Глава 12
— Я и забыла, как же это прекрасно — дышать чистым воздухом, — сказала Жанна. — Когда в нос не бьёт мертвецкая гарь и не тошнит от одного её запаха.
Эвен хмыкнул. Вот уж кто мог даже в выгребной яме сохранять каменное лицо. Привыкший к походной жизни, повидавший всякого, рыцарь плевать хотел на запахи и виды, что расстилались перед ним, будь это разложившийся труп овцы или стол с королевским обедом.
— Я рад, что вы рады, миледи, – сказал он.
– Перестань! Разве не прекрасно выехать туда, где нет проклятой чумной вони?
– Прекрасно, миледи, – его глаза смеялись.
Чистый воздух, ощущение свободы, даже жёсткое седло под бёдрами — всё это захлестнуло Жанну, успевшую отвыкнуть от лошади и дороги. И выгнало куда-то далеко тяжёлые мысли о том, что случилось перед воротами Руайяна.
Жанна не горевала о смерти Луи. Рыцарь получил то, чего заслуживал. Но у него остался брат, который наверняка поймёт, что случилось — даже если стражники не проговорятся. И тогда только быстрые ноги коня спасут Жанну. В колдовстве она уже не была так уверена.
Была и ещё одна мысль, которая не давала ей покоя. Кто-то предупредил Луи о том, что Изгоняющая пытается уехать из города в третий раз. Это не мог быть Джек – иначе с чего бы ему опаивать стражу? Значит, кто-то подсмотрел, как он идёт к воротам, а может, как собирается Жанна, и успел сказать об этом Луи. А тот, полный намерения оставить колдунью в руках англичан, отправился следом за ней.
И кто это мог быть, Жанна не знала.
Да и узнай она, всё равно сделать уже ничего не могла. Её не учили насылать порчу или травить врагов – такими искусствами при французском дворе никто не владел. И отправиться на костёр за эту чёрную магию проще, чем искупаться в Сене. Жанна умела лишь призывать духов, но не больше того. Зато уж в странных существах она разбиралась превосходно.
А ещё она убила человека с помощью магии. Она лишила Томаса Норроуэя глаза, она не раз пускала в ход призванных существ, чтобы защитить свою жизнь. Балгурф убивал и раньше, но впервые от его когтей и клыков погиб благородный.
Нехорошее предчувствие терзало колдунью, и руки сами потянулись к сумке. На коротком привале Жанна отыскала дубовую веточку, которую теперь кромсала ножом, вырезая колдовские символы. В тряском седле получалось не слишком аккуратно, сталь плохо брала твёрдое дерево, но колдунья не сдавалась. Эвен же спокойно ехал рядом, даже не глядя на её занятие.
Притомившиеся кони шли быстрым шагом — Жанна не решалась пускать их в галоп, памятуя о тяжёлой поклаже. Изредка она оглядывалась назад, ища погоню, и вскоре увидела где-то далеко отряд всадников, скакавший следом. Кони обиженно заржали, но всё же потрюхали быстрее.
Но вскоре дорога упёрлась в реку Сёдр, и оказалось, что ехали они напрасно.
Мост оказался разрушен. Какой-то излишне жадный крестьянин чересчур нагрузил телегу, и подгнившие опоры не выдержали. Деревянные столбы треснули под весом бочек с сельдью, упали, потащив за собой остальные, и теперь в мосту зияла прореха в несколько ярдов длиной – не перепрыгнуть. Тут и там валялись уже гниющие рыбины, ржавые обручи от бочек и обломки телеги.
— Нам уже не уйти, -- прошептала Жанна, подводя лошадь ближе к разлому. Изорванные доски застонали под весом всадницы, и конь тут же подался назад. Где-то внизу шумели воды Сёдра.
Она спешилась, дав знак сделать то же самое Эвену. Оставила коня позади, шагнув ближе к берегу – и так и встала, сложив руки на груди.
А вскоре из-за холма показался Солнечный рыцарь.
Конь его был взмылен, с пасти падала пена. Сам д’Олерон держался в седле прямо, а взгляд его пылал ненавистью. За спиной рыцаря ехали ещё всадники, в которых Жанна узнала Берта, Шарля и Кристину. Итальянка была в мужской одежде, при оружии и больше всего напоминала амазонку.
