34
Саммер

Я опустилась на колени и положила ромашки на могилу Лейел, а Бекка – большой букет красных роз на могилу Розы. Она любила розы. Мак – Бекка – и я, выйдя из больницы, называли друг друга истинными именами, но это было так непривычно.

Мне очень не хватало Розы и Лейел. Они стали моими близкими, и каждое утро, просыпаясь, я по-прежнему думала, что вот сейчас увижу их. Я чувствовала себя очень виноватой перед Розой, но не понимала, что еще могла для нее сделать. Она слишком долго пробыла в подвале и уже не могла жить вне его. Всякий раз, вспоминая день воссоединения с близкими, я ненавидела себя: обо мне заботились, а она была одна, воровала лекарства и в конце концов приняла слишком большую дозу.

– Простите, – шептала я им обеим. Простите, что не смогла помочь Розе, простите, что не защитила Фиалку от Клевера.

Бекка схватила меня за руку.

– Это не твоя вина, Саммер. – Она права, но я все равно чувствовала себя ужасно. Видимо, именно это и называют виной уцелевших. Они умерли, а я сумела остаться в живых. – Надо идти. Ты должна скоро быть дома.

Я кивнула. Со времени возвращения мои близкие следили за каждым моим шагом и не выпускали меня из дома без сопровождающих.

– Я скоро вернусь, – пообещала я Розе и Фиалке. Мы с Мак пошли к дороге. – Так ты точно придешь сегодня?

Бекка кивнула.

– Да, к половине седьмого.

– Умница.

Она взяла меня под руку. В последние десять дней мы почти все время проводили вместе. Она познакомилась и подружилась с моими близкими, а я – с ее. Случившееся объединило нас всех. Бекка и Генри сближались, и мне казалось, недалек тот день, когда они будут вместе, если Бекка преодолеет свои комплексы: ей кажется, что она недостаточно хороша для него. Я желала ей добра от всей души, хоть мне было и не по себе от мысли, что у нее отношения с моим братом. Она заслужила счастье. Надо не забыть и сказать Генри, чтобы купил ей коттедж: тогда она сможет жить той жизнью, о какой мечтала.

Машины Льюиса и брата Бекки стояли рядом. Мы вышли на автостоянку. Увидев нас, Льюис выпрыгнул из машины. Тревога оставила след на его лице. Удивительно, что он не поседел.

– Все нормально? – спросил он.

– Да. Хочу вернуться домой и отдохнуть, – я опустилась на пассажирское сиденье. Он обиженно нахмурился: я села в машину, а не подошла сначала к нему. Прислушивайся к себе. После Клевера я казалась себе недостойной Льюиса и считала, что он остается со мной только из жалости. Он все знает, как же он может по-прежнему хотеть меня? Он любит прежнюю Саммер, но я другая. Он все поймет, это лишь вопрос времени.

Льюис сел в машину и повернулся ко мне. Брат Бекки выехал со стоянки, и я проследила взглядом, как машина скрылась за поворотом.

– Люблю тебя, – прошептал Льюис, глядя мне прямо в глаза. Я не сомневалась в этом, но то была любовь не ко мне.

– Я тоже тебя люблю, Льюис.

– Но?

– Никаких «но».

Он поднял брови.

– Я знаю тебя, Саммер. Ты что-то скрываешь.

Я вздохнула.

– Льюис, может, забудем это и поедем домой? Пожалуйста. – Мы пристально смотрели друг на друга. Я не собиралась отступать. Не хотела думать, что почувствую, если мои опасения подтвердятся. – Сегодня к нам заедет Бекка.

– Хорошо. Как, по-твоему, скоро мы сможем провести вечер вдвоем? – Я замерла. Вдвоем… чтобы что? – Я ни на что не рассчитываю, – воскликнул Льюис и нахмурился. – Саммер, тебе никогда не придется делать со мной то, чего ты не хочешь. Я ничего не жду от тебя. Черт, так и хочется убить на хрен этого ублюдка.

Я улыбнулась.

– Ну и выражения.

