Глава 7
Люди с хвостами
Я помню, как, будучи маленьким мальчиком, поразился, узнав от своей девонширской няни, что у всех жителей Корнуолла есть хвосты. Прошло много лет, прежде чем я перестал относиться с предубеждением к своим корнуолльским соседям. Тех, кто проживает на реке Теймар, я считал странноватыми, как будто не совсем христианами, и уж, во всяком случае, точно не имеющими отношения к нормальным бесхвостым девонширцам. Впервые осознание того, что меня, похоже, ввели в заблуждение, забрезжило после разговора с неким достойным книготорговцем из Л., с которым я очень подружился, – он внес весомый вклад в оформление моего альбома. Помню, как однажды я решился заговорить на эту деликатную тему с моим хвостатым другом, к которому я испытывал большую симпатию, несмотря на его маленький недостаток.
– Мистер Х., это правда, что вы из Корнуолла?
– Чистая правда, дружок, я родился и вырос в этом славном графстве.
– Вы мне очень нравитесь, но… У вас на самом деле есть хвост?
Когда книготорговец вновь обрел дар речи, он с негодованием опроверг мое предположение.
– Но вы же корнуоллец?
– Конечно да!
– А у всех корнуолльцев есть хвосты!
В конце концов я нашел объяснение, которым и удовлетворился: этот добрый человек просто отсидел свой хвост, и тот отвалился. Моя няня подтвердила, что именно так и происходит с людьми, которым приходится много сидеть.
Любопытно, что суеверные девонширцы приписывали этот недостаток именно уроженцам Корнуолла, поскольку, согласно более древнему преданию, подобным «придатком» обладали жители Кента. Если верить Полидору Вергилию, так их наказал Господь за оскорбление, нанесенное Томасу Бекету. «Были такие, – говорит он, – кто считал, что король втайне мечтает избавиться от Томаса. И ему как человеку, впавшему в немилость, выказывали такое неуважение – нет! даже презрение, – что, когда он прибыл в Струд, деревню, что расположена на реке Медуэй, воды которой орошают Рочестер, жители ее, желая оскорбить Томаса, отрезали хвост у его лошади. Однако поступок этот покрыл несмываемым позором самих нечестивцев, поскольку с тех пор, по воле Господа, потомки их рождались с хвостами, подобно скотам. Однако с течением времени эта всем известная мерзкая отметка исчезла, поскольку исчезли с лица земли те, чьи предки совершили этот поступок».
Джон Бэйл, ревностный преобразователь церкви, бывший епископом Оссори во времена Эдуарда VI, упоминая об этой легенде, также отмечает, что имеется несколько ее вариантов. Вот что он пишет: «Джон Капгрейв и Александр из Эссеби говорят, что в наказание за то, что они бросали рыбьи хвосты в Августина, люди из Дорсетшира с той поры сами рождаются с хвостами. Но, согласно Полидору, так Бог покарал жителей селения Струд, что в Кенте, возле Рочестера, за то, что они обрезали хвост у лошади Томаса Бекета. Так или иначе, но эти лживые легенды закрепили за Англией дурную славу страны, где живут люди с хвостами, хотя они не могут даже определиться, жителей какого графства наградить этой сомнительной честью». Бэйл, горячий и неистовый реформатор, не особенно стесняясь в выражениях, позволяет себе употребить по отношению к авторам этих легенд слова довольно резкие: «Этими якобы священными легендами они опозорили все грядущие поколения англичан, как говорилось ранее. Англичанин не может уже высоко держать голову, когда ему приходится путешествовать в другие страны по торговым или иным делам, поскольку за ним тянется оскорбительный слух, будто у всех англичан есть хвосты. Вот какую отвратительную репутацию создали нашей стране эти ленивые и глупые увальни, монахи и священники, которые, дабы возвеличить своих так называемых святых, не нашли ничего лучше, кроме как распространять лживые грязные слухи».
Эндрю Марвелл тоже не обошел вниманием эту странную историю. В одной из строчек его стихотворения «Верный сын Шотландии» мы находим слова: «За Бекета Кент всегда будет иметь хвост».
Бейли в своем «Словаре» под заголовком «Кентские длиннохвостые» поместил статью, в которой попытался все обвинения в хвостатости переложить на жителей Дорсетшира, столь же чувствительным к этому вопросу оказался и Ламбард, автор «Прогулки по Кенту». Виэйра, известный португальский проповедник, утверждает, что у Сатаны не было хвоста до свержения его с небес; хвост появился потом, «как ясный знак того, что он перестал быть ангелом и пал до уровня зверя».
