Книга: Поденка
Назад: Глава 22
Дальше: Глава 24

Глава 23

На деревянных столиках с пластиковыми столешницами, которые легко вытирать, красовались выцветшие узоры из ягод клубники и малины. Приборы отличались массивностью, а разнокалиберные кружки слегка пожелтели внутри.
Джессика сидела, сложив руки на коленях, и, похоже, пыталась ничего здесь не касаться. Прист изучал меню, время от времени поглядывая на спутницу. Ей было явно некомфортно, и это его слегка забавляло.
– Я не голодна, – неожиданно объявила она.
– Вы уверены? – Чарли оторвал глаза от меню и устремил на мисс Эллиндер удивленный взгляд. – Здешний завтрак не похож ни на что из того, что вы когда-либо пробовали.
– У меня нет привычки завтракать в час дня, к тому же я не люблю жаркое.
Прист сделал вид, что разочарован.
– У них есть и другие блюда. Может быть, вы захотите сэндвич с поджаренным беконом и соусом? Или кровяную колбасу?
– А у них есть что-нибудь вегетарианское? – спросила Джессика.
Чарли секунду подумал.
– Полагаю, они могут заменить бекон грибами, кровяную колбасу помидорами, а сосиски… думаю, они просто их не подадут.
Джессика скорчила гримасу. К их столику подошла старуха в переднике и, держа в руке карандаш, начала ждать, когда посетители сделают заказ. Два ее необычайно крупных передних зуба напоминали пару игральных карт, зажатых в деснах.
– Что будем, птичка? – просипела она.
Прист вопросительно посмотрел на Джессику. Она покачала головой.
– Две порции блюда дня, пожалуйста, – сказал он.
Официантка торопливо удалилась и вложила бумажку с заказом в крайне волосатую руку, высунувшуюся из окошка в противоположной стене. Прист никогда не видел того, кому принадлежала эта рука, и не имел никакого желания увидеть его в будущем. Однако он знал, что ее обладатель отлично готовит омлет.
– С вашей стороны было очень любезно пригласить меня позавтракать, – сказала Джессика таким тоном, что стало ясно: она вовсе так не думает.
Чарли кивнул, разливая чай. На среднем пальце Джессики сегодня красовалось кольцо. Оправа довольно простая, но даже Присту, который ничего не смыслил в украшениях, показалось, что от вделанного в нее сверкающего драгоценного камня веет богатством, как и от самой Джессики.
– Сегодня утром у нас был гость, – поведал Чарли. – Ко мне наведался знакомый вам миляга-инспектор.
– А, МакЮэн. Наверное, вы были очень рады.
– Еще бы. Он считает, что вы и ваш отец имеете какое-то отношение к убийству Майлза.
Прист ожидал бурной реакции, но Джессика только пожала плечами и высыпала в свой чай два пакетика сахара.
– Мы с отцом уже поняли, что инспектор МакЮэн некомпетентен. Поэтому и обратились к вам.
– Это была идея вашего отца, но не ваша.
– Возможно. Но я доверяю его суждениям. – Женщина начала слишком энергично размешивать свой чай.
– Вы дали мне понять, что не ладили со своим братом, ведь так?
– Да, – согласилась Джессика. – Майлз ни с кем не мог поладить. Папе пришлось потратить немало денег, чтобы не дать ему разрушить наш бизнес.
– То есть он был в семье паршивой овцой?
– Мистер Прист, моя семья – это целая отара паршивых овец. – Мисс Эллиндер натянуто улыбнулась.
– Ваш отец считает, что Майлз ввязался в какие-то темные и опасные дела.
Собеседница вперила в него пронзительный взгляд.
– Разве это не очевидно? Ведь его как-никак посадили на кол.
Прист добавил в чай немного молока и размешал его.
– Вы когда-нибудь слышали о Владе Колосажателе? – спросил он.
– Да. Насколько мне известно, именно он вдохновил Брэма Стокера на создание его графа Дракулы.
– Как думаете, может быть, убивая Майлза таким варварским способом, убийцы хотели что-то доказать?
– Я в этом не сомневаюсь, но не понимаю, что именно.
– Значит, в вашей семье нет вампиров?
Джессика отхлебнула чаю, глядя на собеседника поверх кружки. Он надеялся, что где-то в глубине ее души все-таки запрятано чувство юмора. Если же его там нет, то он уже оскорбил ее несколько раз, а ведь они еще даже не приступили к трапезе.
