ГЛАВА 12
Мир дрожал, грохотал и рассыпался на куски, порождая гул в ушах и оставляя привкус железа на языке. Глаза слезились от колючей пыли, метавшейся вместе с обезумевшей силой. Эта же пыль мешала дышать, и я задержала дыхание, оглохшая, ослепшая, испуганная почти до потери сознания.
— Дыши, — прошептали мне на ухо.
К доброму совету я прислушалась, набрала в грудь жгучего воздуха и, очнувшись от оцепенения, обнаружила, что все еще стою на коленях, а Дан крепко сжимает мои плечи и чего-то хочет.
Понять бы еще, чего именно…
— Дыши, Грейс! — хрипло, с явным трудом повторил он. — Глубже! Успокойся. Все хорошо. Все в порядке.
Его тихий уверенный голос действительно успокаивал, и бешено колотящееся сердце наконец-то замедлило бег, а дыхание выровнялось и больше не причиняло боли. Словно бы это не смешанная с магией пыль обдирала легкие, а мои собственные страхи.
— Вот так, — заметил это Дан. — Молодец. А сейчас позови свою силу обратно.
Позвать? Легко сказать, гораздо труднее сделать… Я, конечно, слышала, что такое возможно, вот только испытать это на практике не довелось — просто подобных выплесков у меня прежде никогда не случалось.
— Я не умею, — мотнула головой. — Я…
— Сумеешь, — не принял возражений он. — Закрой глаза. Дыши. И представляй, что она возвращается к тебе.
Я послушно прикрыла веки и представила, что к моим рукам тянутся серебристые потоки воздуха. Что они льнут к коже, прохладными лентами обвивают обожженные ладони и запястья — и растворяются, вновь становясь частью меня. И с каждой такой лентой боль в руках притуплялась, будто сила пыталась хоть как-то загладить причиненный вред.
Забрать обратно все до капли не получилось, но и того, что я сделала, оказалось достаточно. Стены перестали сотрясаться, и потолок больше не грозил обрушиться. Вот только в голове по-прежнему шумело, а перед глазами плыло туманное марево, в котором почти терялись и встревоженный Дан, и Лэн, кинувшаяся осматривать мои руки, и жмущаяся к ней Радиша, и Карл, переминающийся с ноги на ногу и смотрящий на декана исподлобья, будто ожидая немедленного наказания.
— Что с ней? — пробормотала Лэн.
— Вы же у нас целитель, студентка Арто, неужели не поняли? — устало усмехнулся Дан. — Ваша подруга сильно перенервничала, что привело к выплеску силы. Ничего страшного, к утру будет здорова.
На этих словах пол исчез, и я взмыла в воздух… Дернулась было, но, поняв, что это вовсе не фокусы скорбянок, просто Дан подхватил меня на руки, успокоилась. Идти я бы не смогла. Что там — я и говорить была не в состоянии. Не знаю, каким чудом еще находилась в сознании.
Когда мы выбрались в коридор, из моего личного тумана выступили еще две фигуры. Одна из них, встревоженно муркнув, бросилась к Дану и с силой потерлась о его ноги, отчего он пошатнулся, но, к счастью, устоял.
— Опоздал, — бросил он магистру Арто, строго прикрикнувшему на разошедшуюся Лиру.
— Ну уж извини, — насупился желтоглазый маг. — Сам знаешь, как местный фон действует на… — Он осекся, словно собирался сказать нечто, не предназначенное для посторонних ушей, окинул нашу потрепанную компанию задумчивым взглядом и хмыкнул: — На выход, герои.
— Нужно проверить, не осталось ли чего, — задержался Дан, когда мимо нас прошли молчаливые Лэн, Радиша и Карл. — И не грозит ли академии обвал…
— Сделаю, причем без тебя, — кивнул магистр Арто. — Ступай отсюда, тебе помощь целителя не помешает. Да и ребятам…
— Ребята свое непременно получат, — мрачно пообещал Дан, и я малодушно закрыла глаза, постепенно погружаясь в зыбкое забытье, которому успешно противилась последние несколько минут.
