И снова аул, юрта, друзья
Глава шестая
Омирбек боялся, что милость хана – только маска, и властитель Хивы все-таки хочет рассчитаться с ним за дерзкий язык.
Поэтому шутник добирался к себе в родной аул кружным путем и в каждом встречном хивинце подозревал подосланного убийцу.
Но зато, вернувшись домой, он вздохнул полной грудью.
– Омирбек, это правда, что, когда ты приехал в Хиву и тебя спросили «Какой сегодня год?», то ты ответил: «Я первый раз в вашем городе и ваших дней и месяцев не знаю?».
– Правда, правда, – соглашался Омирбек. – Все, что ни говорят обо мне, все чистая правда. Я столько глупостей наслушался в Хиве, что теперь родная глупость кажется мне мудростью!
О жизни в Хиве Омирбека спрашивали многие, но он отделывался шутками, вероятно, ему было неприятно вспоминать самодура-хана и всю прочую придворную грязь.
– Вай, Омирбек, мой сын проглотил мышонка, vi о в таких случаях делают в Хиве? – спрашивал сосед.
– В Хиве в таких случаях мальчика тотчас гке заставляют глотать кошку, – смеялся Омирбек.
– А как ты считаешь, – спрашивал шутника другой сосед, – в Хиве большая разница между простым мясником и муллой?
– Такая же, как и у нас в Чимбае.
– Какая же?
– У мясника скотина сначала испускает дух, а потом он сдирает с нее шкуру, а мулла сначала сдерет с тебя пять шкур, а потом уж разрешит испустить дух!
ДВЕ МУЗЫКИ
Один известный музыкант пригласил Омирбека в гости, усадил на самом почетном месте и начал играть для него.
Он перебрал самые различные инструменты – най, дутар, кобыз, гирджек, танбур, – и на всех он играл великолепно.
Попутно он объяснял, кем и когда та или иная музыка была сочинена, кем и где был сделан тот или иной инструмент.
Хозяин надолго увлекся, а Омирбек все чаще начал поглядывать в сторону кухни.
После того как хозяин еще раз сыграл на всех инструментах, которые были в доме, он спросил гостя:
– Омирбек, звуки какого инструмента вам больше всего понравились?
– Сытому нравится одна музыка, а голодному – другая, – ответил Омирбек. – Сначала мне очень нравился дутар, а сейчас самыми лучшими звуками для меня были бы удары в казан.
ТИШЕ, ТИШЕ!
Омирбек и Досназар-Левша зашли на постоялый двор. Им хотелось есть, и они взяли у хозяина несколько вареных яиц.
Разбив их, увидели, что яйца порченые.
– Из них скоро цыплята вылупятся! – рассердился Досназар.
– Тише, тише! – замахал руками Омирбек. – Если твои слова услышит хозяин, он потребует с нас денег еще и за цыплят!
ЖАДНЫЙ ХОЗЯИН
Как-то раз один очень жадный хозяин угостил Омирбека маленьким кусочком мяса.
Положив мясо перед собой, Омирбек не стал его есть.
– Что случилось? – удивился хозяин.
– Очень горячее мясо.
– Так ты подуй на него!
– Боюсь, что если я дуну, оно улетит в степь, – ответил Омирбек.
Тот же хозяин, угощая Омирбека в другой раз, положил ему на лепешку малюсенький кусочек жареной печени.
Омирбек стал утирать слезы.
– Что с тобой? – заволновался хозяин.
– Бедный я, несчастный! – проговорил, всхлипывая, Омирбек. – Глаза мои слабы стали…
– Плохо видишь, что ли? – спросил хозяин.
– Да. Лепешку вот вижу, а печенку – нет…
ДЕВЯТЬ МЕСЯЦЕВ
У одного бая жена родила ребенка через три месяца после свадьбы.
– Надо мной все смеются, помоги как-нибудь! – попросил бай Омирбека.
– Нет ничего легче, – ответил Омирбек. – Сколько времени прошло со дня свадьбы?
– Три месяца.
– А сколько времени прошло, как твоя же «а вышла замуж?
– Тоже три.
– Вот уже шесть. А сколько времени ребенок был в утробе матери?
– Три месяца.
– Вот тебе и девять месяцев! И чего люди смеются, не понимаю, – удивился Омирбек. – Все нормально.
– Ой, спасибо тебе! – обрадовался бай. – А го я уж начал волноваться.
ГОВОРЯЩИЙ ИШАК
Чимбайский мулла любил курить терьяк-опиум – это знали все. Но курил он тайно и поэтому был уверен, что никто о его грехах и не догадывается.
Омирбек как-то сказал мулле:
– Почтеннейший, я бы взялся выучить говорить вашего ишака. Мы потом сказали бы правоверным, что аллах явил чудо – дал речь бессловесной твари. Какие дары потекли бы тогда к вам!
