17
Спринг здесь, в Корделле! Ноум выскакивает из кабинета, стремительно проходит мимо нас и исчезает прежде, чем кто-либо успевает произнести хоть слово. Если бы мы были в состоянии говорить, то уж не преминули бы ткнуть его носом в то, что все его интриги закончились пшиком. Спринг атакует его, что означает: сделке конец. Ангра не только не согласится отдать ему Винтер. Он не согласится ни на что. Все игры Ноума с нами и вся его ложь ни к чему не привели, потому как Ангра его предал. И Мэзер ошибался: даже заполучив его, Ангра бы не остановился. Он не успокоится, пока весь Винтер не будет принадлежать ему.
Я глубоко вздыхаю, подавляя внезапную вспышку тревоги, когда солдаты выходят друг за другом из кабинета Ноума. Мы остаемся в коридоре одни, в то время как наследный принц Корделла так и стоит у отцовского стола.
Терон не знал о планах Ноума. Я вижу это по тому, как он смотрит на меня, медленно сминая письмо в кулаке. Его лицо выражает смешанные чувства — сожаление, злость и сочувствие. Я вздрагиваю, почувствовав, как пальцы Мэзера шевелятся в моей ладони, и осознаю, что вцепилась в него, будто он единственное, что не дает мне рассыпаться на сотню кусочков. Когда я схватила его за руку? После того, как ему врезал Генерал? До сих пор не верится в случившееся. В то, что хоть и на краткое мгновение, но Мэзер предложил за нас умереть.
Мои пальцы сжимают ладонь Мэзера, грудь часто вздымается от обуревающих меня эмоций: страха из-за того, что он собирался сделать; печали из-за того, что я могла потерять своего друга; облегчения из-за того, что Генерал не согласился на его безумное предложение. Но также я осознаю: теперь, держа его за руку, не чувствую головокружения и волнения. Мэзер — мой король, мой друг (лучший друг), и я — его солдат. Я бы точно так же держала за руку Дендеру или Финна, если бы они в том нуждались.
Как же быстро изменились причины, по которым я держу за руку Мэзера! В этом жесте нет ничего интимного. Это жест солдата, защищающего своего короля и Винтер. А Мэзер и есть Винтер.
Конечно же Генерал первый отходит от потрясения и сразу же начинает раздавать всем приказы:
— Финн, Грир, Хенн, Дендера, Мэзер — в оружейную! Сообщите мне, если корделлианцы будут препятствовать вашему вооружению. Элисон, остаешься с Мирой. Обе ни ногой из дворца. Принц Терон… — Генерал вдруг осознает, что не имеет права приказывать Терону.
— Тоже в оружейную, — говорит принц сквозь зубы.
Генерал поворачивается к Мэзеру:
— Я хочу, чтобы через четверть часа ты был готов к битве.
Мэзер кивает. На его лице снова непроницаемая маска. Высвободив свою руку, он бежит по коридору следом за Финном, Гриром, Дендерой и Хенном. Он не оглядывается.
— Мира, — предостерегающе указывает на меня Генерал.
— Оставаться во дворце, — кривлюсь я. — Поняла.
На его щеках играют желваки.
— Я собирался сказать: будь осторожна.
Я немного удивлена, однако Генерал уже отвернулся и спешит к входным дверям, из которых только что вышел Ноум. Терон опускает письмо на отцовский стол.
— Я не знал, — уверяет он, когда остаемся только мы с Элисон и несколько солдат в коридоре.
Я вздыхаю, поражаясь тому, насколько опустошенной себя чувствую.
— Теперь это не имеет значения, — отвечаю я.
Терон смотрит на меня, что-то лихорадочно обдумывая. Потом пересекает кабинет и, выйдя в коридор, хватает меня за руку.
— Леди Элисон, будьте любезны, пройдемте с нами. Вы будете под защитой моей личной охраны.
Элисон ошарашенно открывает рот.
— Ваше высочество… — лепечет она, но Терон уже устремляется вперед и тянет меня за собой.
Элисон идет следом, но появившиеся из-за угла солдаты отрезают ее от нас, занимая свое место подле наследника престола. Мы останавливаемся у входа в бальный зал, и Терон притягивает меня ближе к себе.
