Глава 18. Расклад
Рэй вышел из палаты. А потом по коридору, через холл - и на улицу. Под рыжие лучи Медузы.
Понять, кто из них всех больше сошел с ума, он никак не мог.
Сейчас бы с Ивом поговорить, с настоящим Ивом, а не с нарисованной Мистом десяткой. Чтобы тот ответил. Тот бы быстро определил, кто свихнулся.
А сам с собой Рэй и так прекрасно умел беседовать. Ему никакие пирамиды для этого не нужны. Но чем дальше беседовал - тем больше путался.
“Еще раз”, - сказал он себе.
Есть факт: буря повернула. Есть мальчик, который утверждает, что это сделал. Так уверенно утверждает, что Рэй склонен его поддержать. И есть Мист, который категорически отрицает все, что связано с Заком. А где тот холодный и расчетливый человек, которой перепроверит все вероятности, даже самые невероятные? Куда он пропал? Сейчас Мист больше похож на папу-Джонса - его что-то напугало, и он это что-то пытается оттолкнуть подальше. Убрать с глаз долой.
И Рэй никак не может понять, что именно такое страшное, что Мист шарахается, а Рэй в упор не видит.
Но что-то происходит, и Мист от этого не в себе. А у Зака есть план. Пусть безумный, но хоть какой-то план.
Пускай пробует. И посмотрим, что будет дальше.
Рэй не позволит засунуть ребенка в карцер. А уж сам Зак не позволит отправить его куда-нибудь еще. Останется здесь. Пусть изучает бури.
“Делегируем бури Заку, Ким, - подумал Рэй, - хочешь ты того или нет”.
Конечно, Рэй боялся. Но не Миста, как предположил Зак. Он боялся за Миста. Он уже очень давно за него боялся. И наверное, слишком активно взялся оберегать, выполняя все прихоти.
Ну, а что с ним было делать? Он не подпускал к себе больше никого. Не бросать же его было, поломанного.
* * *
В его теле переломалась половина костей, а он открыл глаза уже на следующий день.
Рэй, сидящий у койки, в очередной раз потянулся к капельнице - дать еще дозу болеутоляющего, но Мист неожиданно уставился на него мутным от боли взглядом и твердо сказал:
- Нет.
И голос, в отличие от взгляда, у него был необычайно чистый, четкий, ровный. Папин голос. Будто он предыдущие двенадцать часов распевку какую-нибудь делал и горло прочищал, а не в отключке валялся.
А потом прояснился и взгляд.
- Нет? - переспросил Рэй.
- Я невнятно сказал? - все так же ровно уточнил Мист.
- Очень внятно, Ким, - заверил Рэй, - просто глупость.
- Никакой обезболки, - твердо заявил Мист. - Мешает думать.
Закрыл глаза и замер, и Рэй подумал было, что он отключился, но через мгновение понял: Ким прислушивается к своему телу. И заметил, как тот пытается пошевелить пальцами на руках. И те понемногу начинают его слушаться. Ким выдохнул, открыл глаза, глянул на Рэя и скомандовал:
- Карандаш.
- Каран… - начал было переспрашивать Рэй, но возмущенно перебил сам себя. - Нормальные люди просят воды, когда в себя приходят! Если не лекарства, то воды! Я могу дать тебе карандаш, но сначала я вызову врача, пусть скажет, что у тебя нет обезвоживания, и ты не помрешь мне тут от болевого шока!
Мист подождал, пока он закончит, и ровно продолжил:
- Когда найдешь карандаш и бумагу, возьми телефон. Узнай имена всех, кто выжил после битвы на орбите с крупными крейсерами. Обзвони, мне нужен максимум информации о кораблях. Все детали, все мелочи, все…
- Секретаря не хочешь нанять? - спросил Рэй.
- Зачем? - Мист так удивился, что даже глаза открыл. И в упор уставился на Рэя. - Ты тут все равно ничего не делаешь. Тебе не скучно ничего не делать?
- Я тут тебя поддерживаю, - напомнил Рэй.
- Об этом я тебя не просил, - напомнил Ким. - А помочь мне сейчас - прошу.