Мулла очень обрадовался этому предложению и отдал ишака на целый год в обучение к Омирбеку.
В ауле только и разговоров было – выучит Омирбек ишака человеческой речи или нет?
Спорили об этом и на базарах, и в степи, и в юртах.
Миновал год. Омирбек свел ишака на базар, продал, а потом явился к мулле и сказал:
– Почтеннейший, твой ишак оказался очень умным. Он почти сразу же заговорил так, будто и не был никогда ишаком, а с детства разговаривал по-человечески.
– Так где же он? – воскликнул радостно мулла.
– Вай, почтеннейший, – грустно молвил Омирбек. – Мне пришлось его убить.
– Почему? За что?
– Он начал болтать о тебе всякие гадости: будто ты и терьяк куришь, и ругаешься, и не всегда намазы творишь… Он ведь пока рядом жил, всякого насмотрелся… А уши у него – во! – все слышат. Да еще ишачья привычка возводить напраслину на ближнего своего… Другого выхода не было – и я его убил. Иначе он бы тебя ругал, не переставая.
– И правильно сделал, – обрадовался мулла. – Не печалься, Омирбек, может, в^другой раз тебе попадется в учение более порядочный ишак!
ТАКОЙ У МЕНЯ ХАРАКТЕР!
Однажды Омирбек сидел в юрте богатого бая.
А в это время к баю явился какой-то его приятель. Бай, забыв об Омирбеке, начал всячески ухаживать за вновь пришедшим.
Когда его приятель ушел и бай снова уселся рядом с Омирбеком, тот не выдержал и спросил:
– Оказывается, для тебя не все гости одинаковы. Разве так поступают хорошие хозяева?
Побаиваясь острого языка Омирбека, бай не хотел ссориться с ним и начал его успокаивать.
– У меня такой уж характер: если я вот так, как ты сейчас видел, проявляю к гостю очень большое уважение, это значит, что я его не уважаю, а просто выпроваживаю. А вот если я веду себя сдержанно и скромно – как с тобой – значит проявляю самое душевное уважение.
– И у меня такой же дурацкий характер! – радостно воскликнул Омирбек, схватил свою палку и начал бить бая.
– Ой, ай! Что ты делаешь, Омирбек? – кричал хозяин, не успевая уворачиваться от ударов. – Зачем ты меня бьешь?
– Я тебя бью – значит люблю, – сказал Омирбек. – А если не бью – значит я тебя не могу терпеть!
Говорят, что после этого бай неделю ходить не мог.
ПОЛОВИНА СНА
Сидели в юрте друзья Омирбека и рассказывали свои сны.
Дошла очередь до Омирбека.
– Я видел сон, который оказался вещим только наполовину, – сказал он.
– Как так? – удивились друзья.
– Снилось мне, будто я несу на плече мешок с золотом и от этой тяжести плечо сильно болит.
– Ну, ну? Проснулся, а золота только полмешка?
– Нет, когда раскрыл глаза, мешка не было, а вот плечо болит до сих пор.
ГДЕ ОНА ЕЩЕ НАЙДЕТ ТАКУЮ ЖИЗНЬ?
Однажды, когда жене Омирбека очень надоела нищета и житье впроголодь, она спросила мужа:
– Омирбек, ты умный, ты все знаешь, скажи, пожалуйста, когда от нас уйдет бедность?
Омирбек рассмеялся и ответил так:
– Ты давно живешь со мною, а все еще плохо разбираешься в жизни! Ну, посуди сама: ты – хозяйка добрая, тихая, я тоже не буян, живем мы спокойно, со всеми в ладу – зачем бедности уходить от нас? Ей здесь уютно. Разве мы ее обижаем или оскорбляем? Где она еще найдет такую жизнь?
ДОРОГОЙ ГОСТЬ
Досназар-Левша долго пропадал где-то и не заворачивал к Омирбеку много месяцев.
Однажды он приехал и был принят как самый близкий родственник.
Омирбек бегал от юрты к юрте: занимал рис, масло, мясо. Один сосед дал казан, другой – чай, третий – курицу, четвертый – яйца.
После плова Досназару постелили лучшую постель.
Оставили его гостить и на другой день.
Правда, плова Омирбек сделать уже не смог – не у кого было занимать рис и масло, но он зарезал свою последнюю курицу, сварил из нее бульон, а мясо курицы обжарил в остатках вчерашнего жира.
– Что послал аллах – то и есть, – стесняясь бедного угощения, сказала жена Омирбека, подавая еду.
Гость остался и на третий день.
Съестного в юрте уже ничего не оставалось – даже хозяевам есть было нечего.
– Чем я буду его угощать? – стонала жена. – Какой позор – в доме крошки для гостя нет!
– Ничего, все будет хорошо, – сказал Омирбек.
