В Ariew. The Phases of Venus before 1610 (1987) утверждается, что астрономию Птолемея можно адаптировать к фазам Венеры, сделав Солнце центром эпицикла Венеры, что, в сущности, превращает Венеру – а также Меркурий – в спутники Солнца. Конечно, это создавало дополнительные трудности для теории небесных сфер, и такая конструкция расценивалась современниками скорее как разновидность системы Тихо Браге, а не Птолемея. Автор также утверждает (Ariew. The Initial Response to Galileo’s Lunar Observations, 2001), что схоластическое представление о лунной поверхности могло пережить открытия Галилея, сделанные с помощью телескопа; но в данном случае он не проводит должного разграничения между пятнами (морями) на поверхности Луны и подвижным чередованием светлых и темных участков (которое Галилей интерпретировал как тени и освещенные места). В марте Клавий, несмотря на упорную работу, не смог предложить никакого решения проблем, вызванных новыми открытиями Галилея (см.: Clavius. Opera mathematica, 1611. Vol. 3. 75; переведено в: Lattis. Between Copernicus and Galileo, 1994. 198). Возможно, именно это послужило основой для утверждения Джона Уилкинса: «Рассказывают, что, когда Клавий, лежавший на смертном одре, узнал первые новости о тех открытиях, что были сделаны Галилеем с помощью его телескопа, он произнес: “Videre Astronomos, quo pacto constituendi sunt orbes Coelestes, ut haec Phaenomena salvari possint” (“Астрономам надлежит подумать о других гипотезах, помимо Птолемеевой, посредством которых они могут разрешить все эти новые трудности” (Wilkins. A Discourse, 1640. II:21). Однако следует помнить, что реальный кризис системы Птолемея начался не в марте, а в мае, так что к концу жизни (он умер в феврале 1612) Клавий действительно мог признать, что система Птолемея недоказуема – как это сделала в августе Маргерита Саррокки.