Подъем по лестнице я еще запомнила. И то, как сильно и быстро билось сердце Даниэля под моей щекой. И то, как он отпустил ребят, заявив, что жаждет видеть их рано утром в своем кабинете. И их торопливые шаги, возвещавшие, что меня подло бросили на растерзание магистра Иридайна. Даже не спросили, куда он собирается тащить мое бездыханное тело, предатели!
И я бы честно возмутилась, но на этом моменте организм решил, что с него довольно, и сознание все-таки провалилось в мягкую и уютную тьму, в которой не было места ни волнениям, ни размышлениям и где властвовал один лишь покой.
Пробуждение было приятным. Сон отпустил плавно, оставив ощущение легкости и желание беспричинно улыбаться. Я и улыбалась, лежа с закрытыми глазами на чем-то мягком и удобном, вдыхая кажущийся знакомым аромат летнего луга и слушая убаюкивающий шелест дождя по стеклам и уютное потрескивание пламени. До тех пор, пока не вспомнила, что в моей новой комнате камина нет и быть не может.
Распахнув глаза, я приподнялась, осматриваясь. Определенно эту комнату, тонущую в разбавленном отсветами огня полумраке, я видела впервые. Напротив большой кровати, на которой я лежала, находилось окно, закрытое тяжелыми шторами — разобрать, какого они цвета, не получилось. Справа в небольшом камине танцевало золотистое пламя, рядом стояло глубокое кресло, а в кресле, сосредоточенно изучая какие-то бумаги, сидел Даниэль. Босой, по-домашнему растрепанный, в простых брюках и рубашке с закатанными до локтей рукавами, сейчас он ничуть не походил на грозного декана боевого факультета.
Зрелище было настолько умилительным, что его неправильность я осознала не сразу. Он что же… к себе меня притащил? Выдохнув и упав обратно на постель — силы все же не рассчитала, не так уж их и много осталось, — я рассмотрела-таки свои руки и осторожно потрогала шею. Ожоги прошли бесследно, а вот клыки скорбянок оставили белесые отметины. Некрасиво… и чешется почему-то.
— Очнулась? — тихо спросил Дан, поднимаясь с кресла и подходя ближе.
Ответа от меня явно не ждали, просто приподняли вместе с подушкой и подтянули чуть выше, помогая сесть, а затем в моих ладонях оказался наполненный до краев стакан.
— Выпей, — настойчиво предложил Дан, и я сделала глоток.
От подогретого со специями сладкого вина стало не просто тепло — жарко. И даже силы появились. По крайней мере, один вопрос я задать сумела:
— Н-напоить решил?
— Да. Напоить и коварно воспользоваться твоим беспомощным состоянием. Предел моих мечтаний, — присев на край постели, демонстративно возвел глаза к потолку Дан. Я вспыхнула — и от его тона, и от выпитого вина, — а он только головой покачал: — Грейс, откуда у тебя в голове столько глупостей?
Отвечать на столь издевательские вопросы я посчитала необязательным. Оскорбленно засопела, отвернулась… и лишь тогда заметила, что из одежды на мне только рубашка, и та явно не моя.
— А это еще что такое? — подергав за ворот, вновь повернулась к Дану я.
— Чистая одежда. Взамен того, что осталось от твоей, — терпеливо пояснил он.
— А… Но… — безуспешно попыталась подобрать слова я.
— У меня есть служанка. Тебя переодела она, — откровенно забавляясь, ответил на так и не высказанное возмущение Дан.
Ну надо же, служа-а-анка у него есть… Лентяй! Наверняка уже предвкушает, что после завершения моего обучения сможет прилично сэкономить. Так вот шиш ему, а не бесплатная домработница!
И вообще…
— А что я здесь делаю? — наконец-то задала я вопрос, с которого и стоило бы начать этот разговор.
— Лежишь, — коротко отозвался Дан.
— Почему я лежу здесь? — нахмурилась я.