Омирбек отвязал стоящего возле юрты досназаровского коня и громко позвал жену:
– Дорогая, мы уезжаем! Возьми с собой кое-что из вещей и садись сзади меня!
С этими словами он вскочил на коня. Конь громко заржал.
Досназар проснулся и выбежал на улицу:
– Эй, Омирбек, что это значит? Куда ты собрался на моем коне?
– Как куда? – переспросил Омирбек. – Раз ты переехал жить к нам, то мы переезжаем в твою юрту – только и всего! Поторопись, жена!
ТВОЙ РЕБЕНОК ОЧЕНЬ ТОРОПЛИВ
Когда жена чимбайского чайханщика через два месяца после того, как отгуляли свадьбу, родила мальчика, многие приходили поздравлять родителей.
Пришел и Омирбек. Он принес свои подарки – бумагу и карандаш. Положил их у изголовья люльки.
Чайханщик поблагодарил Омирбека, а потом, улучив момент, спросил:
– Скажи, почтенный, не рано ли такому младенцу дарить бумагу и карандаш?
– Нет, – сказал Омирбек. – Твой ребенок очень тороплив. Если путь в девять месяцев он совершил за два месяца, то еще через пять месяцев он в школу пойдет \ Вот тогда ему и пригодятся бумага и карандаш!
СЫН ОМИРБЕКА
Однажды какой-то жигит, боясь ума и языка самого Омирбека, захотел одержать верх хотя бы над его маленьким сыном.
Улучив момент, когда сам Омирбек спал, а сын его гулял возле юрты, жигит подошел к юрте и спросил:
– Скажи, отец твой дома?
– Отец спит, – ответил мальчик.
– Хорошо. Когда он проснется, передай ему, что приходил его друг и принес ему в подарок одеяло. Одеяло такое большое, что когда один конец одеяла я держал в руке, второй был на том берегу Аму-Дарьи.
– Э-э, – сказал мальчик, сообразив, что жигит хочет подшутить над его отцом, – разве это подарок?
Вашего одеяла не хватит даже на одну заплатку к тому маленькому паласу, которым отец покрывает ноги!
Жигит очень смутился и быстро ушел – а вдруг еще и сам Омирбек проснется?
Вернувшись с работы в поле, Омирбек лег отдохнуть и сказал своему сыну:
– Я так устал, что даже чая пить не могу. Высплюсь, тогда попью. К тому времени вскипяти воду. \
Через час сын разбудил отца и спросил:
– А как я узнаю, выспался ты или нет?
ТЕСНАЯ ЛЕЖАНКА
После неожиданной смерти жены Омирбек недолго ходил холостяком и женился во второй раз. Взял он в жены бездетную вдову, женщину хозяйственную и добрую.
Но первое время у них часто вспыхивали ссоры из-за того, что жена хвалила своего первого мужа, а Омирбек не оставался в долгу и хвалил свою первую жену.
Однажды Омирбек до того рассердился, что столкнул жену с лежанки.
Жена на другой день пошла к аксакалу с жалобой на Омирбека.
– Он не считается со мною, обижает меня, – сказала она, заливаясь слезами.
Аксакал позвал к себе Омирбека и строго спросил его:
– Почему же ты столкнул свою жену с лежанки? Разве так поступает правоверный мусульманин?
Омирбек ответил:
– Почтеннейший, посуди сам: разве четыре человека могут поместиться на такой узкой лежанке? Вот жена и не поместилась!
– Какие четыре человека? – удивилась жена. – Там, кроме нас, никого больше не было!
– Ой-бой! – воскликнул Омирбек. – Ты что, до четырех считать не умеешь?
– Какие же это четыре человека? – спросил аксакал.
– Я, моя покойная жена, моя нынешняя жена и ее покойный муж! – загибая пальцы на руке, перечислил Омирбек.
…Я БЫ ЗАСТРЕЛИЛ СЕБЯ!
Однажды Омирбек вышел ночью из юрты и увидел возле овечьего загона какого-то человека.
«Видно, это вор, который не знает, что у меня давно нет ни одной овцы!» – подумал Омирбек и крадучись вернулся в юрту.
И решил проучить вора – взял ружье, которое оставил у него один жигит, тихо, чтобы не спугнуть незваного гостя, выбрался из юрты.
Прицелился, выстрелил.
Вор упал. Омирбек подобрался к нему, держа ружье наготове. А вдруг он притворяется?
И увидел… свою рубашку, которую жена повесила сохнуть!
Посреди рубашки, на самой груди, чернело пятно – выстрел был метким.
– Кажется, мне первый раз в жизни повезло, – сказал Омирбек жене, которая, услышав выстрел, выбежала из юрты. – Ведь если бы в рубашке был я, то я бы застрелил самого себя!
