Глава 4

Выходила Грейс через кухню и вторую дверь для пациентов, которая вела на обрамленную бальзамином и затененную палисандром лужайку, служившую задним двором коттеджа.

Узкая дверь была прорезана в фасадной стене гаража. Дом был крошечным, но строили его для Лос-Анджелеса, а это даже в двадцатые годы означало «религию автомобиля» и место для двух машин.

В гараже хозяйку ждали две колесницы, обе черные и безупречно чистые, обе – по ее мнению – женщины.

Универсал «Тойота Матрикс S» служила воплощением логики и функциональности, а индивидуальности в ней было не больше, чем у дерева в лесу.

«Астон Мартин DB7» олицетворяла иррациональность.

Сегодня выбор был очевиден.

Скользнув в низкую красавицу, Грейс пультом открыла дверь гаража, нажала красную кнопку стартера, и под капотом машины ожили четыре сотни фыркающих лошадей. Включив «Айпод», женщина поставила Шестой Бранденбургский концерт Баха и задом выехала из гаража, после чего остановилась, оглядывая улицу и давая двигателю время, чтобы прогреться.

Автомобильная прелюдия. Если торопить девушку, она может стать упрямой и капризной.

Когда рокот двигателя «Астон Мартин» просигнализировал о готовности, Грейс снова огляделась, а затем ее коричневая туфля вдавила педаль газа.

Машина рванулась вперед, словно ракета. Блейдс промчалась квартал или два, а затем притормозила, пробираясь через лабиринт узких улочек к выезду на Сансет.

Она двигалась в противоположном направлении от своей цели, потому что ей требовалось время, чтобы расслабиться. Прибавив Баху громкость, женщина ехала до тех пор, пока не почувствовала, что ее тело стало спокойным и расслабленным и слегка зазудело в предвкушении чудесного Прыжка. Повернув налево, машина с ревом пересекла несколько кварталов темных жилых домов на склоне холма, миновала знак тупика и описала круг. Промчавшись в обратном направлении, Грейс вернулась на Сансет, влилась в поток транспорта и поехала на запад вдоль границы Беверли-Хиллз.

Пейзаж за окном изменился, словно она попала в другую страну. Место клубов, кафе и офисов шоу-бизнеса теперь заняли огороженные поместья с изобилием хлорофилла. Примерно через полмили относительного безмятежного пейзажа Блейдс свернула на юг и поехала по широким и плоским улицам, по большим и маленьким бульварам Санта-Моники, пока не оказалась в деловом центре Беверли-Хиллз.

В этот час почти все заведения уже закрылись, и свет горел только в витринах нескольких магазинов. У богатых имелись бассейны, теннисные корты, домашние театры, домашние спа – все что угодно. Какой смысл куда-то ехать и смешиваться с мужланами? Немногочисленными драгоценными мужланами – горсткой туристов и любителей разглядывать витрины…

Когда «Астон Мартин» повернул к бульвару Уилшир, перед Грейс открылось долгожданное великолепное зрелище, однако остановилась она за полквартала от цели.

Отель «Беверли Опус» представлял собой зиккурат из розового известняка и дымчатого стекла с вымощенной сланцем парковкой, в центре которой красовался фонтан в окружении пальм. Современный хром должен был служить доказательством элитной клиентуры отеля, но служащие в цилиндрах и фраках за чаевые в двадцать долларов с удовольствием ставили на парковку любой приличный автомобиль.

Дешевой – три доллара после восьми вечера, при условии, что у вас есть кредитная карта, которую можно скормить автомату на въезде, – общественной стоянкой Грейс воспользовалась вовсе не из бережливости.

Подготовка – залог успеха.

Заехав на верхний уровень, она принялась искать самый темный и глухой угол, скрытый от любопытных взглядов за колонной.

Найти нужное место не составило труда – заляпанный маслом просвет в юго-восточном углу, между двумя колоннами.

