Глава 2
В ожидании суда Назара перевезли в колонию. Дни проходили в томительном ожидании. В это тяжелое время гнетущей неопределенности и страхов за свою жизнь и будущее Назар находился в состоянии полного уныния и подавленности. Он ходил по камере из угла в угол, вздрагивая от каждого скрипа и шелеста. В душе Назар чувствовал глубокую обиду и непонимание. Он много думал о поступке Сони и никак не мог найти ему логичное объяснение. Почему девушка подставила его? Что движет ей? Зачем она это делает? Но чем больше Назар думал о Соне, тем сильнее запутывался в ситуации.
Наступил день суда. В этот день Назар прекрасно понимал, что глупо надеяться на то, что его оправдают, и приготовился к худшему. Назару могло грозить от трех до десяти лет. Суд признал Назара виновным по статье 228.2 УК РФ. Адвокату не удалось добиться условного наказания, зато срок удалось сократить. Год своей жизни юноша должен будет провести в колонии общего режима.
Все ответы на мучающие его вопросы Назар получил в первом пришедшем на его новый адрес письме.
В камере Назар с любопытством вертел в руках белый конверт, на лицевой стороне – имя, фамилия и адрес человека, которые не говорили ему абсолютно ничего. Назар вскрыл конверт и углубился в чтение. В письме он получил ответы, вот только облегчения это не принесло.
Здравствуй, Назар!
Пишу письмо, в котором хочу открыть правду. Наверняка ты задаешься множеством вопросов, главные из которых – кто и за что.
Это все – дело моих рук. Ты спросишь – кто я? И что ты мне сделал? И я отвечу, но начну издалека.
Слышал ли ты что-нибудь о синдроме бабочки, Назар? Страшное заболевание, при котором кожа становится такой же хрупкой, как крыло бабочки, и разрушается даже от малейшего прикосновения.
А есть люди, у которых точно так же от малейших колебаний разрушается душа.
Девочки-бабочки. Хрупкие, нежные, наивные, тонущие в собственных слезах от ежедневно терзающих их мук. Я знаю это, потому что вижу их. Вижу каждый день по ту сторону веб-камеры. Вижу то, чего никто не должен видеть.
Я знала одну такую девочку-бабочку. Ты сломал хрупкое крыло и убил ее, но перед смертью бабочка успела сделать последний взмах крыльями. Этот взмах вызвал ураган, который начисто смел всю твою жизнь, оставив после себя лишь хаос. Рано или поздно все возвращается бумерангом.
У меня есть суперсила. Я могу стирать будущее людей. И к сегодняшнему дню я стерла жизнь четырех человек.
Я пишу это письмо и предвижу тень понимания на твоем лице. Ты догадываешься, кто я. Когда-то ты был моей единственной любовью, Назар. Но потом сошел с моей дороги и заблудился.
Это шутка, Назар. Попробуй отнестись ко всему происходящему, как к неудачной шутке. Получилось?
Последнюю строчку Назар прочитал несколько раз. Это были его слова. Те самые слова, которые он сказал Алисе, когда был у нее дома после злополучной вечеринки.
– Алиса… – прошептал Назар, снова и снова перечитывая письмо. – В какого же монстра мы тебя превратили.
Назар не мог поверить в то, что все было подстроено Алисой. Девушкой, с которой в прошлом они были друзьями и, возможно, даже больше, чем просто друзьями. Он недооценил ее. Думал, что все обиды в прошлом. Это был глупый день, глупый поступок. Они все тогда были глупыми. Но этот поступок не стоил того, чтобы столько времени строить планы о мести. Алиса безумна, а он, Назар, попался в ее ловушку. И виноваты во всем – они четверо. Назар, Соня, Пелагея и Теодор. Это они сделали из Алисы монстра.
Это письмо не имеет никакой ценности. Его никак не пришить к делу, не вытащить из него правду. Для суда оно не имеет силы. Как всегда, девушка не оставила никаких следов. Уже ничего нельзя сделать, и Алиса знала это, иначе не присылала бы ему это письмо. Суд прошел. Тюремная решетка с лязгом захлопнулась за Назаром на самый долгий в его жизни год. Год, за который ему предстояло многое понять, раскаяться в своих поступках и подумать о том, как после возвращения начать строить заново разрушенную жизнь.