КАК НУЖНО ЕСТЬ КАТЫБЫЛАМЫК
Что такое катыбыламык? Густая похлебка из муки, что-то вроде мучной каши. Перед едой в миске с катыбыламыком делают ямку, куда наливают масло. Иногда катыбыламык подавали в больших мисках, из которых ели сразу двое, а то и трое.
Когда Омирбек пришел в гости к Досназару-Левше, то жена Досназара решила сделать катыбыламык.
Омирбек чувствовал себя несколько виноватым: он не смог придти на похороны отца Досназара, а также не смог он и поздравить его с рождением дочки… Зимой стояли морозы, идти было не в чем. Но разве это уважительная причина для того, чтобы не явиться к другу?
Катыбыламык был подан в большой миске. Большая ямка среди катыбыламыка была до краев наполнена маслом. Досназар-хитрец провел от ямки к себе две глубокие канавки и сказал:
– Отец умер, ты не пришел – раз, дочь родилась, ты не пришел – два…
Все масло потекло в его сторону.
«Так мне, пожалуй, ничего и не достанется, – подумал Омирбек. – С хитрым и вести себя нужно хитро!»
И он сказал:
– Ты видал, сколько снега нанесло? Знаешь, какой разлив будет в эту весну? Обычно Аму течет так, – Омирбек провел из ямки с маслом глубокую борозду к себе. – А теперь у нее станет сразу несколько протоков, – и Омирбек сделал в свою сторону еще несколько канавок, одна из которых брала начало прямо из борозды Досназара.
Все масло медленно потекло теперь в сторону Омирбека.
Досназар не остался в долгу:
– Это верно. Разлив будет большой. Может так получиться, что весь снег начнет быстро таять и во» степь покроется водой… И вода эта потечет прямо в Арал – ведь земля имеет наклон к Аралу, к морю…
С этими словами Досназар сильно наклонил миску к себе, и масло, конечно, потекло в его сторону.
«Э-э, а я не люблю катыбыламык без масла! – вздохнул про себя Омирбек. – Придется, видно, добиться ничьей…»
– А ты знаешь, почему я тебя обидел, почему не пришел на похороны отца, почему не пришел на рождение дочери? – начал Омирбек печально. – Как только я собрался идти, поднялась такая метель, такая вьюга, так все закрутило кругом, – и Омирбек несколько раз перемешал катыбыламык, чтобы показать, как крутила вьюга в тот день.
– Да, видно, крутила вьюга здорово, – сказал Досназар, наблюдая, как масло смешивается с кашей. – Нет, чтобы крутить потише…
ОСТАЛОСЬ СОВСЕМ НЕМНОГО
У Омирбека издох ишак.
Вскоре после этого события Омирбек на дороге нашел ишачью подкову.
Он осмотрел ее внимательно и воздел руки к небу:
– О аллах! Если ты послал мне подкову в утешение, то будь великодушным до конца. Дело начато, и я прошу у тебя совсем немногого: сделай так, чтобы я нашел еще три подковы и одного ишака! Только и всего, ну что тебе стоит?
КОНЕЦ СВЕТА И ДЕНЬ СТРАШНОГО СУДА
Соседи любили задавать Омирбеку различные вопросы.
Однажды его спросили:
– Скажи, Омирбек, когда наступит конец света? Ишан говорит, что он наступит через сто лет. Мулла в Чимбае сказал, что на все воля аллаха. А как ты думаешь – когда это случится?
– Какое мне дело, что говорил ваш ишан-пешан-мешан или мулла-булла-тулла! И расчеты аллаха меня не интересуют! – рассердился Омирбек. – Для меня лично конец света наступит, когда я умру.
– А когда наступит день страшного суда? – спросил богатый бай Омирбека.
– А когда ты умрешь и наследники будут делить твое имущество!
КАК, КОГДА И КОГО НАКАЗЫВАТЬ
В длинный зимний вечер собрались в юрте Омирбека соседи, друзья, родственники – просто так, поговорить, поспорить, послушать шутки хозяина.
Зашел разговор о пользе наказаний.
Одни говорили, что нужно наказывать очень строго и всех без разбора: виноват – получай.
Другие утверждали, что главное заключается в точном выборе наказания: каждый проступок должен наказываться по-своему.
– Если один и тот же будет виноват дважды, каждый раз его нужно наказывать по-иному!
Потом все замолчали – ждали, что скажет Омирбек.
В этот момент Омирбек заваривал чай. Сын его сидел рядом. Неожиданно Омирбек звонко – и, видимо, больно – шлепнул сына по лбу.
– За что ты его ударил? – спросил кто-то из родичей.
– Это я наказал его за то, чтобы он не разбил свою пиалушку! – ответил Омирбек.
– Как же можно наказывать заранее! – зашумели гости.
– Ведь он же ее еще не разбил!
– Что пользы наказывать после совершения проступка? – усмехнулся Омирбек. – Все равно пиала будет разбита… Но если разобьет, то получит еще столько же. И теперь он знает, что его ждет!
