Ночь первая
Чёрный конь для шехзаде
День в Бахре, столице великой империи Гази начинался рано.
Только-только солнце-Аллат показывалась из-за горизонта, рассыпав по небу сверкающие волосы-лучи, как узенькие улицы наполнялись жизнью. Люди муравьями торопились по утренней прохладе сделать большую часть работы за день, чтобы отдыхать в жаркое полуденное время. Стучали ставнями лавки ремесленников, позванивали колокольчиками водоносы, приветственно распахивали двери хаммамы, стучали в гонг жрецы Аллат, отмеряя время. Мерно, величаво ступали по пыльным улицам караваны верблюдов. Они направлялись в порт, а оттуда по самой широкой улице в городе — в хану, главный рынок Бахры.
Здесь, в крытых павильонах царил полумрак, прорезаемый сотнями солнечных лучей из маленьких круглых отверстий купола. И шум — стук отворяемых ставень-прилавков, шорох шагов по вымощенному цветной плиткой полу, гулкие голоса пустынников-бедуинов и визгливо-звонкие — жителей побережья. Запахи пряностей, манящие ароматы сладостей и тонкая, но стойкая струйка пачули и амбры витали в воздухе.
Жизнь бурлила, стоило солнцу показаться на небе, и затихала, только когда Аллат исчезала за горизонтом, отправляясь на ночной покой.
Но до заката пока было далеко.
— Ай, сайеди, рот не разевай, пряности-сладости покупай! — как обычно звонко, перекрывая шум, зазывал Фарах, сверкая белозубой улыбкой. — Давай, голубей не считай, покупай, вай-вай-вай-вай!
Амин сгрузил на пол десятый по счёту мешок молотой корицы и уселся под прилавком, переводя дух.
— Ай, сайеди! — воскликнул Фарах, подаваясь навстречу заинтересовавшемуся было товаром кочевнику. — Ай, хорошая пахлава, свежая!
Бедуин, чей народ издревле славился ненавистью к сладкому, только усмехнулся.
— Куда мне её?
— Ну… верблюда накормишь! — нашёлся Фарах, сверкая улыбкой.
Кочевник, махнув рукой, отошёл от прилавка.
— Не идёт сегодня торговля, да простит меня Манат, — тихо пожаловался Фарах, давая отдых уставшему горлу.
Амин пожал плечами и молча поднялся. Во дворе ждали ещё шесть мешков пряностей и требующие за них денег караванщики-бедуины. Денег у Амина не было, а хозяин лавочки, торговец, сайед Ясар, никому кошелёк не доверявший, как обычно опаздывал.
Когда Амин снова вернулся, Фарах ругался с караванщиком — из Аиши или Шакиры, судя по выговору.
— По-твоему это лукум?! — возмущался караванщик, тыча в мягкий белый комочек узловатым пальцем. — Ты посмотри! Да ты его потрогай! Он уже сгнил давно! И за это — двадцать драхм?!
— Пятьдесят, — степенно поправил Фарах. — За прекрасный шакер-лукум, достойный самого султана, да будут дни его вечны…
Амин улыбнулся, стирая пот со лба. Достойный султан не стал бы на такое даже смотреть.
Караванщик снова ткнул в лукум пальцем и поморщился.
— Двадцать пять и это моё последнее слово.
Фарах открыл было рот — возмутиться, но тут по павильону пронёсся звон гонга и громкий чистый голос евнуха:
— Великолепный, одарённый милостью Манат и улыбкой Аллат, Сиятельный шехзаде Шакир изволит пройти здесь!
Амин торопливо упал ниц, упираясь лбом в пол — пусть его и не видно было из-за прилавка. Рядом бухнулся Фарах, к нему присоединился караванщик — как и все посетители рынка пали ниц, приветствуя сиятельного царевича.
В наступившей тишине шелестели одежды евнухов, позвякивали драгоценные браслеты на холёных руках Шакира, стучали «пятками» копий стражи, приветствуя благословенного.
Амину не нужно было подсматривать, чтобы знать — красивое лицо шехзаде кривится в гримасе презрения. Сиятельному скучно в бесконечных торговых рядах и хочется скорей попасть в сердце рынка — оружейные и ювелирные мастерские.
Стража в десятый раз стукнула копьями, и по павильону снова прокатился шорох. Свита шехзаде и сам Сиятельный ушли и вернутся только в полдень — Шакир всегда долго выбирает оружие и подарки наложницам-фавориткам. Тщательно осматривает, подробно расспрашивает мастеров, приценивается, словно нет в его распоряжении всей казны султана.
— Чего разлеглись, болваны?! — взвизгнул над прилавком знакомый голос. — Я вам за это плачу?! А ну марш за работу!
Фарах возвёл очи горе и выпрямился, напевая:
— Как прикажете, сайед Ясар, как прикажете.
Амин с тоской посмотрел на мешки.
Маленький толстенький, но очень голосистый сайед Ясар подкатился к нему и подтолкнул юношу к закутанному в хаик, точно почтенная дама — в паранджу, кочевнику.
— Заберёшь у него три мешка персиков. И чтобы ни один фрукт не помялся!
Кочевник невозмутимо двинулся к выходу из павильона. Амин, вздыхая, поплёлся следом. Ему иногда казалось, что сайед Ясар путает его с ослом. И не только, когда ругается.
Солнце поднялось уже высоко, когда Амин дотащил последний мешок, выслушал от сайеда Ясара весьма нелестное мнение о себе в принципе и всей нынешней молодёжи в частности, взял пустое блюдо и отправился в дальнюю часть павильона — разделённый на ячейки-лавочки склад — за пахлавой.
Здесь гул рынка стал тише, зато одуряюще, невыносимо пахло пряностями. Прикрыв нос рукавом, Амин привычно стёр пот со лба, огляделся… и выронил блюдо.
У открытого мешка со сливами, которые Амин только что так аккуратно переносил со двора («За каждую раздавленную ягоду сам платить будешь!»), сидел мальчишка-побережец лет десяти и с явным удовольствием набивал рот сливами, персиками, лежащей рядом пахлавой — всем, до чего смог дотянуться. Ещё и причмокивал от удовольствия.
— Т-т-ты… — выпалил Амин, вытаращившись на воришку.
Мальчишка повернулся, заинтересованно глянул на юношу и нагло запихнул в рот ещё пахлавы.
— Ты… ты что тут делаешь? — наконец смог связно спросить, точнее, простонать Амин.
— Фемм, — пробубнил мальчишка. И, сделав титанический глоток, вытер губы рукавом, оставив на когда-то белой ткани жирное пятно. — Ем, — и добавил, указывая на приготовленный Амином заранее лукум. — О, подай-ка мне ещё вон той белой мягкой штуковины. Пожалуйста.
Амин дар речи потерял от такой наглости, молча глядя, как мальчик щурится в полумраке склада, шарит рукой, находит сливу и запихивает её в рот.
— Фуууфу хофу! — требовательно возвестил воришка с полным ртом, тыкая в лукум. — Хофффу! Фай!
— Ты с ума сошёл, — тихо произнёс Амин. И, подскочив к ребёнку, схватил его за шиворот. — А ну пошёл отсюда!
Мальчишка вырвался, отскочил подальше, вытер рот рукавом и обиженно протянул:
— Ну тебе что, жалко, что ли?
— Я сказал: пошёл отсюда. Быстро! — громким шёпотом прошипел Амин, надвигаясь на ребёнка. — Ты знаешь, что с тобой сделают, если поймают?
Мальчик отступал — не забывая набирать полные пригоршни слив и пахлавы — пока не упёрся спиной в стену. Остановился и, глядя на Амина наивными чистыми глазами ребёнка, выдохнул:
— Нет. А что?
Амин в один прыжок оказался рядом, снова схватил маленького негодника за шкирку, но больше ничего сделать не успел.
— Сколько ты собираешься здесь торчать? — пропыхтел от входа голос Ясара.
Амин замер. Мальчишка, воспользовавшись паузой, засунул в рот пахлаву и довольно улыбнулся.
— Я же сказал: одна нога здесь, другая — там. Ах, ты, ленивый шай… — сайед-хозяин запнулся, и Амин очень отчётливо вообразил его лицо: брови насуплены, маленькие глазки прищурены, двойной подбородок удивлённо подёргивается. — Что здесь происходит?!
Мальчик невозмутимо сунул в рот сливу. И тут же ею подавился, когда толстая мягкая, как поднявшееся тесто, рука схватила его за шею.
— Вор, — неверяще пропыхтел торговец, оглядывая мальчишку с ног до головы.
Тот в ответ посмотрел на Ясара и метко плюнул косточкой. Сайед вздрогнул и схватился за подбитый глаз.