Льюис тоже улыбнулся и заметно успокоился.

– Извини. Тебе не придется делать со мной ничего такого, чего ты не хочешь. И ты это знаешь.

– Да, знаю. Слушай, этот Клевер… – я замолчала, не зная, как это сказать. Я не находила слов. – В общем, у меня не было выбора, и теперь я чувствую себя… – Грязной, использованной, презренной. Не хотелось произносить эти слова вслух, от этого прошлое стало бы более реальным. – Близость с тобой мне не противна, но я к ней не готова. И не знаю, когда буду готова и буду ли вообще.

– Саммер, послушай меня. Пожалуйста. Я тебя не тороплю. Я могу ждать, сколько понадобится. Не всякий парень подчиняется своему члену. Мне не нужен секс. Я управляю собой, и ты это знаешь.

Я улыбнулась.

– Верно. Извини. Я знаю, что управляешь. Я просто не хочу, чтобы тебе было скучно.

– Мне нисколько не скучно. Я даже не думал, что снова тебя увижу, Сам. Секс для меня – не самое главное. Пожалуйста, забудь и не беспокойся. Я никогда ничего не скажу об этом. Когда будешь готова – если будешь – мы снова об этом поговорим.

Я вздохнула. Неужели он действительно готов на это пойти?

– Ты серьезно?

– Серьезно. А теперь не хочешь ли посмотреть что-нибудь смешное или страшное? – он поменял тему разговора.

Есть ли для меня что-нибудь страшное в мире кино? Все, что пугало меня раньше, теперь казалось просто глупостью. Когда переживешь настоящий ужас, все остальное уже не кажется ужасным.

– Как скажешь.

– Может, пусть решит Генри?

Я пожала плечами.

– Да, пожалуй. – Льюис улыбнулся.

– Что?

– Ты сказала «как скажешь». Давно такого не слышал.

– Что будем смотреть? – спросил Льюис моего брата, который как раз вошел ко мне в спальню.

– «Хэллоуин», – ответил Генри и нахмурился. – Саммер… гм…

Я закатила глаза.

– Я не младенец. Смотрите что хотите.

– Но это не….

– Генри, просто поставь фильм. Не думайте, что мне чего-то смотреть нельзя. Хорошо?

Да, мне многое пришлось пережить, но это не значит, что со мной надо обращаться так, будто я стеклянная. До похищения надо мной смеялись, потому что я боялась «ненастоящей крови и вопящих актеров». Если они хотят, чтобы я стала прежней Саммер, они должны относиться ко мне так, как всегда относились к ней.

Без лишних слов Генри поставил фильм и сел рядом со мной.

– Уже боишься? – спросил он. Фильм еще даже не начался.

Я улыбнулась, про себя поблагодарив его за то, что он ведет себя как обычно.

– Пока нет, но, когда станет страшно, я тебе скажу. Где попкорн?

Генри улыбнулся.

– Мама принесет через минуту.

Фильм начался, я ждала, надеясь, что станет страшно. Тогда я бы поняла, что во мне остается, по крайней мере, хоть сколько-то прежней Саммер. Героев фильма убивали, а я даже не вздрагивала. Эти убийства вызывали у меня не больше эмоций, чем если б я смотрела, как мама печет пирог. Я видела слишком много убийств, чтобы они теперь произвели на меня впечатление. Неужели я ничего не почувствую, если у меня на глазах кого-то действительно убьют? Надеюсь, что не почувствую. Не хотелось снова переживать ужас, который я испытывала в тот момент, когда человека лишали жизни. Я почти полностью могла отключиться от происходящего, особенно если убивали кого-нибудь незнакомого.

– Все нормально, Сам? – спросил Генри, с улыбкой глядя на меня.

Я нахмурилась.

– Нормально. Меня это больше не пугает. – Я знала, что они будут строить рожи и жалеть меня, поэтому сосредоточилась на фильме. Когда на экране показался список действующих лиц и исполнителей, Генри выбежал из комнаты. Кажется, зря я ему сказала, что мне больше не страшно. Глупо, лучше бы я промолчала.