— Идем в оружейную? — спрашивает он достаточно тихо для того, чтобы Элисон не услышала вопроса.
Он не сводит с меня глаз, и в глубине их мерцает свет.
— Но Генерал…
Свет в глазах Терона ярко вспыхивает, и мой голос надламывается. После всего мне вдруг становится легко и я улыбаюсь в ответ.
— Хочет, чтобы ты осталась во дворце? — Терон склоняет голову набок. — Мы с тобой прекрасно знаем, что здесь не то место, где ты раскроешь себя.
Я гляжу на принца, прокручивая в голове его слова, но не смея в них поверить.
— Ты позволишь мне сражаться?
— Когда мы выйдем к воротам, ты сама решишь, будешь ли сражаться, или вернешься во дворец. Но я не собираюсь удерживать тебя, если ты спросила об этом.
— Почему?
Уголки его губ поднимаются вверх.
— Потому что отец контролировал меня всю мою жизнь, — тихо отвечает он. — И больше я терпеть эти монаршие игры не намерен. Наши жизни принадлежат нам самим. И я не позволю ни отцу, ни генералу Лорену, ни даже Ангре продолжать убеждать нас в обратном.
Мне вспоминается его стихотворение, неровный отрывистый почерк на пергаментном листе. Он смотрит на меня внимательно, но без капли снисхождения или властности. Внутри меня разливается приятное тепло, и я отвечаю Терону улыбкой. Сейчас неподходящее время для улыбок и долгих взглядов, но я ничего не могу с собой поделать. Даже тревога, охватившая меня перед лицом столкновения со Спрингом, немного утихает. Возникает ощущение, что Терон проведет меня через все опасности в целости и сохранности. Но не как защитник — как равный. Я не одна.
Мне не в первый раз так помогают. Я вспоминаю, как Мэзер притворился травмированным, чтобы вместо него за половинкой медальона отправилась в Лайнию я. Мэзер поступил так, потому что знал, что я этого хочу. Терон поступает так, потому что сам бы на моем месте хотел бы того же. Они с Мэзером так похожи и в то же время настолько разные.
Терон кивает стоящим позади солдатам:
— Проводите леди Элисон в безопасное место.
— Будет исполнено, мой господин, — отзывается один из них.
Элисон безропотно поворачивается, полагая, что мы последуем за ней вместе с солдатами. Стоит ей отвернуться, как мы с Тероном меняем направление и проскальзываем в дверь, ведущую в коридоры для слуг.
Чтобы доказать, что я полезна и как будущая королева, и сама по себе, мне нужно сразиться в предстоящей битве. Защитить город и винтерианцев. Генерал придет в ярость. Но мне сейчас все равно.
* * *
Мы дожидаемся, когда Мэзер, Грир, Хенн, Финн и Дендера вооружатся, наденут доспехи и уйдут, и только после этого входим в оружейную. Но оказывается, что в Корделле нет доспехов, рассчитанных на такую худенькую фигуру, как у меня. Не страшно. Лишний слой поддоспешника — и я гордо выхожу из оружейной, пристегнув к ремню на спине прекраснейший металлический арбалет. Солдаты Корделла редко используют отемнианское оружие, поэтому с шакрамом я буду сильно выделяться в рядах их армии. Чем дольше я останусь не замеченной Генералом, тем лучше.
— И кто же это тут у нас подготовился к битве?
Я не оборачиваюсь на присоединившегося к нам Мэзера. Его доспехи точь-в-точь как у Терона — от нагрудника до поножей, и под всем этим позвякивает кольчуга. Так же, как и Терон, он до зубов вооружен — я вижу меч, ножи и даже секиру на его спине. На его скуле налился фиолетово-бордовый синяк. Мэзер тоже рассматривает меня, но я избегаю его взгляда.
— Никогда не слушаешь Уильяма, да? Что в детстве, что сейчас.