* * *
Поздравляю, Соня. Второе задание выполнено успешно. Я сохраню твою тайну, как и обещал. Больше ты не услышишь обо мне.
Мэд видел Соню по ту сторону веб-камеры. Она читала его сообщение. Ее губы дрожали. Девушка выглядела неважно – распухшие от слез веки и нос, красные глаза и темные круги под ними от долгого недосыпания.
Он слышал ее вздох облегчения. В этот раз Мэд действительно не собирался нарушать условия сделки. Видеоролик Сони не попадет в интернет и останется только на компьютере Алисы. Это – гарантия того, что она не нарушит договор и, проснувшись однажды, не побежит к следователю с острым желанием раскаяться в своем обмане.
Но то, что видеоролик не попадет в интернет, еще не значило, что Соня избежит наказания.
* * *
Соня исполнила все в точности так, как велел хакер. Приобрела гриппер-пакеты для мелочевки, тщательно проследила, чтобы на них не осталось ее отпечатков. Сделала так, чтобы Назар взял в руки один из них. Затем по указанию хакера в вентиляционном отверстии одного из зданий вытащила сверток. Содержимое переложила в пакет с отпечатками пальцев, который и подложила в рюкзак друга перед концертом.
Она делала все, что приказано. Она была руками жестокого анонима. И пешкой в его жуткой игре. Ей нужно было выполнять условия сделки. И она выполняла, не думая, что и зачем она делает. Девушка думала только о том, что скоро все закончится, и она будет свободна.
Неужели все закончилось?
Через несколько дней после завершения судебного заседания ясным днем Соня шла по улице, погруженная в свои мысли. Она чувствовала такую сильную усталость, будто прожила на свете уже несколько жизней.
Погода стояла прекрасная – это был первый теплый день за эту весну. День был ясным, и впервые за очень долгое время прохожие на улицах могли любоваться ярким голубым небом и проплывающими по нему редкими белыми облаками.
Несмотря на чудную погоду, лицо ее оставалось мрачным и тревожным. Что-то грызло душу, душило и мучило. Одна мысль не давала ей покоя. Она чувствовала себя виноватой в том, что произошло с Пелагеей и Назаром. Но всячески пыталась отбросить эту мысль и не пускать ее в голову, та казалась ей слишком жуткой и нереальной. Соня – лишь жертва, как и Пелагея, и Назар. Виновник всего, что произошло – некто безликий и неизвестный, тот, кто ее заставил побудить Пелагею к убийству и подставить Назара. Он шантажировал ее, она просто не могла поступить по-другому. Она не могла допустить, чтобы то компрометирующее видео с Уродом попало в интернет. Уж лучше смерть.
Да, Соня – всего лишь жертва. Такими мыслями девушка пыталась себя успокоить, но получалось слабо.
Девушка бесцельно шла по городу и с грустью вспоминала недавнее прошлое, свой старый уютный мир, в котором все было прекрасно, дружбу с Назаром, безбашенные гулянки с Пелагеей и веселое беззаботное старое время.
Кто-то разрушил ее дружбу и весь прежний гармоничный мир. Мосты сожжены. Ничего уже не будет как прежде.
Свернув за угол дома, Соня остановилась, в недоумении глядя на огромную надпись на стене автобусной остановки, криво и наспех сделанную красной краской из баллончика.
Я знаю, что ты сделала.
Сердце тревожно забилось. Девушка отвернулась и пошла дальше, желая как можно быстрее убраться от странного места. «Это всего лишь совпадение», – попыталась убедить себя Соня через пятьдесят шагов, а еще через пятьдесят решила, что ей просто показалось.
Хрущевки, дворы, машины.
Все узнают правду.
Надпись мелом на асфальте.
Дыхание перехватило. Бросило в холодный пот. Девушка затрясла головой и рванулась вперед. Ей хотелось одного – побыстрее оказаться дома.
Углы, стены, перекрестки.
Предательница.
Надпись краской на столбе.
Перед глазами все завертелось и поплыло. Соня остановилась и села на бордюр, чтобы прийти в себя. Через некоторое время предметы вокруг стали приобретать четкость. Она пошла домой, всеми силами стараясь не обращать внимания на надписи вокруг.
Это ужасно.
Гореть тебе в аду.