Жан соскочил с коня и небрежным движением выхватил меч. Отточенный клинок сверкнул в свете заходящего солнца.
– Я успел, – сказал Жан, и колдунья стиснула зубы. Она знала, что это случится, ждала этого, и всё же неприятный ледяной страх на мгновение коснулся сердца. – Ты ведь уже обо всем знаешь. От таких, как ты, трудно что-то скрыть. Ну и как, колдунья? Каково это – убивать моего брата?
– Я не стану оправдываться перед тобой, – ровным голосом ответила Жанна. – Твой брат получил по заслугам. Хочешь мести? Попробуй.
– Ты солгала и сбежала! Убила того, кого должна была спасти!
– Я и спасла. Но он захотел большего – и умер. Мои руки чисты.
Вместо ответа Жан шагнул вперёд, отведя руку с мечом в сторону. Завидев это, Шарль сделал то же самое.
Берт остался на месте, с глупым видом разглядывая цветок ромашки, зажатый в руке.
– Зачем? – лишь спросил Солнечный рыцарь, неотрывно глядя на Жанну. – Что такого сделал Луи, если заслужил смерть?
– Он вновь попытался остановить меня – на этот раз оружием, – Жанна мягко улыбнулась. – Хочешь отомстить – попробуй. Нет, Эвен!
Шотландец остановился, наполовину вытащив меч из ножен. Посмотрел на неё – выжидающе, осторожно. В его взгляде не было ни растерянности, ни удивления.
Жан шагнул к ней. Колдунья медленно вытащила кинжал – и бросила его на землю.
А потом улыбнулась, глядя, как замер Солнечный рыцарь.
Она рисковала, играя в эту смертельную игру. Она предполагала, что Жан дал не обычный обет, который можно легко нарушить, было бы желание. Нет, его сковывало не просто пустое слово, но нечто большее – невидимые цепи, тянущиеся из мира за Гранью.
Жан не мог убить человека без оружия.
– Ведьма, – прошептал он. – Значит, догадалась. Понимаю. Но ты забываешь, что я давно привык к этому договору. У меня есть способы обойти его. Берт!
Дурачок поднял голову, и на сей раз Эвен всё же вмешался.
Тихо зашелестел его меч, и Жанна вздрогнула. До сих пор Эвен ни разу не позволял себе встревать в дела госпожи. Безоговорочно веря ей, он выполнял приказы, и только. Сейчас же он вышел вперёд, не обращая внимания на слуг. Взгляд его был устремлён только на Жана.
– Ты не на своей земле и не можешь вершить здесь правосудие, – сказал Эвен. – И если уж хочешь судить, давай, – его собственный клинок блеснул на солнце, – попробуй.
Несколько долгих мгновений они стояли, глядя друг другу в глаза. А потом Жан атаковал.
Никогда прежде Жанна не видела, чтобы человек двигался так быстро.
Стремительным движением острие метнулось к горлу Эвена, лязгнуло о сталь, отлетело в сторону и тут же вернулось обратно. Эвен парировал, уколол в ответ и отшагнул в сторону, пропуская мимо новый удар. Жан напал снова, ловко перехватывая клинок то одной, то двумя руками, словно и не проехал только что верхом несколько льё. Эвен отвёл подрезающий выпад, переступил ногами, попытался уколоть на рипосте – лезвие оставило длинную царапину на щеке Жана. Тот отступил на мгновение, переводя дух.
Жанна молча смотрела на их бой. Будь на месте Эвена кто-то из её прошлых телохранителей, она с лёгкостью пожертвовала бы им. Но сейчас неясная тревога сжимала сердце, тревога не за себя, но за другого – Жанна не хотела терять своего рыцаря.
Балгурф, – сказала она про себя. Дух не ушёл после ворот, ходил где-то рядом, на самой грани, не показываясь никому, кроме хозяйки. Баргест чувствовал её и знал, что нужен сейчас.
Я здесь, – коснулось её сознания. Говорить Балгурф не умел, но мысли его Жанна ловила, точно чей-то далёкий голос.