— А-а-а! Во-о-ор!
Амин очень чётко представил, что сейчас произойдёт. Если раньше за воровство в Бахре отрубали руку, то с тех пор как сиятельному султану примерещилась Манат, потрясающая шнурком-завязкой от кошеля, закон ожесточили — теперь преступника, невзирая на возраст, лишали головы.
Шаги стражи уже звучали в переходе между «ячейками»-складами, когда Амин, заслонив невозмутимого мальчишку, упал перед Ясаром на колени.
— Сайед, вы неправильно поняли! Прошу вас, не надо! Это… это я его сюда привёл!
Торговец брезгливо покосился под ноги.
— Ты?
И бросил удивлённый взгляд на ребёнка. Мальчишка разжав, наконец, руки — персики и сливы покатились по полу — сосредоточенно смотрел на Амина.
А тот зачастил:
— Да, сайед. Умоляю, не гневайтесь, это мой…э-э-э…сын моей…э-э-э…сестры. Я должен был присмотреть за ним, я не знал, я не думал, что он… Лучше накажите меня, он же ещё ребёнок…
Стража остановилась в дверях, не торопясь заходить. Ну, наказывает хозяин нерадивого работника, ну так и что — дело житейское.
Ясар медленно махнул пухлой рукой, показывая, что в помощи не нуждается. Амин так и ожидал: сайед не будет поднимать лишний шум, он быстро просчитал про себя выгоду. И терять рабочие руки из-за горсти персиков и слив не станет. Нет, Ясар возьмёт своё иначе.
— Неделю работаешь бесплатно, — бросил торговец, брезгливо отпинывая сжавшегося юношу с дороги. — Или месяц. Я подумаю. И принеси, наконец, пахлаву. Да, и если я увижу — хоть ещё раз — здесь твоего… этого негодника, плахи ему не миновать.
Амин дождался, когда хозяин уйдёт, и только тогда со вздохом поднялся. Быстро огляделся.
Но на складе никого уже не было. Мальчишки, конечно, и след простыл.
Весь оставшийся день Амину не раз приходило на ум сравнение с ослом — прибыл караван из далёкой Кусеи, а с ним и торговец, привёзший Ясару сладкие земляные орехи. Амин переносил мешки со двора на склад, каждый раз непроизвольно вглядываясь в полумрак. Но странного мальчика, естественно, не было. Как не было и лукума — на полу сиротливо валялся только один белый комочек.
Потом пришлось носить мешки уже с корнями куркумы — спустя неделю они отправятся в Кусею. А сайед вместе кусейцем сидели в тени, попивали ароматный чай, делились новостями, попутно оговаривая условия сделки. Проходя мимо, Амин то и дело слышал: «Ну какой может быть неурожай, когда у вашего соседа, почтенный Абаз-ади, я слышал, цена в три раза ниже?» или «А вы знаете, почтенный ас-сайед Ясар, какие нынче пошлины установили эти кочевники? Это же просто разорение какое-то!».
— Снова этот бурдюк тебя развёл? — сказал Фарах, когда Амин принёс в лавку блюдо с персиками. — Не пойму, почему ты его терпишь? Пригрозил бы, что уйдёшь… да вон, хоть к сайеду Наджаха, он и то меньше скупится.
Амин только грустно улыбнулся и, со вздохом стирая пот со лба, поплёлся обратно во двор.
— А я думал, ты сирота, — бросил Фарах вслед ему.
Амин только в очередной раз удивился, как пронырливый бахрец успевает быстро всё узнавать. Явно не Ясар про «родственничка» на ушко нашептал. Иной раз Амину казалось, что Фараху благоволят местные джины — как ещё можно быть в курсе абсолютно всего, что творится на рынке?
К вечеру жара начала потихоньку спадать. И, когда уставшая, заалевшая солнце-Аллат потянулась за накидкой-гишуа и сумерки газовым покрывалом наполнили Бахру, Амин передал ключи от склада сайеду Ясару, попрощался с Фарахом, собирающимся с друзьями в чайхану, и устало направился домой на городскую окраину.
Обычно шаги за спиной не привлекали внимание. Праздные прохожие направляются в храм, бани или чайхану. Но эти были странными — лёгкие, скользящие. До храма Аллат Амин не оглядывался, но потом не выдержал. И удивлённо замер.
По пустой улочке за ним спешил воришка со склада. Поймав взгляд Амина, остановился. Простенькое лицо побережца расцветила совершенно плутовская улыбка.
Амин молча отвернулся и пошёл дальше. Но мальчишка не отставал. И бежал вприпрыжку, пока Амин не остановился снова.
— Что ты здесь делаешь?
Мальчик насупился.
— Иду.
— Куда? — уточнил Амин, думая, что ещё чуть-чуть — и маленький вор получит за случай на складе сполна.
Мальчик почесал затылок и словно само собой разумеющееся выдал:
— К тебе. Домой.
Амин мысленно застонал.
— Откуда ты? Где твои родители? — с трудом сохраняя самообладание, спросил он. — Ты прибыл с караваном или на корабле?
Мальчишка склонил голову набок и снова почесал затылок. Пробурчал, ткнув пальцем в небо:
— Оттуда я. И мне некуда идти. Пусти к себе, а? — и снова широко улыбнулся.
Амин медленно вдохнул. Медленно выдохнул, успокаиваясь.
Стая голубей, с шумом хлопая крыльями, взлетела в тающее закатом небо.
— Ну мы идём, да? — дёргая себя за ухо, поторопил мальчик.
Амин снова вздохнул.
— Идём, — и, подойдя ближе, добавил. — Давай руку.
Мальчик окинул его странным взглядом, но руку в ответ протянул. Амин совсем не удивился, почувствовав, что пальцы у воришки липкие. На мгновение юноше стало интересно, сколько сладостей этот негодник успел слопать?
Они повернули в левый проулок, оттуда — в ещё один и, наконец, впереди показалась высокая, богато украшенная резьбой башня.
— Не думал, что ты живёшь в храме, — удивлённо протянул мальчик, разглядывая башню.
Амин молча огляделся, заметил группу младших учеников, гуськом идущих из медресе за учителем. И подтолкнул к ним мальчика.
— Нет. Ты живёшь. Теперь… Уважаемый сайед! Вот, от вас отбился.
Жрец мазнул равнодушным взглядом по Амину и обалдевшему воришке, махнул рукой, и выскочившие словно из неоткуда младшие служители-рабы живо поставили мальчишку в строй.
Амин, не став дожидаться, когда негодник поднимет шум, поспешил на свою улочку.
…Вадд-месяц выбрался на небо, в храме Алатт отслужили молитву. Амин упал на потёртый ковёр и попытался забыть, что с утра во рту маковой росинки не было… когда над ухом вдруг раздалось:
— Слушай, а я не понял той шутки с храмом.
Амин медленно приподнялся на локтях и неверяще уставился на сидящего рядом мальчика.
— Ты? Как ты… как ты здесь оказался?!
— Вошёл, — пожал плечами тот, кивая на открытую дверь. — Слушай, а у тебя случайно нет тех сладких больших ягод? Ну, тёмно-синих. Мне понравились.
Амин, в который раз напомнив себе, что имеет дело с ребёнком (хоть и очень странным, и очень наглым), молча встал, схватил негодника за шиворот и поволок к двери.
Мальчик и не думал вырываться. Молчал, даже когда вылетел за порог — только удивлённо глядел на Амина.
— Во имя всех богов! — выдохнул юноша. — Или ты оставляешь меня в покое, или я зову стражу и тебя возвращают к родственникам. Или в храм, если ты сирота. Понял? Тогда пошёл вон отсюда!
— Но ты же сказал, что я сын твоей сестры, — обиженно отозвался воришка.
Амин, взявшись за дверную ручку, сердито бросил:
— У меня нет сестры.
И хлопнул дверью перед носом подскочившего было мальчика.
…В тягучей тишине южной ночи тоскливо завыла соседская собака. Спустя минуту к ней присоединилась ещё одна. Ещё. Потом чей-то визгливый голос проорал ругательства и собаки — так же по очереди — замолкли.
Амин ворочался с боку на бок. Глаза слипались от усталости, но пустой желудок не давал уснуть. Пора бы к голоду привыкнуть. Но не получалось.
Амин улёгся на спину и, положив руки под голову, уставился в потолок, принявшись изучать давно знакомые трещины.
И тут за дверью тихонько, но очень жалостливо затянули песню кочевников — древний гимн гостеприимству.
