Одним из примеров подражания Конфуция был один из первоправителей Китая Юй, которому легенды приписывают спасение страны от потопа. Юй сумел изменить течение рек, и вода схлынула. Что же в Юе вызывало восхищение Конфуция? «Он с пренебрежением относился к напиткам и пище, но проявлял немалое почтение к душам умерших и духам. Он не заботился о своей одежде, но стремился придать особую красоту траурному одеянию и головному убору». Значит, Юй всегда был готов пожертвовать собой, своим благополучием и даже элементарной сытостью ради исполнения обрядов по отношению к предкам.

Подражание древним правителям и предкам для Конфуция далеко не самоцель, это лишь способ настроить свое сознание на те особые «резонансные колебания», которые, исходя от древности, способны напитать Поднебесную и сегодня. Эта часть его проповеди непосредственно связана с его традиционным воспитанием «служителя ритуалов» – своеобразного культового служителя. Но существует и другая часть, которая и позволила этому странному и порою очень резкому в своих суждениях человеку остаться в истории на тысячелетия. Он, равно как и многие духовные наставники того времени, проповедует некую новую этику, в которой жизнь государства и «жизнь в ритуале», в духовном радении должны уравняться. Призывая «учиться у древности», «измерять себя делами прошлого», он по сути вводит новую этику поведения и мышления. Конфуций расстаётся с архаической традицией «прислушивания» к Небу, а вместо этого старается объяснить, что существуют некие универсальные нормы жизни, которые он называет ли, традиционно переводимый как «ритуал», «церемониал», «правила поведения». Перевод этот весьма неточен, поскольку уводит нас в мир неких механических действий, именно церемониалов. Для Конфуция же ли – способ ежемгновенного сохранения связи с Небом, методы «небообщения», прямые и ничем не опосредованные. Идеал конфуцианской проповеди – благородный муж цзюньцзы отличается от остальных прежде всего тем, что может постоянно пребывать в этом ритуальном радении, проявлять его в каждом своем поступке и даже мысли, в отличие от сяо-жэнь («маленького» или «мелкого» человека), который в лучшем случае лишь имитирует эти ритуальные действия. Важнейшим понятием для Конфуция становится ли, обычно переводимый как «ритуал» или «церемониал», а на самом деле – сложнейший свод правил и внутренних переживаний, устанавливающий связь человека с Небом. При этом ни Конфуций, ни его последователи никогда не давали четкого определения понятию ли. Впрочем, этого и не требовалось, поскольку ритуальное понималось как мистически не выраженное, как «воля Неба», воплощенная в действиях человека. С внешней стороны содержание ритуала могли составлять многочисленные поклоны, сложные формы подхода к правителю и вышестоящему чиновнику, формы обращения со старшим и равным себе, нормативы коммуникации в обществе. Ритуал не уравнивал людей, он, наоборот, очень четко определял их «энергетические ячейки» в мистическом пространстве общества. По существу все эти действия – коленопреклонения, многослойные формулы обращения – вели к тому, что человек полностью подчинял свою энергетику энергетике правителя, растворял себя в потоке могущества, который идет от человека, сидящего выше его как по статусу, так даже и по месторасположению. Говоря иным языком, конфуцианство учило «взаимоотношению энергий», порой целиком уничтожая и растворяя того, кто не мог предоставить доказательств своего права на более высокий статус.

Реализация ритуала-ли в повседневной жизни основывается на довольно сложной взаимосвязи человека и Неба, человека и человека, личности и государства. Например, человек должен с одинаковой искренностью и преданностью относиться и к Небу, и к правителю, и к своей семье. Это и есть единая система взаимосвязей на основе закона – Ритуала.

Очевидно, что для Конфуция ли – отнюдь не некие правила, придуманные людьми, – он лишь осмыслен ими, переведён на уровень слов и жестов; в принципе Ритуал существует абсолютно независимо от человека, он дан от природы, как всякий естественный закон. Следование этим нормам поведения должно привести и государство, и отдельного человека к процветанию, а игнорирование Ритуала лишь ускорит их гибель.

«Нельзя смотреть на то, что противоречит Ритуалу, нельзя слушать то, что противоречит Ритуалу, нельзя говорить то, что противоречит Ритуалу». В этом высказывании – исток и суть учения Конфуция. Подчинённость Ритуалу, правилам поведения, культурному началу – в этом коренится смысл жизни человека.

Ритуал – это место встречи небесного и земного, особого рода символическое действие, которое позволяет человеку познать себя в пространстве Космоса. Начиная с эпохи Чжоу именно ритуал-ли становится фундаментальным понятием, вокруг которого строилась вся культура.

