Глава 30
Ангел протискивается в расширившуюся щель, откуда попадает в канал.
Самец мега разворачивается и кружит на почтительном расстоянии, признавая превосходство более крупной самки.
Держась южной стены канала, Ангел скользит в сторону лагуны.
Большой самец приближает морду на несколько дюймов к клоаке самки, его серо-голубые глаза, не выдерживающие тусклого предвечернего света, закатываются назад.
Гиганты вплывают в основной бассейн бок о бок, большой самец ведет самку вдоль восточной стены. Доисторические акулы начинают свой брачный ритуал.
Джонас поддувает жилет Девина Дейтча и буксирует бесчувственного дайвера к барже.
Дэвид помогает отцу вылезти из воды, после чего они уже вдвоем втаскивают тяжелое тело одного из братьев Дейтч на баржу.
Отец и сын обнимаются.
– Папа, нам еще предстоит задраить ворота, – начинает Дэвид, но его прерывает треск рации.
Из рации сквозь электрические разряды доносится голос Патриции:
– База вызывает баржу. Прием. Дэвид, ты в порядке?
– Да, но мы потеряли Джоша.
– Джош? А кто такой Джош? – настораживается Джонас.
Дэвид, пропустив вопрос отца мимо ушей, продолжает:
– Триш, а как там меги?
– Все еще продолжают кружить. Тот, что с крюком в нижней губе, прижимает того, который побольше, к стенке.
– Они готовятся к спариванию, – забрав у сына рацию, объясняет Джонас. – Триш, я вижу катер Береговой охраны. Он приближается к «Сигаретт». Свяжись с ними. Скажи, чтобы прямо сейчас забрали с баржи моего сына и одного из братьев Дейтч.
– Будет сделано.
– Дэвид, сколько воздуха осталось в твоем баллоне?
– А это еще зачем? Что ты собираешься делать?
– Если повезет, помешать этим доисторическим видам попасть в калифорнийские воды.
Большой самец продолжает теснить Ангела к восточной стенке бассейна. Дюйм за дюймом вытягивая вперед челюсти, он прикусывает толстый правый грудной плавник самки.
Ангел, которая плывет на спине вдоль внутренней стены овального бассейна, замедляет ход, позволяя самцу взгромоздиться сверху.
Самец вводит один из своих двух твердых пятифутовых класперов в клоаку самки, его зазубренный кончик впивается во внутреннюю поверхность клоаки Ангела, словно монтажные когти.
На изумленных глазах Патриции, Дани и Джеймса Гелета, наблюдающих за процессом спаривания с верхней трибуны, двое величественных животных продолжают медленно курсировать по периметру бассейна, сцепившись нижними частями туловища.
Удлинив лямки жилета сына, Джонас надевает акваланг, проверяет запас воздуха. Хватит на восемнадцать минут.
– Дэвид, выключи снова генератор и начинай сдвигать створки ворот. Мне необходимо понять, сколько песка предстоит убрать.
– Но, папа…
– И скажи Триш, чтобы выключила чертову барабанную дробь.
– Есть, сэр! Папа, не делай этого.
Джонас прижимает к себе сына:
– Со мной ничего не случится, но я хочу, чтобы ты поскорее убирался с баржи. Как только самец закончит делать свое дело, эта парочка начнет решать, кто главный в доме, и тогда все силы ада вырвутся на свободу!
Джонас вставляет регулятор, надевает маску и прыгает в море. Выпустив воздух из жилета, подныривает под баржу, подплывает к черному отсасывающему рукаву и опускается вдоль него на дно.
На глубине тридцати пяти футов генератор выключается, рукав обмякает.
На глубине шестидесяти футов генератор снова начинает работать.
У Джонаса закладывает уши от грохота железа, когда створки ворот в канал внезапно оживают, а затем начинают сдвигаться.
Джонас опускается на дно. Схватив наконечник всасывающего рукава, он подтаскивает его к образовавшейся в точке схождения створок песчаной пирамиде высотой семь футов и шириной двадцать.
Рукав, извиваясь, точно гигантский угорь, начинает отсасывать песок.