Стоит вспомнить и лорда Монбоддо, шотландского судью XVIII века и достаточно известного философа, хотя и довольно оригинального толка. Согласно его убеждению, у человека должен быть хвост, хвост – это его недостающее, и неестественно резкое окончание позвоночника без этого продолжения является ужасным недостатком в строении человека. Хвост – это то, в чем человек уступает животным; это замечательный показатель эмоционального состояния; с его помощью можно прекрасно выразить возмущение или симпатию. А как чудесно он отражает такие движения души, как страх или радость! Но лорд Монбоддо не принял во внимание тот факт, что для животного хвост – то же самое, что для человека глаза, и отсутствие одного восполняется другим. Я по взгляду отличу гордеца так же безошибочно, как если бы он прошествовал мимо с надменно задранным хвостом, и зрительные приспособления человека могут так же ясно выражать гнев, как встопорщенный хвост кота. Труса легко узнать по бегающим глазам, хотя он и не зажимает хвост между ног, и совершенно не обязательно махать этим отростком, выказывая удовольствие, – это чувство всегда читается во взгляде.
Доктор Джонсон, во время своего визита, нанес серьезный урон теории Монбоддо о том, что все люди должны иметь хвосты и действительно время от времени рождаются с ними, приведя следующий аргумент: «Сэр, с наглядным доказательством не поспоришь; коль скоро существуют люди с хвостами, предъявите нам одного, и дело с концом». И далее: «Весьма прискорбно, что лорд Монбоддо, столь умный и высокообразованный человек, предлагает публике подобные идеи. Если бы это сделал глупец, в том не было бы беды, мы бы лишь позабавились, но когда это делает человек умный, остается только сожалеть. Многим присущи странности, но людям свойственно не выносить их на всеобщее обозрение. Если у человека есть хвост, он, как правило, прячет его; однако лорд Монбоддо гордится своим хвостом, словно белка». И тем не менее Джонсона, похоже, долго не отпускала идея Монбоддо, что именно хвост может рассматриваться как то, чего недостает человеческой природе для полного совершенства. Во время своего путешествия по шотландскому высокогорью он познакомился с юным помещиком Колом, и тот произвел на него самое благоприятное впечатление. Он пишет: «Кол – благородное животное. Он самый совершенный образец жителя острова, который только можно вообразить. Он фермер, моряк, охотник, рыболов; если уж кто и имеет хвост, то это Кол». И, несмотря на свое отвращение к каламбурам, великий доктор однажды все-таки поддался вполне понятной человеческой слабости, развеселившись при упоминании имени лорда Монбоддо. В письме к миссис Трейл он рассказывает о званом ужине, на котором ему довелось побывать. Перечисляя гостей, он пишет: «Были Смелт, епископ Сент-Эсафа, который не пропускает ни одного подобного мероприятия, сэр Джошуа, а также лорд Монбоддо. Не без хвостовства могу добавить, что я пребывал в окружении нескольких сказочно прекрасных дам».
Есть польская сказка о ведьме, которая сделала из человеческой кожи пояс и положила его у порога дома, где была свадьба. Как только жених и невеста перешагнули через него, они тотчас же превратились в волков. Спустя три года ведьма разыскала их и набросила на них платья, сшитые из вывернутого наружу меха. Тогда они вновь обрели человеческий облик. Но к несчастью, платье жениха оказалось ему мало и не закрыло его хвоста. Поэтому, когда к нему возвратилось его настоящее обличье, волчий хвост так и остался на своем месте, и это передалось по наследству всем его детям; так что все поляки, которые родились с хвостами, являются прямыми потомками того самого жениха, с которым случилась эта маленькая неприятность. Джон Страйс, голландский путешественник, побывавший на острове Формоза в 1677 году, рассказывает любопытнейшую историю, которую мы здесь процитируем.
