По греховной немощи людей втайне творятся ими не столько добрые дела, сколько злые, преступные, потому что всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы (Ин. 3, 20). Но все, сделанное втайне, хотя бы и в самой глубокой, сокровенной, непременно должно открыться, если не в этой временной жизни, то в будущей, вечной. Об этом уверяет нас слово Самого Господа Иисуса Христа: нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу (Мк. 4, 22).

В городе Баку служил рядовой Петр Федорович Лебедев. Он поступил на службу из города Красный Яр Астраханской губернии. У Петра Федоровича была жена, Олимпиада Петровна. Детей у них было много, но все они умирали в младенчестве. В живых остался один только пятилетний сын Павел, когда в 1858 году у них родился еще один сын Гавриил. Новорожденный был так слаб, что родители опасались, как бы он не умер некрещеным, и поэтому решили немедленно его крестить. Вскоре нашлись и восприемники — писарь флотского экипажа П.И. Иванов и жена их боцмана Настасья Петровна. Приготовив все, что было нужно, крестные, а с ними и нянька с младенцем, семидесятилетняя старуха, отправились его крестить.

Опасения родителей малыша действительно оправдались — вскоре после того, как кум с кумой и бабкой возвратились, младенец становился все слабее и слабее и через два часа скончался.

Крестины сменились приготовлениями к похоронам. Жалко было родителям своего умершего сына, но они имели утешение в том, что Бог дал им время, чтобы совершить над ним святое Таинство Крещения. Так как родная мать, не оправившись от родов, лежала в постели, то приготовлением к похоронам занялась крестная мать. Она сшила, что было нужно, и одела своего умершего крестника. Знакомые Лебедевых заметили, что крестная мать усопшего была все время в веселом расположении духа и часто улыбалась. В другое время веселое настроение кумы, конечно, не могло бы обратить на себя внимания, но в данный момент оно не соответствовало печальному событию… Неуместную веселость кумы тогда приписали влиянию лишней рюмки, выпитой при поздравлениях «с новорожденным сыном». Но, увы, причина этому была другой.

Младенца похоронили, помянули, затем обыденная жизнь вошла в свою колею. Прошло восемь лет… В 1866 году Олимпиада Петровна сильно заболела лихорадкой и была отправлена в местный военный госпиталь. Однажды вечером заметили, что больной стало совсем плохо. Послали за мужем, а он за женой их сослуживца Ириной Петровной, с которой больная была в дружеских отношениях и часто называла ее сестрой.

Когда они пришли, то увидели, что Олимпиада Петровна лежит неподвижно с закрытыми глазами. Они подумали, что она уже скончалась, но доктор сказал им, что она пока жива. Долго они находились около больной, но она не приходила в сознание.

На другой день вечером Ирина Петровна опять пришла в госпиталь навестить больную, которая была в прежнем состоянии, без сознания. Ее муж уже был там. Через некоторое время больная вдруг вздрогнула и, не окрывая глаз, сказала:

— Скорее одевайте меня, кладите…

— Куда тебя класть?

— В гроб.

— Что ты, Господь с тобой! Разве живых людей кладут в гроб?

— Я живая?

— Конечно, живая!

Больная закрыла лицо руками и как будто с сожалением произнесла:

— Ах, лучше бы мне умереть! Зачем я не умерла, осталась здесь…

Муж больной и Ирина Петровна подняли ее и посадили на кровать, прислонив к стене. Немного погодя она, обратившись к мужу, сказала:

— Петя, прошу тебя, ради Бога, не ругайся больше, не сквернословь! Если бы ты знал, что там за это будет…

Эту просьбу больная повторила несколько раз. Нужно сказать, что ее муж действительно имел греховную привычку почти постоянно ругаться и сквернословить.

— Почему ты хотела умереть? — спросила больную Ирина Петровна.

— Ах, Ира! Я, грешная, удостоилась видеть, как святые Ангелы взяли и понесли душу какой-то убогой женщины, умершей в лазарете. Видя это, и я желала тогда же умереть, чтобы и моя душа сподобилась такой же чести… А вот сегодня здесь были похороны какого-то офицера. Его хоронили с почестями, но как душу-то его провожали? Я тоже видела, что она была окружена, но не Ангелами, а страшными бесами! Их было очень много, и все кричали: «Это наша!» А какой нестерпимый был смрад… Господи, избавь от такой смерти!

