24
Саммер

Меня разбудил стон Фиалки. Прошло две недели с тех пор, как Клевер избил ее. Она уже шла на поправку, но вчера вечером он толкнул ее, она упала на стул и снова ушибла ребра – и все это из-за увядших цветов.

Роза приложила влажную салфетку ко лбу Фиалки. Часы показывали всего четверть шестого утра. Мак спокойно спала, и я ей завидовала. Я отбросила одеяло и подошла к девушкам.

– Давно ты уже не спишь? – спросила я Розу.

Она смущенно посмотрела на меня.

– Примерно полчаса. Скоро надо будет поменять ей повязки. Надеюсь, как она окончательно очнется, мы сможем дать ей обезболивающее. Если нет, я растолку таблетку и растворю в воде. – Фиалка дышала часто и тяжело. С лица не сходила гримаса боли, она держалась за ребра. Ей так нужны болеутоляющие, но из прибереженных таблеток у нас оставалось лишь четыре штуки. Придется растянуть их надолго.

Я кивнула и посмотрела на Фиалку.

– Как ты? – Она открыла глаза, их взгляд остановился на мне. Через несколько секунд глаза закрылись. Она покачала головой и застонала.

– Прости. Ты поправишься. Мы будем за тобой ухаживать, – сказала я. Что бы ни случилось, я больше не оставлю ее одну. А если она снова попробует то, что уже было, я ей помогу.

– Больно. Очень больно, – прошептала Фиалка. Это было слышно по голосу.

– Знаю. Если хочешь, можем тебе дать лекарство. Как думаешь, сможешь проглотить таблетку? – спросила Роза.

Фиалка кивнула и поморщилась от боли.

– Вот, – Роза протянула маленькую белую таблетку. Фиалка открыла рот. Роза положила таблетку на язык и поднесла Фиалке стакан воды с трубочкой, чтобы запить. Ужасно, что я больше ничего не могу сделать для нее. У нас осталось всего три таблетки, а Фиалка точно не поправится к завтрашнему дню.

Она опустила голову на подушку и застонала. Ее глаза наполнились слезами, но сосредоточенное выражение лица говорило о том, что она не позволит себе плакать. У нее такая сильная воля! Гораздо сильнее, чем у меня.

– Что он со мной сделает?

Роза пожала ей руку.

– Ничего. Ты выздоровеешь. Со всем уже разобрались. Ничего он тебе не сделает. – Но хорошо ли это – жить такой жизнью? Если бы не слабая надежда увидеть близких, я бы позволила ему убить меня еще несколько недель назад.

Фиалка открыла глаза и снова посмотрела на меня. Ее лицо было лишено всякого выражения. Я понятия не имела, о чем она думает. И я не смогу это выяснить, пока мы не останемся наедине. Что-то мне подсказывало, что она не хочет говорить при Розе и Мак. Я сидела с нею, сколько могла.

Проснулась Мак. Одна за другой мы принимали душ и переодевались в одежду одного и того же цвета. Я помогла Розе обработать раны Фиалки и поменять повязки. Рана на голове выглядела ужасно, но, по крайней мере, больше не кровоточила.

– Будешь в полном порядке, – сказала Роза и погладила локон Фиалки, выбивавшийся из-под повязки. – Надо заняться завтраком, но после него мы к тебе зайдем.

Я посмотрела на часы. Он спустится к нам через полчаса. При мысли о необходимости сидеть с ним за одним столом у меня теснило в груди. А стоило услышать его имя, сразу закипала кровь.

– Лилия, через двадцать минут тебя здесь быть не должно, договорились? Не то он начнет тебя искать, – сказала Роза и оставила нас с Фиалкой наедине.

– У тебя все будет хорошо? – прошептала Фиалка.

– Да, – солгала я и сразу перевела разговор на нее. – Как себя чувствуешь?

Она покачала головой и застонала.

– Так больно!

– Скоро подействует болеутоляющее. – Я взяла чашку с водой и поднесла к ее губам трубочку. Дать бы ей еще одну таблетку, но пока еще рано. Только если боль станет совсем сильной.

– Неужели он и правда оставит меня в покое?

– Я же тебе говорила, вчера все произошло из-за этих дурацких цветов. Ты же знаешь, Роза убедила его, что ты испугалась и просто пыталась защитить нас. – Я посмотрела на ее кровать. – И что ты не хотела ему ничего дурного. – Это я уже говорила ей раньше.

– Не хотела ему ничего дурного, – повторила она. – Да я убить его хотела! И по-прежнему хочу. – Так громко она уже давно не говорила. По крайней мере, она не теряла боевого духа.

– Тихо, услышат, – прошептала я. – Я знаю, что ты хочешь. Я тоже хочу, но об этом больше никому нельзя говорить. Обещай, что не скажешь. – Боже мой, он едва согласился оставить ее в живых! Второй раз, конечно, не согласится, особенно если будет знать правду.

