8. «Diane young». Vampire Weekend
После ужина я поднялся наверх в мою комнату. Я знал, что не смогу быстро заснуть, и потому решил сыграть в «Битвы магов», невзирая на Верховного мага. Я помнил, как мы с Хейденом сыграли впервые. Тогда мы много говорили о персонажах, которых хотим сотворить. Я только что прочитал эту безумную книгу о видеоигре, которая должна быть совершенно как реальность, где автор все время рассуждал о том, почему люди создают персонажей и действуют так, как действуют, в мире игры. Некоторые герои книги воссоздавали в игре свою реальную жизнь – они работали на тех же работах, водили те же машины, тусовались с теми же людьми. Они словно проживали свои жизни дважды. Были и другие, пытавшиеся двигаться в противоположном направлении так далеко, как только могли: бухгалтеры становились кинозвездами, школьные учителя – преступниками и так далее. Это очаровывало меня.
Но Хейден находил это возмутительным.
– Оба варианта мимо кассы, – говорил он. – Трудно представить, что люди, которые так довольны своей жизнью, захотят остаться сами собой в онлайне – они счастливы в реальном мире, зачем им игра? И может ли такое быть, что фантазии людей не имеют никакого отношения к их всамделишной жизни? Я бы еще понял, если бы школьный учитель стал убивать в игре непослушных детей. – Он думал, что логичнее, если бы люди были примерно такими же, как в действительности, но не совсем. Те, кто имеют скучную работу, но любят караоке, становились бы рок-звездами; патрульные копы спасали бы мир. А сам он превращался в высокого, красивого, обладающего магическими способностями человека и боролся за добро в образе Верховного мага.
Меня больше интриговали темные аспекты игры. Мне нравилось быть плохим парнем в мире, где никто не знает, кто я, и где мои действия не имеют последствий. А идея добра и зла… Есть столько очевидно ужасных людей, которых все считают хорошими, так почему придерживаться стороны добра чем-то лучше, чем находиться на стороне зла?
– Если все будут думать как ты, в мире воцарится анархия, – злился Хейден.
– Не уверен, что для мира это будет худшим вариантом, – ответил я. – Ты сказал, что полагаешь, будто добро и зло абсолютны, но посмотри на политиков. Противоположные стороны считают себя хорошими парнями, а мне и те, и другие кажутся идиотами. И они совершенно непоследовательны: одна сторона говорит, что правительство плохое, но хочет контролировать каждый твой шаг, а другие талдычат, что правительство хорошее, но при этом ни на что не способно, и потому кажется плохим. При анархии же людям придется пытаться работать вместе, чтобы дело шло вперед.
– Безумие думать, что люди способны на что-либо без власти, – сказал Хейден. – Большинство людей отчаянно ждут указаний, что им делать.
– Да, некоторые ждут, но посмотри на нас – мы оба больше учимся дома, чем в школе, и более заинтересованы в вещах, что сами находим для себя.
– Это и делает нас отщепенцами, – заметил Хейден, но со смехом.
После его смерти я много думал о том разговоре. Мы не говорили, что преследуем разные цели, учась сами по себе, потому что я ждал дня, когда смогу покинуть Либертивилль и начать новую жизнь. Мама вечно твердила, что лучшие дни моей жизни впереди, что для тупиц из школы достаточно того, что они там получили, а подобные мне мальчики преуспевают в более интересных вещах.
– У тебя будет прекрасная жизнь, – говорила она, приглаживая мои волосы прохладной рукой, – и память о школе останется далеко позади.
Но Хейден учился сам по другой причине. Я не мог представить, как это обескураживает – быть таким умным, как он, – блестящим даже, – но при этом постоянно иметь проблемы с выражением своих мыслей. Он прекрасно общался со мной, но учителя в школе заставляли его нервничать, и он заикался и что-то невнятно бормотал, отвечая на их вопросы. Его письменные работы были немногим лучше. Все казалось в порядке, когда мы чатились, отчасти из-за автокорректа, но стоило Хейдену дойти до изложения на бумаге своих мыслей, ему начинала ужасно мешать дислексия. Мы мало говорили о его планах на будущее; как только я спрашивал об этом, он находил способ заткнуть мне рот.
Существовала ли вероятность того, что он всегда знал, чем все кончится? Что еще он не рассказал мне?
И тут в голову пришла странная мысль. Был кто-то, у кого я мог об этом спросить.
Верховный маг.
Верно. Я выбросил все мысли из головы и вошел в «Битву магов», затерявшись в игре на несколько часов. Я жег. Я убил стольких, что не мог уследить за гневными сообщениями, которые получал. Они будто поддавали мне жару; чем яростнее эти случайные незнакомцы со всего мира проклинали меня, тем лучше я играл. Не имело значения, добрый был игрок или злой – если он становился на моем пути, значит, был обречен. Я так ввязался в кровавую бойню, которую сам же начал, что до меня не сразу дошло: сигнал о новом сообщении исходит не из пространства игры.