– Мне сказали, что вы большой ценитель фильмов ужасов, мистер Прист, – усмехнулась мисс Эллиндер.
– Не знал, что, изучая мою персону, вы докопались и до моих личных пристрастий.
– Неужели вы полагали, что мы бы решились доверить вам расследование дела, угрожающего бизнесу нашей семьи, предварительно не разузнав все, что только возможно, о том, кого мы собираемся назвать нашим паладином?
Прист улыбнулся. Значит, чувство юмора у нее все-таки есть.
Он не ответил, и Джессика продолжила:
– А вам известно, кто был создателем современного мифа о вампирах?
– Это простой вопрос. Некоторые люди приписывают эту честь лорду Байрону, но на самом деле создателем мифа о вампирах был его личный врач Джон Полидори. Байрон, возможно, и послужил для Полидори источником вдохновения, но не он был родоначальником историй об этих существах, образы которых впоследствии доработал и развил Стокер.
– Все верно, – кивнула Джессика. – Как занятно, что образы двух величайших литературных монстров: вампира и придуманного Мэри Шелли изверга, созданного из фрагментов трупов и оживленного ученым по фамилии Франкенштейн, были рождены в одно и то же время в одном и том же доме . – Она замолчала.
– Некоторые до сих пор уверены, что автором повести «Вампир» все же являлся Байрон, – заметил Прист.
– А что именно вам нравится в фильмах ужасов?
Прист ответил не сразу. Он привык к роли адвоката, ведущего перекрестный допрос, а роль допрашиваемого свидетеля была ему непривычна.
– Думаю, все дело в чувстве сопричастности. Когда смотришь фильмы других жанров, то смеешься над тем, что смешно, плачешь над тем, что грустно, но остаешься отстраненным наблюдателем. А когда смотришь ужастик, ты чувствуешь такой же страх, как и его герои. Ты становишься сопричастным рассказываемой истории, сам становишься ее частью. – Чарли мог бы добавить, что когда у тебя диссоциативное расстройство, чувствовать свою сопричастность хоть к чему-то – это уже достижение.
Официантка вернулась с двумя тарелками типичного английского завтрака, плавающего в жиру, и поставила их на столик.
Прист откашлялся.
– Нам надо разыскать Хейли, – объявил он.
Джессика, с подозрением разглядывавшая свою тарелку, подняла глаза.
– Почему?
– От нее уже целую неделю нет вестей, но, похоже, это больше никого не волнует.
– Нет, по этой причине ее надо разыскать вам. Я спрашиваю о другом: почему ее надо разыскать нам?
Прист начал разрезать особенно толстую колбаску. У нее был такой же диаметр, как и у дубинки, которой его оглушил Майлз Эллиндер, и он сомневался, что в ней найдется много мяса.
– Ее отца, судя по всему, только что убили, а сама она пропала. Может, это просто совпадение, а может быть, и нет.
– Иными словами, вы передумали отказываться от расследования, которое хочет поручить вам мой отец?
Чарли пригляделся к колбаске. Пожалуй, в той злополучной дубинке и то было больше мяса.
– У нас с вами общая цель, Джессика, – серьезно сказал он. – Так что мы вполне могли бы работать вместе.
– А по-моему, у нас разные цели. Моя состоит в том, чтобы найти убийц брата и положить этому грязному делу конец. А ваша, похоже, заключается в том, чтобы разыскать дочь генерального прокурора и сделать так, чтобы, пока вы будете заниматься ее поисками, вас не беспокоила полиция.
– Эти две цели связаны между собой, и от этой связи никуда не уйти. Рен написал мне письмо, в котором сообщил, что отправил мне флешку с компьютерными данными. Ваш брат заявился ко мне в квартиру в поисках – какое совпадение! – флешки с компьютерными данными. Яснее ясного, что в обоих случаях речь шла об одной и той же флешке, которую я, между прочим, так и не нашел.
– Это весьма прискорбно.
Было очевидно, что мисс Эллиндер ему не верит. Чарли ее не винил – ведь прежде он уже утаил кое-какую информацию от нее и ее отца.
– Скорее это факт, ясно высвечивающий ограниченность тех путей, по которым может пойти наше расследование, – заметил он.
