Соня – моя лучшая подруга. Я – лишь тень Сони.

Соня – обладательница красивой гладкой кожи, а меня природа наградила надоедливыми веснушками, вывести которые не помогают ни маски из кислого молока с овсяной мукой, ни лимонный сок, ни отбеливающие и солнцезащитные кремы, ни жесткий пилинг пемзой до крови и царапин.

Соня стройная, я – угловатая.

Соня носит женственную одежду, я – мужские толстовки. Блестящие шоколадные волосы Сони вьются локонами, мои же – цвета грязноватой соломы, и вид у них соответствующий – сухие пряди торчат в разные стороны, как пучки прутьев из черенка старого веника.

С семи лет мальчики помогают Соне нести до дома портфель, дарят ромашки и шлют ей подарки и платные смайлики «ВКонтакте». Единственный человек противоположного пола, который проявил ко мне интерес, был мальчик, живущий по соседству. Во втором классе он сказал, что подарит мне дохлого жука-носорога, если я покажу ему вагину. Я никогда не видела жуков-носорогов, но все равно отказалась от такого выгодного предложения.

И главное…

Соня – целая, а я состою из двух половинок.

Сколько я помню, вела дневники с тех пор, как научилась писать, и моей первой записью в дневнике была маленькая история о белках-летягах, увиденных первый раз в зоопарке. Не помню, чтобы это занятие – делать пометки о своих буднях – когда-либо приносило мне настоящее удовольствие и наслаждение. Ежедневные жизнеописания всегда были чем-то вроде регулярного приема лекарств, ведь на этом занятии настоял врач. Он посоветовал не только писать о чем угодно постоянно, но и прочитывать записи вслух, считая, что это поможет мне восстановить нарушенную моторику и устранить проблемы с речью.

Дневник меня очень захватил, и к тринадцати годам у меня накопилось двадцать шесть исписанных тетрадей. А потом я решила, что все это – полная ерунда, ведь дневники не помогли мне вылечиться. И тогда одним солнечным майским днем я вынесла все тетради в сад, бросила в мангал и подожгла. Несколько месяцев я не вела записи, но без ежедневных пометок в душе стало как-то пусто, и я поняла, что просто не могу ничего не писать. И тогда я решила начать вести электронный дневник. Создав профиль на одном из популярных сайтов для блогеров, я оформила его в подходящем стиле, добавила черный фон, в уголках разместила персонажей и предметы из любимой книжки «Алиса в Стране чудес» – Чеширского Кота, Белого Кролика, карманные часы, чайник и чашки, червонные карты. И я снова стала собирать свои воспоминания, на этот раз пряча их в цифровой, а не бумажный тайник. Хоть это занятие не улучшило мое здоровье, я нашла другие плюсы. Ведение записей дисциплинирует и помогает упорядочить мысли, разобраться в них. А еще дневник стал для меня неким бесплатным молчаливым психотерапевтом, который все стерпит и безмолвно впитает все выплескиваемые на него эмоции. Печатать мне нравится гораздо больше, чем писать от руки – на компьютере нет корявых строчек и неровных букв, записи выходят ровными, четкими и аккуратными, приятно радуя глаз.

Итак, теперь мне четырнадцать, и я буду вести свой первый электронный дневник.

С завтрашнего дня я буду работать над собой, чтобы к новому учебному году полностью изменить свою жизнь, во всем следуя и подражая Соне, которую отныне я выбрала своим кумиром.

Что я в себе изменю?

Перестану обгрызать ногти до мяса и начну делать красивый маникюр.

Буду делать маски для волос, чтобы они стали гладкими и блестящими, как у Сони, а не торчали в разные стороны сухими патлами.

Стану часто стирать и гладить одежду, следить, чтобы лифчики, какого бы цвета они ни были изначально: белые, зеленые или розовые, – через некоторое время не становились одного, коричневого, цвета, и чтобы воротнички и рукава кофточек всегда оставались чистыми, а от джинсов не несло так, будто их месяц носил бомж.

Начну правильно питаться и делать зарядку утром и вечером, а то за лето, когда другие худеют, я умудрилась набрать пять килограммов! Из джинсов, как тесто, выпирают бока, и они мне просто отвратительны! При этом бедра узкие, и все – плечи, талия, грудь и бедра – одной ширины, поэтому я похожа на столб.