Эти надписи Соня видела в следующие дни по дороге из дома до школы. Они попадались не один раз. Одна и та же надпись дублировалась и была написана на кирпичной арке в соседнем дворе, а также на гараже у школьных ворот и краской на трансформаторной будке на середине пути.
– Почему ты не сходишь на прогулку? – спросил папа вечером. – Ты уже долго сидишь за уроками, можно и отдохнуть. Мозгу нужен свежий воздух, погода прекрасная, сходи погуляй.
– Не хочу на улицу, – буркнула Соня. – Задали много. Если захочу отдохнуть от уроков, лучше почитаю книгу.
В следующие дни девушка ходила только от дома до школы и обратно, и успевала заметить несколько жутких надписей на столбах, стенах, асфальте и заборах, как старых, так и новых. Эти надписи бросали в дрожь, подрывали психику и заставляли сердце девушки сильно биться от испуга.
Она стала нервной и раздражительной, плохо спала. Родители думали, что понимают, в чем причина такого состояния дочери, – ее лучшего друга посадили в тюрьму. Нужно время, чтобы восстановить свое психическое состояние.
Но даже дома она не могла обрести покой. В перерыве между домашними заданиями девушка просматривала свои новости «ВКонтакте». И вдруг слева внизу, где появляется контекстная реклама, выскочило странное объявление с надписью:
Тебе не спрятаться от меня.
Девушка в страхе закрыла вкладку, а потом открыла свою страницу вновь. Надпись больше не высвечивалась. А была ли она?
Кто оставляет эти надписи? Неужели тот хакер все никак не оставит ее в покое? Но Соне почему-то казалось, что это не он. В его игре Соня была лишь пешкой, его целью были Пелагея и Назар. Девушка не могла взять в толк, что эти двое могли ему сделать, но, видимо, чем-то они досадили анониму, иначе он не стал бы устраивать такой сложный спектакль. Вся игра была устроена для того, чтобы наказать Назара и Пелагею, а она, Соня, ни при чем. Тогда почему она видит эти надписи? Неужели их делает Назар, чтобы отомстить ей? Но это невозможно, он сидит в тюрьме. Тогда кто? Или, может быть, она сходит с ума, и никаких надписей не существует?
Не спрятаться.
Не убежать.
Надписи в объявлениях появлялись снова и тут же исчезали. Девушка успела кликнуть на несколько. Долго не решалась открыть глаза, чтобы посмотреть, на какие же страницы вели странные объявления. Но, когда девушка решилась посмотреть, то обнаружила, что на страницах сайтов, которые открывались при клике на объявление с непонятной надписью, не было ничего пугающего. Просто сайты, рекламирующие какие-то товары. Неужели она сходит с ума? И прочитала в рекламном объявлении то, чего на самом деле не было? А ее больное воображение подменило надпись.
Мучения Сони не закончились. Каждый раз, выходя из дома, она долго готовилась морально. Девушка бралась за дверную ручку и пыталась унять дрожь и бешеное сердцебиение.
Соня, которая раньше всегда ходила с гордой осанкой и высоко задранным подбородком, чтобы все прохожие могли разглядеть ее красивое лицо, теперь передвигалась по улице маленькой сгорбленной фигуркой, низко опустив голову, так, чтобы можно было видеть только носки своих туфель и считать шаги.
Тысяча сто тридцать шагов до магазина.
Две тысячи восемьсот тридцать восемь шагов до школы.
Двести тридцать шагов до мусорных контейнеров.
Семьсот двадцать один шаг до хлебной палатки.
Две тысячи триста двенадцать шагов до почты.
Три тысячи сто девятнадцать шагов до станции электрички.
Это помогало, позволяло не думать и не видеть надписи вокруг. К новому способу передвижения можно было даже привыкнуть, если бы не случай, произошедший с Соней по дороге из магазина однажды вечером.
Она шла в потоке людей, возвращавшихся домой с работы. Кто-то сбил ее с ног. Соня выронила пакет, часть продуктов высыпалась на асфальт.
Человек, который сбил Соню, оказался юношей невысокого роста. Он помог ей собрать продукты, а потом сказал:
– Я знаю твою тайну. То, что ты сделала – ужасно. Скоро все узнают.