Верховный_маг_Гед: Как оно?
Опять. И я был уверен, что не сплю – я выдул столько газировки с пиццей, что мог вообще больше никогда не заснуть, хотя, честно признаться, не начал еще наверстывать то время сна, что упустил. Я посмотрел на часы: 1:43 ночи. Боже, чем я думал. Скоро надо закругляться.
Сэм_Голдсмит: Кто бы ты ни был, давай прекращай.
Верховный_маг_Гед: Ты знаешь, кто это? Скучал по мне?
Сэм_Голдсмит: Серьезно, завязывай.
И я в самом деле имел это в виду. Как бы мне ни хотелось поговорить с Хейденом, я не верил, что это действительно он. Не существует загробного мира, из которого можно вернуться в образе своего фэнтезийного двойника. Это не срабатывало даже в «Битвах магов».
Верховный_маг_Гед: Да хватит тебе. Все самое забавное только начинается!
Забавное? Мой лучший друг мертв, а кто-то пытается говорить мне о забавах? Подлее некуда.
Сэм_Голдсмит: Я отключаюсь.
Но я ждал. Несмотря на мои чувства, мне было интересно, что здесь действительно происходит.
Верховный_маг_Гед: Послушай, я могу помочь.
Помочь с чем? С тем, что моего лучшего друга больше нет? Это вряд ли.
Сэм_Голдсмит: Ты ничего не можешь для меня сделать.
Верховный_маг_Гед: Тебя удивит, сколь многое я могу. Есть вещи, которые ты хотел бы переиначить? То, что хотел бы изменить?
Конечно, есть. Но вернуться во времени вспять невозможно.
Сэм_Голдсмит: Ничего нельзя изменить. Слишком поздно.
Верховный_маг_Гед: Не для всех.
Сэм_Голдсмит: Что ты имеешь в виду?
Я ждал ответа и смотрел на мигающий курсор.
Верховный_маг_Гед: Один готов, двое остались.
Что это должно означать?
И тут я вспомнил, что Рейчел рассказала о Джейсоне Йодере. Представил, как он боялся, что его выведут из игры, и не было ничего более страшного для него, чем оказаться привязанным обнаженным перед гей-баром.
Может, это не было совпадением.
Сэм_Голдсмит: Ты говоришь о триаде хамов?
Курсор просто мигал, но как и в прошлый раз, через колонки раздалась песня из плейлиста. Я пролистывал эту песню всякий раз, когда она начиналась; было невыносимо вспоминать те обстоятельства, при которых я слышал ее в последний раз. Я попытался вырубить iTunes, чтобы музыка прекратилась, но она почему-то продолжала играть. А я по-прежнему не хотел слышать ее.
По всей видимости, мне придется смириться с этим.
– Я не понимаю, почему ни с того ни с сего ты хочешь пойти на вечеринку? – недоумевал я. Мы сидели в комнате Хейдена, окруженные предметами на тему «Звездных войн». Никто бы не подумал, что здесь живет девчонка, как пить дать. – Ты ненавидишь вечеринки. Закатываешь истерики, когда я пытаюсь вытащить тебя на нечто подобное.
– Именно поэтому мы должны пойти, – настаивал Хейден. – Если я прошу о такой странной для меня вещи, это должно быть важно, верно?
– Верно, но я по-прежнему ничего не понимаю.
– А что тут понимать? Ты вечно талдычишь, что нам нужно тусоваться с другими людьми. – Как обычно, мне трудно было понять, говорит он всерьез или нет, и это вроде как злило меня. Что такого ужасного было в том, чтобы предположить, что мы не единственные два человека в школе Либертивилль-Хай, с которыми стоит общаться? Тем более что те, другие, могут оказаться девчонками?
– Но без какой-либо на то причины?
– Кто сказал, что у нас нет причины? – Он удостоил меня улыбкой уголком рта, и я понял: ничего он мне не выдаст. Я приставал к нему с этим вопросом весь день напролет. Но безрезультатно. Это было невыносимо.
– Послушай, ты не обязан рассказывать мне абсолютно все, но мы отправляемся на вражескую территорию. Обычно это нуждается в объяснениях. – Вечеринка должна была состояться в доме Стефани Кастер, а она была членом команды Райана. Мы никогда прежде не были на подобных тусовках; парочка тех, что мы посетили, считались куда менее престижными.
– У Райана сегодня игра в другом городе. Так что все будет спокойно.
– Это не то объяснение, которого я ждал, и ты это знаешь, – сказал я, все еще пребывая в раздражении.
– Ну, иногда жизнь несправедлива.
Глупый, загадочный, рациональный Хейден.