Завтра мы с Соней идем загорать на озеро, и тогда я спрошу у нее, как мне стать красивой и всегда выглядеть эффектно на людях. Может, посоветует.

Мы с Соней ходили на пристань к реке, в которой все купаются летом, но сегодня мы не забирались в воду, а просто сидели на деревянном пирсе, свесив ноги. Соня сняла топ и осталась в лифчике от купальника, а я продолжала сидеть в футболке. Я очень стесняюсь своего тела, всегда плаваю только в футболке или длинной майке, а Соне, наоборот, дай только повод покрасоваться перед всеми в купальнике. Мне бы ее тело, я бы тоже не стеснялась.

Жаркие солнечные лучи в сочетании с сырой прохладой реки, тепло, исходящее от дерева, шум воды, утекающей под пристань, пение птиц, скрип досок, запах скошенной травы и мокрого дерева – все это доставляло нам чувство полного удовлетворения и довольства. До школы еще три недели, и настроение было прекрасным.

Я смотрела в воду на свои ноги, которые в отражении казались искривленными, и завела с Соней разговор о том, что хочу измениться. Я сказала, что хочу стать красивой, чтобы на меня обращали внимание, хочу всем нравиться, а особенно… Нравиться Назару. Но о последнем я Соне не сказала, а то она будет подшучивать надо мной. Дело в том, что наши семьи – моя, Сони и Назара – очень тесно общаются с институтских времен, а мы втроем дружим с тех пор, как себя помним, и я должна относиться к Назару как к другу. Но я не могу так, сколько помню, я всегда его любила.

– Недостаточно быть красивой, чтобы привлекать к себе людей, – ответила Соня. – Они должны тянуться к тебе, понимаешь? Ты должна их манить, как магнитом. Нужно научиться располагать к себе людей, быть приветливой, всегда улыбаться, интересоваться у людей, как их дела. Также нужно всегда стараться быть ухоженной. Волосы, одежда, ногти должны быть чистыми, от тебя всегда должно приятно пахнуть. По внешности у людей складывается о других первое впечатление.

Я тяжело вздохнула. Быть приветливой так сложно для меня, ведь я всего и всех стесняюсь. Пожалуй, начну с ухода за собой.

Маникюр, белье, сияющее белизной, волосы, приглаженные утюжком. Рацион питания – котлеты из куриной грудки на пару, кефир и салат.

Сломала ноготь о молнию на шортах, пришлось обрезать все. От маникюра остались лишь воспоминания. Всю неделю делаю питательные маски для волос с лавандовым маслом, которые по ощущениям дают толк – у волос появился блеск.

Ежедневно делаю упражнения перед зеркалом.

– Как дела? Как провела лето? – с улыбкой спрашиваю у своего отражения и с красивой осанкой и вытянутой шеей хожу по комнате, стараясь тянуть носки при каждом шаге.

Погладила на завтра юбку и блузку. Я готова к новой жизни! Теперь я буду красивой – снаружи и в душе. И все будут меня любить.

Я продержалась неделю. В классе я всем улыбалась и спрашивала у каждого, как дела. Но все смотрели на меня с испугом и отходили на шаг назад на всякий случай. Либо делали вид, что не расслышали вопроса.

Соня всегда была центром притяжения, и в классе вокруг нее собиралась толпа. Я подходила к этому кругу, пыталась втиснуться в него, завязать разговор. Но меня никто не поддерживал. Один раз я рассказала какую-то шутку, но сделала это плохо, и вышла ерунда, никто не смеялся. Позже Соня рассказала ту же шутку, но своими словами, и все покатывались со смеху. Несправедливо!

Всю неделю я следила за собой и пыталась быть общительной и вежливой. Но никто не видел ни моей прически, уложенной с помощью утюжка, ни выглаженной одежды, ни улыбки, ни того, что я похудела. Я была невидимкой.

Лишь один раз в туалете я подслушала, как Светка спрашивает у Сони обо мне.

– Здорова ли Алиса? Она так странно ведет себя в последнее время. Как будто она тронулась умом.

Вот как они называют мои старания стать нормальной! Тронулась умом!