Опять загорелся спор: справедливо поступил Омирбек или нет.
– Это очень умная и трудная наука – как, когда и кого нужно наказывать, – сказал Омирбек. – В этой науке нужно хорошо разбираться…
– Это легко, – возразил кто-то. – Кто виноват – того и нужно наказывать.
– Нет-нет, – засмеялся Омирбек, – так у вас ничего не получится… Вот, к примеру, убежала у Досназара корова – сорвалась с привязи. А теленок был рядом привязан – и остался, не смог убежать. Кого нужно наказывать?
– Конечно, корову!
– Ничего подобного, теленка, – сказал Омирбек. – Потому что он подрастет и тоже будет убегать, глядя на свою мать. А так он на ее поступки и глядеть не захочет.
Все посмеялись над рассуждениями Омирбека, а он привел другой пример.
– Вчера коза соседа забралась в мой огород, – произнес Омирбек. – Моя жена кинулась ее бить. А в это время подошла к нам и сама соседка. И тогда я крикнул своей жене: «Не козу бей, а ее хозяйку, тогда она будет привязывать ее лучше и коза к нам больше не заберется!»
– Ты прав, как всегда, Омирбек! – весело сказали гости.
СИЛЬНЕЕ ВСЕХ
Какой-то жигит, сильно проголодавшись в пути, остановился в юрте Омирбека отдохнуть.
Уплетая поданное угощение, жигит говорил Омирбеку так:
– Сильный человек ест много, слабый человек ест мало… У сильного аппетит большой, а у слабого – маленький…
Жигит ел так быстро и так много, что в конце концов Омирбек почтительно сказал ему:
– Ох, какой ты сильный! Наверное, сильнее все» других жигитов нашей степи!
– А как ты догадался? – самодовольно спросил жигит.
– Очень просто: ты съел все, что было в нашей юрте, – ответил Омирбек.
ЭХ, ПОГУБИТ МЕНЯ ТОРОПЛИВОСТЬ!
У Омирбека было любимое присловье:
– Эх, погубит меня торопливость!
Когда спросили, почему он так говорит, Омирбек рассказал такую историю: трое бедняков договорились вместе вспахать землю.
Один взялся найти лемех для плуга, другой – плуг, третий – борону.
Тот, который взялся найти лемех, еще зимой ушел его искать и пропал на всю весну и на все лето.
Оставшиеся двое посеяли и убрали урожай, а он все еще где-то бродил.
Когда друзья отсыпали зерно для будущего посева, он вернулся. Сбросил лемех на землю, оглядел приготовленные семена и сказал:
– Слава аллаху, кажется, к севу я поспел… Эх, и спешил же я…
Вытер пот и добавил:
– Эх, погубит меня когда-нибудь моя торопливость!
ЯБЫ
Стоял Омирбек у дороги. Мчались по ней какие-то всадники. Они грубо спросили:
– Эй ты, скажи, где дорога ябы?
Ябы – это один из подродов у каракалпаков. Любой мальчишка знает, как проехать к ябы. Но слово «ябы» имеет еще и иное значение – рабочая лошадь. Поэтому Омирбек, обидевшись на всадников, прикинулся малоумным и сказал, указывая пальцем на колею от колес арбы:
– Вот дорога ябы.
– Быстро отрубите голову этому болтуну! – приказал старший из жигитов.
– Зачем быстро, когда можно это сделать и медленно, – сказал Омирбек. – А еще лучше – потихоньку, не торопясь…
Кто-то из жигитов засмеялся.
– Дайте по голове этому ишаку! – снова приказал старший.
– Давайте-давайте, на обратном пути сможете взять головы обратно, – сказал Омирбек, на всякий случай отскакивая в сторону.
– Да он несмышленыш! – догадался один из жигитов. – Не стоит тратить на него время!
И грубияны ускакали, так и не узнав правильного пути.
ХОРОШАЯ ПАМЯТЬ
Один бай, давно поверявший надежду посмеяться над Омирбеком, все-таки никак не мог примириться с тем, что Омирбек когда-то ловко высмеял его.
И придумал бай такую хитрость: проверить память Омирбека.
Он шел мимо юрты Омирбека и спросил:
– Что ты хотел бы сейчас съесть?
– Яйцо, – ответил Омирбек.
Бай ушел и пришел к юрте Омирбека ровно через два года.
Хозяин, как обычно, сидел у порога.
– А с чем? – спросил бай. словно продолжая тот, начатый два года назад, разговор.
– С солью, – ответил Омирбек.
НЕ ХВАТАЕТ САМОЙ МАЛОСТИ
Ишан из Муйнака начал строить себе мазар – могильный памятник. Когда он был готов, ишан повел туда друзей и спросил их:
– Как вы считаете – мазар хороший? Или в нем чего-то еще не хватает?