От неожиданности Соня чуть было не уронила пакет снова. Голова закружилась, в горле пересохло.
– Что? Что вы сказали? – тихо прошептала она, чувствуя неприятный прилив жара и внезапную духоту.
– Я сказал, простите меня за ужасный поступок. Это вышло случайно, – сказал юноша и исчез в толпе. Соня еще долго стояла на месте, толпа людей обходила ее стороной, как вода в реке обтекает выступающий камень.
Подобный случай был не единичным. Через несколько дней на улице к Соне подошла девушка.
– Плохим девчонкам здесь не место. Плохие девчонки сгорят в аду, – прошептала девушка, серьезно глядя на нее. У Сони подкосились ноги.
– Что? Что вам надо? – в панике воскликнула напуганная девушка.
– Я просто хотела узнать, не знаете ли вы, где находится детский магазин «Мальчишки и девчонки», – девушка смотрела удивленно и подозрительно.
– Ах, простите, нет, к сожалению, я не знаю, – растерянно сказала Соня.
Дома девушка теперь была сама не своя.
– Что с тобой происходит? Соня, не пугай нас так! Что с тобой? Что произошло? – беспокоились родители. Дочь постоянно плакала, плохо спала, во сне всегда бредила. Собиралась в школу со страхом, слезами и истерикой, больше не приближалась к компьютеру и держала телефон выключенным.
Соня мотала головой. Она не могла рассказать, что с ней происходит. Не могла признаться в том, что все, что она говорила на суде, было ложью. Она не знала, что сейчас с ней творится, не понимала, что из преследующих ее вещей реально, а что нет.
– С тобой все хорошо? Ты выглядишь плохо, может, тебе стоит обратиться к врачу? – с беспокойством спрашивали подруги в школе, но Соня отмахивалась от их вопросов. Между собой подруги шептались и обсуждали девушку.
– Ты видела ее волосы? Она совсем перестала за собой следить.
– А что с ее кожей! Это просто ужас. Бедняжка, наверное, весенний авитаминоз. Ей нужно взять абонемент в солярий.
– Ты заметила, она сегодня пришла в школу ненакрашенной?
Подруги укоризненно качали головами.
Возвращаясь вечером в субботу домой с электрички после подготовительных курсов, которые все же иногда посещала, Соня, проходя мимо одного из жилых домов, на торце здания увидела вывешенный на одном из балконов большой транспарант с надписью:
Ты заблудилась, Соня.
Это обращение было таким странным и пугающим своей индивидуализацией, что девушка застыла на месте, в страхе глядя на плакат и не понимая, реален ли он или это плод ее воображения? Есть только один способ проверить. Девушка уверенным шагом направилась в сторону дома.
Она поднялась на шестой этаж и прошла по коридору в сторону общих балконов, расположенных в торце дома.
Никакого транспаранта. И никаких следов. Это открытие ужасно расстроило и напугало девушку. Либо кто-то следит за ней и сейчас, видя, что она поднимается, убрал плакат, либо она сходит с ума.
Соня вышла из дома и подошла к торцу. Подняла голову вверх. Может быть, она ошиблась этажом? Но нет. Ни на одном из балконов не было вывешенного плаката. Соня уже собиралась покинуть неприятную территорию и пойти домой, но вдруг над головой услышала тихий шелест. Она посмотрела вверх, и увидела скользящий по воздуху листопад из ярких зеленых бумажных листовок. Не меньше сотни их плавно опустилось на землю. С гулко бьющимся сердцем Соня взяла одну из них. Прочитав текст, тут же в ужасе выбросила ее. Схватила другую. Бросила. Соня брала одну листовку за другой, все больше отдаваясь во власть безумия и паники.
Билет в ад. Сохранить до конца падения.
Все узнают твой секрет.
Тебе не спрятаться.
Тебе нет прощения.
Все узнают правду.
Билет в ад.
Билет в ад…
Сохранить до конца падения…
Девушка закричала и бросилась бежать. Вслед за ней бежали голоса.
– Оставьте меня! Уйдите! Убирайтесь прочь! – Кричала девушка, спотыкаясь, нетвердыми шагами в панике передвигаясь по двору.