И я решила отказаться от попыток всем понравиться. Пусть этим занимается Соня. И снова напала на шоколад и чипсы и нацепила на лицо привычную угрюмость. Хватит с меня диет и вежливости!

Сегодня мы с семьями Сони и Назара собираемся в парк аттракционов, а потом в пиццерию. Я радуюсь и прыгаю по комнате, как будто мне пять лет. На самом деле мне абсолютно все равно, куда мы едем, главное – побыть вместе с Назаром.

Когда я проснулась, то немного помечтала о том, что было бы, если бы сегодня Соня осталась дома, а мы с Назаром катались на аттракционах вдвоем. Я представила волшебную картину. Мы вдвоем садимся на карусель на соседние кресла, и вдруг она зависает на высоте… Но потом я поругала себя – Соня тоже очень хотела в парк, и вдруг мои мысли сбудутся? Это плохое желание. Ведь Соня может заболеть и остаться дома, а я этого совсем не хочу.

Иногда я мечтаю о том, чтобы где-нибудь остаться с Назаром вдвоем. Соня всегда стоит между нами. Она любит быть в центре внимания, и ни один разговор не должен пройти мимо нее.

Вчера после школы мы втроем зашли на детскую площадку, где стоят тройные качели. Соня села посередине, мы по бокам, как всегда. У Назара был ко мне важный разговор по поводу прохождения первой миссии в игре «Watch dogs» – он никак не мог выйти из здания. Я стала объяснять, что нужно устроить блэкаут – отключить все электричество, для этого войти в меню tab, выбрать молнию и нажать G. Свет погаснет, и можно будет без проблем идти дальше. Между нами сидела Соня, которая не любит компьютерные игры и не разбирается в них. Назар переспросил меня: «Что сделать? На что нажать?» я хотела повторить громче, но Соня меня опередила и с важным видом повторила мои слова. Она запомнила все, что я сказала, и дальше они уже разговаривали между собой. Соня говорила так деловито, будто это она, а не я, прошла всю игру. В конце Назар сказал: «Спасибо». Соня ответила: «Не за что, обращайся». А я промолчала.

Такие моменты в нашей дружбе бывают часто, поэтому иногда позволяю себе помечтать о том, чтобы мы с Назаром хотя бы иногда оставались вдвоем. Мне хотелось бы ему о чем-нибудь рассказать – да все равно о чем, – главное, только ему, и чтобы об этом не узнала Соня. Я очень люблю Соню, она моя лучшая подруга, но… в нашей дружбе втроем мне чего-то не хватает, наверное, настойчивости, и от этого я очень страдаю.

Что бы сегодня надеть?

На дворе сентябрь, сухо и тепло, и моя болезнь еще не обострилась. Я пока что могу выходить из дома без ходунков, и, если не особо присматриваться к нарушенной походке и странной мимике, могу сойти за нормальную. Правда, с большой натяжкой. Наверное, надену толстовку с капитаном Америка – Назару она очень нравится. И белые кроссовки – у Назара есть такие же.

Ой, кажется, снизу зовет мама. Пора одеваться.

Вчера вернулись поздно. Впечатления от дня смешанные… Мне очень понравилось в парке аттракционов, хоть родители и не пустили меня на «Ракету», «Полет на Марс» и на «Эскадрилью», посчитав, что у меня от страха на таких слишком взрослых аттракционах случится приступ. Мы с сестренкой Назара медленно плавали на «Лебедях», а потом катались на «Паровозиках» и слышали, как вдалеке на страшных горках визжат довольные Соня и Назар. И в этот момент я вспомнила свою утреннюю мечту, которой сегодня сбыться не суждено.

После парка аттракционов мы пошли в пиццерию, там Соня, как всегда, села между мной и Назаром. Все взрослые слушали Соню, которая рассказывала о всевозможных видах пиццы в разных странах и о том, как правильно надо готовить это блюдо, так по-умному, будто она десять лет была главным шеф-поваром в крутой пиццерии. Взрослые слушали с большим интересом.

Ненадолго мы с Назаром остались вне контроля Сони, поэтому, откинувшись на спинку, я тихо спросила за спиной подруги об игре. Удалось ли ему сделать так, как я сказала? Он так же через спину Сони стал общаться со мной, но тут все испортила моя мама.