– Не знаю, что ответили его друзья, – сказал Омирбек, когда ему рассказали об этом. – Но я бы ответил ишану так: «Все в порядке, не хватает только самой малости – вашего благословенного пребывания внутри!»
ВОСПИТАННИК ОМИРБЕКА
Неизвестно, правда это или нет, но про Омирбека рассказывают такую историю.
У жены одного богатого бая родился сын.
Бай был рад наследнику, но ему казалось, что ребенок растет слишком медленно. Созвал бай лекарей, хабибов. Никто не берется ускорить рост ребенка.
– Это может сделать только один человек – Омирбек, – сказали баю.
И бай послал за Омирбеком своих жигитов.
– Ты все знаешь, все умеешь, сам Хивинский хан тебя любит, помоги мне. Хорошо заплачу за это, – сказал бай, когда к нему прибыл Омирбек.
– А что нужно делать? – спросил Омирбек.
– Найди такие травы для моего сына, чтобы он рос быстрее.
– Можно помочь, – сказал Омирбек. – Только чтобы собрать эти травы, нужно несколько лет. А за это время ты со своим сыном не должен видеться. Иначе лекарство не подействует! Пусть лучше он живет у меня!
Бай согласился, дал Омирбеку денег, и тот унес байского сына к себе в юрту.
И мальчик стал расти вместе с детьми Омирбека и других бедняков.
Бай занимался своими делами и о наследнике почти не вспоминал.
Прошло, как говорят, семнадцать лет.
Омирбек пришел к баю и сказал:
– Я уже собрал все травы, которые нужны для быстрого роста, и твой сын выпил их настой. Теперь посмотри, как он вырос!
И ввел в юрту семнадцатилетнего юношу.
– Чудеса! – воскликнул бай.
…Если вы услышите в степи старинные истории о Турехан-бае, бае справедливом и добром, то знайте, что это и есть воспитанник Омирбека.
КОЗА И КОЗЕЛ
Омирбек не мог видеть вокруг себя скучные лица.
Он сразу придумывал какую-нибудь шутку, веселил собравшихся занятной историей, мог и посмеяться над кем-либо.
Даже на похоронах какого-нибудь богатея, когда все вокруг превозносили добродетели почившего, Омирбек не мог удержаться от того, чтобы не вспоминать о том, как покойный обманывал при жизни бедных и как грабил ближних своих.
Поэтому Омирбека старались на богатые похороны не приглашать – мало ли что он выкинет. Один раз, когда хоронили чимбайского муллу, Омирбек такую шутку выкинул, что до самого вечера все пересмеивались, и обряд похорон был нарушен.
И на этот раз, когда умер один богатый бездельник, родственники его пришли к Омирбеку и очень просили его не приходить на похороны.
– Не делай покойного посмешищем, – просили они.
– Он был глупым, вздорным человеком, – сказал Омирбек, – и как у вас языки повернутся возносить ему хвалу и обманывать аллаха, выпрашивая для него местечко в раю?
– Ну что поделаешь, дорогой, уважаемый Омирбек, – оправдывались жигиты, – таков обычай, ты же знаешь.
– От вредных обычаев нужно отвыкать, – произнес Омирбек. – Нет, не просите меня – все равно приду.
– Если ты останешься дома, то мы дадим тебе козленка, – наконец пообещали жигиты.
– Хорошего, годовалого козленка?
– Да, откормленного годовалого козленка. Только не срывай обряд…
Омирбек согласился, и жигиты облегченно вздохнули.
…Когда же начался плач по покойному, в юрту вдруг тихо вошел Омирбек.
Жигиты, которые приходили к нему, продолжая причитать, сердито покосились на вошедшего.
Омирбек сделал им успокаивающий знак и тоже начал причитать:
– Вай-вай-вай, тот козленок, которого вы мне обещали, вай-вай-вай, мы не договорились, вай-вай-вай, будет ли он козлом, вай-вай-вай, или козой, вай-вай… Если козел, вай-вай… то я не согласен, вай-вай…
– Вай-вай, пусть будет коза, вай-вай, только молчи, вай-вай, – ответил один из жигитов.
Но так как слова Омирбека уже заставили всех присутствующих насторожиться, ответ жигита вызвал громкий общий хохот, и обряд был сорван.
– Надо договариваться сразу обо всем, – усмехаясь, оправдывался Омирбек. – Козленок, козленок… Если бы сказали – коза, сразу бы все было ясно… Сами виноваты.
ПЯТЬ БАРАШКОВ ЗА МОЛЧАНИЕ
Один бай созвал гостей на большой той, и среди приглашенных оказался Омирбек.
По тому, как Омирбек нахмурился, глядя на некоторых приглашенных, хозяин понял, что у шутника есть к этим людям свои счеты. И очень испугался, что острые шутки Омирбека в адрес этих почтенных людей могут сорвать той.