Понятие ритуала-ли весьма сложно и многогранно, и сам Конфуций признавал, что «нелегко следовать Ритуалу-ли, древние – и те не все следовали». Это – поразительное признание! Конфуций понимает ритуал именно как подвиг, внутреннее подвижничество, а отпадение от него будет являться хаосом в Поднебесной. Не всякий человек прошлого воплощал собой такой ритуал, и здесь хорошо видно, что в отличие от того, что считают некоторые исследователи, Конфуций отнюдь не «стремился в прошлое», не был консерватором. Для него и само прошлое может быть полно недостатков, но там, где-то в далеких веках прошлой истории, жили люди типа Яо, Шуня и Чжоу-гуна, которые своим поведением могли показать, что есть истинное воплощение ритуального радения.

Воплощенный ритуал удивительно сложен для исполнения и даже постижим далеко не для всякого. Но, тем не менее, есть определённые нормы поведения, которых способен придерживаться каждый человек. Это человеколюбие, долг, преданность, искренность, сыновняя почтительность, забота о младших, честность. Вот на этих качествах и основывалось этическое учение Конфуция, которое через много веков переросло в мощнейшую социальную и политическую доктрину.

Для Конфуция один из важнейших ритуалов – погребальный обряд. Смерть любого человека воспринималась не просто как обычная кончина, подчинённая законам природы; это некое космическое событие, уход из жизни носителя Культуры. Так можно ли пренебречь этим? Ведь и приход человека в мир, и его уход из жизни – звенья очень сложной цепи какого-то мистического процесса. Обычному человеку не дано понять, зачем он рождается и почему так быстро умирает, не успев совершить и малой доли того, что задумал. Для Конфуция ясно лишь одно – в самом факте человеческой жизни заложен глобальный смысл вообще человека как существа культурного, вся жизнь должна быть превращена в Ритуал, тем более её завершение. И Конфуций активно проповедует тщательное соблюдение всех тонкостей похоронного обряда, а также – траура. Его ученик Цзэн-цзы замечает: «Если будем тщательно соблюдать все траурные церемонии, связанные с похоронами родителей, и должным образом чтить память предков, то добродетели народа возрастут» (I, 9). В этом, пожалуй, одна из основных сокрытых мыслей школы, сложившейся вокруг Конфуция: лишь поддержание постоянной связи с духами прямых предков может напитать мир благодатной энергией.

Он нетерпим даже к малейшим нарушениям ритуала, и вряд ли его можно назвать «легким соседом». Он не садился на циновку, которая была «постлана неправильно» (Х, 12), никогда не говорил во время еды или сна. Он отказывался от каши, которая была сделана не из обрушенного зерна, или от недостаточно мелко нарезанного мяса. Не употреблял мяса или вина, купленного на рынке (Х, 8).

В ритуале для него главное – внутреннее переживание, мистическое перевоплощение в тех духов, к которым обращены молитвы. Поразительным образом, призывая к церемониальной тщательности, Кун-цзы оказывается не догматиком и даже не дидактиком, но тем, кто требует ощущения больше, чем механического исполнения жестов. Когда его спрашивают о сути ритуальных правил, он ясно дает понять эту мысль: «Если речь идет об обычных обрядах, то откажись от пышности. При похоронных же обрядах лучше скорбеть, чем заботиться о тщательности [исполнения этих обрядов]» (III, 4).

Сколько раз он стремился объяснить сущность правильного поведения и истинного Ритуала, а от него отворачивались, к его словам не прислушивались, к нему самому относились порой с недоумением! И тогда Конфуций уходил. Однажды в одной местности Конфуций попытался вернуть народ к отправлению древних ритуалов, и народ возмутился.

В «Мэн-цзы» рассказывается история о том, что, «когда Конфуций был судьёй в царстве Лу, его советам не следовали. Он участвовал в жертвоприношении, но после этого ему не дали, как надлежит, часть жертвенного животного. Поэтому он покинул царство, даже не дождавшись, пока с него снимут официальную шапочку. Тот, кто не понимает его, считает, что он поступил так из-за мяса, но тот, кто понимает его, знает, что он сделал так потому, что царство Лу не следовало истинному ритуалу».

Правильно ли он поступил? Хорошо ли сделал, покинув официальный пост из-за такой, казалось бы, малости? И на это у Мэн-цзы есть замечательный ответ: «Поступки благородного мужа не всегда доступны пониманию обычного человека». Ведь Конфуций не просто не получил небольшой кусочек мяса жертвенного животного. Жертвоприношение – это установление магической связи с Небом и духами, а следовательно, по мнению Конфуция, кто-то попытался отлучить его от Неба. Этого душа посвященного наставника не может пережить, это – не по Ритуалу.

Действительно, истинное понимание Ритуала весьма затруднено – это не обычный церемониал, жесты которого можно просто заучить. Ритуал нужно пережить, ощутить душой. Но как сделать это, как заставить человека стремиться к постижению Ритуала и Культуры?