Пустые качели. Железные лавочки. Деревья, качающиеся на ветру. Мусорный контейнер. Пара бездомных кошек. Одинокие прохожие, идущие по тротуару и с удивлением смотрящие на странную девушку. Она хаотично металась по кругу. Двор вращался вокруг нее. Все кружилось, набирало скорость и никак не могло замедлиться.
– Девушка, что с вами? Вам плохо?
– Вызовите ей скорую кто-нибудь. С ней что-то не то.
Вращающиеся лица вокруг, они все приближались. Они шептали Соне: «Мы знаем, что ты сделала. Твое место в аду. Мы знаем, мы помним. Тебе не убежать… Не убежать…»
Пустые, стертые лица приближались, сдавливали девушку плотным кольцом.
Они знают, они все знают…
– Убирайтесь! – крикнула девушка и, собрав остатки сил, рванулась прочь, разрывая плотное кольцо из безумных лиц.
Домой, быстрее домой…
Ноги теперь всегда будто ватные. Частая одышка, не проходящая сухость во рту, головокружения, бросает то в жар, то в холод. Ладони всегда липкие и холодные. А в голове будто прошла война, мысли путались и были бессвязными. В школе и на подготовительных курсах – рассеянность, невнимательность и безразличие ко всему происходящему. Успеваемость девушки стала резко падать. Она отказалась продлевать сделку с Уродом. Несколько раз в неделю появлялись странные приступы спонтанной тревожности. Даже если Соня в этот момент находилась дома, компьютер был выключен, и внешне ничего не представляло опасности, на нее вдруг накатывала волна страха и тревоги.
Родители отвели дочь к психотерапевту, и тот прописал ей сильные успокаивающие таблетки. Соня послушно стала их принимать. И вроде бы даже все наладилось – исчезли слезы и истерики, приступы паники прошли. Дома она стала апатичной и послушной.
В один из майских дней девушка попросила у родителей денег, чтобы купить новую одежду. Отец и мать обрадовались, считая, что дочь выздоравливает и снова становится такой, как прежде.
Но они ошибались.
Соня ходила по торговому центру, с интересом разглядывая вещи на прилавках. Она провела в торговом центре несколько часов, перемерила гору одежды, в результате купила нарядное платье – трикотажное белое в обтяжку со вставками из экокожи кофейного цвета. Оно сидело на фигуре Сони прекрасно. В женском туалете Соня, стоя перед зеркалом, медленно расчесала свои волосы, так что они заблестели, затем достала из сумочки косметику, подкрасила ресницы и губы. Улыбнулась своему отражению, на мгновение вспомнив свою прошлую беззаботную жизнь. В эту минуту Соня стала совсем такой, как прежде – и снова превратилась в картинку с обложки глянцевого журнала.
Соня ушла в кабинку и закрыла за собой дверь. Села на крышку унитаза и достала из сумки листовку. А после вынула изо рта жвачку и приклеила ее на стену. Потом из сумочки Соня достала пузырек с транквилизаторами, которые ей прописал врач, и высыпала на ладонь полную горсть.
* * *
Через четыре часа магазины закрылись. Из торгового центра ушли последние посетители. Перед уходом с работы уборщица проверяла все кабинки и в одной из них обнаружила девушку, без чувств сидящую на закрытой крышке унитаза. Тело девушки было наклонено, опущенная голова упиралась в стенку кабины, не давая скатиться на пол, руки свободно и безвольно свешивались. Рядом на полу лежал пустой стеклянный пузырек.
Через некоторое время подоспевшие врачи скорой помощи обнаружили, что девушка еще жива, диагностировали острое отравление и отвезли пострадавшую в отделение токсикологической реанимации.
* * *
Железо и колеса – в психиатрическом реабилитационном центре их было слишком много. Здесь все двигалось. Железные столики, койки, каталки, кресла – все было на колесах.
Белый цвет и пустые взгляды. Запах моющих средств и безумия. Белый глянцевый пол и резкий белый свет освещения. И взгляды, взгляды, эти многочисленные взгляды, пустые, отстраненные, устремленные в никуда.
Нельзя забывать считать шаги.
Сорок четыре – до процедурной.
Пятьдесят шагов до холла, где у пальмы с высоким фикусом стоял желтый велюровый диван.
Двести двадцать шагов до выхода.
Сто восемьдесят девять шагов по улице от выхода до любимой лавочки у клумбы с тюльпанами.
