Пятница 22 июня
Канун Янова дня
«Я не справлюсь с этим, – подумала Анника. – Я умру». Она прижала ладони ко лбу, заставляя себя дышать ровно и успокоиться.
Гора багажа перед входной дверью росла на глазах. Бесформенная масса, грозившая заполонить прихожую и весь мир, ее невозможно было охватить взглядом. Так, и что же еще она забыла?
Детская одежда, пляжные принадлежности, баночки с детским питанием, дождевики и резиновые сапоги, палатка, детская коляска с чехлом от дождя, спальные мешки, ее и Томаса вещи в рюкзаках, одеяло и игрушечные зверушки…
– Эллен так и должна выглядеть? – поинтересовался Томас от двери в спальню.
Анника посмотрела на годовалую дочку, ковылявшую к сумке с пляжными принадлежностями.
– О чем ты?
– Неужели у тебя нет для нее более приличного наряда? В голове у Анники словно произошло короткое замыкание.
– И что с ней не так? – огрызнулась она.
Томас смахнул волосы со лба, моргнул удивленно:
– Я же просто спросил. В чем проблема?
Анника была на пределе.
– Я паковала вещи все утро, – сказала она. – Вот только кружевных платьев, извини, с собой не взяла. А надо было?
Он с усмешкой посмотрел на нее:
– Мне просто стало интересно, обязательно ли ребенок должен выглядеть как чернорабочий?
Анника сделала пять быстрых шагов к нему и посмотрела прямо в глаза:
– Чернорабочий? О чем это ты? Мы же вроде собираемся в шхеры или, может быть, на какой-то чертов детский конкурс красоты?
Его удивление явно не знало границ, ей почти никогда не удавалось довести его до такого состояния. От злости у него перехватило дыхание, он открывал рот в попытке наорать на нее, но не мог выдавить из себя ни звука. Зато неожиданно взвыл какой-то из их электронных гаджетов и явно не собирался замолкать.
– Твой или мой? – спросила Анника.
Томас повернулся на каблуках и отправился в спальню проверить мобильник и карманный коммуникатор. Анника обшаривала взглядом сваленную в прихожей поклажу и никак не могла определить источник сигнала.
– Это там, в вещах! – крикнул Томас.
Анника принялась копаться среди сумок, прислушиваясь к приглушенному звуку. Эллен попыталась подняться, взявшись за баул Анники, но сумка скользнула в сторону, девочка упала и ударилась головой.
– Ой-ой-ой, давай мамочка подует, все будет хорошо… Звук сигнала утонул в испуганном плаче ребенка, Анника подхватила дочку на руки, качала ее, вдыхала ее запах, чувствовала тепло. Она села на полку для обуви, маленькое тело обмякло в ее объятиях. К тому моменту, когда девочка перестала плакать, аппарат тоже замолчал. Взамен зазвонил стационарный телефон. Анника поднялась, прижимая к себе дочку, крепко придавила трубку к уху плечом, не переставая дуть ребенку на макушку.
– Ты уже слышала? – спросил Спикен, шеф новостей.
Анника продолжала качать дочь.
– О чем?
– О Сёрмланде, конечно, о Мишель Карлссон.
Она прекратила дуть, облизнула губы. Газета «Квельспрессен» вломилась в ее прихожую неумолимо, подобно танку, отодвинув на второй план все иное.
– Это же твои старые охотничьи угодья, – сказал шеф новостей. – Фотограф уже выехал. Бертиль Странд, все правильно? – Последняя реплика предназначалась кому-то иному, возможно художественному редактору, потом он снова заговорил в трубку: – Берра в пути, он заберет тебя через пять минут.
– Ты упаковала подгузники? – поинтересовался Томас, забирая девочку из рук Анники.
Она кивнула, показала на гору багажа, попыталась вернуться к действительности.
– А что случилось? – спросила Анника.
– Ты разве не получила сообщение?
Черт, ее телефон. Она подтащила к себе свою сумку, покопалась в ней, но телефона не нашла.
– Ой, – сказала она, – я слышала, что сообщение пришло, но не успела проверить.
– Мишель Карлссон убили. В аппаратной около Флена, выстрелом в голову.
Смысл услышанного не укладывался в голове, слишком невероятно это звучало. Томас поставил девочку на пол, она сразу же устремилась к Аннике, спотыкаясь, широко расставив руки.