— Предпочла бы остаться в подвале? — приподнял брови он.
— Предпочла бы лежать в своей комнате, — отрезала я.
Не то чтобы мне не нравилось, да и кровать у Дана намного удобнее, чем в общежитии… Но, в конце концов, кое-кто предельно четко дал понять, что в академии я ему никто! А простым студенткам в комнатах деканов лежать не полагается. Сильно подозреваю, что это не слишком хорошо влияет на репутацию.
— В своей комнате необходимую помощь ты бы не получила, — покачал головой Даниэль.
— Не знала, что ты у нас еще и целитель, — фыркнула я.
— Устранять последствия выплеска силы учат всех преподавателей независимо от их специализации, — улыбнулся он. — Студенты — народ нежный, чуть перенервничают — и мало никому не покажется.
— Простите великодушно, господин Иридайн, что я перенервничала из-за такого пустяка, как ваша жизнь! — обиделась я.
— Прощаю, — благосклонно кивнул Дан, но не успела я возмутиться, как он серьезно добавил: — Тебе не стоило рисковать, Грейс. Я бы справился.
— Я не знала, — проглотив обиду, опустила взгляд я. — Я думала, что ты… что тебя…
— Тебя бы это расстроило? — делано удивился Дан.
Я помолчала, раздумывая над ответом. Я знала его всю свою жизнь. Я привыкла к нему. И пусть подчас он совершенно невыносим, но…
— Да, — решительно подняв на него глаза, честно ответила я, и с удовольствием отметила, что теперь господин декан удивлен по-настоящему.
Интересно только, чем именно: тем, что я бы не обрадовалась, случись с ним несчастье, или же моей внезапной откровенностью, которая и для меня самой стала неожиданностью.
— Ладно, — еще больше взъерошив волосы, проговорил наконец Дан. — До утра осталось несколько часов. Тебе нужно поспать.
Мне кажется или кто-то пытается замять тему? Впрочем, я ничуть не возражаю, никогда не любила откровенничать… И уж тем более непривычно было вот так, без обычных колкостей, разговаривать с ним.
— Что с нами будет? — отважилась я прояснить туманное будущее нашей невезучей компании, когда Даниэль поднялся.
— Завтра… Вернее, уже сегодня я назначу вам наказание, — ответил он.
— Значит, нас не исключат?
— А тебе так хочется отправиться домой? — усмехнулся Дан.
— А разве тебе этого не хочется? — прищурилась я.
Странно, я была уверена, что он воспользуется первым же более-менее подходящим предлогом, чтобы выдворить меня из академии. А если учесть, что конкретно этот предлог был весомее некуда…
— С чего ты взяла? Я никогда этого не говорил.
Не говорил, верно. Более того — даже не попытался настоять на том, чтобы я немедленно вернулась к отцу. Раньше я не задумывалась над этим, но сейчас… Сейчас самое время все прояснить.
— Почему ты позволил мне остаться? Не из-за моего же желания?
— Не получилось бы остаться здесь — ты нашла бы способ сбежать из Арстона, ничуть в этом не сомневаюсь. Я всего лишь хотел, чтобы ты была у меня на глазах. Чтобы я хоть как-то мог контролировать совершение тобой глупостей. А что касается твоих желаний, Грейс, — зачастую они опасны. И в первую очередь — для тебя самой.
Вот и прояснила. Лучше бы уж и не лезла к нему со своими вопросами, право слово!
— Мы хотели всего лишь погулять! — вспыхнула я. — Мы не пошли в город, остались в академии, и не наша вина, что в ней оказалось небезопасно!
— Вашей вины действительно нет. Потому ваша развеселая компания продолжит обучение.
— В таком случае получается, что ты собираешься наказать невиновных? Это, по-твоему, справедливо?!
— Наказание наказанию рознь, — туманно ответил Даниэль и тоскливо поинтересовался: — Ты наконец-то угомонишься или же будут еще вопросы?
Он серьезно хотел так просто от меня отделаться? Слишком наивно с его стороны. Вопросы конечно же были. Очень много вопросов, которые все равно не дали бы уснуть.