– Как ты себя чувствуешь, милая? – громко спросила она, поставив меня в неловкое положение. Соня перестала говорить, и все за столом повернулись ко мне, как будто моя болезнь – самая интересная тема для беседы.

– Хорошо, – нейтрально ответила я. Но этот ответ маму не удовлетворил, она стала вдаваться в подробности:

– Голова не кружится? Не тошнит? А как руки – не вспотели? Лоб не горячий? Нет ли тремора?

Соня схватила меня за руку, потрогала ладонь. А потом провела рукой по моему лбу.

– Ладони немного влажные, но вы не переживайте, это из-за того, что здесь душно. Руки не трясутся. Лоб прохладный. Она съела столько, сколько мы с Назаром вдвоем не осилили, так что ее не тошнит.

Ответ Сони маму удовлетворил. Мне даже не пришлось за себя отвечать. Красная от стыда, я отодвинула свою тарелку.

Соня не всегда такая вредная. Она на самом деле очень хорошая подруга. Когда в середине осени и весной начинается обострение моей болезни, я перестаю ходить в школу и несколько недель лежу дома, Соня постоянно навещает меня. Намного чаще, чем Назар. За это я ее очень люблю.

Сегодня была в гостях у Сони.

Я люблю ходить к ней в гости. В ее квартире на кухне на стенах – наклейки с пончиками и пирожными, а на столе стоит банка с чайным грибом. Мне очень нравится по вкусу чайный гриб, и однажды я даже уговорила маму завести у нас такой же. Но почему-то гриб в нашей семье не прижился и засох.

Из окна комнаты Сони видно спортивную площадку. Мы, как обычно у нее дома, взяли по большой чашке грибного напитка, сели на подоконник, стали наблюдать за мальчишками-спортсменами и играть во «что бы ты с ним сделала».

– Вон тот, рыжий и кудрявый, в серых штанах, у ворот, – сказала Соня. – Что бы ты с ним сделала? Один – дружить, два – послать, три – сходить в кино, четыре – поцеловать, пять – засунуть в игнор.

– В игнор! – не раздумывая, сказала я. – Вон тот, коротко стриженный, в салатовых бутсах. Что бы ты с ним сделала? Один – клонировать, два – затыкать карандашом, три – набухаться, четыре – изнасиловать жестко, пять – побить.

– М-м-м… – Соня некоторое время думала. – Три – набухаться! Вон тот, смугленький, в расстегнутой толстовке, сейчас присел на корточки. Что бы ты с ним сделала? Один – накуриться, два – обнять, три – попросить автограф, четыре – поиграть на раздевание, пять – сделать что-нибудь плохое.

– Четыре, – хихикаю я, – поиграла бы с ним на раздевание.

– Да, он просто красавчик, – Соня поддержала меня.

Мы всегда играем в гостях у Сони, если на площадке кто-то есть. Соня живет на втором этаже, мальчишек отсюда хорошо видно. Нас они редко замечают, и можно спокойно смотреть без риска, что нас обнаружат.

А потом, когда нам надоело, мы пошли в комнату, и Соня показала мне новый комплект белья. Грудь у нее стала расти еще года два назад, и ее мама почти сразу же стала покупать ей белье для взрослых. Я взяла в руки комплект – изящный лифчик в бело-голубой горошек, с крохотными чашечками, маленьким бантиком посередине и ажурными кружавчиками по бокам, и такие же стринги. Я вздохнула с завистью. Мама покупает мне только спортивное белье. Но с моим угловатым телом другое будет смотреться на мне просто нелепо.

Соня надела комплект. В нем она была похожа на взрослую девушку.

– Можно померить? – спросила я. Соня разрешила. Я надела белье и подошла к зеркалу – и не смогла скрыть вздоха разочарования. Чашечки висели комично, как сдувшиеся воздушные шарики. Стринги врезались в бока, а на ягодицах были велики. Смотрелась глупо в этом наряде. Но Соня решила меня поддержать:

– По-моему, прелесть! Просто ты стройнее, чем я, на размер меньше – и было бы идеально.

Я улыбнулась. Она сказала «стройнее», чтобы меня не обидеть. Плоская, как доска, без малейшего намека на формы, бедра, прямой линией переходящие в талию, и ноги как будто мальчишеские. Такую фигуру никак нельзя назвать стройной. Это даже не фигура, а полное недоразумение. Как рисунок бездарного художника – сплошные ломаные линии, никаких мягких волн и округлостей.