- А-а, - понимающе протянул Рэй. - Это называется “прошу”…
- Тебе волшебное слово сказать? - холодно уточнил Мист, и Рэй до сих пор не был уверен, это он так пошутил тогда, или действительно не знал, как правильно о чем-либо просить человека. Ну, потому что - кто ж его, Миста, разберет.
- Где я? - спросил он и уточнил. - Планета.
Наверное, чтобы Рэй не подумал, что ему совсем плохо, и он забыл, что такое больница.
- Земля, - ответил Рэй.
- Меня нужно перевезти, - сказал Мист. - Найди ближайшую к Цитрусу рекреацию, и…
- Там хреновые рекреации, - предупредил Рэй, - здесь и аппаратура, и персонал…
- Найди, - упрямо повторил Мист.
- Послушай…
- Транспортировку организуй в ближайшие сроки. И чтобы без наркоза.
- У меня все еще есть шанс задушить тебя подушкой, - отметил Рэй, - пока никто не узнал, что ты проснулся…
- И никого ко мне не пускай, - добавил Мист. - Понял? Никого.
А потом отключился, и Рэй пошел за карандашом с бумагой. И звонить. И организовывать перевозку. И никого не пускать.
* * *
Мист яростно и упорно не хотел видеть в своей палате никого. Он и Рэю, кажется, был не слишком рад, но ему нужен был кто-то для связи с миром. Рэю казалось, Мист воспринимает его как необходимое зло. А с необходимым злом он умел мириться.
Что за отчаянное желание никого не видеть, Рэй понять не мог. То ли так сказывалась какая-то посттравма, то ли - что более вероятно - Мист наконец достиг статуса, при котором мог себе позволить ни с кем не контактировать.
И с огромным рвением не контактировал.
Даже с родителями.
Ну, ладно наварх, думал Рэй. Наварх допустил там ошибку, а Мист не прощал ошибок. Тем более - таких. А вот чего у него с матерью не заладилось - этого Рэй не знал. Но не заладилось очевидно всерьез, потому что когда она, большая такая и мягкая женщина, появилась в коридоре, а Мист увидел ее на мониторе - о да, у него в палате первым делом после карандаша появился монитор, не мог он без мониторов, - он очень тихо спросил:
- Как думаешь, если долго не шевелиться, есть шанс, что она нас не почует?
Она шла плавно, медленно, и Рэй понял, от кого в нем была та медлительность, равнодушная разморенность морской черепахи.
Она была очень похожей на черепаху. Пухлощекую беловолосую черепаху.
- Это кто? - спросил Рэй, хотя ответ был очевиден.
- Миссис Джонс, - со странной интонацией ответил Мист и неожиданно потребовал. - Убери ее, дорогой.
- Куда я ее уберу? - удивился Рэй.
- Скажи, что я в другом месте. Скажи, что умер. Но чтоб я ее не видел. Убери.
Мист смотрел прямо в глаза. Холодно и твердо. В нем больше не было ничего от матери. Ничегошеньки не осталось.
В нем и от Кима Джонса мало чего осталось. Чисто физически. Его собирали по косточкам. И никак не верили Рэю, что Ким смог открыть капсулу изнутри. Что он в принципе был в сознании. Рэй уже не говорил, как долго Ким был в сознании. И что сознание его было ясным.
Что Ким продержался на чистой силе воли.
- Полгода ты здесь, - тихо напомнил Рэй. - Полгода я никого к тебе не пускаю. Я наварха к тебе не пускаю, Ким. Знаешь, как трудно его удержать? Но это - твоя мать! Тут я ничего не сделаю.
- Убери. Ее, - отчеканил Мист, глядя Рэю в глаза. - Я не хочу ее видеть.
- А мне опять внезапно надоело тебя слушать, - пожал плечами Рэй и поднялся. Мист все еще не мог встать с койки. Поднимался, если его держать, делал шаг или два и обвисал на руках тряпичной куклой.
Потому сейчас он даже не попытался встать. Только запустил в спину Рэю ручкой. Ручка была тяжелой и опасно свистнула мимо уха. Рэй надеялся, что Мист так и целился - мимо. А то такой ручкой да с таким броском - и убить недолго.