– Ты шутишь, – промямлила Анника.
– Карл Веннергрен уже там, он, очевидно, вчера участвовал в записи, поэтому у нас преимущество. Синхронизируй свои действия с ним.
Судя по голосу Спикена, он явно наслаждался ситуацией. На фоне прочих редакционных звуков Анника расслышала, как он сделал глубокую затяжку. Она снова опустилась на полку для обуви.
– Берит на острове Эланд, готовит материал о пьянстве среди молодежи, она бросит все и на машине поедет туда. Лангебю на Канарских островах, поэтому остаешься только ты. Отправляйся сразу же. У Бертиля Странда с собой все, до чего успело докопаться Информационное агентство, но там мизер, поэтому ты должна позвонить из машины. У тебя есть знакомые в криминальной полиции Сёрмланда?
Анника зажмурила глаза, постаралась совладать с навалившимися на нее противоречивыми чувствами, ощутила теплый детский кулачок на своей ноге.
– Хватает.
– Переговори с Веннергреном, составь собственное представление о ситуации и позвони мне… скажем, в двенадцать?
– Конечно, – ответила она.
Томас уставился на нее, почуяв неладное:
– В чем дело?
Она положила трубку, встретилась с ним взглядом.
– Нет, – пробормотал он. – Только не твоя чертова работа, не сегодня.
– Мишель Карлссон мертва, – сообщила Анника, ее слова эхом отдались от стен.
– Теледива? – спросил Томас. – Подружка Анны?
Анника кивнула, адреналин ворвался в кровь, по телу пробежала холодная дрожь. Эллен уткнулась лицом в ее колени.
– Что произошло? Как она умерла?
Анника отстранила ребенка, резко встала. Вещи, приготовленные для поездки, как бы сразу пропали из поля ее зрения, она видела перед собой только компьютер и собственную большую сумку. Девочка с шумом шлепнулась на пол и заплакала снова. Томас взял ее на руки.
– Они уже выехали, чтобы забрать меня, – сказала Анника.
Томас таращился на нее две секунды, отказываясь понимать.
– Катер отходит в одиннадцать, – напомнил он.
Анника взяла дочь из его объятий, отнесла ее в кроватку, поцеловала в макушку. Облегчение оттого, что ей не придется провести выходные со свекровью, сменилось печалью, связанной с необходимостью на время покинуть детей.
– Малышка, – прошептала она дочери, наклонившись над ней, – мама очень любит тебя.
Эллен запротестовала, она не хотела спать. Анника не могла заставить себя отпустить ее.
– Мама придет поздно. Ты побудешь с папой и старшим братом, все будет хорошо. Я же знаю, так лучше всего.
Девочка отвернулась в сторону, словно не желая слушать ее ложь, подогнула под себя ноги и сунула большой палец в рот. Анника неуклюже погладила ее по голове, а потом торопливо покинула комнату, по дороге ударившись о дверной косяк. Судя по звукам, доносившимся из гостиной, там герои мультсериала «Скуби-Ду, где ты?» спасались от очередного привидения. Время от времени сквозь весь этот шум пробивался тонкий голосок подпевавшего песенкам Калле.
«Все другие справляются, – подумала она. – Все получится, все должно получиться».
– Ты это серьезно? – спросил Томас, когда она вышла в прихожую. – Ты собираешься ехать работать? Сейчас?
Последнее слово он произнес слишком громко. Анника опустила глаза в пол:
– Ничего другого не остается, я же дежурная, ты знаешь, как не хватает людей…
– В данном случае ты должна отказаться! – крикнул он с красным от злости лицом. – Пятьдесят человек ждут нас на острове Еллнё, а ты и не думаешь ехать туда?
Печаль, еще мгновение назад властвовавшая над ней, внезапно уступила место злобе.
– Они ждут тебя, – отрезала Анника, – не меня. На меня им глубоко наплевать, и ты это прекрасно знаешь.
В прихожую вышел Калле с широко раскрытыми глазами, напуганный громким спором родителей. Он шагнул к Аннике в объятия и потянулся руками к маминой шее. Ее сердце дрогнуло, еще немного – и она сдалась бы.
– Ну ты и штучка, – буркнул Томас.