Амин изумлённо прислушался: какому это певцу-шади вздумалось явиться в их бедный квартал? Да ещё такому сладкоголосому. И странно-знакомому. Но, когда голос дошёл до припева, юноша сразу вспомнил, где его слышал.
Мальчишка мгновенно заткнулся, стоило Амину распахнуть дверь. И, по-прежнему стоя на коленях у порога, грустно вздохнул:
— Ну чего ты такой упрямый, а?
Амин услышал, как застучали ставнями соседи, явно разбуженные песней, и торопливо втащил мальчика в комнату.
— Какого шайтана ты ко мне прицепился?!
Мальчик только устало улыбнулся и, степенно поправив видавшие виды рукава, демонстративно растянулся на ковре в центре комнаты. И нарочито спокойно засопел.
Амин тихо застонал. Посмотрел на мастерски притворяющегося спящим ребёнка, подумал, что ночью всё равно тащить его некуда — в такой час даже жрецы спят — и улёгся рядом.
Последним, что он почувствовал, прежде чем провалиться в долгожданный сон, был мальчик, подползший поближе и уткнувшийся носом юноше в бок. Странно, но это почему-то казалось по-домашнему уютным.
Медленно, проделав недолгий путь по дороге-небосклону, месяц-Вадд направил колесницу за горизонт. Ему на смену появилась красавица-Аллат, распустила косу, скинула накидку-гишуу.
Мальчишка сладко дрых, умильно положив руку под щёку. Амин смотрел на него и с трудом преодолевал сильное желание пнуть негодника.
Желание стало нестерпимым, когда мальчишка, открыв глаза и потянувшись, сонно поинтересовался:
— А что мы будем завтракать?
— Благодаря тебе, — желчно отозвался Амин, разминая затёкшие плечи, — я ещё неделю буду росой питаться.
Мальчик забавно склонил голову на бок и убеждённо произнёс:
— Не сможешь, — потом подумал и спросил. — А почему просто не пойти в чайхану, как твой друг? Он же и тебя звал. Там вкусно готовят, я проверял. Особенно в той, где ещё фонтан и верблюды рядом.
Амин с трудом отогнал от себя картинку вкусного даже на вид хузи или кебаба и раздражённо спросил:
— Я похож на богача?
— Нет, — зевнув, отозвался мальчик. И, заметив, что Амин встал и направился к двери, встрепенулся. — Эй, а ты куда? Ты меня одного оставишь? Я не хочу. Я с тобой пойду!
Амин обернулся.
— Только попробуй. И если ещё раз заберёшься в наш склад, я тебя больше выгораживать не стану.
Мальчик шустро вылетел за дверь, огляделся и снова потянулся.
— У-у-у, рань какая, смотри, даже твои соседи спят, на улице никого… Кстати, всё хотел спросить, зачем ты мне помог?.. Эй, а можно помедленнее, я за тобой не успеваю.
— Вчера ты за мной прекрасно успевал, — отозвался Амин, не сбавляя шаг. — Зачем ты к нам забрался? Рядом, через три ячейки, склад торговца жемчугом. Что, замок открыть не смог?
— Сдался мне жемчуг! — с презрением протянул мальчик. — А вот те белые сладкие штуковины были очень вкусными, — и застенчиво добавил: — Я ещё хочу…
Амин резко обернулся, схватил воришку за руку и потащил уже знакомой дорогой к храму.
— Ты… конечно… можешь… если хочешь… снова меня… туда… отвести, — задыхаясь, бормотал мальчик, еле поспевая за ним. — Но я… всё равно… сбегу.
Амин щёлкнул пальцами и остановился.
— Как ты это делаешь? Открываешь замки, сбегаешь? Ладно, храм, но на рынке охрана получше будет. Как?
Мальчик прислонился к стене ближайшего дома, пытаясь отдышаться.
— У меня… связи. Слушай, ты можешь помедленней идти? Пожалуйста!
— Какие ещё связи? — пристально глядя на ребёнка, поинтересовался Амин.
— Богатые, — буркнул мальчик, отвечая юноше хмурым взглядом.
Амин подошёл ближе. Наклонился, заглядывая воришке в глаза.
— С кем?
— Возьми меня с собой — скажу, — тут же отозвался мальчик.
Амин смерил его задумчивым взглядом.
— Не будешь мешать мне работать и на склад больше не полезешь. Договорились? И сладости не тронешь.
— Ладно, не трону, — упавшим голосом протянул мальчик.
Некоторое время они шли молча. Потом воришка вдруг ехидно поинтересовался:
— Что, решил с моей помощью эти самые жемчуга стащить?
Амин промолчал.
— Все вы такие, о богатстве мечтаете, — вздохнул мальчишка. — И ты мечтаешь.
Амин, не останавливаясь, бросил через плечо:
— И что?
— А представь, — вдруг вкрадчиво произнёс мальчик, — я знаю пещеру с несметным богатством, золотом там, драгоценными камнями, серебром…
— А ты знаешь? — торопливо перебил Амин, оборачиваясь и сбавляя шаг.
Мальчик скрестил руки на груди.
— Допустим. Что ты со всем этим делать будешь?
Амин глубоко вдохнул и промолчал. Мальчик понятливо улыбнулся.
— Может, я и скажу тебе, где эта пещера.
Амин красноречиво оглядел потрёпанную одежду воришки и усмехнулся.
— Тебя как зовут-то, богач?
Мальчик задумался на мгновение.
— Валид.
— Имечко-то какое выбрал, — пробормотал себе под нос Амин. И уже громче добавил. — Ну, идём. Только сайеду на глаза не попадайся. Тебе же лучше будет.
— Ваш сайед — жирный бурдюк, — с чувством сообщил мальчик.
Амин только тихо рассмеялся.
Утро напоминало десятки предыдущих — палящее солнце, сумрак рынка, гул и тяжёлый запах пряностей.
Фарах, отгоняя жадных до сладостей ос, переводил взгляд с гнущего спину под мешком Амина и сидящего на прилавке и беззаботно болтающего ногами мальчика.
— А так сразу и не скажешь, что родственники…
Амин только усмехнулся. С его-то примечательной внешностью — светловолосых в Бахре отродясь было раз-два и обчёлся — Фараз явно ждал подобной экзотики и от «племянника». Но темнокожий, с чёрными, точно южная ночь, вьющимися волосами мальчишка напоминал сотни других детей, играющих на улицах столицы. Даже одеждой нисколько не отличался — разве что у иных ребят она почище и добротней будет.
— На сына твоего он точно не похож, — строил предположения Фарах. — Слишком взрослый… разве что… Эй, сайед! — тут же переключившись на покупателя, заголосил бахрец. — Мимо не проходите, на пахлаву посмотрите! Сладкая, не оторвёшься! Гляньте, как мальчишка уплетает.
Амин, поставив очередной мешок, бросил на Валида сердитый взгляд. Мальчик как ни в чём не бывало запихал в рот остатки сладости и невинно глянул в ответ.
— Что-то сайед нынче припозднился, — заметил Фарах, освободившись. — Эй, малыш, возьми лукум.
— Фарах! — простонал Амин, хватая бахрца за руку. — Прекрати! Мне Ясар потом каждый кусочек посчитает.
— Да ладно тебе, — отмахнулся Фарах, пододвигая к мальчишке блюдо, — пусть побалуется. А то будет такой же тощий, как ты. Пожалей дитё. Тем более, с ним торговля лучше идёт.
Мальчишка причмокнул от удовольствия и состроил умильную рожицу проходящему мимо караванщику. Тот задумчиво поводил взглядом исчезающий с блюда лукум и, степенно подойдя к прилавку, стал расспрашивать о товаре.
— Вот, — весело кивнул Фарах, закончив с покупателем. — Да Ясар тебе ещё и приплатить должен. Спорим, кто-нибудь из этих угрюмых пустынников ещё придёт сегодня договариваться с нашим бурдюком о продаже крупной партии. У них же, в их скалах, тоже дети остались.
Амин недоверчиво вскинул брови.
По рынку прокатился гулкий звук гонга.
Как один и продавцы, и покупатели упали на колени, прижав лбы к полу. Амин, спохватившись, потянул изумлённо озирающегося мальчишку, заставляя упасть ниц рядом.
— Великолепный, одарённый милостью Манат…
— А зачем мы это делаем? — громким шепотом поинтересовался Валид.
Амин шикнул на него, с трудом удерживаясь от желания отвесить паршивцу подзатыльник.
Мальчишка округлил глаза, но послушно затих.
Как обычно стучали «пятками» копий стражи, как обычно мимо проплывали расшитые золотыми и серебряными нитями туфли евнухов…
А вот чёрные, из хорошо выделанной кожи вдруг остановились прямо у Амина перед глазами.