Льюис, глядя на меня, грустно улыбнулся. Неужели и он тоже?

– Хочу сходить сегодня на вечеринку к Итану, – сказала я, надеясь отвлечь Льюиса от занимавших его сейчас мыслей. Керри говорила мне об очень-очень маленькой вечеринке, которую устраивал ее парень, Итан. Я долго не могла решить, идти или нет. Я раньше любила тусоваться у него с друзьями. – Мне надо обсудить кое-что с Рейчел.

Льюис устало посмотрел на меня сверху вниз.

– Зачем?

Разве я только что не сказала?

– Обсудить кое-что с Рейчел.

– Это я понял, Саммер. Но все же зачем?

– Потому что она моя подруга и ей плохо. В том, что случилось со мной, нет ее вины. – Он вздрогнул и опустил глаза. Он винил себя. – Льюис, никто не виноват, кроме Клевера. Пожалуйста, прекрати самоистязание, – прошептала я и положила голову ему на плечо. – Я тебя люблю.

Он вздохнул и обнял меня.

– Я тоже тебя люблю, Сам. Просто…

– Ш-ш, пожалуйста, не надо. Ты не мог знать. Ты чувствуешь вину за то, что от тебя не зависело, и мне от этого тяжело. – Он натянуто улыбнулся и кивнул. Я знала, что на самом деле он меня не слушает. Я хотела бы сделать что-нибудь такое, чтобы он понял, что это не его вина. Надо, чтобы этот упрямец сам пришел к такому выводу. Поскорей бы: тяжело видеть его страдания.

– Так ты действительно хочешь пойти на вечеринку?

– Да. – Там будет лишь пять-шесть моих друзей, поиграют в «Героя с гитарой», никакого буйства и танцев.

– Хорошо, – медленно произнес Льюис. – Давай пойдем.

– Я пошла бы в любом случае.

Он усмехнулся, глаза у него загорелись.

– Упрямая, как всегда.

– Сам такой. Бекка тоже будет.

Он кивнул.

– Подожди. Может, пора уже готовиться? – он посмотрел на часы, и я поняла, что будет дальше. – Нам уходить всего через пять часов.

Я закатила глаза.

– Мне не надо так долго собираться, и ты это знаешь.

– Я так горжусь тобой. – Что? Откуда это? Совершенно на другую тему. – Ты так хорошо справляешься. Лучше, чем любой из нас. – А у меня есть выбор? Я не хотела позволить ему поломать мне жизнь. В глубине души я понимала, что справляюсь с этим даже очень хорошо. Выписываясь из больницы, я получила на листочке бумаги список хороших психотерапевтов. Сейчас я чувствовала себя нормально и радовалась этому.

– Пожалуй, приму ванну перед вечеринкой.

Льюис нахмурился.

– Давай. Все в порядке?

– Да, Льюис. – Если бы мне платили по фунту каждый раз, как он спрашивал меня, все ли в порядке, я бы уже стала миллиардером.

Он неохотно кивнул и выпустил меня из объятий. Выходя из комнаты, я посмотрела на него. Он, как обычно, казался встревоженным. Я до сих пор не могла поверить, что он искал меня день за днем.

Пока я была в подвале, он побывал в доме Клевера. Жаль, что я об этом не знала, так приятно было бы сознавать, что он рядом. Теперь это не имеет значения, потому что мы вместе, и я возвращаюсь к нормальной жизни, хотя не знаю, что будет дальше.

Я заперла дверь ванной и посмотрела в зеркало. Во мне все еще жили два человека: Лилия, пострадавшая, много претерпевшая, и Саммер – та, кем я становилась. Благодаря Клеверу, давшему мне новое имя, я отрешилась от случившегося. Сколько же еще понадобится времени, чтобы Саммер и Лилия слились воедино?