Жан взмахнул мечом ещё раз, ударив Эвена по ногам. Тот отшагнул и тут же уколол в ответ, едва не вонзив острие Солнечному рыцарю в глаз.
– Хватит! – в голосе Жанны зазвенела сталь. На миг оба рыцаря остановились, опустив мечи, а потом тяжёлый удар сбил Жана с ног. – Не давай ему двигаться, Балгурф. Дёрнется – убей.
Огромный чёрный пёс, прижавший Солнечного рыцаря к земле, оскалил зубы.
– Милый мой Жан... – колдунья медленно подошла к нему и опустилась рядом. – Ты мстишь за человека, который никогда тебя не любил. Разве не так?
Жан молчал, впившись в неё ненавидящим взглядом.
– Твой брат попытался обойтись со мной так же, как он поступал со множеством других женщин – оставить себе, – продолжила Жанна, вспомнив слова демона. – И когда Балгурф вступился за меня, для него стало уже слишком поздно. Хочешь справедливости? Она уже свершилась. Луи получил по заслугам. Езжай домой, в Монтендр. В следующий раз я просто прикажу Балгурфу вырвать тебе горло.
– Лжёшь, – прошептал Солнечный рыцарь. – Я уже знаю цену твоим словам.
– Ты не уйдёшь от правосудия, ведьма, – раздался голос Шарля. – Король не защитит тебя.
Жанна выпрямилась и посмотрела ему в глаза.
– Я и не надеюсь на его защиту, – сказала она. – Идём, Эвен. Нам пора ехать дальше.
– Стой! – Шарль шагнул вперёд. – Неужто вы думаете, что я позволю...
– Уйми своего слугу, Солнечный рыцарь, – ровно проговорила колдунья, садясь в седло. – Не то я прикажу Эвену выбить ему зубы.
Жан молчал, не пытаясь сопротивляться. Он не боялся смерти, Жанна хорошо это знала. Сейчас он боялся лишь умереть, оставив брата неотомщённым – и это держало его на земле куда сильнее желания жить.
Ничего он не сказал и тогда, когда Жанна выезжала с моста на дорогу под ледяным взглядом Кристины и пылающим – Шарля. Один лишь Берт, как и раньше, с любопытством изучал цветок, уже лишившийся половины лепестков.
Солнце опускалось всё ниже.
Дорога петляла среди безлесных холмов. Ночь стремительно приближалась, но Жанна всё понукала коней – она хотела уехать подальше, зная, что Солнечный рыцарь не успокоится и вновь бросится в погоню. К её сожалению, тракт здесь был только один, и ни одной тропки не уходило в поля.
В конце концов, когда совсем уж стемнело, колдунья увела коня с дороги. Сегодня им предстояла ночь среди сверчков, и Жанна надеялась, что уехала достаточно далеко.
Где-то рядом шумело море. Берег здесь круто поднимался над водой, обрываясь вдруг вниз, точно некий великан откусил огромный кусок земли. Жанна не стала искать другое место – сейчас ей было всё равно.
Эвен достал из сумок вяленое мясо, и Жанна безо всякого удовольствия впилась в него зубами, мечтая о вине и жареном кролике. Но, по крайней мере, у них было хотя бы это. А до вина дойдёт черед.
– Мы должны уехать подальше, прежде чем Жан снова пустится в погоню, – сказала она, вновь взявшись за веточку дуба. Теперь она аккуратно ровняла искривлённые линии. – Скажи, что случилось? Прежде ты превосходил любого, кто встречался нам на пути.
К удивлению Жанны, Эвен ответил не сразу.
– Его движения. Не проведи я столько времени с вами, подумал бы, что он одержимый. Он двигался слишком быстро. Слишком точно. То, что творил д’Олерон, если не выше человеческих сил, то очень близко к краю.
Одержимый. Жанна хорошо знала, что такое одержимые. И Жан таковым не выглядел вовсе. Впрочем, она не могла сказать, что умеет с первого взгляда понять, одержим человек или нет, в конце концов, все они стараются скрывать свою сущность. Да ведь и сам Эвен, вдруг поняла она, почти не уступал Солнечному рыцарю.