И вся процессия тут же замерла.
Повисла звонкая, напряжённая тишина.
— Скажи, Фарук, — медленно, лениво произнёс тихий голос. — Ты вроде искал светловолосого?
Амин похолодел.
— О, Сиятельный, это так, — почтительно ответил скрипучий. — Но я должен осмотреть его, чтобы понять, подходит ли.
Чёрные туфли задумчиво шагнули ещё ближе. Загнутый носок уткнулся Амину в лоб.
— Поднимись, раб, — велел первый голос.
Амин зажмурился, чувствуя, как по шее к лопаткам течёт холодный пот.
— Сиятельный приказал тебе встать! — пропищал кто-то из евнухов, хватая юношу за волосы и вздёргивая вверх.
Амин стиснул зубы и, дрожа, попытался сесть прямо. Почтительно опустил глаза долу, тут же заметив, как рядом порывается выпрямиться мальчишка, и Фарах — с явным трудом — его удерживает.
Сухопарый, сгорбленный старик отодвинул обряженных в цветастые одежды евнухов, подошёл к Амину. Бесцеремонно ткнул клюкой ему в подбородок, приподнимая.
На мгновение Амин встретился взглядом со стоящим посреди евнухов юношей в чёрном — его ровесником — и тут же снова попытался уставиться в пол.
— Ну что? — поинтересовался юноша, равнодушно глядя на Амина.
Старик расцвёл беззубой улыбкой.
— Подходит, о, Сиятельный, он — то, что нам нужно.
Юноша махнул в ответ рукой и к Амину кинулись стражи.
— Мы возвращаемся, — зевнул Сиятельный, искоса глядя на бледного, как полотно, Амина. — Мне снова ску-у-учно.
Опять прогудел гонг, и вся процессия двинулась к воротам рынка.
— О, Аллат! — выдохнул Фарах, отпуская, наконец, мальчишку. Рядом поднимались остальные, отряхивая пыль с одежд. — Ясар будет в ярости…
— Куда его увели?! — подскочил к нему Валид. — Что это значит?
— Что значит? — грустно повторил бахрец, становясь за прилавок. — Что нет у тебя больше дяди, малыш. О, Аллат…
— То есть? — отшатнулся мальчишка. — Его убьют? Но за что?
— Как Манат распорядится… за то и убьют, — покачал головой Фарах, кусая губу. — Нет, возьму я сегодня выходной. Пусть этот бурдюк сам торгует!
— Что ты сказал? — пропыхтел рядом голос сайеда. — О, пусть смилуется Аллат, хочешь меня совсем без работников оставить?!
Мальчик, широко раскрытыми глазами наблюдал разгорающуюся ссору. И медленно отступал, пока не наткнулся на другой прилавок.
— Эй, а ну дуй отсюда, мальчишка! — прикрикнули на него.
Валид машинально шагнул в сторону.
— Как вам может быть всё равно? — тихо пробормотал он.
Когда Фарах, так и не отвоевавший себе выходной, огляделся, мальчишка давно растворился в толпе.
* * *
Амин натянул цепь до предела, с силой дёрнул. Звенья смешливо звякнули.
Юноша со вздохом опустил руки и попытался вглядеться в темноту. Ничего, совсем ничего, даже проблеска света.
Глупо… Как же глупо после всего умирать вот так!
Стиснув зубы, Амин приглушённо застонал и снова рванул цепь. Железные браслеты лишь сильнее врезались в запястья.
На полу рядом зашуршали. Юноша прислушался и брезгливо отпихнул ногой крысу. Та ощерилась в ответ, но в темноте этого никто не заметил.
И метнулась в маленькую трещину в камнях, когда вдалеке яркой звёздочкой замерцал свет.
Амин напрягся, щурясь.
Свет медленно приближался, превращаясь в небольшой фонарик. Амин зажмурился и почувствовал, как его знакомо ткнули клюкой в подбородок.
— Вставай, — приказал старик.
Амин и не подумал повиноваться.
— Вставай, ибни, имей уважение к старости.
Амин прикусил губу изнутри и неторопливо поднялся. Цепи оказались слишком короткими, руки пришлось держать опущенными.
Старик поставил фонарь на пол, спугнув ещё одну крысу, и вытащил из-за пояса короткий загнутый кинжал.
Амин молча смотрел на блики, скачущие по клинку. А, когда старик шагнул ближе, не выдержал.
— Что вы со мной сделаете?
Старик отодвинул рукав абаи, прижал клинок к внутренней стороне локтя Амина.
— Пока только капля крови, ибни, я должен знать наверняка, что ты — тот, кто мне нужен. Последняя проверка. Но, — старик надавил, и клинок окрасился алым, — ты всё равно умрёшь. Так или иначе. Однако если станешь меня слушаться, смерть будет быстрой.
Амин усмехнулся и выдохнул:
— Для чего это?
— О, — улыбнулся старик, убирая кинжал. — Чтобы исполнить желание Сиятельного, — и тихо добавил: — а может — моё собственное.
В это время Сиятельный Шакир, с тоской глядя на танцующих пышногрудых наложниц, в который уже раз за день зевнул и неспешно поднялся. Засуетились евнухи, разгоняя девушек — ни одной из них Сиятельный не приказывал явиться в его покои. А значит, нынче ночью в гареме будет царить печаль.
Самого Сиятельного это нисколько не волновало. Благословлённый Манат лишь с тоской покружил по коридорам собственного дворца, приказал напомнить колдуну Фаруку, что его господин ждёт.
И от нечего делать отправился в свои покои.
Давно уже не радовала Сиятельного охота, да и женские прелести наскучили. Чтение, рисование, услада бесед — всё надоело. Как же скучно…
Тяжело вздохнув, Сиятельный привычно потянулся к блюду за любимым кишмишем.
Пальцы нашарили пустоту.
Шакир открыл глаза и с изумлением уставился на пустое блюдо.
Перевёл взгляд на сидящего на столике мальчишку в обносках, заканчивающего с последней кистью кишмиша.
Но стражу или хотя бы главного евнуха Шакир позвать не успел.
— Не стоит, о, светлоликий шехзаде, — облизнувшись, заявил мальчишка, спрыгивая со стола и вставая на колени. И зачем-то добавил. — Я преклоняясь перед величием Сиятельного.
— Кто тебя сюда пустил? — выдохнул Шакир, во все глаза смотря на мальчика.
Тот стукнулся лбом о пол и выпрямился.
— Никто. Я сам пришёл.
Шакир приподнялся на локтях.
— Да как ты посмел, раб…
— Я знаю, чего вы хотите, шехзаде, — непочтительно перебил его мальчик. — Ваше сокровенное желание.
Шакир осёкся.
— Вечную жизнь мне даст…, - на тон ниже начал он, но мальчишка снова перебил:
— О вечной жизни мечтает колдун Фарук. Он обманет вас, о луноликий шехзаде. Но вы хотите другого.
— Продолжай, — после недолгой паузы разрешил Сиятельный. — Скажи же, чего я хочу.
Мальчик снова улыбнулся. И пропел:
— Вам ску-у-учно.
Шакир резко поднялся. Удивлённо выдохнул:
— Как ты…
— И я принёс вам то, что избавит вас от скуки, — продолжил мальчик, — навсегда.
Шакир жадно оглядел ребёнка.
— И что же это?
— Посмотрите в окно, о шехзаде, — смиренно откликнулся мальчик.
Шакир бросился к окну — излишне быстро для Сиятельного.
Во дворе, где до этого танцевали темнокожие прелестницы, стоял конь. Чёрный. Деревянный.
Шехзаде повернулся к мальчишке.
— Что это значит? Что это за игрушка?
Мальчик покорно потупил взгляд.
— Если Сиятельный соблаговолит оседлать его и нажать между ушей, конь поднимется в небо. Когда Сиятельный захочет спуститься, надо лишь погладить приметное местечко на шее — там, где белое пятнышко.
Не дослушав, шехзаде бросился к двери. Летать? Летать над городом, как птица? Летать над империей? На зависть всем — и даже отцу-султану?!
Но проклятый мальчишка заступил дорогу и, не смотря Шакиру в глаза, чётко произнёс:
— Милость Сиятельного велика и безмерна, и он, конечно, одарит ничтожного малой её толикой.
— Я дам тебе титул моего колдуна! — отозвался Шакир, пытаясь обогнуть мальчишку.
— Я бесконечно благодарен, о, мой шехзаде. Но пусть вместо этого из темниц выпустят юношу, которого вы забрали сегодня на базаре.
— Светловолосого? — нахмурился Шакир.