– Не усугубляй ситуацию, – тихо сказала Анника, наклонившись к сыну. – Поезжайте в шхеры, веселись со своими друзьями и братом, а дети пусть играют, и наверняка все будет хорошо.
Мальчик уткнулся носом ей в шею.
– С друзьями? Послушать тебя, так я еду туда развлекаться. Друзья! Это мои родители и старые дяди и тети.
Анника высвободилась из объятий трехлетнего сына, поцеловала его в щеки и подбородок. Потом подняла глаза на Томаса:
– Я буду здесь, когда вы вернетесь домой в воскресенье. Она поставила мальчика на пол, выпрямилась и надела непромокаемую куртку.
– Неужели ты все это всерьез? – спросил Томас. – Это же просто невозможно.
– Там будет так много народа, что никто не заметит моего отсутствия, и дети тоже. Веселитесь от души.
Анника, не сводя смущенного взгляда с Томаса, натянула на ноги сапоги, закинула на плечо свой баул и ноутбук в черной сумке.
– Вот, значит, как все получилось, – произнес он сдавленным голосом.
– Мы ведь уже разговаривали об этом, – ответила она. – Мне самой нелегко. Но ты же знаешь, я должна.
– Бывают же такие мамаши.
К ее лицу вернулся нормальный цвет.
– По-твоему, я делаю это ради собственного удовольствия? – спросила Анника тихо. – Сейчас ты несправедлив ко мне.
– Черт побери, – процедил он с побагровевшим лицом. – Этого я никогда не прощу. Черт побери!
Анника моргнула, задетая его словами, но они не причинили ей боли. Работа как броня защищала ее, делала неуязвимой. Она медленно повернулась, обняла сына и вышла из квартиры.
Бертиль Странд получил новый служебный автомобиль, пока Анника находилась в отпуске по уходу за ребенком… Это снова был «сааб». Анника догадалась, что Бертиль заботился о нем с большей любовью, чем о прежнем, если такое вообще возможно.
– Сколько времени потеряли, – буркнул он, когда Анника пристраивала свою сумку и компьютер на заднем сиденье.
По недовольной мине фотографа Анника поняла, что хлопнула дверцей слишком сильно.
– Чертова погода, – пробормотала она.
– Янов день, – сказал Бертиль Странд. – А чего еще ты ожидала?
Он включил первую скорость и уехал с остановки как раз перед тем, как к ней подъехал автобус 62-го маршрута. Анника стащила с себя куртку и замешкалась с ремнем безопасности, у нее пересохло во рту.
– Телеграммы у тебя?
Фотограф показал на тонкую стопку у ее ног.
– Работать становится все труднее и труднее. Репортеры разбросаны по всему земному шару. Нам еще повезло, что Веннергрен оказался на месте событий.
Анника потянулась за бумагами. Ремень мешал ей добраться до них, она с раздражением отстегнула его снова.
– И о чем это ты? – спросила она. – По-моему, я уже здесь, рядом с тобой.
– Плохо, что мы не готовы к подобным ситуациям, никто ни о чем не думает заранее, и это никуда не годится. Шюману стоило бы заняться своей работой всерьез, вместо того чтобы постоянно собачиться с Торстенссоном. Пристегни ремень.
Аннику меньше всего волновала война между руководителем редакции и главным редактором. Она снова пристегнула ремень, закрыла глаза, ощущение безысходности, касавшееся ее семейной ситуации, и тоска по детям навалились на нее с новой силой.
Сейчас она добавила воды на мельницу свекрови. Дала лишний повод сокрушаться, как же не повезло с женой ее сыночку. Бедняга Томас.
Анника постаралась дышать спокойно, открыла глаза и изучила распечатки сообщений Информационного агентства. Их оказалось всего пять, и они отправлялись с интервалом в одну минуту.
09:41. Тележурналистка Мишель Карлссон мертва. 09:42. Мишель Карлссон умерла от выстрела в голову. 09:43. Мишель Карлссон нашли в передвижной аппаратной рядом с дворцом Икстахольм. Оружие оставлено рядом с жертвой. 09:44. Полиция подозревает, что Мишель Карлссон убили. 09:45. Несколько человек допрошены в связи с убийством Мишель Карлссон.
– Они записывали серию программ, которые планировалось показывать начиная со следующей недели, – сообщил Бертиль Странд.