Тогда бай подошел к Омирбеку и стал его просить:
– Почтенный, посиди сегодня молча, не открывай рта. Я тебе за это дам пять барашков.
Омирбек рассмеялся:
– Я за свои шутки никогда не получал такой награды, а теперь только за то, что молчу, могу стать богатым!
И он согласился.
К великому удивлению гостей, Омирбек просидел весь той молча, и когда его спрашивали, что с ним, то показывал на горло – охрип, мол.
Той прошел так, как этого хотел хозяин, гости разошлись.
– Где мои барашки? – спросил Омирбек.
– Хватит с тебя и одного, – сказал бай и приказал привести Омирбеку самую плохую овцу.
– Э-э, – покачал головой Омирбек, – не то обидно, что я поверил богатому. Жалко, что столько смеха мы упустили… Улыбка и шутка – это не бараны, если они упущены, их не поймаешь!
* * *
Иной раз до того туго приходилось Омирбеку и его семье, что хоть ложись и умирай от голода. И в соседних юртах было не лучше – даже родные помочь не могли, самим есть нечего.
Тогда Омирбек брался за любую работу, хотя он в ней и разбирался мало.
– Э-э, голод заставит и зайца на кобызе играть, – говорил Омирбек.
Однако с годами он многому научился: мог рвать зубы, подковывать ишаков, шить седла, писать письма – всего и не перечислишь.
* * *
У одного торговца разболелся зуб. За настоящим табибом-врачом нужно было ехать чуть ли не в Муйнак, поэтому и позвали Омирбека.
– Ты вырвешь зуб и получишь за это курицу, – уславливаясь о плате, сказал больной.
Омирбек пробыл у больного долго, а когда вернулся домой, то все выбежали его встречать: он нес по две курицы в каждой руке.
– Он заплатил тебе вместо одной курицы четыре? – спросила жена.
– Нет, – улыбнулся Омирбек. – Эта жадина никогда бы этого не сделала.
– Так откуда же у тебя четыре курицы?
– Я вместо одного вырвал у него четыре зуба. Рвать так рвать.
– Однако болел-то у него только один?
– А что лучше: одна курица или четыре?
– Конечно, четыре. Но пять лучше четырех!
– Э-э, как будто я сам не знаю! Но у него и было-то всего четыре зуба!
* * *
Случилось так, что попросили Омирбека написать письмо.
– Если бы ты был баем, – сказал Омирбек, – я бы написал тебе двадцать писем. Но ты такой же бедняк, как я…
– И поэтому ты не будешь писать?
– Нет.
– Для богатого все, а бедняку – ничего?
Омирбек озорно усмехнулся и доверительно произнес:
– Скажу тебе по секрету, что у меня ослабли ноги.
– Разве ты пишешь ногами?
– Я пишу как и все – рукой, но прочесть написанное могу только я сам. Поэтому мне нужно идти в тот аул или город, куда адресовано письмо, чтобы его там прочесть адресату. А я сейчас не могу идти – ослаб. Понял, наконец?
– Но почему же ты пишешь письма, когда тебя просят баи?
– Наплевать мне на их письма – вот я их и обманываю. А своих братьев обманывать не хочу…
* * *
Об Омирбеке ходили слухи, что он может писать всякие чудесные молитвы претив болезней и разных недугов.
Один путник пришел к нему и сказал:
– Я слышал, что у тебя есть молитва, предохраняющая от собачьих укусов. Напиши ее для меня, а то у нас в ауле столько бродячих собак – прохода нет!
Омирбек пошел в юрту и вынес оттуда палку.
– Лучшая молитва против собак – это толстая палка! – сказал Омирбек.
* * *
Пришлось Омирбеку однажды шить попону для верблюда.
Он ее сшил как сумел. Когда хозяин стал набрасывать попону на верблюда, она оказалась мала.
– Что делать? – вздохнул Омирбек. – У тебя какой-то особый верблюд. У него не два горба, не один, а полтора…
БЕЗ ИШАКА
У Омирбека – уже в который раз! – украли ишака.
– Расскажи, как его у тебя украли? – спрашивали друзья, приятели и даже совсем незнакомые люди.
– Что за глупость вы у меня спрашиваете? Я ведь не приходил за ним вместе с вором! Откуда же я могу знать, как его украли? – смеялся Омирбек.
Но потом ишака нашли, и все очень обрадовались.
А еще через месяц он сдох.
Омирбек очень переживал его гибель. Родственники даже были возмущены его горем, говорили:
– Когда умерла первая жена, так он и то грустил меньше!
– Вы же сами в этом виноваты, – сказал Омирбек. – Когда умерла моя любимая жена, вы все утешали меня, говорили, что вместо нее вы найдете и приведете ко мне в юрту еще лучшую женщину… А когда издох мой ишак, то никто и не сказал, что мне приведут взамен нового ишака.