Рэй захлопнул дверь, вышел в коридор. Она как раз выплыла из-за угла, плавно повернула и скользнула по нему безразличным взглядом.
- Миссис Джонс, - кивнул он ей.
- Вы кто? - с прохладным недоумением осведомилась она, глядя на него так, будто он какая-то дрянь, прицепившаяся к ее обуви, и она никак не может понять, где именно ее подхватила. Рэй понял, что и манера общаться с людьми у Миста - от нее.
- Рэй МакКейн, - представился он, шагнул к ней, хотел было протянуть руку, но по взгляду понял - не стоит.
- Врач? - спросила она.
- Друг, - исправил Рэй, и она вопросительно, очень по-кимовски, приподняла бровь. - Пойдемте. Ким ждет вас.
- Сомневаюсь, - прохладно бросила она, но поплыла за Рэем, вошла в палату, а он остался ждать в коридоре.
Выплыла она минут через пять. И впервые Рэй увидел, до какого состояния Мист почти мгновенно может довести человека, если человек ему не нравится. Она была бледной, растерянной, и плыла уже совсем не так уверенно. Рывками. Пошатываясь. Рэй даже испугался, что сознание сейчас потеряет. Но она не потеряла, понемногу пошла к выходу, а Рэй подумал: “больница же, если упадет - ей помогут”.
И вернулся в палату.
- Ким… - осторожно начал он, еще не до конца понимая, пришел он сочувствовать, или отругать, потому что нельзя так с матерью. Ни с какой матерью так нельзя. Но Миста хрен отругаешь.
- Еще раз сотворишь такую фигню… - ровно начал тот хором с ним.
- Пущу мать навестить сына, который едва не погиб? - уточнил Рэй.
- Еще раз ослушаешься приказа, - тон сменился внезапно - в нем, деланно спокойном, появились явные нотки холодной ярости. - И я буду вынужден прекратить наше сотрудничество.
- Сотрудничество?! - возмутился Рэй.
- А ты хотел дружить? - удивился Мист.
Рэй устало вздохнул.
А Мист неожиданно переключился и заговорил, будто Рэй только что вошел:
- Дорогой, помоги встать.
- Ты вставал сегодня, - напомнил Рэй. - Перенапрягаться не стоит.
- Помоги. Встать, - твердо сказал Мист. И уставился в глаза так, что Рэй понял: не поможет - его уволят. Мист даже потенциальных друзей умел увольнять. А настоящих у него и не было.
Рэй снова вздохнул, но помог.
* * *
А вот сегодня решил ослушаться приказа. Впервые с тех пор. По крайней мере, впервые так явно.
“Что, Ким, - думал он, - как теперь насчет того, чтобы прекратить сотрудничество?”.
* * *
Гоша ковырялась с замком дольше положенного. Снежок стоял на стреме, но это не помогло бы, вернись отец сейчас домой. Отцу хватило бы увидеть, что они не сидят по комнатам. Оба получили бы.
- Все равно это глупость, - тихо пробормотал Снежок. - Это опасно.
- Кто-то бои-ится, - протянула Гоша и дернула проволоку вверх, но замок не поддался. Она хмыкнула. Батя явно его перекроил. Знал, с кем связался. Или точнее - кого воспитал.
- Ничего я не боюсь, - ответил Снежок и потер кулаком глаза. Глаза слезились. Он сидел на крыше дома и смотрел в сторону дрома, в воздухе метались тучи рыжей пыли, оранжевое светило уже скатывалось за горизонт, и небо понемногу окрашивалось лунами, а мистер Чернофф со своей командой должен был вот-вот появиться вдали. Снежок кутался в шарф и дергался от песчаных миражей.
Но черных пятен, идущих к дому со стороны дрома, все не было. Только пятна перед глазами - от перенапряжения.
- Я говорю, что это опасно, а Зак еще не здоров. А ты же вроде умная. Так что я даже не представляю, как он тебя на это уговорил.
Гоша коротко стрельнула глазами в его сторону, но, не дожидаясь встречи взглядами, вновь уставилась на замок.
Дело было нечисто.
- Ты чего-то не говоришь мне? - спросил Снежок и спрыгнул с крыши, мягко приземлившись напротив Гоши. Замер напротив, глядя ей в глаза.