Именно таких мест советуют избегать женщинам все руководства по самозащите.

Превосходно.

Отель «Беверли Опус» был построен всего три года назад, и в городе почти сразу же начали распространяться слухи о его закрытии. Возможно, когда-нибудь они сбудутся – Грейс заметила, что с прошлого раза, полгода назад, количество шикарных автомобилей уменьшилось.

И еще один плохой признак: ни одного папарацци, выглядывающего из проулка.

Рядом с косметическим салоном на Кэмден-драйв, где доктор Блейдс еженедельно делала маникюр и педикюр, этих безумцев с камерами всегда хватало, но к «Опусу» они утратили интерес.

Психотерапевт прошла мимо служащих парковки и швейцара. Шесть месяцев назад у нее была другая прическа, другое платье, другой макияж и другая походка. Но даже если б она и не изменила внешность, никто не обратил бы внимания на еще одну стройную моложавую женщину с портфелем.

Командировочный – синоним невидимки.

И действительно, трое клерков за стойкой администратора даже не подняли головы, когда она проходила мимо.

Грейс пересекла облицованный мрамором вестибюль, прошла мимо огромного стола в стиле «пьетра дура», украшенного таким количеством цветов, что их хватило бы на месяц похорон. По длинному коридору, образованному еще не закрывшимися, но уже не такими многолюдными магазинами подарков, она направилась в холл, похожее на пещеру помещение, которое казалось еще больше благодаря кессонному потолку высотой в десять метров. Там в случайном порядке располагались диваны и орхидеи в горшках. Имелся в этом месте и ярко-оранжевый рояль, за которым никого не было.

Холл был на две трети пустым, и каждому посетителю доставалось много персонального пространства. Тихая джазовая мелодия, звон стаканов, монотонный гул обязательной болтовни…

Выбрав двухместный диван, развернутый так, чтобы сидеть лицом к пианино, но стоящий достаточно далеко от него, а также от бара позади него, Грейс села, поставила рядом с собой портфель из змеиной кожи и положила сумочку на диван. Скрестив ноги, женщина покачала туфлей, и лицо у нее стало задумчивым, а потом, словно приняв решение, она открыла портфель и извлекла из него стопку инвестиционных писем из рекламных рассылок, приходивших ей в офис, – скучная хрень, которую она собирала для таких вечеров, как этот. Вытащив насыщенную жаргоном статью о перспективных рынках, Блейдс сделала вид, что увлечена таблицами, графиками и неудачными попытками прогнозирования.

Прошло совсем немного времени, когда послышался голос с испанским акцентом:

– Что-нибудь желаете, мэм?

Грейс подняла голову и улыбнулась низенькому, полному официанту лет пятидесяти. На маленькой латунной пластинке у него на груди было выгравировано его имя: Мигель.

– «Негрони» со льдом, пожалуйста. Джин «Хендрикс», если он у вас есть, – заказала врач.

– Конечно, есть, мэм.

– Отлично. Спасибо.

– Что-нибудь из еды, мэм?

– Гм… У вас все еще готовят тосты с сыром?

– Конечно.

– Тогда тост с сыром и «Негрони».

Одарив Мигеля еще одной улыбкой, дама снова сделала вид, что изучает финансовые документы. Через несколько минут напиток и тост оказались у ее правой руки. Она кивнула и поблагодарила официанта, стараясь не переусердствовать.

Пригубить, откусить, еще пригубить.

Горьковатый вкус «Кампари» был великолепен. Он перебивал несбыточные финансовые надежды, а огуречный аромат шотландского джина усиливал наслаждение. В прошлом году Грейс подарила себе неделю во Флоренции, остановившись в слишком большом номере в «Четырех сезонах». В баре подавали коктейль под названием «Валентино», нечто похожее на классический «Негрони», но с более сильным ароматом огурца и чего-то еще, что Блейдс не могла определить. Она пообещала себе узнать рецепт, но до сих пор не сделала этого.