Почему Жан так ринулся мстить ей за человека, которого не любил? Будь он одержимым, вопросов бы не осталось. Духов очень сложно понять. Духи могут творить что угодно, следуя собственной логике, и потребуются годы, чтобы осознать их мотивы. Но всё же Жанна не была уверена. С одержимыми она встречалась много раз, и никогда ещё не встречала такого, кто спокойно жил бы среди людей, а ведь Жан именно так и живёт. К тому же она умела видеть духов, заключённых в оболочке из плоти и крови.
Жан был человеком.
Но человеком, который встречался с духами и говорил с ними. Который заключил с ними сделку. И означать это могло только одно: грядёт беда.
– Что вы скажете королю, когда вернётесь в Париж? – услышала она голос Эвена.
Ведь все усилия Жанны пошли прахом. Об этом она почему-то не думала.
– Хотелось бы, конечно, правду. Что Филипп де Валуа – болван, у которого даже убить меня нормально не выходит. Признаться, я даже жалею, что отказалась от предложения лорда Мортимера. Эдуард не такой дурак, как наш король... Но увы. Придётся рассказать, что шевалье д’Олерон мёртв. И что умер он, пытаясь оставить меня в английском плену.
Эвен покачал головой.
– Мне кажется, короля вы больше не увидите, – сказал он.
– Я была бы рада, случись так, – вздохнула Жанна. – Вот только откуда это в тебе дар предсказания прорезался? И почему не увижу?
– Мне вчера снился сон, – поразмыслив, сказал рыцарь. – Я не могу повелевать духами, не могу ходить за Грань, но сны всё же приходят. Я разговаривал с женщиной в белом платье, и она не была человеком. Её взгляд... Она сказала, что дальше вы пойдёте одна.
– Прекрасное предсказание, – буркнула колдунья, мимоходом подумав, что одну такую Женщину в Белом она уже встречала. – Только ты живёхонек, сидишь тут рядом. Или думаешь, явилась во сне какая-то шлюха, сказала, что ты мёртв, и всё, конец? Судьбы нет. Это глупости.
– Тогда откуда этот сон?
– Мало ли призраков гуляет по миру?
– Простые призраки меня не коснутся.
– Вот как? – Жанна подняла рыжие брови, стараясь не подать виду, насколько она удивлена в действительности. Слишком уж редко Эвен говорил о себе, да ещё столь уверенно. – Откуда ты это знаешь?
– Я могу рассказать... но вам не понравится.
– Всё равно. Я слушаю.
И тогда шотландец заговорил, а Жанна затаила дыхание, стараясь не пропустить ни слова.
Той ночью в клане Маклеллан ожидалось пополнение: супруга лорда была готова разрешиться от бремени. Да только за три дня до того умер замковый священник, и тревожно было у лорда на душе.
– Это мальчик, милорд! – возвестила повитуха к рассвету, но лорд не возрадовался. Тревога не отпускала его, и он велел приставить к младенцу двойную охрану. Но разве удержат людские мечи вересковых эльфов, вздумай те похитить некрещённого ребёнка?
Так и случилось. Однажды утром увидел лорд, что прежде плакавший малыш вдруг стал тихим, как статуя. Понял он всё и тут же устремился в погоню. Вскочил на своего верного коня, привязал к руке трилистник – защитный символ, и галопом устремился на пустоши.
Неведомо никому, как он договорился с народом эльфов, но только те вернули младенца, оставив подменыша себе. Лорд вскоре зачах и умер, и говорили в народе, что это эльфы забрали его жизнь в расплату за сына.
А Эвен Маклеллан, подменный лорд, жил себе поживал среди вересковых пустошей и не знал даже, кто он такой. Лишь когда мальчику исполнилось шестнадцать, раскрыл ему король эльфов правду и отпустил к людям.
И служил Эвен одному богатому лорду целых десять лет. Выучил он французский и латынь, научился считать и писать, а больше всего сражаться. Ведь лорд беспрестанно воевал с соседями, и оттого нуждался в добрых воинах. Быстро Эвен доказал свою силу, и скоро уже лорд души в нем не чаял.
Да только узнала как-то леди Маклеллан, что живёт у их соседей молодой рыцарь, как две капли воды похожий на её сына. В один миг поняла она, кто это такой, и порешила от него избавиться.