– «Летний дворец», – сказала Анника. – Моя подруга Анна Снапхане принимает участие в этом проекте начиная с марта…
Анника замолчала, смотрела, как капли дождя странствуют по боковому окну и образованные ими ручейки соединялись и разделялись снова, пока неизбежно не ударялись в заднюю окантовку стекла. Она прекрасно помнила злобу и разочарование Анны, когда ее подругу после шести лет работы в продюсерской компании разжаловали до студийного администратора, вместо того чтобы сделать редактором или продюсером. А значит, в обязанности Анны Снапхане входило оставаться на месте записи программы и организовать уборку помещения, архивировать материалы, выполнять всю скучную и тупую работу. Возможно, она по-прежнему находилась где-нибудь во дворце.
Анника развернулась и выудила блокнот и ручку из лежавшей на заднем сиденье сумки.
– Кто у нас подозреваемые?
– Понятия не имею, – ответил Бертиль Странд и громко простонал.
«Сааб» доехал до Эссингеледен, неимоверно узкой кольцевой автострады Стокгольма, которая сейчас, естественно, была полностью забита стоявшими машинами.
– Мы будем добираться туда целую вечность, – сказал он и перевел рычаг скоростей в нейтральное положение.
Анника не смогла сдержаться:
– А чего ты, собственно, ожидал? Это же Янов день.
Фотограф перекрыл доступ свежего воздуха в салон, и стекла сразу же запотели. Дворники продолжали трудиться в равномерном ритме, левый скрипел каждый раз, когда достигал самой высокой точки. Анника закрыла глаза, постаралась избавиться от воспоминания о том, как звучал голос Томаса, и не дававшего покоя неприятного ощущения, сосредоточилась на дожде, дворниках и шуме системы климат-контроля, напоминавшем дыхание астматика.
«Летний дворец», – подумала она, – большой семейный проект «ТВ Плюс», дискуссионная и развлекательная программа с гостями и артистами. Возвращение Мишель Карлссон в прайм-тайм, реванш телезвезды. Собственно, она была довольно способной».
– Что ты думаешь о Мишель? – спросила она.
Бертиль Странд крутил головой так, словно она сидела на шарнирах, искал брешь в транспортном потоке.
– Небольшого ума, – ответил он. – Ничего впечатляющего. Мишель неплохо смотрелась, когда вела детские программы и телевикторины, но что касается дискуссионных шоу, где она тоже пыталась проявить себя, ее успехи оставляли желать лучшего. Там она ничего не могла.
Анника сама удивилась, какое негодование вызвали у нее его слова.
– Ну не скажи, – возразила она. – Мишель отработала на радио и телевидении десять лет. Чему-то она, наверное, научилась за такое время.
– Заискивающе улыбаться в камеру, – ответил Бертиль Странд. – Пожалуй, невелика наука?
Анника покачала головой, не в силах протестовать. И сама часто использовала примерно те же самые аргументы, обсуждая журналистику с Анной Снапхане.
– Моя лучшая подруга на телевидении уже десять лет, – сказала она. – Это гораздо сложнее, чем кажется.
Бертиль Странд протиснулся на автостраду перед зазевавшимся «лендровером». Его водитель нажал на клаксон.
– Судя по всему, это действительно дьявольская работа, – заметил фотограф. – Масса техники, которая постоянно ломается, и толпы идиотов, бегающих вокруг.
– Напоминает «Квельспрессен». – Анника посмотрела в окно. Сидевший в «лендровере» парень показал ей средний палец.
«Чем я, собственно, занимаюсь? – подумала она. – Еду с самовлюбленным придурком фотографом делать репортаж о каком-то заурядном преступлении, бросила Томаса и детей, единственных, кто по-настоящему мне дорог. Надо же быть такой дурой».
– Там просвет впереди, – сказал Бертиль Странд, прибавляя скорость.
Анника достала свой телефон и набрала номер.
Полиция отдала приказ выключить все мобильники. Анна Снапхане не сомневалась, что она выполнила его, поэтому вибрация в кармане куртки вызвала у нее легкий шок. Она села в кровати, пульс резко зачастил, до нее дошло, что она, вероятно, задремала. Забытый во внутреннем кармане непромокаемой куртки телефон жужжал как гигантское насекомое. Она небрежно смахнула волосы с лица, ощущение во рту оставляло желать лучшего. Потом выбралась из-под одеяла и, дотянувшись до куртки, достала телефон. Недоверчиво посмотрела на дисплей, номер ей ничего не говорил, она колебалась. Что это было? Может, какая-то проверка?