При подлете к лагуне вертолет Океанографического института Танаки сбрасывает скорость; пилот и пассажирка, словно завороженные, наблюдают за разворачивающимся внизу действом.
– Блин, их там уже двое! И, похоже, они занимаются грязными делишками.
Терри хватается за край кресла:
– Это большой самец, которого поймал Джошуа. Дэвид предупреждал меня, что нельзя пускать их в лагуну одновременно.
Мак лукаво ухмыляется:
– А по-моему, они отлично поладили.
Под кожей самца мега позади каждого пятифутового птеригоподия расположены мешочки с семенной жидкостью – так называемые сперматофоры.
Пригвоздив Ангела ко дну бассейна, самец вращает нижней частью туловища, сгибая и расслабляя эрегированный класпер, сгибая и расслабляя, накачивая морскую воду в сперматофоры, при этом давление все увеличивается… увеличивается, пока у большого самца не происходит извержения двенадцати галлонов семенной жидкости в репродуктивные органы самки.
После окончания копуляции самец вынимает класпер из клоаки самки, раздирая зазубренными концами внутренние стенки репродуктивного органа.
Ангел пытается перекатиться на брюхо, однако самец ее не отпускает, пресекая возможность атаки.
Еще несколько секунд соперники продолжают валять друг друга, ударяя о дно бассейна. После чего самец отпускает грудной плавник самки и стремительно удаляется в дальний конец лагуны – туда, где находится канал в океан.
Перевернувшись на брюхо, Ангел устремляется за самцом.
Джонас, окутанный облаком ила, продолжает направлять рукав на уменьшившуюся кучу песка. Ангел, дай мне еще пять минут. Я прошу всего лишь пять минут.
В поле зрения Джонаса появляются стальные створки ворот, начинающие с протяжным скрежетом мало-помалу сходиться.
Дэвид поднимается на борт катера Береговой охраны. Мальчик с замиранием сердца смотрит на воды Тихого океана, молясь про себя, чтобы отец поскорее выплыл на поверхность.
Матрос первого класса Дебра Карлингхауз показывает на устремившийся к входу в канал огромный спинной плавник, за которым следует другой, еще более высокий, плавник:
– Капитан, нужно срочно убираться отсюда!
Дэвиду остается лишь обреченно наблюдать за тем, как катер удаляется от входа в канал.
Щель между створками ворот в канал уменьшается до пяти футов.
Южная створка скребет по песку и в конце концов застревает.
Джонас меняет положение отсасывающего рукава, поднимает глаза – и покрывается холодным потом.
Тридцатидвухтонный самец пытается прошибить конической головой закрывающиеся стальные ворота. Образовавшаяся между створками ударная волна опрокидывает Джонаса вверх тормашками, он ударяется головой о коралловые заросли, теряя ориентацию.
Вертолет Океанографического института Танаки зависает на высоте ста футов над входом в канал. Мак с Терри, затаив дыхание, следят за тем, как большой самец упорно таранит ворота, отчаянно пытаясь вырваться на свободу.
Ангел, приготовившись к атаке, надвигается на него с тыла.
Самка кусает самца за хвостовой плавник, однако самец оказывается чуть проворнее. Изловчившись, он хватает вытянувшимися челюстями партнершу за левый бок, прямо за жаберные щели, а затем увлекает ее за собой на дно, где она и застревает между южной стеной канала и створкой ворот.
Джонас устремляет мутный взгляд на щель между стальными створками ворот. И сквозь тучи ила видит грудной плавник Ангела, хлопающий по дну под странным углом.
Самец, похоже, ее придавил. Если она не начнет двигаться, то скоро утонет.
И тут внимание Джонаса привлекает змеящийся по морскому дну стальной трос.
Джонас окидывает оценивающим взглядом трос, который по-прежнему прикреплен к крюку, засевшему в нижней челюсти мега.
Брось! Убирайся отсюда подобру-поздорову! И кончай эти игры со смертью.
Джонас подплывает поближе, в ушах все еще стоит металлический скрежет. Трясясь как в лихорадке, он заглядывает в щель.