Мы с Соней молочные сестры. Когда я родилась, у мамы пропало молоко. А у мамы Сони молока было так много, что хватило бы прокормить десятерых младенцев. У тети Оли и сейчас большая грудь, которая всегда прыгает при ходьбе, но моя мама говорит, когда она кормила, то ее бидоны были просто огромные. Когда на семейных посиделках остаются одни девочки, тетя Оля любит говорить про свою большую грудь, часто повторяя, что такую иметь очень удобно во время беременности – она тянется во все стороны, и можно кормить ребенка и стоя, и лежа, и в любой позе.

Соня дома показывала лифчик своей мамы – он похож на сумку, с которой торговцы ходят на рынок. Я сразу надела на голову одну чашечку, Соня надела вторую, и мы подошли к зеркалу. Отражение напомнило нам о сиамских близнецах.

Ненавижу информатику.

Нет, я люблю все, что связано с компьютерами, но школьную информатику не перевариваю. Нас даже не допускают к компьютерам!

Мы решаем дурацкие задачи в тетрадях, и моему возмущению нет предела. Сколько символов в алфавите, на котором было написано сообщение из задачи – ну что за глупость! Как можно давать такие бредовые задания на уроках?

Работать на компьютерах мы будем только со второй четверти, но с тоской представляю, как это будет. Нас будут учить делать скриншоты в пэйнте и создавать новые папки и файлы.

Поскорее бы третья четверть – тогда мы будем работать с графическим редактором Corel Draw, и сидеть на уроках станет повеселее.

Настроение плохое из-за того, что мои кожаные митенки совсем поистерлись и сегодня порвались на ладони. Я всегда надеваю их перед выходом на улицу – боюсь микробов, а в этих перчатках я спокойно могу прикасаться к лестничным перилам, открывать дверные ручки в общественных местах, не дотрагиваясь кожей. А еще в них я чувствую себя защищенной.

Не люблю перчатки с пальцами – зимой в них абсолютно невозможно что-то делать на улице, например, доставать телефон или кошелек. Из-за болезни руки у меня и без перчаток ужасно бестолковые, пальцы не слушаются, а в перчатках и подавно. Поэтому идеальный вариант – перчатки без пальцев, которые я никогда не снимаю. А теперь они пришли в негодность. Эту пару я покупала на рынке, но сейчас та палатка закрылась, надо будет поискать и заказать в интернете. Я привыкла к митенкам, они как вторая кожа, без них я чувствую себя голой.

Сегодня мы с Соней наблюдали одну интересную сцену, произошедшую между ее родителями. Октябрь выдался теплым, сухим и солнечным. У дома Сони мы сидели на высоких перекладинах стенки детской площадки, ели чипсы и с интересом смотрели на то, что происходило неподалеку.

Из окна родительской спальни Сони полетел чемодан. Внизу под окнами стоял Сонин папа с поднятыми над головой руками. Он пытался поймать чемодан, но тот приземлился в нескольких шагах от него. Чемодан от удара раскрылся, все вещи выпали наружу.

– Мерзавец! – гневно кричала из окна тетя Оля. – Какой же ты подлец!

– Что ты делаешь, дура? – Дядя Вася прыгал вокруг раскрытого чемодана.

Ту-ду-ух! – раздался удар, и рядом с папой приземлилась резиновая лодка.

– Нет! Моя лодка! – Папа Сони схватился за голову. – Она могла проколоться, ты вообще ничего не соображаешь, идиотка!

– Это я дура? Я идиотка? Ну, погоди…

В оконном проеме появилось что-то длинное и тонкое…

– Только не удочки! – заверещал дядя Вася. – Ты не посмеешь!

Удочки полетели вниз, но застряли в ветвях дерева.

Следом упали резиновые сапоги, а затем – какие-то пластиковые коробочки, из которых что-то высыпалось прямо в полете.

– Что это? – спросила я у Сони.

– Черви для рыбалки, – сказала она, с равнодушным видом наблюдая за сценой.

Все новые и новые вещи летели из окна.

Это было похоже на игру – мама Сони кидала что-то сверху, а папа бегал под окнами и пытался это поймать.