Папа кормил Соню манной кашей. Мама надевала ей махровые розовые носки. Волосы девушки неаккуратными прядями спадали на лицо, некоторые были испачканы кашей. После завтрака родители вымоют ей волосы. Девушка могла справиться и сама, но они знали, что она не станет ни есть, ни одеваться, несмотря на то, что может чувствовать холод или голод. Тем более, не станет мыть волосы. Она ничего не будет делать сама. Соня угасла, и родителям было больно это осознавать. Было больно смотреть на дочь, которая изменилась до неузнаваемости. Она как будто стиралась из жизни, стала блеклой и прозрачной.
– Ты поправишься, дочка, – сказала мама, успокаивая больше себя, чем дочь. – Тебе дают лекарства нового поколения, они помогут тебе. Все будет хорошо. Скоро ты вылечишься, и мы поедем домой.
– Я не хочу домой, – Соня посмотрела на маму пустым взглядом. – Я хочу остаться здесь. Здесь нет надписей. Нет голосов. Здесь они меня не видят. И не будут винить.
– Никто тебя не винит. Ты ни в чем не виновата, – сказал папа.
– Виновата, – медленно по слогам произнесла Соня. Голос был глухой и чужой. – Стены меня судят. Они часто говорят, что знают правду и что скоро все узнают. Стены мучают меня. Их голоса сводят с ума. Но здесь нет голосов.
Соня посмотрела по сторонам.
– Слышите? – она замолчала и безумным взглядом пробежалась по стенам. – Пусто. Ничего нет. Здесь стены молчат. Не судят. И я не хочу отсюда уходить. Хочу остаться.
* * *
Тот, кто выносит приговор, должен сам осуществить казнь.
Эта мысль постоянно вертелась в голове у Алисы.
В своей собственной истории девушка никогда не была положительным героем, и никогда им не станет – это она понимала хорошо. Она не сможет остаться чистой и не замарать руки в крови своих врагов.
Девушке на почту пришли доказательства о проделанной работе от нанятых ею школьников-фрилансеров – фотографии сделанных надписей на асфальтах, стенах и заборах в тех местах, на которые указала Алиса, а также диктофонные аудиозаписи, снятые в момент разговора с Соней. Фрилансеры, парень и девушка, действовали по разработанному Алисой сценарию и, якобы случайно сталкиваясь с Соней на улице, говорили текст, придуманный Алисой. Девушка хорошо знала маршрут бывшей подруги – где она любит гулять, каким путем идет из школы домой, какой дорогой ходит в магазины, и надписи по ее указанию были сделаны в этих местах. Алиса взяла часть личных накопленных средств, полученных от родителей, и перевела фрилансерам за выполненную работу.
Таргетированную рекламу «ВКонтакте», которая так пугала Соню, Алиса создала сама. Установила соответствующие настройки рекламы так, чтобы она показывалась пользователям, состоящим в конкретном сообществе. Когда-то давно Алиса и Соня создали свою смешную группу, частную и закрытую от посторонних, которая называлась «Три Глотки», где размещали смешные посты о трех глупых девчонках с лодочной станции. Потом подруги забросили группу, но в ней до сих пор находилось два участника – Соня и Алиса. Алиса писала текст объявления и добавляла к нему ссылку перехода на разные нейтральные чужие сайты – продажа игрушек, салон красоты, доставка пиццы и суши, – чтобы еще больше запутать жертву.
Девушка даже подготовила плакат и листовки и приехала в свой старый город, где на балконе стоящей у железнодорожной станции многоэтажки дожидалась Соню.
Алиса решила свести бывшую подругу с ума. Это стало бы для нее достойным наказанием.
* * *
Алиса сидела в одиночестве под проливным ливнем на трибунах до боли знакомой лодочной станции в своем родном городе. Девушка вымокла до нитки, но не замечала этого. Она смотрела на водную гладь реки, покрытой мелкой рябью дождя. Струи холодной воды стекали по волосам и лицу, проникали под одежду. Девушке хотелось взорваться рыданиями, но ни один всхлип не вышел из груди. Что ее привело в этот город? Может быть, старые воспоминания, которые в последнее время стали такими обрывочными и размытыми. Она вспоминала, как вместе с Соней они проводили здесь столько времени. Алиса будто перенеслась на три года назад, в сухой и солнечный майский день. Она увидела Соню, которая визжит поросенком и бегает по площадке от Теодора. Смотрела на Пелагею, отпивающую из банки и громко смеющуюся над чьей-то шуткой. Повернув голову, она заметила себя и Назара, играющих в настольный теннис. Назар наигранно хмурился – он проиграл третий раз подряд. А Алиса довольно улыбалась. Может быть, он проигрывал ей специально, чтобы она могла порадоваться?