— Да, о, луноликий. Позвольте мне, ничтожному, просить вас об этом, прежде чем волшебный конь унесёт вас в облака… как вы того желаете.
Напоминание о чудесной игрушке вскружило голову. Шакир торопливо отдал приказ и, не сдерживаясь, бросился во двор.
Валид опустил голову, пряча улыбку.
* * *
Амин, кусая губы, с трудом передвигал затёкшие ноги, вполне уверенный, что его ведут убивать. Царапину на руке жгло, глаза слепил яркий солнечный свет, голова гудела.
Поэтому, когда стражники сняли с юноши оковы и отшвырнули его от ворот дворца шехзаде, Амин только непонимающе уставился на них.
Тяжёлые створки медленно захлопнулись.
— Я принёс тебе воды, — произнёс рядом тихий детский голос. — Пей и нам нужно спешить.
Амин изумлённо перевёл взгляд на мальчишку, не вполне уверенный, что всё это ему не снится.
Валид, вздохнув, прижал горлышко фляги к губам юноши.
— Почему..? — прохрипел Амин, но мальчишка уже отнял флягу. И, схватив юношу за руку, настойчиво потянул.
— Идём. Ну же!
Амин медленно встал. Неугомонный мальчик тут же рванул в ближайшую улочку, с недетской силой таща за собой юношу.
— Куда мы? — только и смог сказать Амин.
Над головой, заслоняя алое закатное солнце, пронеслась тень. Мальчик вскинул голову, Амин — тоже.
— Это… конь? — выдохнул он. — И…
— И ваш Сиятельный на нём, — отозвался Валид. — Нам нужно до сумерек попасть за ворота. Ну, давай же, шевелись!
Амин не выдержал, как только они оказались за городской стеной.
— К чему такая спешка?
Мальчишка упал на песок, тяжело выдохнул:
— Сейчас… надо… найти караван… который идёт… подальше отсюда.
— Зачем? — искренне удивился Амин.
Валид обернулся.
— Видел коня? Это я принёс его шехзаде.
Амин уставился на него.
— Ты?! Но… как? Откуда?!
Мальчишка торопливо кивнул куда-то влево.
— Взял… на время. Одолжил.
— У кого?!
— У местного ифрита, — отозвался Валид. — И теперь конь возвращается к хозяину.
— То есть, — медленно начал Амин, — ты хочешь сказать, что выкупил меня за коня, который даже не твой… и что сделает этот ифрит с шехзаде?!
— А что делают все ифриты с людьми? — ехидно отозвался мальчик. — Конечно, съест!
Амин опустился на песок рядом с ребёнком.
— Шехзаде мечтал о лекарстве от скуки, — усмехаясь, закончил Валид. — Он его получил.
Амин отшатнулся. Встретился с недоумённым взглядом мальчика и тихо произнёс:
— Ты убил его. Сиятельного. Ты понимаешь?
Мальчик пожал плечами и равнодушно спросил:
— Ну и что?
Амин глубоко вдохнул. Знакомое желание встряхнуть маленького голодранца снова нахлынуло, да так, что руки зачесались.
Юноша сжал кулаки.
— Где найти этого ифрита?
Мальчик в ответ уставился на него с искренним недоумением.
— Зачем? Нам нужно сейчас бежать отсюда, а не…
— Где? — настойчиво повторил Амин.
Нахмурившись, мальчишка махнул в сторону заходящего солнца.
— Там. Недалеко. Но зачем..? Стой! Куда ты?!
Амин, не оглядываясь, шагал в сторону алого лика Аллат.
— Постой! — догнал его Валид. — Зачем он тебе? Сокровища у него — так, безделица, я тебе лучше пещеру покажу и совершенно безопасную. Если захочешь. Да погоди же ты! А, хочешь, просто скажу, как достать жемчуга у того бурдюка, который неподалёку от вас на рынке торгует?
Амин резко обернулся, и мальчишка чуть в него не врезался — юноша успел схватить его за худенькое плечо.
— Катись к шайтану со своими сокровищами! — и тише добавил: — Шехзаде из-за меня попал в беду. И умрёт из-за меня.
Мальчик вытаращился на него.
— Ты что… спасти его решил?! Да он сам тебя убить собирался, забыл? Вечную жизнь хотел, — и мальчишка, схватив за руку, потащил в сторону ближайшего каравана, вереницей растянувшегося от города — и почти до горизонта. — Не глупи. Идём!
Амин стряхнул его руку. Решительно отвернулся.
— Хочешь, чтобы ифрит и тебя съел?! — закричал ему в след мальчик. — Если ты думаешь, что я помогу — ошибаешься! Я его даже не знаю! И он явно будет недоволен, что я пусть и на время присвоил его любимую игрушку!
— Я же сказал: «Катись к шайтану», — буркнул Амин, щурясь от последних алых лучей Аллат. — Не нужны мне такие помощники.
Какое-то время он действительно шёл один. Затем рядом раздалось знакомое сопение.
— Да ты даже его пещеру один не найдёшь, — буркнул Валид, с трудом приноравливаясь к широкому шагу юноши. — И вообще, ты что, собираешься явиться к ифриту и сказать: «Извини, дорогой, не хотел тебя беспокоить, мне только твой пленник нужен»? У тебя даже оружия нет! Умрёшь задаром!
Амин пожал плечами. И тихо, почти шёпотом произнёс:
— Чистая совесть дороже.
— Дурак, — откликнулся Валид.
Пещеру ифрита Амин и впрямь бы сам не нашёл. Всего лишь выныривающие из-под песка камни — как островки в море или клыки гули — и один из них чуть более плоский, чем остальные.
Амин посмотрел на мальчика.
— Ты знаешь, как войти?
Валид пожал плечами.
— Понятия не имею. Но там, — он ткнул пальцем, указывая на камень, — должно быть написано.
Амин, хмурясь, наклонился и с трудом в сумерках разглядел странные палочки и прихотливые закорючки.
Нахмурился, всматриваясь.
Мальчишка подбоченился.
— Это высокий алатийский. Его вообще мало кто знает. А я тебе переводить не собираюсь. Так что прогулялись — и хватит. Идём обрат… — и осёкся, когда юноша, выпрямившись, стал отсчитывать шаги от камня до ближайшего «клыка». Нагнулся, за что-то дёрнул — каменная плита отъехала в сторону.
Амин шагнул в чёрную пасть провала первым. За ним, приоткрыв рот от удивления, побежал и мальчик.
Тускло светящиеся ступеньки вели вниз, глубоко под землю.
— Старайся ничего не касаться, — тихо предупредил мальчик.
Амин кивнул. И вдруг тихо спросил:
— Кто ты такой?
Валид вздрогнул. Нахмурился.
— В смысле?
— Что не человек — это ясно, — продолжил юноша. — Тогда кто же? Может, ты джин?
Мальчик напряжённо рассмеялся.
— Я? Нет. Вообще-то я и правда человек.
Амин покосился на него и выразительно усмехнулся.
— Тогда почему ты мне помогаешь?
Валид опустил взгляд. Протянул руку к сырой стене — и тут же отдёрнул.
— Не люблю колдунов, — признался он. Добавил тихо. — И клетку.
— Клетку? — удивлённо переспросил Амин.
Мальчик кивнул.
— Свобода — это жизнь, — добавил он. И вдруг выдохнул: — Стой!
Амин послушно замер, краем глаза заметив промелькнувшую тень — точно огромная змея скользнула по тускло мерцающей стене.
— А вот это уже был джин-слуга, — криво улыбнулся Валид. — Теперь хозяин о нас знает. Идём дальше?
Амин сжал дрожащие пальцы в кулак.
— Да.
Мальчик пожал плечами.
Лестница кончилась посреди громадного пустого зала-пещеры.
— Не трогай ничего, — снова предупредил Валид. — И всё-таки — как ты собираешься справиться с ифритом?
Амин, и сам задававшийся этим вопросом, отвёл взгляд.
— Что-нибудь придумаю.
— Ну-ну, — фыркнул мальчик. — Совет, если позволишь: если ифрит сразу тебя не сожжёт, ты уже наполовину выжил. Если займёшь его интересной беседой — есть даже шанс отсюда выбраться.
— Откуда такие познания? — пытаясь скрыть дрожь в голосе, поинтересовался Амин.
Валид хохотнул.
— А откуда ты знаешь алатийский?
Амин вернул ему усмешку.
Потолок пещеры, мерцающий как до этого — ступеньки, вдруг понизился, проход сузился, пока не превратился в тесный коридор — вдвоём не пройдёшь. Амин, отодвинув мальчика, шагнул первый. Тут же где-то вдали коридора весело заплясали языки пламени. Юноша вздрогнул, но пламя оказалось просто факелами, воткнутыми в стену на равном расстоянии. И загорались они явно в такт шагам юноши. Мальчишка прав: ифрит о них уже знает. Но почему не выгоняет нежданных гостей?
