Глава 61
Доусон припарковался за серебристой «Корсой» и тяжело вздохнул.
Было почти одиннадцать вечера, а из дома он вышел в семь утра. Если Элисон еще не спит, то они опять поссорятся. Он подумывал о том, чтобы сказать ей правду, но она все равно не поймет. Вспомнив расхожую фразу «Моя жена/невеста/подруга меня не понимает», Кевин покачал головой. В данном случае прямо в точку.
Элисон холодно говорила с ним по телефону, когда он позвонил, чтобы объяснить, что ему опять придется задержаться на работе. Напряженный голос был подтверждением того, что она ему не верит. И, в общем, Элисон была права. Стейси ушла несколько часов назад.
Иногда она вообще не спорила с ним. Просто молчала. Такие ночи были хуже, чем самые решительные ссоры.
Кевин знал, что Элисон устает. И что Шарлотта не дает ей ни минуты покоя – вот только вчера она вставила красный карандаш себе в ухо и сказала, что это олений рог. Он знал, что к семи часам вечера Элисон полностью выматывается и почти ничего вокруг себя не видит. Как раз в это время ему бы надо было появляться дома и помогать ей…
Кевин глубоко вздохнул, собрался с духом и вошел в дом. Включив свет, он увидел две вещи. Стол со свечами, накрытый на двоих, и подушку с одеялом на софе.
– А я думала, что ты шутишь, – негромко произнесла Элисон.
Черт побери, она ждала его, сидя в темноте.
– Я и вправду думала, что ты вот-вот появишься и удивишь меня.
На своей стороне стола Кевин заметил коробку с логотипом «Даниэль Веллингтон». Несколько недель назад он упомянул о классических серебряных часах «Дарем» их производства.
– Я думала, что ты ни за что не забудешь, что сегодня четырехлетие нашей встречи, Кевин. – Элисон встала. – Как видно, я ошиблась.
Он не мог видеть боли, которая заполняла ее глаза. После всех этих ночей, споров и периодов горького безмолвия она все-таки купила ему подарок, о котором он мечтал. И она права. Он даже не вспомнил.
– А это что? – поинтересовался Кевин, усаживаясь рядом с подушкой.
– Твоя постель на сегодня, – ответила Элисон, опершись на дверной косяк.
Он наконец-то взглянул на нее и увидел на ее лице боль и осуждение.
Отвернувшись, Доусон снял пиджак. Говорить было нечего.
– Я не знаю, что там у тебя в голове, но ты точно не ляжешь с этим в одну постель со мной. – Ее слова напоминали плевки.
Кевин развязал галстук и бросил его на спинку софы.
Элисон ждала, пока между ними не вырастет стена молчания. Она знала, что Кевин может быть таким же упрямым, как и она.
Но сегодня он просто не решался заговорить.
– Ты понимаешь, что мы с тобой приближаемся к точке невозврата, да?
Доусон смотрел в пол, не имея сил встретиться с ее прожигающим насквозь взглядом. Впервые он задумался о том, стоит ли всего этого причина его обмана, и решил, что да, стоит.
– Ты – себялюбивый негодяй, Кевин Доусон, – произнесла Элисон, направляясь к лестнице.
«Да, в этом нет никакого сомнения», – подумал он, укладываясь спать.