— Будут! — нахмурилась я, поежившись от неприятных воспоминаний. — В подвалах было три скорбянки. И всего две звезды. Как такое вообще возможно? Мы не заметили третью?
Дан вздохнул и прислонился к спинке кровати. Похоже, он уже пожалел, что не ушел молча.
— Третьей звезды не было, — все-таки сказал он. — При переплетении двух знаков можно без проблем привязать к ним трех тварей. При этом они слабее, чем при полной привязке, зато и маг тратит намного меньше сил.
— Значит, тот, кто это сделал, посредственный маг, — заключила я. — Решил взять не качеством, а количеством…
— Чего взять? — не понял Даниэль.
— Тебя! — с готовностью пояснила я.
— Зачем? — опешил он.
— А я откуда знаю? — развела я руками. — Хотя предполагаю, что врагов у тебя должно быть немало. — С его-то милейшим характером и очаровательной способностью выводить из себя кого угодно за считаные мгновения это совершенно неудивительно. — Перешел кому-то дорожку, может, кто-то метил на место, которое ты занял, или зачет кому не поставил, или на экзамене завалил, или…
— …не принял кого на желанный факультет… — глядя в потолок, закончил Даниэль.
— Я в ритуальной магии ничего не смыслю, а денег, чтобы нанять даже самого дрянного специалиста, нет, — с сожалением вздохнула я.
— Утешает, — серьезно кивнул Дан, но отблески веселья в его глазах я все-таки заметила.
— Между прочим, я не шучу, — надулась я. — Как ты вообще оказался в подвале? Только не говори, что ежевечерне совершаешь прогулки по подземельям!
Я ждала, что он привычно отшутится, скажет, что еще не обзавелся такой странной привычкой, или же ответит, что нашу компанию кто-то видел и посчитал нужным сообщить о том декану, но ничего подобного не случилось. И тем невероятнее стала его растерянность, которую он безуспешно попытался скрыть.
— Это не важно, — нахмурился Дан, отступая на шаг в тень, чтобы спрятать выражение глаз.
Путаясь в одеяле, я подалась вперед. Терпеть не могу, когда что-то скрывают! Будь то мимолетные отблески чувств или же правда, какой бы она ни была.
— А вот я так не думаю, — возразила, соображая, как не дать ему уйти, оставив меня ни с чем — и самому оставшись один на один с какой-то проблемой. Возникшей, более чем уверена, именно после моих вопросов. Но, насколько я знала из собственного опыта, такого способа не существовало. Что ж, придется действовать грубо… и надеяться, что на сей раз получится. — Я не успокоюсь, пока ты все не расскажешь! Не сомневайся даже, тебе это совершенно не понравится!
— Не сомневаюсь, — слабо улыбнулся он, вновь нахмурился и с силой потер лоб, будто что-то вспоминал, но так и не мог вспомнить.
— Дан? — настороженно позвала я, когда он, пару раз пройдясь от окна до двери и обратно, опустился в кресло. — Что-то не так?
— Похоже, все не так, — неуверенно прозвучало в ответ, когда я уже потеряла надежду услышать хотя бы слово. — Ты, наверное, будешь смеяться… Но я не знаю, зачем спустился в подвалы.
Вопреки его предположениям, ничего даже отдаленно похожего на веселье я не испытала. Для проблем с памятью Дан был еще молод, и это, как и то, что до моих расспросов он и вовсе не задумывался над причиной своего поступка, наводило на очень нехорошие мысли.
— Совсем-совсем не знаешь? — подозрительно уточнила я. — И не помнишь, о чем вообще тогда думал?
— Просто захотелось пойти в ту часть подвалов, — медленно покачал головой Дан. — Потянуло со страшной силой. И… я был уверен, что мне туда нужно. Что это вопрос жизни и смерти.
— И ты помчался решать столь важный вопрос в одиночку? — нервно сцепила пальцы на уголке одеяла я.
