал.

— И призраки. Ронан, если тебя не затруднит, повтори нам доказательство.

Они стояли втроем, освещенные лучами солнца позднего утра. Адам завинчивал крышку топливного бака, а Ронан прокручивал назад плеер. Вдали, за много сотен ярдов, над горами тонким голосом кричал краснохвостый сарыч. Ронан снова нажал «ВОСПР», и они еще раз прослушали, как Ганси словно в разреженном воздухе называет свое имя. Адам сдержанно нахмурился, прислушиваясь; его щеки уже раскраснелись от тепла.

Это могло случиться в любое утро последних полутора лет. Ронан и Адам к полудню помирятся, учителя простят им пропущенные уроки, а потом он, Адам, Ронан и Ноа отправятся за пиццей — четверо против Деклана.

— Попробуй машину, Ганси, — сказал Адам.

Не закрывая дверь, Ганси плюхнулся на водительское сиденье. Стоявший чуть поодаль Ронан снова прослушивал запись. Непонятно почему, сейчас, когда он услышал голоса с некоторого расстояния, волосы на его руках медленно поднялись дыбом. Что-то в нем говорило, что этот неосознанный им самим краткий разговор знаменовал собой начало чего-то нового, хотя он еще не мог сказать, чего именно.

— Давай, Свин! — выкрикнул Ронан. Кто-то, проносясь мимо по шоссе, нажал на гудок.

Ганси повернул ключ. Мотор провернулся, затих на долю секунды, а потом оглушительно взревел. «Камаро» ожил, чтобы вступить в борьбу с еще одним днем. Даже радио работало и передавало песню Стиви Никса, которая для Ганси всегда ассоциировалась с голубем с одним крылом. Он положил в рот кусочек картофеля фри. Холодный.

Адам наклонился и заглянул в автомобиль.

— Мы проводим тебя до школы. Машина дотянет, но она все равно не в порядке. Что-то с нею не так.

— Отлично, — ответил Ганси; ему пришлось сильно повысить голос, чтобы перекричать мотор, в звук которого влились почти неуловимые слухом басы из аудиоустановки «BMW». — Какие будут предложения?

Адам сунул руку в карман, вынул клочок бумаги и протянул ему.

— Что это? — осведомился Ганси, всматриваясь в причудливые каракули Адама. Буквы в его исполнении всегда выглядели так, будто бежали откуда-то. — Телефон ясновидящего?

— Если в минувшую ночь ты ничего не нашел, следующим шагом должно быть вот это. Теперь у тебя есть о чем их спросить.

Ганси задумался. Ясновидящие обычно говорили, что его ждут большие деньги и что он предназначен для великих дел. Первое он отлично знал и без них и всерьез опасался воплощения второго. Но, возможно, с новым фактом и с новым прорицателем ему удастся узнать что-то новенькое.

— Ладно, — согласился он. — И о чем же я должен их спросить?

Адам протянул ему диктофон. Потом дважды медленно, задумчиво стукнул по тенту «Камаро».

— Вот насчет этого, по-моему, к гадалке ходить не нужно, — ответил он. — Мы попробуем выяснить, с кем ты говорил.