Вскоре внизу почти все вещи были собраны в одну кучу.

– Тебе жить не больше часа осталось! – Орал папа, залезая на дерево за удочками.

– Вали к своей потаскухе, кобелина! – кричала мама из окна. – Я требую развод! Столько лет на тебя потратила, кормила, одевала! Но…

– Черного кобеля не отмоешь добела, – мы с Соней хором закончили давно заученную фразу.

Тетя Оля и дядя Вася разводятся как минимум двенадцать раз в год. Иногда они разводятся относительно тихо – просто ругаются в спальне или на кухне. А иногда громко – вот как сейчас. В этом случае мама Сони зовет мастера, меняет дверной замок, собирает папины вещи и выбрасывает их в окно.

Поводы для развода и ссор могут быть разные:

1. Дядя Вася изменил (пока что ни один предъявленный случай не был доказан).

2. Дядя Вася забыл о дате годовщины свадьбы, и вместо того, чтобы пойти и купить жене цветы, он пошел копать червей.

3. Дядя Вася слишком много времени проводит на рыбалке, и ему следовало жениться на карасе.

4. Дядя Вася сказал, что в новом платье тетя Оля похожа на походную палатку.

Вообще, я иногда завидую такому темпераменту родителей Сони. Несмотря на ссоры, они живут очень весело, бурно выражают свою любовь друг другу. В моей семье бурные чувства выражает только мама, а папа всегда все держит в себе.

Тетя Оля и дядя Вася помирились, как и всегда.

Наши родители – мои, Сони и Назара – очень дружат, но семья Сони отличается тем, что живет намного скромнее.

Сонина мама работает в салоне красоты, папа – водитель погрузчика на складе.

Одно время он долго сидел без работы, их семья переживала большие трудности. Мои родители, которые никогда не испытывали проблем с деньгами, не сразу поняли, в чем дело. В тот период у нас с Назаром и Соней была традиция после школы обедать в столовой, и в один день Соня вдруг не пошла.

– Я не взяла сегодня деньги, – она потупила взгляд.

– Может, тебе одолжить? – предложила я.

– Нет, не надо, – ответила она. – Идите без меня сегодня.

И мы пошли без Сони. Сначала я была очень рада, что мы с Назаром остались вдвоем, но вскоре оказалось, что без Сони нам особо не о чем разговаривать – все, что я хотела с ним обсудить, я рассказала за пять минут. А остальное время мы неловко молчали… Следовало признать, Соня всегда привносила в нашу компанию веселье и активность. В столовой она рассказывала разные шутки за столом (часто они были несмешные, но это неважно), играла на тарелках, как на музыкальных инструментах, и заставляла играть нас, снимала видео, как мы дурачились, а без нее общение с Назаром стало сухим и пресным. В следующий раз Соня снова отказалась идти в столовую, но без нее мы не пошли и разошлись по домам. Каждый день после уроков спрашивали Соню, пойдет она в столовую или нет, но она всегда отказывалась.

Однажды, придя домой, я подслушала разговор родителей. Они говорили, что семья Сони находится в бедственном положении и что нужно помочь друзьям материально. Мама с папой обсуждали сумму, которую они смогут дать тете Оле и дяде Васе. На следующий день я в столовой купила обед на двоих и сказала об этом Соне, и только тогда она согласилась пойти.

Я не разговаривала об этом с родителями, но, насколько поняла из подслушанных мной разговоров, родители Сони не вернули долг, но зато мама Сони стригла мою маму, меня и папу бесплатно, и также безвозмездно делала нам с мамой прически на праздники. А дядя Вася всегда прибегал первым, если нам семье вдруг требовалась какая-то помощь.

Я удивилась, что Соня никогда не обсуждала это со мной, часто обманывала нас с Назаром. Когда ее папа потерял работу, Соня перестала ездить на школьные экскурсии, ходить в кино и цирк. Каждый раз она выдумывала причину – то ее тошнит, то фильм в кино ей кажется скучным, а запах животных в цирке она не выдержит… Но на самом деле все причины сводились к одной – безденежью. Я осторожно сказала об этом Назару, и мы в следующий раз купили билеты в кино на себя и один вскладчину на Соню. Поставили ее перед фактом, что билет уже куплен и деваться некуда. Тогда Соня пошла с нами, хоть и ворчала всю дорогу, что не хочет идти на этот фильм и что он неинтересный. Но когда начался показ, я поняла, что кино ей очень нравится. Мы все трое сделали вид, будто дело тут совсем не в деньгах.