Анна нажала на кнопку ответа и прошептала опасливо: – Алло?
– Как дела? – услышала она звучавший словно издалека голос Анники Бенгтзон. – Ты жива?
Анна Снапхане всхлипнула, прижала руку ко лбу, надавив пальцами на источник боли, прислушалась к шуму, доносившемуся до нее из трубки, – тихий шелест, звук мотора и отголоски гудков проезжавших мимо машин.
– Едва, – прошептала она.
– Мы слышали о Мишель, – сказала ее подруга. Она говорила медленнее, чем обычно. – И сейчас на пути туда. Ты можешь разговаривать?
Анна тихо заплакала, соленые слезы попадали в микрофон.
– Думаю, да, – выдавила из себя она.
– Здесь до черта машин, все стоят… Ты там сейчас?
Голос Анники периодически пропадал, прерываемый помехами и шумом дождя. Анна Снапхане сделала глубокий вдох, почувствовала, как сердцебиение постепенно успокаивается.
– Я закрыта в моей комнате в Южном флигеле. Мы все под домашним арестом, нас будут допрашивать одного за другим.
– Что, собственно, случилось?
Анна вытерла слезы тыльной стороной ладони, крепче вцепившись в мобильник, словно в свой конец спасательного троса, снова прижала его к уху.
– Мишель, – прошептала она. – Мишель мертва. Она лежит в передвижной телестанции, от ее затылка ничего не осталось.
– Полиции много?
Голос Анники возвращал ее в обычную жизнь. Анна Снапхане встала, посмотрела в окно:
– Мне видно не много отсюда, арочный мост через канал и насколько мишеней для стрельбы из лука. Но раньше я слышала шум машин, и недавно приземлился вертолет.
– Ты видела ее?
Анна Снапхане зажмурилась, сжала пальцами основание носа, оставшиеся в памяти картинки начали одна за другой всплывать в затуманенной алкоголем голове.
– Я видела ее, я видела…
– Кто это сделал?
К ней в дверь постучали. У Анны все похолодело внутри, она уставилась на дверь, парализованная страхом. Спасательный канат выскользнул из рук, ее снова охватило отчаяние.
– Мне надо идти, – прошептала она в телефон и прекратила разговор.
– Анна Снапхане? – произнес кто-то строгим голосом снаружи.
Она бросила телефон под покрывало и откашлялась, но прежде, чем ей удалось сформулировать ответ, дверь открылась. Стоявший в дверном проеме полицейский явно нервничал.
– Ты сейчас должна пойти со мной.
Анна уставилась на него.
– Мне хочется пить, – сказала она.
Полицейский не замечал ее жалкого состояния, смотрел будто сквозь нее.
– Через главный выход, а потом вниз налево. Поспеши. Коридор тонул в полумраке из-за дождя, все двери были закрыты. Анне казалось, что стены качаются, она еще полностью не протрезвела. Шла, выставив руку вперед, никого другого из телевизионщиков не было видно.
Холод и сырость встретили ее, когда полицейский открыл наружную дверь, словно на лицо набросили мокрое полотенце. Анна остановилась в дверном проеме, вдыхала воздух открытым ртом, щурясь, смотрела в направлении дворца. Полицейские автомобили, как в тумане, прятались в сером дожде.
– У тебя, случайно, нет зонтика?
Ее конвоир вместо ответа показал в сторону угла дома. Анна Снапхане подняла плечи и нерешительно шагнула наружу, на каменную лестницу, и сразу почувствовала, как вода попала за воротник.
– И куда мне?
– В тот дом у воды.
Холодный ручей устремился вниз по позвоночнику, вода попала в глаза. Анна поморгала, покачиваясь, преодолела три ступеньки до дорожки, пошла вдоль живой изгороди из кустов самшита в сторону сада. Потом вдоль оштукатуренной белой стены вниз к Новому флигелю, обогнула железную садовую мебель. Небольшой дворик обрамляла стена, в ней имелся арочный проход, выложенный красным кирпичом.
«Отсюда легко сбежать», – подумала она.
– Прямо вперед, ну же.
Она отвела взгляд от стены, направилась к входу.