«До того как я посетил этот остров, – пишет он, – мне не раз приходилось слышать байки о людях, имеющих, подобно животным, длинные хвосты. Однако я никогда не верил в них, считая такие выдумки абсолютно чуждыми человеческой природе, и я оставался бы в этом убеждении и по сей день, если бы однажды не стал свидетелем и участником странного происшествия. Обитатели острова Формоза привыкли к нам и вели себя так, что у нас не возникало повода остерегаться их; мы чувствовали себя в безопасности и осмелели настолько, что бродили по острову без сопровождения. Однако случай доказал нам, как горько мы ошибались. Как-то раз во время прогулки один из нас имел неосторожность отдалиться от остальных не более чем на расстояние брошенного камня; мы не заметили этого, увлекшись беседой. Спустя некоторое время его отсутствие все же было обнаружено, и компания остановилась, думая, что он вскоре присоединится к нам. Подождав немного, мы решили вернуться к тому месту, где видели его последний раз. К нашему ужасу, мы нашли его растерзанное тело лежащим на земле, и, судя по характеру повреждений, ему не пришлось долго мучиться перед смертью. Часть людей осталась сторожить тело, остальные же отправились на поиски убийцы. Не успели они отойти далеко, как натолкнулись на человека весьма странной наружности, который, поняв, что он окружен и сбежать не удастся, пришел в страшную ярость и исступленными выкриками и жестами дал нам понять, что заставит любого, кто осмелится прикоснуться к нему, пожалеть об этом. Но постепенно его отчаянная злоба иссякла, и наши люди, державшиеся на расстоянии, смогли к нему приблизиться и наконец схватили его. Он признался в том, что убил нашего товарища, однако нам не удалось добиться вразумительного ответа на вопрос, почему он это сделал. Поскольку преступление было отвратительным, и, останься оно безнаказанным, могло бы повлечь за собой не менее ужасные последствия, решено было сжечь этого человека. Его привязали к столбу и держали там до казни. Именно тогда я увидел вещь, в которую никогда бы не поверил, если бы не увидел ее собственными глазами. У него был хвост, длиной не менее фута, покрытый рыжей шерстью и очень напоминавший коровий. Когда он заметил, как удивлены были мы, европейцы, при виде этого хвоста, то пояснил, что придаток этот являлся следствием жаркого климата и что все жители южной части острова, в которой мы находились, обладали таковыми».
После Страйса Хорнеман также отмечал, что между заливом Бенин и Абиссинией живут имеющие хвосты каннибалы, которых местные называют ньям-ньям, а в 1849 году Декуре, вернувшись из Мекки, подтвердил его слова, добавив, что эти люди обладают также длинными руками, низкими и узкими лбами, длинными, заостренными ушами и худыми ногами.
Харрисон в своей работе «Эфиопское нагорье» упоминает о том, что среди абиссинцев распространено мнение, будто существует племя пигмеев с подобными чертами.
Арно и Весьер, путешественники, исследовавшие ту же страну, в 1850 году сделали доклад на эту тему для Академии наук.
В 1851 году де Кастельно в отчете об экспедиции, направленной на поиски этого народа, пишет: «Люди племени ньям-ньям спали на солнце, воины Хауса подкрались к ним и напали, перебив всех до одного. У людей этого племени были гладкие хвосты длиной около 40 сантиметров и сантиметра 2—3 в диаметре. Среди убитых было несколько женщин, обладавших такими же отростками. Во всех других отношениях они ничем не отличаются от остальных представителей негроидной расы. Кожа их глубокого черного цвета, зубы отполированы, тела не татуированы. Они вооружены дубинками и копьями, во время сражения издают пронзительные крики. Возделывают кукурузу, рис и другие зерновые. В целом они довольно привлекательны, и волосы у них не курчавые».
Д’ Аббади, еще один путешественник, побывавший в Абиссинии, записал в 1852 году со слов абиссинского священника следующее: «На расстоянии пятнадцати дней пути к югу от Харрара есть страна, где живут люди, имеющие хвосты длиной с ладонь, покрытые шерстью, которые расположены в окончании позвоночника. Я лично видел человек пятнадцать из них, и могу засвидетельствовать, что хвост дан им от природы. Женщины этого племени очень красивы и хвостов не имеют».
Нетрудно заметить разночтения между свидетельствами де Кастельно и д’ Аббади: согласно первому, у женщин есть хвосты, второй утверждает, что нет. По словам де Кастельно, хвост является гладким, д’ Аббади же говорит, что он покрыт шерстью.
Доктор Вулф устранил это несоответствие во втором томе его «Путешествий и приключений» (1861): «В Абиссинии встречаются женщины и мужчины, у которых есть хвосты, как у собак или лошадей». Также Вулф пишет, что слышал от многих абиссинцев и армян (и он убежден в том, что это чистая правда), будто в Абиссинии живут люди – и мужчины, и женщины – с огромными хвостами, ударами которых они способны сбить с ног лошадь; подобных же людей можно встретить недалеко от Китая. И далее в примечаниях: «В Хирургическом колледже в Дублине до сих пор хранится скелет человека с хвостом длиной семь дюймов! В природе часто встречаются подобные случаи, например в племени, обитающем на Борнео».