Ещё с сотню шагов и коридор разветвился. Амин в нерешительности замер. Правый и левый выглядели абсолютно одинаково.
Валид догнал его, осмотрелся.
— Вон тот, — мальчик ткнул в сторону левого, — ведёт в сокровищницу. И сам хозяин наверняка там. А тот, — палец указал в сторону правого, — в нижние пещеры. Шехзаде скорее всего там.
Амин потёр переносицу. Повернулся к мальчику.
— Иди направо. Освободишь шехзаде и выбирайся.
Валид хмуро посмотрел на него.
— А ты?
Амин улыбнулся и шагнул в сторону левого коридора.
Мальчик проводил его странным взглядом, цыкнул и повернул направо.
* * *
Амин медленно шёл, старясь шагать как можно тише, и настороженно прислушивался. Коридор кончился огромным пустым залом с малахитовыми колоннами и мраморным полом. Амин оглядывался, но никак не мог найти выход. Юноша, натянутый как струна, блуждал между колоннами, вздрагивая от каждого шороха.
Наконец на глаза совершенно случайно попалась маленькая дверца. А за ней — красивый сад, полный экзотически прекрасных цветов и плодоносящих деревьев. Где-то под уходящим ввысь сводом даже пели птицы.
Дорожка странно шуршала под ногами. Амин кинул взгляд вниз и ахнул — крупные разноцветные жемчужины матово блестели, перекатываясь.
Амин наклонился, протянул руку, но тут же одёрнул себя. Быстро выпрямился… и встретился взглядом с висящим в воздухе сгустком огня. Замер, торопливо огляделся, но бежать было некуда — дверца в зал с колоннами уже закрылась.
Пламя подплыло ближе, покружило вокруг мелко вздрагивающего Амина, вытянулось и превратилось в огненного юношу одного с Амином роста.
Ифрит скрестил руки на груди и наклонил голову, задумчиво рассматривая нежданного гостя. Кривя губы, хмыкнул:
— Да не дрожи. В своём саду я тебя не трону. Что, понравились камешки?
Амин содрогнулся и упал ниц, ткнувшись лбом в жемчужины.
— Сайед…
— Я не собираюсь разговаривать с твоим затылком, ибни, — перебил ифрит. — Встань, дай себя рассмотреть.
Амин с трудом поднялся — ноги не держали.
В лицо дохнуло жаром.
— Интересно, очень интересно, — протянул ифрит. — Я чувствую на тебе отпечаток другого существа. Другого, как я… и не такого. Но если бы у тебя уже был покровитель, ты не явился бы вот так… я полагаю. Тогда что это значит?
— Сайед… я не понимаю, — пролепетал Амин, пытаясь хоть как-то предугадать, что сделает сильнейший из джинов… и куда до этого бежать.
— Естественно! — презрительно фыркнул ифрит, заглядывая юноше в глаза. — Вы, людишки, дальше собственного носа никогда не видели и не буде… Не может быть!
Амин вздрогнул от неожиданности, а юноша-ифрит уже отшатнулся, смотря на Амина с неподдельным изумлением.
— Так вот, значит, чей это след, — пробормотал он. — Неужели… Невозможно…
Амин осторожно сделал шаг назад. Ещё шаг…
У него за спиной из сгустков дыма соткались три громадные змеи. Одна, раскрыв капюшон, потянулась к юноше…
— Вон! — прикрикнул ифрит, и змеи растворились в воздухе.
А огненный юноша шагнул к Амину. Посмотрел задумчиво.
— Понравился, значит, жемчуг? — и широким жестом указал на дорожку. — Бери, сколько влезет.
Амин уставился на него.
— Ч-что?
— Бери, говорю, — скривился ифрит. — Лучше чёрный, за него сейчас на базарах выше всего цену дадут.
Амин сглотнул.
— Благодарю… сайед… но… я не…
— Не веришь? — улыбнулся ифрит. Шагнув ближе, почти на ухо юноше шепнул: — Бери. В обмен на одну услугу. Но для тебя это будет безделицей.
Амин нахмурился.
— Сайед..?
— Просто скажи своей сайеде, — ифрит облизнул огненные губы, — скажи, что я мечтаю об амулете Абрады… Ну-ну, ибни, не удивляйся. Даже у ифритов есть желания, и даже мы не можем поймать удачу за… хвост. Только вы, люди. И то изредка. Ты счастливчик, ибни.
Амин, не вполне уверенный, что сам ещё не сошёл с ума, честно сказал:
— Сайед, я не понимаю, о чём вы говорите.
— Потом поймёшь, — усмехнулся ифрит. — Ну, бери же жемчуг.
— Не нужно, сайед, — осторожно произнёс юноша. — Пожалуйста… лучше освободите шехзаде.
— Того мальчишку, который прилетел на моём коне? — вскинул брови ифрит. — Хм… Кажется, я начинаю понимать, что она в тебе нашла… Всегда добрых идиотов любила… Ладно, не хочешь жемчуг, пойдём — покажу мою сокровищницу. Тебе понравится. Вы, люди, такие жадные!
Амин остался стоять, не понимая, что ему делать.
Ифрит обернулся.
— Ну, идём, ибни. Пока я позволяю.
Сокровищница у хозяина подземного дворца оказалась громадным залом, усыпанным золотом и драгоценными камнями. Красота жемчужин в саду просто терялась среди этого великолепия. Амин тяжело сглотнул, оглядывая горы сундуков. С трудом переступил по усыпанному монетами полу и, поскользнувшись, чуть не упал.
— Нравится? — усмехнулся ифрит.
Амин рассеянно кивнул, не в силах отвести взгляд от громадного сапфира на вершине золотой горы.
— Бери, сколько сможешь унести, — разрешил ифрит, с любопытством глядя на юношу.
Амин поражённо осмотрелся. Снова поскользнулся, схватился за ближайшую монетную горку — золото и камни, рассыпаясь, больно врезались в пальцы.
— Ну, не стесняйся, — подначивал ифрит. — Бери. Представь, сколько на это можно купить. Нормальный дом, место при дворе самого султана… И жить припеваючи до конца дней…
Амин, спотыкаясь и поскальзываясь, прошёл к стене пещеры. Ифрит, склонив голову, наблюдал.
— Интересный выбор, — оценил он, когда Амин снял с подставки изогнутый кинжал-джамбию в ножнах из слоновой кости. Загадочно сверкнули на свету капельки рубинов, тускло блеснул золотой ободок.
Амин поднял руку, рассматривая клинок.
— А жемчуга? Золото? — вскинул брови ифрит.
Амин молча покачал головой.
— Ну что ж… умно, — усмехнулся ифрит и щёлкнул пальцами. В воздухе рядом с Амином соткались громадные кобры.
Юноша отступил к стене.
— Сайед…
— Что? — фыркнул ифрит. — Я передумал, — и, обращаясь к змеям, бросил: — Убить.
* * *
Человек, краснея от натуги, пытался освободиться, но змеиные кольца сжимали всё сильнее. Плоская голова громадного питона опустилась, заглянула в выпученные глаза жертвы. Раздвоенный язык засвистел-зашипел — точно еле сдерживаемый смех.
Валид, от души наслаждавшийся зрелищем, с сожалением вздохнул. И вышел из тени.
Приказал изменившимся скрипучим голосом:
— Отпусти.
Голова питона повернулась, потянулась к мальчику и, замерев на полпути, растворилась в воздухе. С тихим хлопком исчезли кольца, а человек, задыхаясь, рухнул на каменный пол.
Валид шагнул ближе, погладил прутья клетки. Поморщился.
Человек с трудом приподнялся, увидел мальчишку и хрипло прокаркал:
— Ты?!
— Ну как вы, о, светлоликий шехзаде? — издеваясь, поинтересовался Валид, жадно глядя на Шакира. — Больше не скучно?
Шехзаде задохнулся — не то от гнева, не то от боли в груди.
— Ты… вероломный… шайтан! Я прикажу тебя казнить! Тебя убьют — мучительно и…
Мальчик усмехнулся и, помахав на прощание, отвернулся.
— Ну, счастливо оставаться.
В воздухе рядом с шехзаде снова соткался питон. Потянулся заинтересованно.
— Стой! — торопливо закричал пленник, отползая подальше от змеи. — Стой! Я… я…
Мальчик равнодушно посмотрел на него через плечо.
— Я тебя озолочу!