Я не отвечаю, даже осознав, что оказалась между ним и Тероном: Мэзер идет по правую руку от меня, Терон по левую. Оба напряжены, как я перед броском шакрама, и стреляют друг в друга взглядами поострее кинжалов. Ладно, позже с этим разберемся. Надеюсь только, что это «позже» не ознаменуется разгромом Битая, после чего нам останется лишь побираться на его развалинах.
Чем ближе мы подходим к главным воротам Битая, тем больший сумбур наблюдаем. Солдаты бегут к воротам, в то время как городские жители бегут прочь от них, волоча за собой скот и тележки, груженные добром, которое в силах утащить. Жители удаленных деревень тоже ищут убежища внутри каменных городских стен.
— У ворот есть башня. Мой отец и ваш генерал будут там, — сообщает Терон и смотрит на Мэзера, будто решая, что еще добавить.
Мэзер кивает.
— Сколько в городе солдат?
— Пять сотен. Не основная часть нашей армии, но этого достаточно.
— Накопитель?
Терон широко улыбается, позволяя себе чуточку гордости:
— Мой отец, может, и известен тем, что использует магию накопителя для всяких благоприятных возможностей, но в случае нужды он никогда не жалеет силы на защиту королевства и его жителей. Думаю, вы будете приятно удивлены, король Мэзер.
Вызвать ответную улыбку Мэзера у Терона не получается. Глянув на принца, а точнее, сквозь него, он просто кивает.
— Ради Битая, надеюсь, вы правы.
Ведущие к воротам улицы кишат людьми, но у самих ворот царит полный хаос. Жители потоком льются в город, блеет скот, плачут дети. Несколько солдат пытаются навести хоть какой-то порядок, но люди стремятся попасть за ворота как можно быстрее.
Башня, упомянутая Тероном, расположена слева от нас и высится над стеной, открывая находящимся внутри людям вид на юг. У ее дверей собрались капитаны, и, приблизившись, мы слышим приглушенные крики их бесстрашного лидера, от которых даже воздух дрожит. Мы замечаем у двери капитана Доминика. Его темные пряди влажны от пота, и когда он поворачивается к нам, его окаменевшее лицо едва заметно расслабляется.
— Мой принц, гонец сообщил, что с той скоростью, с какой продвигается армия Спринга, к вечеру она будет у наших ворот.
— Благодарю, капитан, — отвечает Терон и бросает на Мэзера жесткий и вызывающий взгляд. — Ну что, идем?
Губы Мэзера раздвигаются в скупой улыбке.
— Это ваше королевство, так что я — после вас.
Терон коротко кивает, ныряет в башню и, позвякивая доспехами, поднимается по винтовой лестнице. Мэзер следует за ним, и я чуть не врезаюсь в него, когда он резко останавливается.
— Ты не можешь явиться туда в таком виде, — замечает он.
Я скалюсь. Я и так уже приготовилась спрятаться где-нибудь в башне, чтобы не попасться на глаза Генералу. Мэзер мог бы и промолчать, между прочим.
— Если ты отошлешь меня во дворец, то я снова выберусь тайком, но тогда ты не будешь знать, где я, и не сможешь за мной проследить. Поверь, лучше я пойду с вами.
— А то я не знаю, — выгибает бровь Мэзер.
— Что?
Вздохнув, он машет рукой пробегающему мимо солдату:
— Будь добр, дай свой шлем.
Солдат стаскивает с головы шлем. Взяв его в одну руку, Мэзер убирает мою косу так, чтобы надеть его на мою голову. Из-за поднятого забрала кажется, что я смотрю на Мэзера издалека и сквозь дымку. Проносятся воспоминания о том, как мы с ним тренировались, как сражались друг с другом — дети, притворяющиеся солдатами. Или солдаты, притворяющиеся детьми.
— Молчи, — говорит Мэзер. — Не привлекай к себе внимания. Если Уильям тебя раскусит, будешь отвечать за себя сама.
— Что ж, ничего нового. До сих пор как-то справлялась.
Мэзер застывает, держа ладони на моем шлеме. Может, он и хотел сказать что-то еще, но ограничился тем, что опустил забрало.
— Когда все начнется, держись поближе ко мне, Мира. Иначе, поверь мне на слово, я лично отведу тебя назад в Битай.