Посылала она ему отравленный пирог, нанимала убийц. Только яд Эвену оказался нипочём, а убийцы сами головы сложили от его меча. И понял тогда рыцарь, что не жить ему на свете, если останется он у своего лорда. Собрался он и отправился на пустоши, где провёл юность.
Как проникнуть за крепкие стены, обмануть зоркую охрану? Те уже знали, что явится двойник их лорда, и настоящий Маклеллан даже из замка не выходил. Тогда-то и попросил Эвен о помощи эльфов. Явился он на пустоши, рассказал королю о своей беде, а тот рассмеялся в ответ и позвал свою любимую дочь. Топнула девушка ногой, крикнула «Эй! Прочь в погреб Маклелланов!», а Эвен подхватил за ней эти слова – и в тот же миг оказался в винном погребе.
Не стал он касаться бочек, а вместо того открыл дверь и просто пошёл вперёд, убивая всех на пути. Сонная стража не могла понять, что происходит, выбегала на стены, ища врагов, а Эвен всё шёл в покои лорда. Там он и увидел Джона Маклеллана, там и убил его, а следом и его мать – за всю ту злобу, что она причинила ему. Но выйти уж он не мог, схватили его люди Маклелланов и потащили на казнь.
И вот встал он на эшафоте, посмотрел на толпу, жаждущую его крови – и увидел знакомую молоденькую девицу, что улыбалась ему и махала рукой. Улыбнулся ей и Эвен. Тогда эльфка топнула ногой, крикнула звонко: «Эй! Прочь во Францию!», а рыцарь подхватил эту фразу – и был таков.
Эвен умолк.
– Ты... – слова с трудом выходили наружу, в горле пересохло. – Ты – подменыш эльфов?
– Я говорил, что вам не понравится.
– Нет, – тихо ответила Жанна. – Ты – человек, куда лучший, чем многие, многие другие...
Эвен поднял руку. Жанна завертела головой.
Топот копыт, фырканье лошадей – то, что сразу услышал рыцарь и пропустила мимо ушей она. Голоса всадников, развевающееся на ветру знамёна – одно незнакомое, грифон с копьём в клюве, а на другом красовались золотые английские львы.
Прятаться было поздно.
По полю стремительно приближались всадники в красных одеждах. Жанна медленно поднялась, следя за тем, как их окружают, и с неприятным страхом увидела во главе отряда Солнечного рыцаря.
– Именем английского короля! – прогремел один из всадников. Он был без шлема, позволяя Жанне разглядеть пышные тёмные усы и бороду, в остальном же его внешность была совершенно обыденна. – Сложите оружие!
Жанна оглядела их настороженные лица, их руки, готовые взяться за мечи. Они смотрели на неё, как на диковинного зверя, опасного, но скованного.
И они были правы.
– Да это ж Изгоняющая, – сказал усатый рыцарь и сплюнул под ноги коню. – Других таких волос не сыскать во всей Франции. Вы позабыли упомянуть об этом, мессир Жан.
– Разве это имеет значение? – холодно осведомился Солнечный рыцарь.
– Вельзевул меня раздери, ещё какое! Наш щедрый король обещал кучу добра тому, кто приведёт к нему Изгоняющую. Да дьявол с ним, с добром, но там ведь и титул ещё завалялся. И королевская милость, а это штука такая, что ещё никому не вредила!
– А того, кто причинит вред Изгоняющей, он обещал четвертовать, – издевательски добавила Жанна, вспомнив слова сэра Томаса.
Солнечный рыцарь совершил ошибку, обратившись за помощью ко львам.
– Верно! – англичанин задрал кверху палец. – Девка, а соображает! Так что нет, мессир Жан, даже если б я дал обет нестяжательства и пообещал бы самому Господу не брать ни пенни, остаётся четвертование – а я не желаю отправиться во все концы Англии по частям!
– Но, милорд Ламфри, – разозлился Жан, – эта женщина опасна. Вы обладаете правом суда, так используйте его – или позвольте мне это сделать!
– Э, нет, – сэр Ламфри отвернулся от него. – Тут ещё ведь и награда, а я не аскет, чтобы от золота и земель отказываться. Впрочем, вы можете попытаться уговорить короля, ха-ха-ха! Эй, вы! Рыцаря – повязать, бабу – схватить, и чтоб ни волоска с неё не упало!
