63

В продолжение игры как бы погружавшееся судно добивали все прибывавшие торпеды, а Брейн с Ружоном уходили на аквароутах, прижимаясь ко дну.

Спустя пару минут они, согласно нормативам, уже вскрыли мешавшие плыть кофры с оружием и были готовы постоять за себя, однако для боевых патронов у Корсака мишеней не было, и он скомандовал возвращаться. А спустя четверть часа уже помогал своим курсантам избавляться от тяжелой амуниции.

Выходя из ангара, они столкнулись со Шварцем, которому предстояла напряженная ночь восстановительных работ. Он не ответил на их приветствия – они закончили тяжелую смену, а у него она только начиналась.

– Что вы, сэр, все время прихрамываете и ногу тянете? – спросил Брейн, когда они шагали по кирпичной тропинке.

– Дергает очень. Всегда такое случается на суперлинию трех спутников.

– А я даже не знаю об этой суперлинии.

– Ты не местный – тебе проще. А у меня каждый ген запрограммирован на здешние проблемы. Оттого и мучаюсь.

– Да ладно вам, босс! – возразил Ружон. – Здесь только инстинкты и никаких генов. Помните, как вы меня в Клиндаго забрасывали? Вот тогда я…

– Да помолчи ты! – оборвал его майор и, остановившись, присел, начав растирать левую лодыжку.

– Сэр, но у вас тут хорошие специалисты, кое-какая аппаратура, почему вам не пройти курс физиотерапии? Мне с моими ранениями всегда помогало, – заметил Брейн.

– Да прошел я уже этап физиотерапий, лазерно-клеточных коррекций и даже квантового выравнивания возмущенных сред. Ничего не помогает.

– Но почему? Неужели ранение с утратой конечности?

Брейн знал, что после восстановительных процедур выращенные части не всегда работали как прежние, хотя выглядели вполне полноценными.

– Нет, нога всегда была в порядке, а один редкий и дорогой специалист-парахронолог разобрал меня на составляющие в своем диагностическом центре и сказал, что имеет место хроноконтузионный фактор.

– О! – удивился Брейн, и они с Ружоном переглянулись.

– Вот и я так же отреагировал, – улыбнулся майор и тут же сморщился под напором нового приступа.

– Может, таблетку какую, сэр? У меня универсалки имеются, – предложил Ружон.

– Нет… Уф… Это скоро пройдет…

– Так что же это за фактор такой? – спросил Брейн.

– Это когда кто-то из твоих предков получил мучительное ранение, заставившее его сильно страдать. А поскольку мой род происходит из «захватчиков», это была страшная рана, которую он получил в их многочисленных войнах.

– И настолько далеко этот хронофактор распространяется? На сколько поколений?

– Максимальный эффект – третье поколение, а потом все постепенно замирает. С пятого-шестого об увечьях предков уже ничто не напоминает… Все, я готов идти.

Майор поднялся и, слегка прихрамывая, зашагал по кирпичной тропинке, и Брейн с Ружоном поспешили следом.

Как и в прошлый раз, в беседке перед столовой Брейна поджидала доктор Нильсен.

Заметив его, она поднялась, потянулась, как пантера, и вышла на площадь, приковав к себе взгляд Ружона.

– Перебирай ногами, курсант, – одернул его Корсак, а Брейн направился к Саманте, которая держала в руке бокс с его ужином.

Волшебный ящичек блокировал рекристаллизацию и позволял блюдам картриджа долго оставаться свежими.