— Вы, люди, меняетесь так быстро, — вздохнул Валид, снова подходя к клетке. — И так медленно… Изменись для меня сейчас, шехзаде, — ехидно добавил он. — Проси.
— Что? — выдохнул Шакир.
Мальчишка и питон переглянулись. Змея тихо засвистела-рассмеялась.
— Проси, — лениво повторил Валид. — Чтобы я помог тебе бежать. Ну, давай.
— Я шехзаде! — выкрикнул Шакир и тут же пожалел об этом — всё ещё посвистывая, питон пополз к нему.
— Плевал я, кто ты, — холодно откликнулся мальчик. — Здесь ты — ничтожество, на которое даже хозяин-ифрит смотреть не желает. Тебя отдали слугам-джинам, как кость — собакам. Ты — ничто. И, кстати, не только здесь.
Прямо перед глазами Шакира оказалась плоская змеиная морда, и Сиятельный на подломившихся ногах рухнул на пол.
Мальчишка, предвкушая, подошёл ближе. Посмотрел заинтересованно на пытающегося подползти к прутьям шехзаде.
— Пожалуйста…
— Сайед, — эхом откликнулся мальчик.
Шакир посмотрел на него с ненавистью, но послушно выдохнул:
— Пожалуйста, сайед…
— Плохо просишь, — вздохнул мальчик. И, издеваясь, протянул, отворачиваясь. — Ску-у-учно!
Змеиные кольца снова сжались.
Шакир истово закричал:
— Пожалуйста! Вытащи меня отсюда! Помоги! Прошу тебя!
Валид, смеясь, обернулся. Махнул рукой и питон, свистя-смеясь, снова исчез.
— Ну вот. Умеешь же, когда хочешь. Заткни уши.
Шакир, рухнув на пол, торопливо прижал руки к ушам. Но всё равно различил мерзкий скрипучий звук, который испустил мальчишка.
Зевнув, Валид ткнул пальцем в одно из прутьев, и то упало рядом с шехзаде.
— Пролезешь? — задумался мальчик. — Отъелся ты, султаныш, конечно… Ну-ка, попробуй.
Шакир быстро протиснулся между прутьев и замер, когда мальчик дёрнул его за рукав.
— Учти, шехзаде, — пристально смотря Сиятельному в глаза, сказал Валид, — Когда вернёмся, если ты хоть пикнешь про эту пещеру… Лучше тебе тогда здесь остаться.
Шехзаде резко кивнул.
— Умница, — улыбнулся мальчик. — Ну, идём тогда.
Шакир, задыхаясь, мчался по коридорам и лесенкам, пытаясь не отстать от странного мальчишки. Тот, не задумываясь, сворачивал на поворотах, будто не раз здесь раньше бывал. Так что когда вдруг остановился перед красивой резной дверцей, Шакир с трудом на него не налетел.
Дверца распахнулась и в странный зал с громадными, вычурными колоннами сначала вылетел смутно знакомый парень, весь в саже и тлеющем рванье. Затем, к ужасу шехзаде — с сердитым шипением выползли две кобры. И заключительным аккордом — лениво вошёл ифрит собственной персоной.
Светловолосый парень метнулся сначала к ближайшей колонне, потом, заметив мальчишку — к нему, что-то крича. Кобры окружили троих людей, и только у светловолосого было оружие — какая-то жалкая джамбия.
Шакир в который раз за вечер успел попрощаться с жизнью, когда в рёв пламени, шипение змей и крик светловолосого ворвался чистый, точно пение серебряного бубенца, голос — от которого вокруг стал клубами появляться туман… и шехзаде потерял сознание.
* * *
— Признайся, ты — колдун?
— А-а-а! — застонал мальчишка, хватаясь за голову. — Да что ты пристал ко мне?! Путешественник я, с джинами знаком — да. Но я не колдун. Будь я колдуном, нас бы так легко не отпустили. Ифриты ненавидят колдунов. Я, кстати, тоже.
— Но это же после твоей песни и джин, и ифрит не могли двинуться, — выдохнул Амин, поправляя то и дело съезжающее с плеча тело шехзаде. Сиятельный благостно пребывал без сознания, пропустив долгий и очень нервный побег из подземелья.
— Ну, песня, — поморщился Валид. — Вот только петь и умею.
Амин недоверчиво хмыкнул.
— А ты сам-то где намострячился так джмабией махать? — в свою очередь поинтересовался мальчик. — Сноровисто у тебя получалось.
— А ты где петь научился? — «вернул» ему Амин.
Мальчик понимающе улыбнулся.
На плече юноши застонал, приходя в себя, шехзаде.
— Отпусти его, а то свалится, — посоветовал Валид. — Да и мы уже почти у ворот. Пусть сам идёт.
Амин осторожно опустил дёрнувшегося Сиятельного на песок. И по привычке чуть не упал ниц.
— Прекрати, — поморщился мальчик, хватая его за рукав. — Кланяются достойным. Это, — он кивнул на шехзаде, — не достойно.
Амин всё-таки согнул спину, торопливо бормоча:
— О, сиятельный шехзаде, не гневайтесь, он ещё ребёнок, он просто не понимает…
Шехзаде ошеломлённо перевёл взгляд на мальчишку. Тот щёлкнул пальцами и красноречиво вскинул брови.
— Да как ты смеешь, раб, — завёлся было Сиятельный, быстро поняв, что город близко, а пещера ифрита, наоборот, далеко.
Мальчик снова щёлкнул пальцами, и песок рядом с шехзаде как-то странно зашевелился. По-змеиному.
— А-а-а, — испуганно протянул Сиятельный.
— …явите милость… — лепетал ничего не замечающий Амин.
— А… — шехзаде оглянулся на подозрительно шевелящийся бархан и быстро сказал. — Да, конечно… Идёмте?
Амин тут же вскочил, подставил пошатывающемуся шехзаде плечо, безостановочно бормоча извинения.
Мальчишка плёлся позади. Но, уже у ворот, когда Сиятельный случайно встретился с ним взглядом, Валид одними губами шепнул:
— Помни.
И выразительно указал на песок.
Сиятельный содрогнулся и первым поспешил в город.
* * *
— Ясар меня убьёт, — простонал Амин, глядя в след пышной процессии стражи и евнухов, встретившей своего шехзаде.
— А? — вскинулся мальчик, глядящий почему-то на небо. — Тот бурдюк? За что?
— Я целый день пропустил! Он на меня все беды повесит и платить заставит, — скривился Амин. — О, боги, рынок ведь уже открылся!
— Стой, — успел схватить его за рукав Валид. — Тебя в таком виде там прямо-таки ждут. Не обеднеет твой Ясар, пошли, переоденешься и помоешься. Да и отдохнуть бы не мешало…
— На что?! — воскликнул юноша. — У меня ни гроша.
Мальчик выразительно поглядел на джамбию, прячущуюся за полуистлевшим поясом. Амин схватился за неё и тут же отпустил.
— Нет. Это не продам, — твёрдо сказал он.
— Странный ты, — вздохнул мальчик. И припустил вслед за поспешившим на базар юношей. — Эй, погоди! Серьёзно, иди в бани, а я пока тебе прикуплю что-нибудь из одежды.
Амин сжал кулаки.
— Ты, что, не понима… — и осёкся.
Улыбающийся мальчишка протягивал ему горсть чёрных жемчужин.
— Подобрал в саду у ифрита, пока убегали. Правда, я молодец?
* * *
Сайед Ясар уже начал пыхтеть ругательства в лицо Амину (невесть когда отпустили, а на работу только сейчас явился!), когда увидел вдруг перед носом чёрную жемчужину.
Бахрец, поперхнувшись, сразу заметил и чистый внешний вид работника и добротную, явно новую одежду.
Булькнул:
— Откуда это?
— Беднякам иногда везёт, сайед, — улыбнулся юноша.
Ясар вытаращился на него, как рыба без воды, выхватил жемчужину, уже представляя, кому её продаст, и прикрикнул на работника, чтобы поторапливался — во дворе ждут-не дождутся ящики с персиками.
Повернулся к занимающемуся покупателями Фараху, отвесил подзатыльник, чтобы товар продавал, а не на Амина удивлённо пялился.
И вдруг встретился глазами с сидящим прямо на прилавке мальчишкой-вором.
Валид улыбнулся, отправляя в рот ещё кусок пахлавы.
— Хотите узнать, где взять жемчуг? — поинтересовался, не дав торговцу позвать стражу — проучить маленького мерзавца.
Ясар с сомнением посмотрел на ребёнка, но всё-таки спросил:
— Где?
Валид облизнул пальцы и улыбнулся.