– Нам не вырваться отсюда, милый мой Эвен, – тихо проговорила Жанна.
– Я не боюсь смерти.
Жанна улыбнулась ему. И переломила пополам дубовую веточку, которую терзала всё это время.
Хрустнуло дерево, покрытое причудливыми знаками. Несколько заноз вошли Жанне в ладонь, но она не обратила на это внимание – и швырнула обломки под ноги коням.
В тот же миг тонкий пронзительный писк раздался из-под копыт, разлился хором по земле, и воздух наполнился криками. Ржали перепуганные кони, сбрасывая всадников, кричали люди, пытаясь удержаться в сёдлах, вопили от боли упавшие, корчась от укусов множества черных крыс. Кто-то пустил в ход меч, отчаянно молотя им по мохнатым тельцам, а убитые крысы разливались лужицами темноты и впитывались в землю, чтобы снова восстать в стае. Жанна попыталась вывести коня, но тот лишь взбрыкнул и поскакал прочь, давя извивающийся мохнатый ковёр.
Колдунью крысы не трогали.
Чьи-то крепкие руки подхватили её и потащили прочь – не сразу Жанна поняла, что это Эвен. Ему даже удалось выбраться из круга, когда дорогу им заступил Жан д’Олерон – уже пеший и с мечом наголо.
Не говоря ни слова, он атаковал. Эвен вскинул меч, отводя его выпад, тут же ударил в горло и едва успел пригнуться, когда клинок Солнечного рыцаря просвистел над его головой. Жан бил яростно, но не бездумно. Каждый взмах его меча заставлял Эвена делать ещё один шаг назад, каждый укол вспарывал воздух всё ближе. Жанна помотала головой, стараясь прийти в себя. Она знала, что если сейчас не придёт на помощь телохранителю, он погибнет – но Эвен справился сам.
С едкой ухмылкой на лице он парировал очередной удар и вдруг отпрыгнул назад, разрывая дистанцию. Вытянул руку, разжал пальцы – и меч с тихим звоном плюхнулся оземь.
Казалось, всё вокруг замерло. Даже искусанные крысами Жанны перестали дёргаться, когда Эвен шагнул вперёд и впечатал кулак в скулу Солнечному рыцарю.
Он успел ударить три раза, прежде чем подоспели йомены. Никто не стрелял, опасаясь не столько попасть в Жана, сколько маячившего рядом Берта – но тяжёлые тисовые луки вполне годились и как дубинки. Эвена оттащили от Солнечного рыцаря, который уже и не пытался защищаться, лишь растерянно вытирал кровь с лица. Махнул Берту, и тот вытащил свой огромный меч.
– А ну-ка стоять! – Сэр Ламфри, растрёпанный и злой, шагнул в круг йоменов.
– Я выполняю свой долг, милорд Ламфри, – прохрипел Жан.
Англичанин гневно посмотрел на него.
– Девка. Королю, – чётко выговорил сэр Ламфри. – Рыцарь мне не нужен.
Жан молча опустил голову.
– Жалею, что не добрался до твоего горла, – сказал Эвен.
– Именно потому я и отдаю вас ему, мессир, – серьёзно ответил сэр Ламфри.
Солнечный рыцарь подал знак Берту.
Тот улыбнулся – странной, виноватой улыбкой, словно прося прощения у видевшей всё Жанны – и поднял меч.
А потом его клинок пал вниз, и Жанна закрыла глаза.
– Правосудие вершится, – услышала она голос Жана. – Пускай лишь часть его торжествует...
– Будь ты проклят, Жан д’Олерон, – ровно, без эмоций выговорила колдунья, и над холмом повисла гробовая тишина. – Я ненавижу своё имя – ведь нас зовут одинаково. Я хочу видеть, как ты гниёшь, как проклятие залезает на твоё лицо и вонзается внутрь, высасывая соки твоей жизни. Ты слышишь меня, Солнечный рыцарь?
Йомены схватили её и силой поставили на колени.
– А уж с духами я расплачусь сполна, – прошептала Жанна, чувствуя, как выгорает что-то далеко в глубине души и стекают по щекам слезы.