Я киваю, и шлем бряцает на моей голове. Он пахнет потом и старым железом. Железом, которое, возможно, добыли в Кларинских горах. Мне даже становится уютно от ощущения этой маленькой частички дома. Не говоря больше ни слова, Мэзер исчезает в башне. Надеюсь, моя маскировка сойдет и нависшая угроза отвлечет мысли Генерала настолько, что он не заметит в комнате тощего солдата-мальчишку. Не знаю, чего боюсь больше — гнева Ангры или Генерала.
Я щурюсь, поднимаясь по ступеням и следя за Мэзером через щель забрала. Мы проходим семь пролетов, когда сквозь приоткрытую дверь долетают крики Ноума. Большая круглая комната находится на самой вершине башни и открывает вид на распростертые внизу и выходящие за границы Битая земли. Она забита генералами, склонившимися над картами. Они пытаются не смотреть в глаза своему разгневанному королю. Ноум брызжет слюной, машет руками и нервно меряет шагами комнату. Он облачен в доспехи, накопитель висит на металлическом поясе у бедра.
— Будь ты проклят, Уильям! Ты и твои белобрысые людишки. Ни в коем случае нельзя было позволять тебе пересечь границы моего королевства и уж тем более втягивать во все это моего сына. Проклятые Сезоны! Никчемные варвары, отказывающиеся подчиняться тем, кто гораздо сильнее их…
Я встаю у стены рядом с двумя солдатами. Они кивают мне, словно я и должна здесь быть. Что ж, пока все идет как надо.
— С такими, как вы, ни о чем нельзя договариваться, — продолжает Ноум. — Я должен был это предвидеть. Но нет, я проявил милосердие, опозорил свое королевство союзом с Сезонами, и каково мое вознаграждение?! На меня идет Ангра! Назови мне хоть одну достойную причину, по которой я не должен сию минуту передать вас всех Спрингу.
Моя вспышка гнева всего каких-то пару часов назад ничто в сравнении с яростью Ноума, ставящего все с ног на голову и делающего странные умозаключения. Он действительно верит в то, что оказал нам услугу? Он считает, что мы должны быть ему благодарны? Что он ни в чем не виноват и это мы навлекли на него опасность, несмотря на то что он сам пытался заключить сделку с Тенью Сезонов?
Генерал никак не реагирует на гневные излияния Ноума. Прислонившись к дальней стене, он массирует переносицу. Он никогда не опускается до того, чтобы отвечать на чей-то крик или угрозы, я это точно знаю, хотя ни разу не являлась свидетелем подобных сцен.
Терон устало вклинивается в тираду отца, уже душевно утомленный, хотя битва еще впереди:
— Отец, хватит…
Ноум поворачивается с таким лицом, будто никак не ожидал увидеть здесь сына.
— Да! Конечно же, сын. Хватит с нас Винтера! Мы все отменяем. Помолвка разорвана.
— Нет, — кричит Терон, и это приводит в себя всех присутствующих.
— Что? — хмурится Ноум.
— Нет, — повторяет Терон. — Я хотел сказать: хватит выставлять себя ослом, отец.
Генерал вскидывает голову, так и не убрав руки от лица. Его глаза расширились от изумления.
— Только не говори мне… Спринг наступает… Это они виноваты, они привели сюда Спринг…
— Нет. Это ты привел его сюда. Написав письмо Ангре, ты ясно дал понять, где находятся винтерианцы. Так чего же ты ожидал?! — кричит Терон, и в его глазах мерцает безумие, порожденное годами молчаливого подчинения.
Окружающие солдаты пораженно таращатся на него, явно шокированные тем, что их принц повысил голос на их короля.
— Ты ожидал, что Ангра придет к тебе с поклоном? Что он будет вести с тобой переговоры, согласится на предложенную тобой сделку и честно выполнит ее? Ангра хочет уничтожить винтерианцев. И он ни перед чем не остановится, чтобы добиться желаемого. Он не из тех, кто идет на переговоры. Думаешь, Винтер перед падением не пытался с ним договориться? Думаешь, Отем не пытался заключить с ним сделку, когда Спринг переключился на него? Если бы ты удосужился побывать в Отеме, знал бы, насколько мстителен Ангра.