А потом папа Сони нашел работу водителем погрузчика, и постепенно все стало как раньше. Сейчас у семьи Сони все нормально. Не так хорошо, как у нас, – каждое лето наша семья летает в Хорватию, семья Назара – в Грецию, а Сонина проводит лето на даче, – но безденежье позади. Да, тем более Соня на даче делает такие обалденные фотографии, что набирает сразу по семьдесят лайков «ВКонтакте». А я за мои с моря получаю всего десять…

Давно ничего не писала. Дело в том, что погода резко испортилась, начались ливни, а мне всегда плохо, когда идет дождь. Два раза в год я болею. В начале болезни каждый раз сначала мама отвозит меня в школу на машине, а там я передвигаюсь на четырехножных ходунках. Но потом становится еще хуже, и какой-то период учусь дома. Это продлится еще долго, и только во второй половине ноября я снова смогу вернуться в школу.

Две недели я не могла ни передвигаться, ни писать, ни разговаривать, даже в туалет ходила с трудом – это самое худшее время, но сейчас немного отпустило.

Верхняя губа все еще онемевшая, отчего лицо кажется перекошенным (хотя оно всегда у меня такое, но во время болезни выглядит особенно страшно). Говорю еще очень плохо, губы и язык будто живут отдельно от меня. Депрессивное состояние и холодный пот по ночам еще со мной, но вот тремор немного отпустил, теперь тело не трясет по два часа после каждого похода в туалет.

Сегодня в гости должна прийти Соня. А я мечтаю, чтобы пришел Назар.

Позавчера приходила Соня, а Назар нет. Подруга сказала, что в школе была драка между старшеклассниками, а еще была ложная пожарная тревога. Ну вот как всегда, когда меня нет, происходит самое интересное!

Соня передала мне домашние задания и забрала мои тетради с выполненными работами, чтобы передать их учителям. Она сказала, что придет завтра.

А я очень хочу, чтобы пришел Назар. Я все время смотрю на телефон и мечтаю, чтобы он позвонил и спросил, как у меня дела.

Соня не боится моей болезни, относится к ней как к чему-то обычному. А вот Назар очень пугается и в период, когда я чувствую себя совсем плохо, почти не навещает меня, а если и навещает, то боится смотреть мне в глаза, ведет себя так, будто я сделана из очень хрупкого стекла – не подходит близко, боится лишний раз заговорить и даже дышать рядом. Избегает меня, в общем, но я его не виню. Не знаю, как я сама поступила бы, если бы мой друг находился в таком состоянии. А Соня – наоборот.

– Эй, ленивая попа, все валяешься? – вот с такими словами она вчера вбежала в мою комнату, когда я лежала вся в поту и меня трясло. – Я принесла твое любимое мороженое. Фу, чем у тебя так воняет? Давай проветрим. Бе, рот опять не закрывается, слюни текут, дай вытру. Эй, а почему подушка так низко? Сейчас поправлю…

Я ненавижу себя в этот период. Ненавижу свое лицо, которое сильно меняется, и я начинаю походить на умалишенную. Ненавижу свое тело, которое перестает меня слушаться. Иногда в такой период я чувствую себя настолько подавленной, что хочется сделать себе что-нибудь, причинить вред – расцарапать лицо или побить себя, – но руки не слушаются… и мне остается просто тихонько плакать, это максимум, что я могу сделать.

Может быть, и к лучшему, что Назар так редко меня навещает. Он не увидит, какая я безобразная, когда болею. Но… Мне уже получше. Он же может навестить, когда мне становится лучше!

Я очень люблю их обоих – Соню и Назара. Моя жизнь делится на две части – когда я болею и когда я относительно здорова. Это совсем разные половинки, и в каждую из них я веду себя иначе. По-другому чувствую, переживаю, смотрю на мир. В те дни, когда я здорова, я больше люблю Назара, а Соню, бывает, еле терплю. Когда болею – наоборот, безумно люблю первую и злюсь на второго.