Фиалка уставилась в потолок. Я не знала, что еще сказать. Она ничего не пообещала мне, но должна была понимать, что нельзя рисковать, нельзя повторять раз сделанную ошибку. Фиалка хотела отплатить ему. Может быть, когда она выздоровеет, мы придумаем что-нибудь вместе. Мак нас не остановит, в этом я уверена. Роза могла бы остановить, но нас будет трое против нее одной.

– Лилия, – позвала Мак.

Дыхание у меня участилось, сердце, казалось, вот-вот разорвется. Идет. Так не хотелось уходить от Фиалки. Можно бы притвориться больной, но тогда он начнет искать меня и увидит Фиалку. Он сказал, что оставит ее в покое, но до полного выздоровления ей лучше не попадаться ему на глаза.

Я очень медленно встала с кровати и вышла из спальни.

– Скоро вернусь, – сказала я и закрыла за собой дверь.

– Почему бы тебе не сесть за стол, Лилия? – Мак улыбнулась как-то чересчур сладко. Я видела, что она очень старается. Она никогда так не старалась. Я села, моля бога, чтобы он не заговорил со мной. Но он, разумеется, заговорит.

Дверь в подвал открылась, и я замерла. Он спустился по лестнице с широкой улыбкой на помятом лице.

– Доброе утро, цветы, – сказал он.

– Доброе утро, – ответили мы хором. Сейчас это походило на репетицию пьесы. Мы произносили приветствия машинально, не задумываясь, как будто он, как режиссер на съемочной площадке, крикнул «мотор».

Он поцеловал в щеку Розу и Мак и повернулся ко мне. Когда он наклонился, чтобы поцеловать меня, я вцепилась в сиденье стула и стиснула зубы. Его губы прикоснулись к моему лбу, и меня сразу затошнило. Всякий раз, как он прикасался ко мне, хотелось закричать и убежать, но это, конечно, невозможно. Так можно было бы поступить, если бы я потеряла надежду выбраться на свободу и просто хотела бы покончить с собой.

Роза приготовила на завтрак оладьи и фруктовый салат, но я не могла есть. Я продолжала чувствовать прикосновение его губ, его запах. Его темные глаза-бусины, казалось, прожигали насквозь. Я изо всех сил старалась отдалиться от Саммер, чтобы она и Лилия оставались двумя разными людьми. Но давалось это с трудом.

Я чувствовала себя виноватой, как будто обманываю Льюиса. Я знала, что это не так, но эта мысль не давала мне покоя. Как он поведет себя, когда узнает? Будет зол, обижен? Испытает отвращение? Наверняка. Подумает, что его предали? Нет, ведь я никогда не хотела Клевера и никогда не захочу. Он меня насиловал. Льюис не будет считать меня предательницей, ведь верно?

– Итак, каковы планы на сегодня? – громко спросил Клевер, нарушая течение моих мыслей. Будем ухаживать за девушкой, которой ты вчера повторно поломал ребра, ублюдок!

– Наверное, почитаем. Что-то давно мы уже не читали, – Роза предостерегающе посмотрела на меня. Мне хотелось дать ей пощечину, но я заставила себя улыбнуться.

– Надо не забыть купить вам новые книги.

Роза кивнула.

– Это было бы хорошо, Клевер. Спасибо.

– Пожалуйста.

Меня мутило от их любезностей. Я воткнула пластиковую вилку в ягоду малины и сделала глубокий вдох. Почему бы просто не изображать любовь в его присутствии? Мне казалось, я нисколько не скрываю свою ненависть к нему. Стараясь не смотреть на него, я оглядела комнату. Взгляд остановился на календаре. Через неделю – день рождения Льюиса. Неужели мы проведем его порознь?

В день рождения Льюис хотел пойти на бега. Раньше мы, каждый со своей семьей, ходили на ипподром, и нам обоим нравилось. Льюис говорил, что хочет пойти снова, и мы собирались пойти на бега в его девятнадцатый день рождения. Я надеялась, он пойдет, хоть и без меня. Нет, конечно, не пойдет, но мне так хотелось, чтобы в день рождения он повеселился.

– Скоро я устрою вам киновечер, – сказал Клевер. Я едва не упала со стула. Киновечера устраивают нормальные люди, а не такие как он. – Последние дни я уделял вам мало времени и чувствую себя виноватым.

Не беспокойся об этом, хотела сказать я, но прикусила язык.

– Заманчиво, – осторожно произнесла Мак.

Он улыбнулся, но через секунду его лицо снова застыло. В последнее время у него всегда было такое выражение.

– Вот и хорошо, – сказал он.

Хорошо ли? Я положила в рот еще одну ягоду малины и, глядя в тарелку, начала жевать. Роза и Мак тоже ели молча, довольно часто поглядывая на Клевера. Раньше за столом все-таки разговаривали, но теперь это случалось редко. Казалось, Роза и Мак не знают, что сказать, или не понимают, как он отреагирует на то, что они обычно говорили.

Клевер долго жевал, блуждая взглядом по комнате. Потом положил вилку, почесал подбородок и снова взялся за вилку. Роза следила за ним краем глаза, слегка наклонив голову.