Клевер надежно заперт в психиатрической палате. Я часто думала, как он чувствует себя взаперти, напуган ли он, как была я. Надеюсь, что да. По крайней мере, ему помогут починить поехавшую «крышу». Сначала я негодовала, что он не предстанет перед судом: оказалось, у него не настолько устойчивая психика, чтобы перенести связанные с этим потрясения. Но все же он заперт и никому не причинит вреда, поэтому я смирилась.

Мы ехали к Итану мимо парка, и Льюис всю дорогу держал меня за руку. Я посмотрела на место, с которого меня похитил Клевер, и у меня в груди что-то сжалось. Вспомнив, как он впервые назвал меня Лилией и потащил к фургону, я похолодела. Я крепко зажмурилась. Не думай об этом.

– Ты не передумала? – спросил Льюис, сворачивая на подъездную дорожку к дому Итана.

– Нет. Идем. – Я не передумала, но все же нервничала перед встречей с друзьями. Следом за нами ехали Генри и Бекка. Она казалась счастливой.

Керри выбежала из дома и распахнула дверцу машины.

– Саммер! – Она по-медвежьи заключила меня в объятия. Я улыбнулась и обняла ее. Мне не хватало этих сокрушающих кости проявлений дружеской любви.

– Привет, – сказала я.

Она отодвинула меня на длину вытянутой руки и усмехнулась.

– Я так рада, что ты пришла. Не знала, придешь или нет. – С момента моего освобождения мы с Керри говорили дважды, но эсэмэсками обменивались почти ежедневно.

– Еще несколько часов назад я не знала, приду ли. А Рейчел здесь?

– Да, она в доме. Ты же не сердишься на нее, правда?

– Нет. Ты же знаешь, что нет. – Почему люди не могут поверить, что единственный, на кого я зла, – это Клевер? Ни у кого не было тогда волшебного хрустального шара, никто не знал, что будет дальше.

– Идем. Холодно.

Я вошла в дом вслед за Керри. Льюис, как обычно, шагал за мной. Когда Итан, Бет, Рейчел и Джек посмотрели на меня, я затаила дыхание.

– Привет! – пробормотала я.

Итан поднял бутылку рома «Малибу»:

– Во рту, небось, уже пересохло?

Вот так я снова оказалась среди друзей.

– Как думаешь, сможем поговорить? – спросила я Рейчел. Мы уже полчаса сидели в гостиной, пили и ели вредную вкусную пищу, и я действительно хотела кое-что обсудить с Рейчел. Она мало говорила и старалась не смотреть мне в глаза.

– Давай, – ответила он. – Пойдем на кухню?

Мы пошли на кухню. Я, закусив губу, села за стойку.

– Саммер, я так виновата…

Я подняла руку.

– Рейчел, стой. Не надо извиняться. Ты ни в чем не виновата, так что, пожалуйста, не извиняйся. Я просто хочу, чтобы у нас были нормальные отношения. – Боже мой, я чувствовала себя попугаем, который без конца повторяет одно и то же.

У Рейчел раскрылся рот.

– Но как? После всего, что с тобой случилось, что он с тобой сделал… Если бы не я, ты бы никогда там не оказалась…

– Чересчур много «если». Это случилось, и виноват только он. Договорились? – Ее глаза наполнились слезами, у меня сжалось сердце. Отлично, мы сейчас обе заревем!

– Пожалуйста, не плачь, если ты заплачешь, я тоже не удержусь.

Рейчел утерла слезы.

– Не могу удержаться. Но ты-то в порядке?

И да, и нет.

– Буду в порядке.

– Общаешься с кем-нибудь по поводу того, что случилось?

– Сейчас нет, но вскоре начну.

Она кивнула.

– Мне кажется, это будет правильно.

– В глубине души я тоже так думаю, но хочется пожить еще немного, предаваясь отрицанию.

– Отрицание сейчас в моде.

Я улыбнулась и наклонилась над стойкой.

– Ну, разобрались. Вернемся к остальным? – У Бекки был Генри, уединившись в своем мирке, они болтали друг с другом, но я не хотела надолго оставлять ее одну. Это и в моих, и в ее интересах.

– Конечно. У нас все хорошо, верно?

Я кивнула и соскользнула с табурета.