Такая занятая девочка.

Продолжая делать вид, что читает финансовые документы, психотерапевт вспоминала Флоренцию. В мыслях у нее мелькали картины, словно слайд-шоу.

Прыжок, который она совершила там.

Сразу после полуночи, в превосходном тосканском саду отеля.

Милый мужчина под пятьдесят по имени Энтони, британец, банкир, сдержанный и вежливый, хотя и некрасивый. Трогательно удивился, когда в баре она ответила на его взгляд вздернутой губой и взмахом ресниц своих темно-карих глаз.

Потом все остальное – бедняга кричал, что любит ее, когда кончил.

Предполагая, что утром он попытается отыскать ее, Грейс пораньше выписалась из отеля, проехалась по тосканским магазинам и купила себе кое-что из недорогого «Прада». А потом отправилась в Рим, где ела соленую треску и феттучини с вяленой говядиной в старом еврейском гетто и готовилась к одиннадцатичасовому перелету. Дом, милый дом…

Страждущие нуждались в ней. Энтони справится.

Грейс читала, пила коктейль и грызла тост в холле «Опуса» ровно пять минут, а потом подняла голову, сделала вид, что сдерживает зевок, и, стараясь, чтобы ее глаза и голова по возможности оставались неподвижными, оглядела помещение.

Рядом с роялем расположились четыре бесполезных компании: три из трех человек, по виду бизнесменов, и одна из четырех парней, скорее всего, компьютерных гениев, которые были гораздо богаче, чем можно было предположить по их одежде.

Справа от доктора Блейдс сидели две одинокие женщины. Одна – блондинка лет шестидесяти, но не утратившая привлекательности, возможно, неравнодушная к спиртному, с огромными сиськами, грозящим меланомой загаром и платиновыми волосами, которые словно излучали свет. Все это было упаковано в маленькое черное платье без рукавов, открывавшее стройные, но жилистые ноги и покрытую темным загаром и россыпью веснушек ложбинку между грудей. Вид женщины буквально кричал: Кто-нибудь, трахните меня! Быстрее! Грейс подумала, что в конечном итоге эта дамочка добьется своего.

Вторая женщина была обыкновенной, в коричневом костюме, который ей не шел. Как и Блейдс, она читала что-то похожее на документы. Но, в отличие от нее, по-настоящему.

И последнее, но самое главное. Слева от Грейс сидели две возможные цели.

Одинокие мужчины.

Первым был очень высокий черный парень с похожими на ходули ногами, вероятно, бывший спортсмен. Перед ним стояла диетическая кола. Он заметил Грейс, и в его глазах вспыхнул огонек интереса, но лишь на мгновение – парень отвел взгляд вправо и встал, встречая внезапно появившихся красавицу жену и дочь лет десяти. Последний глоток колы – и Счастливый Семьянин удалился.

Второму обладателю Y-хромосомы было не меньше восьмидесяти. Блейдс не привлекали слишком зрелые мужчины – много лет назад в Нью-Йорке она подцепила французского хирурга, который был в два раза старше ее, и он оказался добрым, понимающим и гораздо более умным, чем любой из тех парней, с которыми она встречалась. Но терпение, нежность и маленькие голубые таблетки – это совсем не то, чего она жаждала сегодня.

При условии, что цель появится.

Следующие двадцать две минуты никто не появлялся, и Грейс, потягивая напиток и перейдя к второй брошюре, задумалась, не поменять ли дислокацию. Наверное, стоит вернуться в Западный Голливуд, в один из вызывающе роскошных отелей, выстроившихся вдоль бульвара Сансет. Если же это не сработает, можно устроиться в безнадежно устаревшем коктейльном зале, где собираются бездельники из трастовых фондов.

Или смириться с невезением.

Прошло еще немного времени, и она уже готовила себя к тому, что ничего не выйдет, когда подняла голову и увидела его.