Сначала слова больной приняли за бред болезненного воображения, но потом на них обратили внимание, потому что в тот день действительно были похороны умершего флотского офицера, лейтенанта К. Но никто не понял, как больная могла их видеть, когда она весь день и ночь находилась в бессознательном состоянии! Между тем Олимпиада Петровна продолжала:

— Еще я видела всех наших умерших детей. Они кинулись ко мне со словами: «Мама, мама!», все с радостью окружили меня…

— А Пашу видела? — спросил муж.

Их сын Павел умер в возрасте семи лет, через два года после Гавриила, в 1860 году.

— И Пашу видела, он бросился мне прямо на грудь… Детей там очень много. Смотрю — все наши дети собрались вокруг меня, только одного Гавриила не было с ними. Я спросила, где он. Тут какой-то мужчина сказал мне: «Вот он» — и приподнял край одеяла, которое держал на руках. Я посмотрела туда и увидела Гавриила, но без движения и черного, как головешка. На мой вопрос, что с младенцем, мужчина сказал, что он некрещен. Я стала ему возражать, но он опять повторил, что Гавриил умер некрещеным!

Этот рассказ больной смутил Петра Федоровича и Ирину Петровну. Они подумали, что она бредит. Олимпиада Петровна сказала, что Гавриил не был крещен, тогда как они очень хорошо помнили, что его успели окрестить перед его смертью!

Больная, видя их сомнения, сказала:

— Да, бедный Гавриил не был крещен, мне так и сказали… Еще мне там было сказано несколько слов, но я не могу их никому передать, не велено.

Чтобы убедиться в истине рассказанного женой, Лебедев по совету Ирины Петровны тотчас отправился к куму, жившему в казарме, недалеко от госпиталя, чтобы спросить его. Через некоторое время Петр Федорович возвратился от него и взволнованным голосом сказал:

— Ирина Петровна! Ведь Гавриил и в самом деле не был крещен!

Придя к куму, Лебедев подробно рассказал ему видение жены и потом спросил, правда ли, что Гавриил не был крещен. Такое неожиданное и необычайное обличение потрясло кума, и он тут же сказал, что Гавриил действительно не был крещен.

— В этом наш грех, — добавил он и тут же объяснил причину противозаконного проступка.

Как оказалось, кум имел незаконную связь с женой своего сослуживца, с той самой Настасьей Петровной, которую попросили быть крестной матерью Гавриила. Отказаться от приглашения без видимой к тому причины они не решились, потому что боялись, что тогда могут догадаться об их греховной связи. И, сознавая свой грех, который не допускал им быть восприемниками при совершении святого Таинства Крещения, они условились между собой и подговорили няньку, чтобы младенца не крестить, а только сделать вид, что он крещен, но не в церкви, а на квартире у няньки. Так они и сделали. Ушли как будто бы в церковь крестить младенца, а сами пробыли некоторое время у няньки, а потом вернулись. Их обрадовала смерть младенца, так как они думали, что теперь их грех никогда не откроется. Поэтому крестная мать не могла скрыть своего душевного настроения, когда она готовила младенца к погребению. Отпевал его священник, давший новорожденному молитву и нарекший ему имя, так как крестный отец предупредил его, что младенец не дожил до крещения в церкви и что его крестила нянька. Похоронив крестника, мнимые восприемники совсем успокоились, думая, что их поступок окончательно скрыт, погребен вместе с младенцем, и никто о нем никогда не узнает.

Но вот через восемь лет, когда они стали забывать о содеянном грехе, лишившем невинного младенца благодатных даров Святого Крещения, неожиданно явилось обличение в этом грехе, и обличение необыкновенное — из загробного мира! Совесть не дала куму утаить совершенный им тяжкий грех, и он в нем сознался. Настасья Петровна к тому времени уехала из Баку с мужем, который вышел в отставку. Нянька уже окончила свою земную жизнь и предстала на суд Царя Небесного.

Болезнь Олимпиады Петровны осложнилась, на теле открылись раны, причинявшие ей ужасную боль. Часто она говорила посещавшей ее Ирине Петровне, чтобы та не опасалась ее болезни, которая для других незаразна, а ей дана за грехи. И она терпела, переносила ужасные страдания с необыкновенной твердостью, вплоть до самой кончины, последовавшей через полтора месяца.

По рассказам Ирины Петровны, Лебедева обладала истинно христианскими качествами души — она была кроткой, тихой, незлобивой, ни с кем никогда не ссорилась, да и мужа своего постоянно удерживала от брани. Она строго соблюдала посты и часто посещала церковные богослужения, разве только иногда болезнь или какое-нибудь семейное дело могли ее удержать от посещения храма Божьего.

Да сподобит ее Господь Бог небесных благ, уготованных любящим Его!