— Есть тут одна пещера…
А несколько позже колдун Фарук совершенно случайно не досчитался весьма ценного амулета Абрады с заключённой туда спящей джиньей.
Зато на стене его комнаты вкупе со следами липких пальцев красовалась надпись: «Хочешь вернуть амулет? А получить жезл Манат, дарующий вечную жизнь? Тогда — есть тут одна пещера…».
* * *
Лёгкая, пронзительная мелодия рабабы парила над кутающимся в ночное покрывало садом. Казалось, даже месяц-Вадд остановил свою колесницу, прислушиваясь.
Игриво вплелась в музыку нотка кануна — музыкант виртуозно перебирал пальцами струны, и вскоре рабаба вторила ему, сменив грусть на томное обещание.
У кого-то остаток ночи обещал быть жарким.
Мальчик в видавшей виды абае сидел на крыше Сераля, вслушиваясь в переливы музыки. Свесив ноги, постукивал пятками в такт. Замирал, когда переливы кануна прерывала тонким шепотком рабаба. Подставив лицо лунным лучам, непонятно улыбался, наслаждаясь.
— Так и знал, что найду тебя здесь.
Мальчик обернулся, успев заметить, как крохотный огонёк, невозможно вытянувшись, превратился сначала в огненную человеческую фигуру, потом — юношу.
— А… ты, — вздохнул мальчик. — Держи.
Звякнула серебряная цепочка, сверкнул бесчисленными гранями алмаз.
— Твоё желание исполнено, — равнодушно объявил мальчик, не глядя на ифрита.
Тот улыбнулся, пряча амулет. Сказал тихо.
— Ты же ненавидишь людей.
— Мы все ненавидим людей, — заметил мальчик, подпирая подбородок кулачком.
— Тогда почему ты помогаешь этому ибни?
Мальчик промолчал.
— Из всех — ты… — покачал головой ифрит. — Счастливчик всё-таки. Не с каждым рядом — удача.
Мальчик, не отвечая, поднял голову и, обращаясь не то к небу, не то к месяцу-богу, запел, вторя рабабе и кануну.
Ифрит молча слушал, вертя в руках цепочку амулета.
Людям не дано услышать и понять такое. Разве что лишь раз. Разве что один из многих.
Но боги и джины готовы отдать за этот прекрасный голос всё на свете, лишь бы его обладатель пел для них.
Только для них. Всегда.
* * *
Завтракали Амин и Валид как богачи — в чайхане. Мальчишка жмурился от удовольствия, уничтожая сладости. Амин улыбался.
— Спасибо.
— Фа фо? Фа фе фо фе фефал, — не потрудившись прожевать, отозвался мальчик.
Амин потянулся, потрепал мальчика по волосам. Валид насупился, но от прикосновения не ушёл.
— Позволь я тебе хоть новую абаю куплю.
— Да ну её к шайтану, — фыркнул мальчик. — Тут абая, у кочевников — дишдаза. Ещё у кого — что-нибудь другое. Глупо. Не хочу.
— Ты собираешься уйти? — удивился Амин. — Но я же предложил тебе вчера мой дом.
— Ты его купи сначала, — фыркнул Валид. — И потом, я же говорил, что я путешественник. Не сидится мне на одном месте, уж извини. Но спасибо. Ты мне тоже, — мальчик задумчиво посмотрел на Амина, — понравился.
Амин с сожалением посмотрел на мальчика.
— Хорошо. Но знай, что двери моего дома для тебя всегда открыты… Когда я его куплю.
Валид улыбнулся, запихивая в рот лукум. И тут же поперхнулся, когда Амин протянул ему руку.
— Дружба?
Мальчик, колеблясь, осторожно коснулся пальчиками руки юноши.
— Э-э-э… да.
Амин сжал его пальцы.
И тут с улицы донёсся звонкий голос глашатая:
— Слушайте, слушайте все! Великий, осенённый милостью Манат и благосклонной улыбкой Аллат султан Гариба отдаст свою дочь, луноликую царевну Алию в жёны сильнейшему, который победит других на Испытании! Ровно через шесть лун, смельчаки со всех концов мира, приходите бороться за руку прекрасной Алии!
* * *
— Сдалась тебе эта царевна?! — кричал мальчик, вышагивая вокруг Амина. — Что, девчонок вокруг мало? Может, и не луноликая она вовсе! Ты же хотел купить дом и свою лавочку!
— Ты не понимаешь, — покачал головой Амин. — Если я женюсь на ней, султан поддержит меня, когда я… — он запнулся.
— Ты на ней не женишься! — крикнул мальчишка. — Ты не знаешь этого султана. Он… Ты не справишься!
— Не веришь в меня? — грустно спросил Амин, глядя на Валида, вышагивающего по комнатушке старого дома юноши.
Мальчишка остановился. Внимательно посмотрел на Амина.
— Послушай. Султану служат джины. И ифриты. И мариды. И гули. И кто только ему не служит!
— Ну ты ещё сюда хумай приплети, — хмыкнул Амин.
Мальчишка побледнел. С силой ударил кулачком по стене.
— Ты безрассудный, наивный дурак, ты помрёшь ни за что! Я не собираюсь на это смотреть! — и решительно направился к двери.
Амин вскочил.
— Постой! Но ты же поможешь мне с джинами?
Мальчик остановился. Оглядел его с ног до головы и фыркнул.
— Как, интересно? Я не колдун и сам не джин, забыл? Я просто путешественник.
— Ты знаешь о них определённо больше меня, — нашёлся Амин. — Пожалуйста, Валид, без тебя я не справлюсь. А когда я стану султаном, я прикажу давать тебе столько лукума и других сладостей, сколько в тебя влезет…
— Такие, как ты, султанами не становятся! — зло перебил Валид.
Дверь хлопнула перед носом вздрогнувшего Амина.
И что это на мальчишку нашло?
* * *
— Как — уходишь? — ахнул Фарах, после внезапного исчезновения Ясара также внезапно обнаруживший себя (вот уж от кого, так от бурдюка не ожидал!) его наследником. — Но я думал, мы могли бы вместе торговать, без этого бурдюка, да покоится его дух, если он, конечно, покоится, только лучше. Амин, подумай… погоди… ты что, собрался в Гариб?
Юноша виновато улыбнулся.
— Извини, Фарах. Да, собрался. И я выиграю.
— Ты… — начал было побагровевший Фарах, но Амин оборвал его:
— Не надо. Я пришёл попрощаться. Смотри, тебя покупатели ждут, — кивнул он на выстроившуюся перед прилавком очередь.
Смуглый кочевник, стоявший первым, воспользовался паузой в беседе и громко потребовал, чтобы ему продали «этих прекрасных сочных фруктов, вах!».
Амин в последний раз посмотрел на лавочку, бывшую его домом целых два года, и повернулся к воротам.
— Погоди! — крикнул ему вслед Фарах. — А как же твой племянник?
Амин, не поворачиваясь, пожал плечами.
Фарах, отвешивая кочевнику лишний персик, смотрел вслед уходящему товарищу, а в голову лезли странные мысли о том, что иногда даже призрак надежды может заставить идти на любые безрассудства.
Хотя причём тут надежда?
* * *
Завернувшись в накидку-бурнус, Амин шагал вместе с караваном. Впереди таяло в дымке вечера солнце. Позади готовилась к ночи Бахра.
Амин непроизвольно погладил рукоять заткнутой за пояс джамбии и вздохнул. Он не знал, на что надеялся. За руку царевны будут бороться и эмиры, и шехзаде. Куда ему? У него даже знакомого колдуна нет.
Он не справится. И сам ведь не верит. Так не лучше ли повернуть обратно в Бахру и забыть обо всём?
Амин упрямо сжал губы и накинул на голову мягкий вязаный капюшон.
У него нет шансов. Никогда не было. И в Бахре — тоже шансов нет. Он всегда был обузой, никому не нужной обузой — для всех. И это никогда, никогда не изменится…
Кто-то дёрнул его за рукав. Хмурясь, Амин обернулся.
— Ты — дурак, — чеканя слова, заявил Валид, приноравливаясь к его шагу. — Но я тебя одного не оставлю.
Амин поедал мальчишку не верящим взглядом.
— Но почему, ты же не хотел…
— Дружба, — печально вздохнул Валид, — она такая. Заставляет делать глупости! Кстати, знаешь, есть у меня парочка знакомых джинов в Гарибе… Эй, ты что делаешь?!
Амин, расчувствовавшись, подхватил мальчишку и крепко обнял.
— Ах ты маленький шайтан…
— Да, я от тебя тоже в восторге, — буркнул мальчик. И обречённо добавил: — И какого шайтана ты ко мне прицепился?..