– Вполне, – ответила я и обняла Рейчел. Мы пошли обратно в гостиную.

Спускаясь вниз, я услышала голос Льюиса. С момента моего освобождения он не отходит от меня ни на шаг, но вчера вечером я настояла, чтобы он остался у себя дома. Я уже большая девочка, и хоть не люблю спать одна, но пришлось. Все постепенно вставало на свои места. По крайней мере, так казалось со стороны. Со мной по-прежнему обходились очень деликатно, но теперь переносить это было не так тяжело. Уже можно было уединиться на минутку и спокойно пописать без того, чтобы меня начали искать.

Льюис сиял, глядя на меня, и от этого начинались перебои в сердце. Мое отношение к нему оставалось во многом прежним, но что-то поменялось. А именно – я. Я изменилась и уже больше не была девушкой, в которую он когда-то влюбился. Он говорил, ему это неважно. Он любил меня сейчас так же, как и прежде, и даже, по-видимому, сильнее. Мы старались, и пока за меня боролся он, боролась и я.

– Привет, – сказал он, обнял меня, уткнулся лицом мне в волосы и поцеловал сбоку в шею. Поцелуй был более страстный, чем обычно, и хоть Льюис говорил, что будет ждать, сколько потребуется, и даже проведет остаток жизни целомудренно – что было смешно, потому что какой же парень такое выдержит?! – я чувствовала себя виноватой за нежелание быть с ним.

– Привет! Видишь? У меня получилось, – сказала я. Не понимаю, что, по его мнению, должно было случиться со мной ночью в его отсутствие. Я спала – и это главное.

Он наклонил голову набок, в глазах у него заплясали озорные огоньки.

– Рад это слышать. Так ты, значит, по мне не скучала?

– Скучала ли я по локтю, который тыкает меня в ребра, ты хочешь знать? Гм, нисколько.

– Спасибо. Весьма польщен, – саркастически ответил Льюис.

Я усмехнулась. Обычный для нас обмен репликами.

– Как бы то ни было, идем на улицу.

Он нахмурился.

– Хочешь подраться?

– Нет, идиот. Бар-бе-кю, – медленно проговорила я.

– В апреле?

Я пожала плечами.

– Тепло же, а у отца много вырезки. – Да и нужен ли повод для барбекю? После заточения в подвале мне нравилось быть на открытом воздухе. Сначала было не по себе: в глазах покалывало, и я чувствовала себя уязвимой, но теперь я не могла нарадоваться свободе, хоть и не хотела оставаться на улице одна.

– Резонно.

– Я сегодня говорила с Майклом.

Льюис замер и нахмурился.

– И что он сказал? Неужели что-то насчет этого говнюка?

Так Льюис называл Клевера, или Колина.

– Да, – прошептала я и продолжила, не обращая внимания на выражение лица Льюиса. – По-видимому, он поддается лечению.

– Гм, – произнес Льюис. – И ты этому веришь?

– Я верю, что так считают врачи. – Колин умен и вполне может вести себя как нормальный. У меня не было сомнений, что он сумеет навесить докторам лапшу на уши. Впрочем, это ему не поможет: его никогда не выпустят.

– Ты в порядке? Ты же знаешь: что бы ни случилось, ему никогда не удастся снова оказаться рядом с тобой, верно?

– Конечно, – солгала я.

Я улыбнулась и повернулась, собираясь выйти из дома. Льюис пошел за мной, крепко держа меня за руку, как будто не знал, сможет ли кто-нибудь помочь мне, если Клевер выйдет на свободу. Я не сомневалась: если ему удастся бежать или его освободят, он захочет вернуть нас. Мы были членами его семьи, и всякий раз, похищая кого-нибудь, он доказывал, насколько далеко мог зайти, отстаивая ее интересы.

Впрочем, я не беспокоилась. Сейчас я собиралась жарить барбекю и наслаждаться теплой апрельской погодой с дорогими мне людьми.

По крайней мере, некоторое время мне не придется делать вид, что со мной все в порядке.