- А ты? - спросила Гоша, прищурившись. - Чего не говоришь ты?
- Не я с Заком в палате на полчаса закрылся, - отметил Снежок.
- Не, - качнула головой Гоша. - Не ты. Ты только что с крыши спрыгнул. Забыл, что боишься высоты?
- Уже не боюсь, - пожал плечами Снежок, - перебоялся.
- Откуда ты? - спросила Гоша.
- Что у вас с Заком? - спросил Снежок.
- Не твое дело! - огрызнулась она.
- Если Зака увезут…
- Он сказал, что не увезут.
- ...тебе же будет больнее.
- Но он сказал, что не увезут! - неожиданно выкрикнула она, и в темных глазах блеснули слезы.
- А батя сказал, что увезет. И не только мне сказал - Мисту пообещал. Ты понимаешь, что сейчас у нас выходит нехороший расклад? Твой Зак против Миста и бати. Кто победит?
- А мне плевать! - фыркнула она, но голос опасно задрожал. - И на батю, и на Миста! И на тебя!
Вскочила и решительно зашагала прочь по присыпанной песком дорожке, размазывая слезы.
- Знаю, - тихо сказал Снежок, глядя ей вслед.
Потом осторожно опустился перед замком, приблизился к нему вплотную, разве что носом двери не касался. Медленно потянул на себя ее самодельную отмычку, застрявшую там.
- Ты что делаешь? - пробормотала Гоша издалека, глотая слезы.
- То, чего ты не можешь, - процедил Снежок. - Давай на крышу. Посмотришь за дорогой.
Он ни разу не видел, чтоб Гоша плакала. Сердилась - это да, это постоянно. Дралась и кусалась - тоже каждый день. Иногда в глаза поблескивала влага, но Гоше нужно было только моргнуть - и ее не было.
А теперь вот она решила поплакать. Как будто без этого у них у всех проблем мало.
А проблемы было не мало. Проблемы было, наоборот, много.
Нехороший у них получался расклад.
Но так уж ему везло, на нехорошие расклады.
Замок почти щелкнул, но звякнул ком, и Снежок, тихо выругавшись сквозь зубы, глянул на Гошу. Она как раз собиралась лезть на крышу, но замерла и удивленно выгнула бровь, будто спросить хотела: “Ты еще и ругаться умеешь?”.
Снежок не ответил, щелкнул ком на спикер и сообщил:
- Зак, мы в процессе.
- Давайте, завершайте, - попросил Зак, и голос у него был очень хриплым, уставшим. Снежок многозначительно глянул на Гошу, пытаясь взглядом сообщить, что идея все-таки не очень хороша, что не нужно Заку сейчас борд нести, что на борде он убьется. Но та не обратила внимания на его взгляд. Смотрела в спикер, будто бы могла рассмотреть в нем Зака, если постарается.
- Времени в обрез, - продолжал Зак. - Рэй на дроме с внеплановой проверкой, но вашего батю с компанией долго держать там не сможет...
- Погоди, - растерялась Гоша. - Еще раз. Ты Рэя завербовал что ли? МакКейна? Мы о нем сейчас говорим?
- Ага! Я с ним поспорил, - гордо отозвался Зак. - Взял на понт.
- Ты бы еще Миста на понт взял, - пробормотала Гоша. - Чувствую, сейчас явится к нам карательный отряд из сердитого руководства.
- Какая ты сегодня нервная, Маргарита, - рассмеялся Зак, и Гоша растерянно покосилась на Снежка. А тот тут же вернулся к изучению замка.
Зак редко смеялся так легко и весело, а еще - никогда не звал ее настоящим именем. Зак никогда не звучал так странно, никогда не был таким усталым и счастливым. Будто сбросил какой-то тяжелый груз с плеч, но груз был такой тяжелый, что, сбрасывая, он надорвался. Сорвал что-то в себе, и теперь почти шептал. И смеялся тоже хриплым, но до предела счастливым шепотом.
Хорошо ему. Свой груз он мог сбросить.
Снежок подцепил наконец заново рычажок в замке и плавно повел отмычку вверх.
Замок щелкнул.