– А чем нам может помочь обнаружение Хейли?
– Я пока не знаю. Когда найдем ее, тогда и узнаем.
Джессика продолжала разглядывать то, что подали ей на завтрак, тыкая вилкой в бобы. Вид у нее при этом был такой, словно она пытается убедиться, что еда на ее тарелке не оживет.
– Вы будете есть кровяную колбасу? – жуя, осведомился Прист.
Вместо ответа она переложила кровяную колбасу со своей тарелки на его, стараясь при этом держать руки как можно дальше от еды. Прист перемешал содержимое своей тарелки. Ему вдруг пришло в голову, что это его первая полноценная трапеза с тех самых пор, как к нему заявился Майлз.
– Сообщите своему отцу, что я берусь за эту работу, – сказал Чарли.
– Я узнаю, осталось ли его предложение в силе, – ответила мисс Эллиндер, прежде чем уйти.

 

Прист ехал домой. Поначалу он намеревался вернуться в офис сразу после позднего завтрака в обществе Джессики, но потом понял, что это не самая удачная мысль. Он глядел на свою руку, и она казалась ему каким-то аниматронным приспособлением, обшитым резиной. Черт. Только не сейчас. Чарли покосился в окно черного такси на окружающий мир с нарастающим страхом, чувствуя, что его восприятие уже начало искажаться. Я призрак. Проклятый призрак.
Время еще есть. Время, в течение которого он еще сможет функционировать нормально, хотя по краям картина реальности начинала быстро расплываться. Быстрее, чем обычно. Чарли взял такси – для него это было нетипично, но так проще всего благополучно вернуться в квартиру. Однако пришлось поехать кружным путем, так как перекресток Оксфорд-серкус был забит хиппи, держащими плакаты.
– Чертовы борцы с капитализмом! – воскликнул таксист. – Топают целый день по Лондону, протестуя против компаний, которые делают деньги, а потом весь вечер пишут об этом в «Твиттере» на своих чертовых айфонах. Лицемеры.
Чарли его почти не слышал. Его смартфон звонил. Может, и он кому-то звонил? В ухе зазвучал низкий голос Окоро.
– Прист, с вами все в порядке?
– Да, – неуверенно отозвался тот.
– Хорошо. Могу я вам помочь?
– Что?
– Прист, что с вами?
Чарли хмыкнул.
– Просто решил на часок заскочить домой. Со мной все будет хорошо.
– Понятно. Здорово мы сегодня утром утерли им нос.
– Что?
– Я говорю о том, что случилось утром, – пояснил Винсент. – О моей встрече с судьей Берроузом, во время которой сей ученый судья сделал несколько интересных замечаний по поводу ордера на обыск. Он сказал, что этот ордер вообще нельзя было выдавать.
– Ага, – чувствуя все большую отстраненность от происходящего, сказал Прист.
– Представляю, какая рожа была у представителя Королевской уголовной прокуратуры, когда судья ему позвонил.
– Ага.
Окоро сделал паузу.
– Прист, вы понимаете, что я вам говорю?
– Не очень.
– Мм. Ну что ж, тогда доброй ночи, дружок. Я пришлю к вам кого-нибудь, если вы не вернетесь на работу до конца дня.

 

Прист доплелся до дома, совершенно не помня, как вышел из такси и расплатился. Нашарил в кармане ключи. Он смутно осознавал, что мимо него по тротуару, смеясь и толкаясь, снуют люди. Чарли поспешно отвел глаза. У одного из прохожих была собачья голова с высунутым мокрым языком.
Опять начинается
Дверь дома двигалась, ее очертания то становились четкими, то расплывались. Ключ никак не вставлялся в замок. То ли ключ был не того размера, то ли замок. Или они оба.
Чарли вгляделся в ключ. Он узнал его, но не узнал держащую его руку. Обеспокоенный, он осмотрелся по сторонам. Рядом с дверью виднелась лестница, ведущая в подвал. Там находятся мусорные баки. Лестница показалась ему знакомой, но опять возникло чувство, что это не лестница его многоквартирного дома.
Прист едва не упал, спускаясь по ней.
Как он и ожидал, там находился мусорный бак. Он был старый – круглый, стальной. Не один из тех новых на колесиках, у которых разные цвета. Цвета что-то означали, но он не мог вспомнить, что именно . Из бака послышался какой-то ужасный шум, и через какое-то время Прист понял, что это его собственный смех.