Я хмурюсь. Ноум никогда не был в Отеме — доме своей сестры и племянницы, там, куда он отослал сражаться тысячи своих солдат?
— Ты не смеешь говорить со мной в таком тоне! — взмахивает Ноум рукой, чтобы заставить Терона замолчать, но тот отталкивает ее.
— Смею. Ты и так упустил много времени. Сейчас нашим людям нужен лидер. Тот, кто научит их тому, как выжить в битве с наступающей армией, а не пустомеля-недоумок. Твой великий план провалился, отец. Признай это наконец.
По дрожащему в глазах Терона свету и по тому, как слегка дрожат его руки, ясно, что он осознает, что перешел границы дозволенного.
— Тебе придется это признать, — тихо шипит он. — Если бы я мог, то сию же секунду забрал бы у тебя кинжал, но ты самый старший из наследников-мужчин в Корделле, так веди же себя соответствующе.
Ноум точь-в-точь походит на загнанную в угол собаку — дикую и отчаянно жаждущую сбежать. Спустя несколько долгих минут он расслабляется, расправляет плечи и смотрит сыну в глаза.
— Из тебя выйдет прекрасный король. Когда-нибудь. — Последнее слово он выплевывает как угрозу.
Терон склоняет голову.
Ноум поворачивается к ближайшему генералу и кладет ладонь на кинжал.
— Твой полк займет левый фланг. Пусть твои люди приготовятся. А твой — правый.
Он раздает команды таким тоном, будто ничего не случилось. Будто его гнев был всего лишь намеренной инсценировкой, эдаким боевым ритуалом. Плечи Терона опускаются, когда отец отворачивается от него, но подошедший Генерал что-то тихо говорит ему, и принц снова выпрямляется.
— Это было смело, — подходит к нему и Мэзер.
Терон проводит по лицу рукой. Он выглядит таким изможденным, что кажется, может упасть прямо тут и проспать неделю.
— И необходимо. — Терон поворачивается к Генералу. — Простите за все. Корделл намного лучше, чем… — Его взгляд на секунду скользит к Ноуму. — Я приношу свои извинения, король Мэзер, генерал Лорен.
Генерал отмахивается. За их спинами Ноум указывает на поле внизу и отдает приказ одному из генералов.
— Кое с чем из того, что он сказал, я согласен, — замечает Генерал. — Из вас выйдет прекрасный король, принц Терон.
Комплимент от Генерала и Мэзера за какие-то несколько минут? Я бы на месте Терона от чувств грохнулась в обморок, но он лишь опускает взгляд в каменный пол. Генерал же сразу как ни в чем не бывало переходит к делу:
— Ну а сейчас мы с Мэзером нужны нашим людям.
— Разумеется, — кивает Терон.
Не понять мне мужчин. Генерал сбегает по лестнице, Мэзер спешит за ним. Проходя мимо меня, он, заглянув мне в глаза, одними губами говорит: «Постарайся остаться здесь». Эта башня — одно из самых безопасных мест. Если только пушки Ангры не обрушат ее. Тогда мне светит медленное и долгое падение.
Сглотнув, я распрямляюсь. Ноум вливает магию в воинов, находящихся здесь. Атмосфера в башне кардинально изменилась. В воздухе больше не чувствуется ни тревоги, ни беспокойства. Удивительно, как умиротворенный и собранный лидер может благотворно влиять на своих людей.
Терон обходит комнату, чтобы поговорить с каждым генералом и отослать некоторых из них готовить солдат. Он действует на людей своим спокойствием, в то время как отец заставляет подчиняться грубой силой. Своей уверенностью и стойкостью Терон напоминает мне Генерала. Перед лицом опасности, когда идет борьба не на жизнь, а на смерть, они стараются всех поддерживать.
Терон смотрит на меня. Он узнал доспехи, в которые помог мне облачиться? Проходит мгновение, и его губы изгибаются в легкой улыбке — такой, что не вызовет подозрений, но которая говорит мне: «Я за тобой приглядываю». Я улыбаюсь в ответ, хотя моей улыбки он видеть не может.