И видит в облаках ила и крови вытянутые челюсти самца, сжимающие хвостовой плавник Ангела. Самка бьется в приступе удушья, она не может набрать в пасть воды, чтобы нормально дышать.
Ладно, а теперь беги! Уноси ноги, пока цел! Убирайся отсюда!
Но Джонас не двигается с места. Более того, он проскальзывает между створками и осторожно тянется правой рукой все ближе… и ближе… к стальному тросу.
Хватает его.
Отплывает назад, поднимает голову и видит над собой зловещую тень, а за ней еще три.
Большие белые акулы. Самцы. Взбудораженные запахом Ангела.
Джонас пытается втянуть воздух через регулятор. Ничего. Проверяет давление воздуха.
Баллон пустой.
Доминантный самец акулы длиной семнадцать футов и весом две тысячи двести фунтов, не меньше, оторвавшись от южной створки, кидается прямо на Джонаса. Акула поднимает мерзкое рыло в черных точках, ощерив ряды жутких зубов.
Рывком стащив жилет-компенсатор и баллон с кислородом, Джонас прикрывается ими, точно щитом, от вытянутых челюстей.
Большая белая акула кусает баллон и вырывает его из рук Джонаса.
По-прежнему крепко держа стальной трос, Джонас ныряет головой вперед в четырехфутовое отверстие отсасывающего рукава. Джонаса тотчас же затягивает внутрь, а затем, словно живой снаряд, швыряет вверх, в непроглядную тьму.
Джонас врезается в изгиб рукава, после чего вылетает наружу, распростершись лицом вниз на куче ила.
Согнувшись пополам от боли, он жадно глотает воздух, но, вспомнив об Ангеле, бросается к генератору и выключает его.
Внимательно осмотрев распределительную коробку, Джонас находит свободную клемму, присоединяет к ней потрепанный конец троса и включает генератор.
Во все стороны летят искры, стальной трос начинает извиваться, как кобра.
Мощный электрический разряд проходит по тросу и титановому крюку, прижигает челюсти большого самца, заставляя огромное тело содрогаться в конвульсиях.
Самец мегалодона отчаянно бьется о бетонную стену. Яростно мотая головой, он вырывает из нижней челюсти крюк.
Получив долгожданную свободу, Ангел одним взмахом хвоста переворачивается на брюхо и скользит обратно в лагуну, морская вода поступает в открытую пасть, давая возможность дышать.
Ошалевший самец, мотая, словно лошадь, гудящей башкой, уплывает через открытые ворота, но на выходе сталкивается с краем баржи, задев грудным плавником понтоны.
Джонас выключает генератор, затем снова включает.
Содрогнувшись, стальные створки начинают медленно сдвигаться.
И в этот самый момент Ангел пулей пролетает через щель, чтобы навсегда исчезнуть в океанских глубинах.
Джонас, как куль, оседает на кучу мокрого песка не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Поясница разламывается, позвоночник согнулся дугой, тело дрожит мелкой дрожью.
Он закрывает глаза и теряет сознание.
Его приводит в чувство шум винтов вертолета над головой.
Открыв глаза, Джонас смотрит на зависший в пятнадцати футах над баржей знакомый вертолет; бешено вертящиеся лопасти поднимают настоящую песчаную бурю.
Терри выпрыгивает из кабины пилота, поскользнувшись на песчаном холме.
Джонас смотрит, как она идет к нему, ее черные волосы развеваются на ветру. Она прекрасна.
– Ты решил, будто тебе снова двадцать?
– Если честно, то я чувствую себя на все сто.
– Небось считаешь себя настоящим Сорвиголовой, да?
– Уже больше нет.
Терри опускается на колени и обнимает мужа, согревая его теплом своего тела:
– Добро пожаловать домой!
– Я скучал по тебе, дорогая.
– Тсс. – Она целует Джонаса, тая под напором холодных соленых губ, потом, крепко обвив мужа руками, кладет его голову себе на грудь. – А я ведь просила тебя отказаться от этого дурацкого реалити-шоу.
– И была абсолютно права.
– Джонас, я тоже старалась, так старалась. Сперва мы поймали самца, потом – Ангела. Неужели нужно было открывать ворота в канал? Даже если бы Ангел и утонула, у нас хотя бы остался самец.