Он подумал о Джессике Эллиндер и ее глазах, наполовину скрытых волнами рыжих волос.
– Чарли?
Он узнал этот голос. Или он просто узнал свое собственное имя? Снова послышался шум – кто-то спускался по лестнице и заворачивал за угол.
Мелькнула мысль о том, что он попал в ловушку.
– Чарли? – Голос был тихий и приятный. – Что ты делаешь в моем мусорном баке?
Прист смотрел на разворачивающуюся перед ним сцену через заиндевелое оконное стекло. У кухонного стола стояла женщина и намазывала маслом тост. Она выглядела обеспокоенной, что-то ее тревожило. За обеденным столом сидел мужчина, сгорбившись и положив голову на вытянутую руку. Прист узнал в этом мужчине себя, и его обжег стыд. Он смотрел из окна, но смотрел не на себя самого, а на кухню вообще. Она была маленькая, но чистая и опрятная, на кухонном столе стояли красный электрический чайник и такого же цвета тостер. В воздухе витал запах кофе, и Чарли подумал, что этот запах должен бы ему нравиться, но сейчас он находил его тяжелым и тошнотворным.
Через некоторое время он почувствовал, что держит в руке обжигающе горячую чашку. Рука болела, и он посмотрел на нее, чтобы проверить, отчего. На ней не оказалось этикетки с инструкцией, которая объяснила бы ему, что с ней надо делать, если она повреждена. Следовало бы забеспокоиться – но Чарли не испытывал беспокойства. Это неважно. Это точно его рука, только очертания немного искажены.
Она обращалась к нему. Женщина, которая намазывала маслом тост. Она была чем-то озабочена, может, даже немного раздражена.
У Чарли возникло смутное ощущение, что что-то не так. Он знал и мужчину, сидящего за столом, и женщину, которая сейчас чем-то смазывала его обожженное запястье.
Его запястье горело.
– О господи, – сказала женщина. Прист удивился, что так хорошо ее слышит, несмотря на стекло. Он заметил, что чайник теперь черный. Прежде он вроде был красным? – Чарли, тебе надо прийти в себя. Ты меня слышишь?
Прист слышал, но ее голос теперь звучал приглушенно, как объявления на пристанционных платформах.
По глазам, мешая видеть, двигалось черное пятно. На него надвигалась тьма. Правая сторона лица заболела так сильно, что он коснулся ее рукой, проверяя, не течет ли кровь. У него возникло ощущение, будто чья-то гигантская рука сжала внутренности и выворачивает их.
– Я беспокоюсь за тебя, Чарли, – говорила женщина. – Твое состояние ухудшается. Дело в том, что… сам понимаешь… я не хочу, чтобы… В общем, не знаю. Я просто беспокоюсь.
– Что тебя беспокоит? – спросил он.
– Ты клянешься, что потом ничего не помнишь. Ты по нескольку часов живешь как в вакууме. Неужели это тебя не пугает?
– Пугает.
– Каково это? Похоже на сон?
Прист подумал. Нет, это не похоже на сон. Во сне, особенно если он реалистичный, возникает новая реальность. Во сне нет чувства, что что-то не так. Декорации расставлены, задник раскрашен. Но главное заключается в том, что, пробудившись, ты возвращаешься в реальность, испытывая облегчение или разочарование от того, что все, что ты только что пережил, было всего лишь сном. В этом же мире реальность медленно утекает и заменяется чем-то пустым и бесцветным, совершенно не похожим на сон.
Чарли осознавал течение времени.
– Нет, – качнул он головой, – это не похоже на сон.
– Ты знаешь, кто я? Знаешь?
Женщина сидела совсем близко.
– Знаю. Ты Сара, моя сестра.
– Слава богу.
Он отключился.
Когда тьма отступила, Прист обнаружил, что лежит полностью одетый на не знакомой ему кровати в окружении малиновых стен, вдоль которых стоят книжные полки.
Черт.
Он понятия не имел, который сейчас час, но глаза резал свет. В ушах зазвучал голос Уильяма, описывающего выход из состояния диссоциации. Возьми самое худшее похмелье, которое когда-либо у тебя было, помножь его на десять и представь, что, находясь в этом состоянии, ты еще и выпиваешь зараз бутылку водки. Чарли помнил, что Окоро позвонил ему, когда он ехал в такси, но не помнил, о чем они вели разговор. У него также осталось смутное воспоминание о том, как он пил кофе в кухне Сары. Видимо, так оно и было, хотя дереализация всегда искажающе действовала на его память.