ГОРЯЧАЯ ШАУЛЕ
Что такое шауле? Негустая рисовая каша с мясом, луком, маслом и морковью. Если моркови нет – все равно хорошо. Лука нет – тоже сойдет. Ну, а если масла и мяса нет? Тогда рисовая каша должна быть такой горячей, чтобы она обжигала рот и нельзя было понять, что в ней есть, а чего нет.
Вот однажды Омирбек и Досназар-Левша пришли в гости к одному из своих общих приятелей.
Хозяин поставил перед друзьями кипящую шауле и стал приговаривать:
– Отведайте, пока не остыла, а то она вкус потеряет… Ешьте, почтенные гости…
Путь приятели проделали немалый, проголодались, и поэтому особенно их уговаривать не пришлось.
Левша отправил в рот шауле, но она так обожгла его, что из глаз брызнули слезы.
– Э-э, отчего ты плачешь? – настороженно покосившись в сторону дымящейся миски, спросил Омирбек.
«Если я ему скажу правду, – подумал Левша, – то он надо мной будет смеяться…»
– Знаешь, друг, – сквозь слезы сказал Досназар. – Мне показалось, что с семьей моего дяди произошло несчастье… Словно видение мелькнуло: они все лежат в юрте больные. Вай-вай-вай.
– А-а, – промолвил Омирбек и тоже запихнул себе в рот горсть шауле.
– О-о-о-о! – раскачиваясь, простонал он.
Когда Омирбек пришел в себя и смахнул рукавом слезы, Досназар участливо спросил:
– Отчего ты плакал, почтенный Омирбек?
– Мне привиделось, что вся семья твоего дяди умерла.
ПО ОДНОМУ!
Омирбеку в старости стало трудно взбираться на ишака.
И каждый раз он шутливо призывал какого-нибудь святого на помощь:
– О святой Хизр, помоги сесть на это дьявольское отродье!
А когда удавалось взгромоздиться на спину длинноухому, то говорил:
– Вот как меня любят на небе! Всегда помогают!
Однажды Омирбек почувствовал себя так плохо, что решил сразу обратиться ко всем силам небесным:
– О аллах, помоги сесть на ишака!.. О Магомет, подтолкни меня!.. О святой Хизр, подними меня!
И он так сильно оттолкнулся ногой, что перелетел через ишака и упал на землю.
– Ну, это уж слишком большая помощь! – воскликнул Омирбек. – В другой раз помогайте мне не все вместе, а по одному!
НИКОГДА НЕ ИЗМЕНЯЛ СВОЕМУ СЛОВУ
Как-то раз Омирбека спросили:
– Сколько тебе лет?
– Пятьдесят один, – ответил Омирбек. Прошло лет пять, и Омирбеку снова задали тот же вопрос.
– Пятьдесят один год, – снова ответил Омирбек.
– Омирбек, – удивились друзья, – ведь пять лет назад тебе уже был пятьдесят один год?! Как же так?
Омирбек ответил:
– Каждый уважающий себя мужчина должен держать свое слово! Раз сказал «пятьдесят один», то не будь балаболкой и не говори следующий раз «пятьдесят пять» или «шестьдесят». Я никогда не изменю своему слову, вы же меня знаете!
СИЛА МОЛОДЫХ ЛЕТ
Однажды, когда в юрте собрались друзья Омирбека, зашел разговор о молодости и старости.
Говорили, что и силы уже не те, что глаза видят хуже, да и слух пошаливать стал.
Один только Омирбек тихонько посмеивался.
– Чему ты улыбаешься? – спросили его.
– Тому, что я, хотя мне, как вы знаете, пятьдесят один год, сохранил силу молодых лет.
– Как ты это можешь доказать?
– Очень просто. Вы все знаете большой камень, который лежит на повороте дороги?
– Знаем!
– Ну, так я в юности не мог его поднять.
– А сейчас?
– И сейчас не могу. Значит, моя сила осталась прежней.
НЕ УМЕР ЛИ Я?
Омирбек заболел. К нему зачастили друзья, родственники, даже незнакомые, проходя мимо юрты Омирбека и узнав, что он болен, заходили проведать.
И каждый, как мог, утешал его, убеждая, что он вот-вот выздоровеет, встанет на ноги.
Однажды за день в юрте побывало более ста человек.
Омирбек позвал жену и сказал:
– Не умер ли я? Посмотри хорошенько, очень тебя прошу…
– Что за глупости ты говоришь! – воскликнула жена. – Почему это тебе пришло в голову?
– Ты же знаешь, что живыми обычно у нас мало интересуются, но стоит только умереть – откуда только народ появляется. Когда я был здоров, то к нам заходили в день всего несколько человек. А если люди ко мне валом валят, значит я тяжко болен. Ну а если с утра до вечера в юрте народ толпится, – то, наверное, я уже умер…