А если сухая погода сохранится и на выходные, то семьи Алисы, Сони и Назара смогут пойти в лес на пикник. Дядя Вася возьмет гитару и будет играть песню «Ах, Алиса». Как было здорово в то время…
Но воспоминания развеялись, как дым. И девушка перенеслась обратно, под холодный проливной дождь.
«Мы сделали это, маленькая Алиса», – произнес ливень голосом Мэда.
– Мы сделали это, – эхом ответил голос Алисы. – Виновные наказаны, – задыхаясь от душащих ее противоречивых чувств, сказала девушка дождевому потоку. Шум дождя заглушал ее речь.
«Все кончилось, девочка. Почти все».
С чувством глубокой тоски она достала из кармана бумажный листок со списком, который тут же стал мокнуть. Свершилось то, к чему она так долго шла. Но счастлива ли она? Удовлетворена ли тем, что месть наконец-то свершилась?
Нет. В жизни Алисы все так поменялось. Ей больше не хотелось жить своим мрачным прошлым и доводить до конца старую месть. Ей просто хотелось все забыть. А впереди Алису ждал удивительный мир, наполненный движением, музыкой, улыбками, яркими красками, и в этом новом мире ее всегда будет вести за руку человек, которому она доверяет куда больше, чем себе. И этот человек – чудесная добрая девушка с необыкновенной улыбкой, от которой всегда сладко пахнет ежевикой. Но будет ли она счастлива в этом мире, как она будет жить, имея выжженное на душе, причиняющее боль, отвратительное и убогое клеймо?
У любого человека могут рождаться желания и мечты, стремления, цели и безумные навязчивые идеи, на достижение которых он тратит годы. Но проходит несколько лет. Он взрослеет или, уже будучи взрослым, приобретает жизненный опыт, и вдруг, оглядываясь назад, с ужасом понимает, что что-то изменилось. Он стал другим или изменился мир вокруг него – неважно. Главное, что теперь ему больше не нужно то, к чему так стремился столько времени. В жизни человека появились новые цели и новые желания и стремления, а все старое кажется теперь таким неважным. Но его пронзает боль, как будто камень бросили в спину. Как же так? Разве можно все бросить? И предать самого близкого человека – себя самого, того, кем он был раньше. Столько времени потрачено на достижение цели, он не жил ничем другим, у него просто не было другой жизни, – а теперь человек плюет в лицо старому себе, отказываясь доводить начатое до конца. Нет. Он не посмеет все бросить – ведь до конца осталось совсем немного… и он доходит до финиша только, чтобы отдать дань прошлому, несмотря на то, что его ценности давно поменялись.
Вот что чувствовала Алиса, глядя на список в руках, а потом с чувством глубокого отвращения и необыкновенного облегчения вычеркнула последнее имя и с яростью смяла в руках листок бумаги, бросив на землю. Ливень жадно поглотил его.
«Это конец падения. А теперь можно расправить крылья и взлететь», – Алиса пыталась настроить себя на хорошее, но понимала, что обманывает себя. Никто из них пятерых уже никогда не расправит крылья. У каждого из них в душе выжжено невидимое клеймо, и никто не знает, как с этим клеймом жить дальше.
В эту ночь Алиса плохо спала. Девушка бредила, ворочалась, вздрагивала во сне. Ей снился страшный сон. Она падала в черную пустоту, опускаясь все ниже и ниже. Бултыхалась в воздухе, тщетно пытаясь зацепиться за несуществующие выступы. Она падала очень долго и наконец достигла дна. Девушка подумала, что это конец. Ниже уже быть не может. Но вскоре она поняла, что ошиблась. У дна была стеклянная прозрачная стенка, через которую хорошо просматривалась разверзнутая огненная пасть внизу. А затем нагревшееся стекло дало первую трещину.