О господи. Как же я не люблю кофе.
Вспоминать последние несколько часов – все равно что пытаться припомнить место, которое он видел всего один раз и в густом тумане.
Чарли надеялся, что находится сейчас не в доме Сары, но стоящие на полках книги по маркетингу говорили, что он именно у нее. Он сжал руками голову, пытаясь сфокусировать зрение, попробовал сесть, но затылок так болел, что он тут же опять упал на комковатую подушку. Чарли чуял исходящий от него запах пота, ноги словно налились свинцом. И ему снова стало стыдно.
«Мы с тобой одинаковые, брат», – раздался в голове голос Уильяма.
– Привет, дядя Чарли.
Сколько же времени Тилли простояла в дверях? Несмотря на боль, Прист заставил себя поднять голову и улыбнуться, но она не ответила ему тем же. В одной руке девочка держала кружку, а в другой – своего плюшевого зайца.
– Привет, солнышко. Надеюсь, я тебя не напугал.
Племянница вошла и осторожно поставила кружку на тумбочку возле кровати. Ее очертания то были четкими, то расплывались, пока она ходила по комнате, похожая на призрак. Присту пришлось сосредоточиться, чтобы ее фигура на распадалась на части.
– Я принесла тебе сок, – объяснила Тилли. – Мама сказала, чтобы я тебя не беспокоила, но я подумала, что, тебе, возможно, хочется пить.
– Это очень любезно с твоей стороны, и мне в самом деле ужасно хочется пить.
Девочка хихикала, пока дядя жадно пил, прихлебывая напиток нарочито громко, чтобы рассмешить ее еще больше. Чарли немного расслабился. Его и впрямь мучила жажда – горло совсем пересохло. Как будто после завтрака он ел только соль. Похоже, Тилли сделала этот сок из сладкого фруктового напитка, добавив к нему самое большее две-три чайных ложки воды. Он скорее напоминал сироп, но Прист был рад и этому.
Когда он все выпил, девочка запрыгнула на кровать и уселась рядом. Интересно, дома ли Райан? Скорее всего нет, раз Тилли смогла прийти сюда. И хорошо, что его нет. До Приста донесся тихий стук посуды – Сара готовила ему и дочери ужин.
– Мама сказала, что ты нездоров. А теперь ты чувствуешь себя лучше? – спросила Тилли с искренним беспокойством в голосе, необычным для ее шести лет.
– Намного лучше, спасибо тебе, солнышко. Думаю, именно благодаря твоему соку все мое нездоровье прошло.
– Это хорошо. Хочешь попозже сходить с нами в боулинг?
– Спасибо за приглашение, но нет. Мне надо домой.
Тилли была явно разочарована.
– Ты никогда не ходишь в боулинг.
– Тогда зачем же спрашивала?
– Я подумала, что если пойдешь ты, мама согласится повести нас туда.
Прист рассмеялся и поцеловал племянницу в лоб. Она наморщила его и опять хихикнула. Глядя на нее, Чарли на мгновение увидел перед собой Сару. И Уильяма, такого, каким он был, прежде чем начал убивать людей.
– С возвращением, – сказала Сара.
Она стояла в дверях, хотя Прист понятия не имел, как долго она там стоит.
– Извини, – вздохнул он. – Наверное, я…
– Звонил Винсент Окоро. Он беспокоился о тебе.
– Я говорил с ним по телефону перед тем, как…
– Да.
– Странное дело, все вокруг носятся с тобой, Чарли, беспокоятся о тебе, а что они получают взамен?
Прист прикусил губу и не ответил. Он не знал, что можно на это сказать. Сара закатила глаза и сделала знак Тилли выйти из комнаты. Девочка замялась, но, увидев выражение лица матери, поспешила удалиться.
– Я сделаю тебе сэндвич. – Сара повернулась, чтобы уйти.
– Я не заслуживаю тебя, Сара, – сдавленно проговорил Прист.
Она оглянулась и улыбнулась:
– Ты чертовски прав.
Назад: Глава 22
Дальше: Глава 24