Алёнина ладонь, тёплая и немного шершавая, лежала у меня на глазах, и больше мне ни до чего не было дела. Я чувствовал горько-солёный запах морской воды, орали спросонья чайки, и пляжная галька колола затылок. Лежать было жёстко и неудобно, шея затекла, но я не двигался, слушая тихое, ровное дыхание жены. Я улыбался и радовался темноте, потому что улыбка была, наверное, до неприличия глупой и довольной.

– Славное местечко, этот Партенит, – сказала Алёна. – Почему мы здесь никогда раньше не были… Даже возвращаться не хочется.

– А ты не возвращайся, – сказал я. – Здесь и в самом деле хорошо.

– А ты? – спросила она. – Ты же не останешься?

– Увы, мне…

Я снял её руку с глаз и положил себе на губы. Теперь я видел небо – южные звёзды соперничали в блеске с яркой, как полированная медь, луной. «Идёт, блистая красотой тысячезвёздной ясной ночи, в соревнованьи света с тьмой изваяны чело и очи…»

– Между прочим, твой обожаемый шеф мог бы дать тебе отпуск. – Алёна отняла руку и добавила: – После всего, что с тобой произошло…

Я сел и с наслаждением принялся растирать затёкшую шею.

– Да ничего особенного со мною не произошло, – пробурчал я. – Вернее, произошло, но не со мной…

Алена судорожно вздохнула и уткнулась вдруг повлажневшим носом мне в плечо. Я неловко погладил её по затылку. Не умею утешать. И не люблю.

– Я боюсь… – всхлипнула она. – Я уже столько лет боюсь, что тебя пошлют в эту ужасную Островную Империю. И тебя… там…

– Ну… будет тебе, – пробормотал я и поцеловал её в макушку. – Знала ведь, за кого выходишь замуж…

– Да уж, – сердито проворчала Алёна. – Прогрессор. Герой. Легендарный Мак Сим. Перед таким разве устоишь?

– Ни единой минуты, – поддакнул я, опрокидывая ее на надувной плотик, который не первую ночь служил нам постелью.

Луна не выдержала соперничества со звёздами и скрылась за чёрной грудой Медведь-горы. В море, на плавучей платформе дельфинеров, погасли прожекторы. Наверное, афалинам надоело общаться с людьми, и они уплыли. Сквозь шорох прибоя прорвался негромкий свист. Из-за крон санаторского парка выскочил глайдер. Заложив над пляжем крутой вираж, он ушёл в сторону Винера, куда без конца струилась мерцающая цепочка фуникулёра. И где белел среди кедров наш коттедж. Я поднялся, посмотрел на встроенный в радиобраслет хронометр – скоро рассветёт. Алёна спала, и я укрыл её большим полотенцем. Пусть поспит, пока есть время. Через час я её разбужу, и мы вернёмся в наш временный дом. Пешком, чтобы немного растянуть скачущие вприпрыжку минуты. Ведь в пять утра я должен быть уже в промозглом Свердловске. А в полдень – на космодроме.

«Как же не хочется расставаться, – подумал я. – С Алёной, с Землёй, с самим собою. И ведь надолго…»

– Максим, – сказала вдруг Алёна ясным, совсем не сонным голосом. – Ты обязательно должен его разыскать!

– Кого? – спросил я.

– Своего сына. Бедного мальчика, брошенного на этом ужасном Саракше.

– Во-первых, достоверно неизвестно, существует ли он, – пробормотал я. – Во-вторых, даже если он и существует, то ему сейчас лет двадцать. Не мальчик уже – мужчина. А в-третьих, почему ты думаешь, что у меня обязательно должен был родиться сын? Именно сын.

– Я не думаю – я чувствую, – отозвалась Алёна с восхитительной женской самоуверенностью. – И считаю, что мальчика надо найти и привезти на Землю.

– Согласен, – сказал я, потому что действительно был согласен. – Но сделать это будет не просто, милая. Ох как непросто…

Если бы я тогда знал – насколько.