Джонас закрывает глаза, вспоминая тот день, когда их пути с этим монстром в последний раз пересеклись восемнадцать лет назад в Марианской впадине. Селеста Сингер погибла в тот роковой день, но Ангел пощадила их с Терри, дав им возможность выплыть на поверхность.
Ангел была лично его монстром. Джонас неожиданно понял, что между ним и этим мегалодоном явно существует некая, чуть ли не родственная связь.
– Терри, я не смог этого сделать. Не смог позволить ей так глупо умереть.
– Понимаю. Конечно, теперь у нас опять ничего нет. Мы лишь еще глубже увязли в долгах с этой лагуной, которая никому не нужна.
– Брось, Терри, зато у тебя есть я, а у меня – ты, у нас есть наши дети. Здоровье, наконец. – Джонас пытается сесть, но боль в сломанных ребрах напоминает о себе, заставив на секунду задохнуться. – Я растратил впустую слишком много времени, размышляя о том, чего мог бы достичь и с этого получить. Пора начать ценить то, что у меня есть.
Терри смотрит на Джонаса широко раскрытыми глазами:
– Кто ты такой и куда подевал моего мужа?
Джонас прижимает ее к груди:
– Я здесь, рядом с тобой. Там, где мое место.
Поздний плейстоцен
Северо-запад Тихого океана
18 000 лет назад
Измученная самка ведет семерых выживших детенышей в глубокие воды, молодой самец держится поодаль.
Тысяча футов – и синий океан становится серым.
Тысяча двести футов – и их окутывает вечная тьма, холод ледникового периода становится все ощутимее.
Молодой самец, решившись на открытые действия, нацеливается на самого мелкого детеныша в помете – самца весом восемьсот фунтов.
Новорожденный детеныш пытается метнуться в сторону, но взрослый мег хватает его сзади и в один присест пожирает.
Разъяренная мать разворачивается и атакует, вонзая острые зубы в толстый слой плоти на затылке самца. Самка яростно мотает противника из стороны в сторону. Сцепившиеся в смертельной схватке мегалодоны жаждут раз и навсегда решить территориальный спор, причем на кону жизнь новорожденных детенышей.
По Тихому океану расходятся мощные звуковые волны. Шесть уцелевших детенышей спасаются бегством в мерцающих глубинах. Странные люминесцирующие существа кажутся голодным малышам соблазнительным источником пищи, но лютый холод не позволяет задерживаться, заставляя плавательные мышцы работать сильнее.
Давление воды увеличивается, что, впрочем, никак не отражается на детенышах.
Поверхностные звуковые волны мало-помалу затухают, но сбежавшая молодь продолжает свое путешествие ко дну океана.
Со временем детеныши достигают слоя перегретой воды с бурлящими минералами и донными осадками. Пробившись сквозь водоворот, детеныши попадают на дно доисторического моря.
Целительные тропические течения успокаивают акулят. Тепло исходит от леса окаменелых отложений в форме кратеров вулканов – гидротермальных источников. Источники эти выбрасывают столбы перегретой сернистой воды, которая превращает глубоководную впадину в настоящий океанский оазис. Скопления призрачно-белых трубчатых червей – рифтий – колышутся в теплом потоке, словно разросшиеся африканские травы. Около рифтий суетятся кальмары, питающиеся этими хемосинтетическими жизненными формами. Косяки первобытных рыб пересекают гидротермальный слой одним сплошным потоком; такой боевой порядок специально предназначен для того, чтобы отпугивать более крупных хищников.
Детеныши мегалодона попали в подводный рай, возникший еще до эпохи динозавров. Согретые теплом земного ядра, накормленные пищевой цепью, образовавшейся в условиях отсутствия дневного света, эти высшие хищники останутся в ювенильных водах до конца своего царствования. Они будут жить и размножаться, избегая вымирания, до тех пор, пока в один прекрасный день очень далекого будущего гидротермальные источники не иссякнут, а добыча не рассеется по океану, заставив несколько выживших особей мегалодона вернуться в поверхностные воды, откуда они некогда и явились…