Но самое интересное и подробное описание людей из племени ньям-ньям приводит доктор Хубш, работавший врачом в больнице Константинополя. Он пишет: «В 1852 году я впервые увидел негритянку с хвостом. Я был поражен этим зрелищем и принялся расспрашивать ее хозяина-работорговца. От него я узнал, что в глубине Африканского континента обитает племя, называющееся ньям-ньям, у всех членов которого есть подобный отросток. По уверениям работорговца, имевшего восточную склонность к преувеличению, иногда тот достигает двух футов в длину. Тот, что видел я, был гладким и безволосым. Он был около двух дюймов длиной и заострен на конце. Эта женщина была черной, как эбеновое дерево, с курчавыми волосами; зубы ее были белыми и широкими и заметно выдавались вперед, клыки подпилены; глаза налиты кровью. Ела она сырое мясо, одежда приводила ее в беспокойство; по уровню интеллекта она не отличалась от всех остальных.
Хозяину не удавалось продать ее в течение шести месяцев, несмотря на назначенную им весьма низкую цену. Причина этого крылась вовсе не в ее хвосте, как можно было подумать, а в пристрастии к человеческому мясу, которое она была не в силах побороть. Люди ее племени питались взятыми в плен представителями других племен, с которыми постоянно воевали.
Как только один член племени умирает, родственники, вместо того чтобы похоронить тело, разрезают его на куски и устраивают себе пиршество. Неудивительно, что кладбищ у ньям-ньям нет. Не все из них ведут кочевой образ жизни, некоторые строят себе хижины из веток. Они изготавливают орудия для возделывания земли и ведения войны, выращивают кукурузу и пшеницу и держат скот. У племени есть свой язык, довольно примитивный, с вкраплениями некоторых арабских слов.
Они не признают никакой одежды и заботятся лишь об удовлетворении своих животных желаний, совершенно не имея понятия о морали. Беспорядочные связи и кровосмесительство являются обычным делом. Самый сильный становится вождем племени, именно он распределяет между остальными полученную на войне добычу. Трудно сказать, придерживаются ли ньям-ньям какой-нибудь религии; по всей видимости, нет, так как они с готовностью перенимают любую, которую им проповедуют.
Приручить их трудно, поскольку инстинкт заставляет их постоянно искать человеческой плоти. Известны случаи, когда рабы убивали и съедали детей, за которыми им было поручено присматривать.
Мне довелось видеть мужчину из этого племени, у которого тоже имелся хвост, длиной около полутора дюймов, с несколькими редкими волосками. Это был человек хорошего сложения, крепкий, лет тридцати пяти на вид, с иссиня-черной кожей. Он обладал тем же самым необычным строением челюсти, уже описанным выше, а именно: его зубы сильно выдавались вперед. Все четыре клыка при этом были подпилены.
Я знаю одного врача в Константинополе, чей сын тоже родился с хвостом длиной около дюйма. Мальчику два года, и он принадлежит к европеоидной расе. Известно, что его прадед обладал таким же придатком. На Востоке это считается признаком нечеловеческой силы».
Примерно десять лет назад в одной газете была опубликована заметка о том, что в городе Ньюкасл на Тайне родился мальчик с хвостом длиной дюйм с четвертью. Утверждалось, что ребенок повиливает им от удовольствия, когда сосет материнскую грудь.
Согласно преданию североамериканских индейцев, изначально люди были созданы с длинными и красивыми хвостами, покрытыми гладкой блестящей шерстью. Они восхищались ими, раскрашивали в разные цвета и украшали бусами и ракушками. В те времена на земле царили мир и согласие, люди не знали войн. Они впали в гордыню и забыли о своем Создателе. Тогда, чтобы научить их смирению и напомнить им, что они зависят от Великого Духа, Он наслал на них кару. Он отнял у людей хвосты и сделал из них женщин, которые, как говорят кикапу, теперь всюду следуют за мужчинами, игривые и подвижные.
И все же, несмотря на эти многочисленные свидетельства в пользу существования женщин и мужчин, имеющих хвосты, я продолжаю сомневаться. Сдамся я лишь тогда, когда homo caudatus, или человек хвостатый, будет пойман и предъявлен мне.