Я и раньше знала, что жених мне достался сумасшедший, но и в мыслях не было, что настолько!
— Я так привык, — дернул плечом Дан, отводя взгляд.
Привык. И наверняка о подобных привычках знают все кому не лень. Но не успела я открыть рот, как меня перебили:
— Это еще ничего не докалывает.
По-моему, это как раз таки доказывало абсолютно все, но, вместо того чтобы выслушать разумные доводы, господин декан поднялся, словно неразумного котенка водворил меня с края кровати на середину и, сноровисто подоткнув одеяло, сурово приказал:
— Спи. И голову лишними глупостями не забивай, у тебя своих с избытком.
— Да пожалуйста, — сердито пропыхтела я, выбираясь из-под одеяла — кое-кто явно переусердствовал, посчитав, что дышать мне вовсе не обязательно. — Если в другой рал тебя все-таки сожрут, я же еще и в выигрыше останусь. И, честное слово, плакать не стану!
— Не плачь, — легко согласился Даниэль. — Смысла в этом не будет. И спи уже. Даже не мечтай, что утром твой невыспавшийся вид меня разжалобит и я отменю наказание.
— Никогда не мечтаю о несбыточном, — буркнула я и сама натянула одеяло на голову, чтобы больше не видеть и не слышать этого безумца, не желающего прислушаться к доводам разума. Пусть даже эти доводы и озвучила я… Хотя, может, именно по этой причине они так и остались непонятыми. Обидно.
Но Дан прав. Плакать о том, чего уже не исправишь, смысла нет, как и в том, чтобы обижаться на того, кто никогда не воспринимал тебя всерьез, кто, как ни старайся, не изменит своего мнения. Лучше уж действительно поспать. По крайней мере, полезнее…
Но уснуть не удалось.
В наступившей после ухода Дана тишине по-прежнему барабанил по стеклам дождь да сыто шелестело каминное пламя. Ничего не изменилось, даже темнее не стало, но вместе с тем что-то было не так.
Громко тикали стоящие на каминной полке часы. Жуткий звук, который явно стал громче, потому как раньше я его не замечала.
Тик-так. Все не так. Тик-так. Все не так. Тик-так. Все не…
Я стискивала зубы и пыталась дышать спокойнее и ровнее, но ненавистные мерные щелчки не просто будили — усиливали страхи, как старые, так и новые.
Тик.
Что-то затаилось в углах, не сводя с меня злобного взгляда.
Так.
Оно пряталось на потолке и стенах в тенях, танцующих с отблесками каминного пламени.
Тик.
Оно подкрадывалось ко мне, спрятавшейся с головой под одеялом, тяжело дышало в затылок, ледяными щупальцами касалось шеи и запястий, и те вновь наливались острой болью, сочились стремительно остывающей кровью — под надрывный плач, более похожий на выворачивающий душу вой.
Так…
— Дан! — не выдержав, вскрикнула я, скидывая на пол тяжелое, душащее одеяло. И хищные тени бросились врассыпную, прильнули к темным углам, затаившись до поры до времени…
Дверь распахнулась в следующий же миг.
Быстрые, приглушенные ковром шаги, прохладная ладонь, легко коснувшаяся горячего лба, мой срывающийся шепот, за который утром наверняка станет стыдно, но который я не успела остановить:
— Прости… Мне страшно…
Я сжалась, подсознательно ожидая насмешек, но вместо них дождалась лишь еще одного прикосновения к растрепавшимся волосам и тихого: «Все хорошо, я рядом».
Он не ушел. Сел в кресло, сметя бумаги на пол, и ободряюще улыбнулся, поймав мой недоверчивый взгляд. Но удивляться больше не было сил. Тени отступили, а потом и вовсе исчезли, и все шорохи ночи больше не казались враждебными. Наоборот, они успокаивали, складываясь в колыбельную, на волнах которой было так сладко уплывать…
Но прежде чем заснуть, я все-таки отметила, что в этой колыбельной больше не слышно, как отмеряют мгновения ненавистные часы.