* * *
Гоша поднялась на своем борде к открытой створке и втолкнула Заку вторую доску. Та скользнула внутрь, и Зак подхватил ее у самого пола. Осторожно встал на нее. Плавно повел на подъем.
У распахнутой створки вверху присел на борде, вглядываясь в пески. Те вновь становились кровавыми - Медуза нырнула за горизонт, и красными светом напитывались висящие высоко в небе луны.
И Гоша смотрела снизу вверх бликующими красным глазами, сжимая свою доску под мышкой.
- Ну? - спросила она. - Взлетел?
- Да, - улыбнулся ей Зак. - Спасибо.
- Я домой, придурок, - она швырнула на свой борд себе под ноги, прыгнула на него и плавно невысоко поднялась над песком. - Снежка закрыла в комнате, еще самой успеть закрыться.
- Погоди секунду, - попросил Зак.
И довольно долго пытался пролезть в окно вместе с бордом. В конце концов извернулся так, чтобы сначала запустить ноги, и борд естественно скользнул в сторону. А Зак грохнулся на песок прямо к Гошиным ногам. И тихо застонал сквозь зубы, потому что боль нахлынула с новой силой. Почти захлестнула. Почти потемнело перед глазами.
Он стиснул зубы, рванул из кармана украденный шприц с коктейлем и всадил себе в ногу.
Боль отступила, Зак медленно поднялся. И только потом вспомнил, что надо выдернуть шприц.
Гоша, держащая его рухнувший борд, мрачно констатировала:
- Все хуже, чем я думала.
И по по блестящим темным глазам было видно, как ей хочется сцапать сейчас борд и рвануть подальше, чтоб у него не осталось других вариантов, кроме как вернуться в палату.
Он не дал этой мысли оформиться в намерение - шагнул к ней и осторожно, но настойчиво выдрал из тонких пальчиков свою доску. Гоша держалась за нее крепко, потому Гошу пришлось притянуть к себе, и Зак сделал очередную за сегодня глупость.
Поцеловал ее в лоб. Мягко, легонько, одним касанием.
Она отшатнулась и уставилась на него возмущенно, будто хотела спросить: “Сколько можно меня целовать?”, но понимала, как глупо это будет звучать.
Столько, сколько нужно.
- Что за фигня на тебе? - неожиданно спросила она, окинув его все еще сердитым, но уже прояснившимся взглядом.
Он был не в больничном халате. Успел мотнуться в раздевалку, но своих шмоток не нашел, разжился тем, что увидел. Чужой курткой, в которой он почти тонул, широкими штанами, из которых тяжело было не вывалиться, и старыми потертыми ботинками по размеру.
Маскировка, конечно, так себе. Но ему и не маскироваться нужно было. Ему нужно было не упасть с борда, что куда привычнее делать в штанах и в ботинках, нежели в халате. Даже если из штанов ты слегка выпадаешь. Ботинки-то - впору.
- Шаманские одежды, - подмигнул ей Зак.
Вскочил на борд и рванул в сторону Свалки. И услышал, как она тихо повторяет, глядя ему вслед:
- Придурок.
С невообразимой - особенно для Гоши - запредельной нежностью.
Он даже чуть не затормозил. Чуть не повернул обратно. Но вовремя остановил себя. Он повернет и проведет с ней одну ночь. Или она подождет его этой ночью - и он останется здесь навсегда.
Она ведь этого хотела? Оставить его рядом с собой навсегда?
Во рту была странная горечь. Из-за коктейля, наверное. И Зак старательно не думал о том, чего хотел бы он.
А потом отключился от посторонних мыслей - перед ним выросла стена Свалки. Зак нажал пяткой на борд, поднимая нос вверх. Борд встал на дыбы, и пришлось почти что прижаться к нему, чтоб удержаться.
Под ним темной с красным, в свете лун, отливом неслась стена Свалки. За стеной валялись горы ценного барахла.
И жужжали еще более ценные для него сейчас дроны.
Зак замер на мгновение над стеной, окинул беглым взглядом их все, просчитал траектории, прошептал: “Ну, привет” - и нырнул вниз, на Свалку. Рыжие тучи песка сомкнулись над ним.