– Ты это наденешь? – спросил я.
Он посмотрел вниз.
– А что не так с моей одеждой?
Действительно, ничего. Джинсы, кроссовки, майка с группой Vampire Weekend. Он и вправду выглядел хорошо – может, немного похудел? Так старался, а я и не заметил?
– Просто не знал, что ты торчишь на этих парнях, вот и все. Они для тебя не слишком попсовые? – Хейден обычно любил печальную, плаксивую музыку. Vampire Weekend – это мое.
– Может, сегодня я чувствую себя оптимистичнее.
– Ну тогда я рад за тебя, – сказал я. Он действительно казался оптимистичнее, чем обычно. Я вечно пытался вытащить его на вечеринки с людьми, которые могли нам понравиться. И вот теперь, когда он, наконец, хочет побыть вне дома, мы вольемся в толпу гостей Стефани Кастер. Я знал, следовало быть благодарным за то, что он вроде как хочет пойти у меня на поводу, но по какой-то причине чувствовал одно лишь раздражение. С какой стати все всегда должно происходить на его условиях?
– Ну почему ты такой засранец? – Конфронтация – это не для Хейдена. Он, должно быть, действительно взволнован перспективой идиотской вечеринки, которая столь раздражает меня.
– Я вовсе не собираюсь портить тебе малину. – Я встал с его кровати, на которой сидел, пересел за стол и принялся прокручивать список песен в iTunes на понтовом макбуке Хейдена. – Хочешь чего-нибудь бодренького? Вот тебе бодренькое. – Я кликнул «Diane Young» – В честь твоей рубашки, – заверил я его.
– Да уж, бодренькое, – засомневался он.
– Слова, правда, не слишком радостные. Сказать, что кому-то повезло, как Кеннеди, – это жестко.
– Мы собираемся беседовать о текстах ночь напролет? Пора бы выбираться отсюда.
Нет. Я заставил себя вынырнуть из дремы, в которой пребывал. Я находился не на вечеринке с Хейденом, а один, дома, с компьютером, у себя в комнате. И не был еще готов думать о том, что случилось дальше. Я попытался перезагрузить компьютер, чтобы остановить музыку, но у меня ничего не получилось. Песня продолжала играть. И ее пулеметный барабанный ритм эхом отражался от стен.
Стремно-то как. И даже более того, потому что песня звучит радостно. Словно дразнит меня.
Окошко Джи-чата звякнуло.
Верховный_маг_Гед: Ну давай же, ты можешь все вспомнить.
Этого не будет. Только не сейчас. Я не выдержу еще одну ночь без сна; вот почему все идет как идет. Это не есть реальность.
Но песня продолжала играть.
Я снова попытался закрыть iTunes и выйти из Джи-чата. Бесполезно.
Показалось, что музыка даже стала громче. Но это было невозможно.
Сердце у меня колотилось, а взглянув вниз, я увидел, как сильно дрожат мои руки. Наконец я захлопнул ноутбук. Музыка закончилась так же резко, как началась; тишина казалась почти оглушающей. Достаточно громкой, чтобы не дать мне уснуть, но выспаться действительно было необходимо.
Когда я обернулся, то увидел, что кто-то сидит на моей кровати.
Я открыл рот и хотел закричать, но не издал ни звука. Человек на кровати был мужчиной, молодым, но некрасивым, с длинными рыжевато-каштановыми волосами, почти сливавшимися по цвету с кожей.
Верховный маг Гед.
Или, по крайней мере, некто, выглядевший почти точной копией купленной мною фигурки мага. Я посмотрел на полку – ее там не было.
Это не имело никакого смысла. Я был готов запаниковать. Как он проник в мою комнату? Это невозможно.
– Кто вы? – наконец спросил я, но человек ничего не ответил. А просто смотрел на меня. Затем воздух вокруг него начал мерцать неровным светом, в комнате похолодало, словно в нее ворвался ветер, хотя окна были закрыты. С меня ручьями тек пот.
Я закрыл глаза, в голове бухало, будто мозг пытался выбраться наружу через уши. Всего этого не было. Не могло быть.
Я попытался проследить за своим дыханием, чтобы уберечься от паники. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Медленно. Нужно попытаться думать разумно. Хейденовский Верховный маг был, я это знал, этаким лихим магом, своего рода гламурной версией Дэвида Блейна из альтернативной реальности. Если Верховный маг – это действительно он, то именно такой образ я и должен был узреть. Мне же друг всегда представлялся скорее подобным Гэндальфу – высоким стариком с длинными седыми волосами и в спадающем с плеч плаще; если происходящее было исключительно плодом моего воображения, то человек на кровати походил бы на него как две капли воды.
Я слегка успокоился. И снова открыл глаза.
Фигурка была на месте.
А колдун исчез.