Я прикусила губу. Сердце трепетало от напряжения. Я по-прежнему старалась не привлекать к себе внимания и молча ела, что могла. Казалось, все мы ждем извержения вулкана.

– Хорошо, – еле слышно пробормотал он, наколол на вилку бобы и кусок колбасы и отправил все это в рот. Никто не ответил, потому что сказано это было не нам. Я даже сомневалась, что он говорит про еду. Мне хотелось побыстрее вернуться к Фиалке и оказаться от него подальше.

– Ну, спасибо за завтрак, – вдруг сказал он и встал. – Увидимся за ужином. Желаю хорошо провести день.

Роза и Мак попрощались с ним, потом поднялись, собираясь убрать со стола. Они держались напряженно и двигались, пожалуй, слишком быстро, как будто хотели убраться в два раза быстрее обычного на случай… чего?

Я решила уклониться от уборки и не ломать себе голову, по поводу чего они так суетятся. Прошла прямо в спальню и села на кровать Фиалки.

– Привет, – прошептала она, открыв глаза.

– Привет. Как дела? – Она кивнула, хотя было ясно, что дела далеко не хорошо. Она была бледна, давно немытые волосы всклокочены. – Хочешь принять душ?

Она нахмурилась. Я видела по лицу, что ей отчаянно этого хотелось.

– Поможешь?

Я закатила глаза:

– Еще чего захотела! – Я встала, протянула ей руки и помогла сесть на кровати. Фиалка старалась не показать, как ей больно, но все же жмурилась от боли. – Сегодня, кажется, мы будем читать.

– Великолепно, – проговорила она, заставив меня засмеяться. Если бы не Фиалка, не знаю, что бы со мною было. Она помогала мне не сойти с ума, насколько здесь это возможно. Она понимала, какая удушливая здесь атмосфера, потому что ей, как и мне, не терпелось вырваться отсюда.

– Ну, давай, – я открыла дверь ванной. – Только принесу тебе шикарные наряды и полотенце.

Фиалка усмехнулась и включила воду.

– Спасибо.

Я дала ей чистое полотенце, одежду (такого же цвета, как у остальных) и вернулась в спальню. До того, как Льюису исполнится девятнадцать, оставалась неделя. После этого дня рождения он уже не будет считаться подростком. Как бы я хотела отпраздновать это с ним! Сколько еще его дней рождения мы отпразднуем порознь? Сделав глубокий вдох, я пригладила и без того опрятно лежавшие волосы и стала готовиться к еще одному скучному дню. Все будет хорошо.

Дверь открыл Тео.

– Где он? – спросила я.

Тео усмехнулся.

– Десять утра, так что Льюис еще в постели.

Я нахмурилась.

– Но сегодня же его день рождения, – сказала я. В руке я держала воздушный шарик с надписью «С днем рождения». Я любила дни рождения, и свои, и чужие.

Тео пожал плечами.

– Что я могу сказать? Мой брат – ленивая задница.

– Ну, я его подниму, – я прошла мимо Тео и, топая, стала подниматься по лестнице. Кто, черт возьми, может долго валяться в постели в такой день? Я открыла дверь его спальни и усмехнулась: он спал, закрыв лицо рукой.

– С днем рождения! – закричала я и бросилась на постель.

Он ахнул и сел, растерянно осматриваясь. Я захихикала. Когда просыпается, он такой забавный.

– Какого?.. – простонал он. – Сам, что ты делаешь?

Я сунула ему нитку от шарика.

– С днем рождения. – Он повалился на постель и снова застонал. – Ой, нет, не надо. Вставай! Слушай, тебе уже семнадцать. Ты уже можешь законно водить машину. То есть сначала надо сдать экзамен, но ты же научишься. – Я покачала головой. – Как хочешь отпраздновать?

– Поспать, – пробормотал он в подушку.

– Ты точно не жаворонок, – я вздохнула и села на него верхом. Он открыл глаза. Да, этим можно привлечь его внимание.

– Гм, мне эта идея тоже нравится. – Еще бы тебе не нравилось. Он провел руками по моим бедрам и прикусил губу.

– Не сомневаюсь, извращенец. Но, к твоему сожалению, я сейчас недоступна. Твоя мама жарит оладьи, и они так вкусно пахнут! – Я наклонилась и поцеловала его. Сердце у меня кувыркалось. – Вставай, – я вскочила на ноги и встала у кровати. – Хочешь, схожу вниз и принесу тебе? Поешь, пока будешь одеваться.

– Я люблю тебя, Саммер, – сказал он, заглянув мне в глаза и совершенно не обращая внимания на мой вопрос. Сердце, казалось, хочет выскочить из груди. Иногда я не верила, когда он говорил мне о любви. На самом деле почти никогда не верила. Он был… великолепен, высок, смугл, невероятно красив, а я – всего лишь я.

– Люблю тебя, виновник торжества.

Он усмехнулся, встал с кровати и притянул меня к себе. Полуголый! На нем только хлопчатобумажные пижамные шорты и больше ничего. Я ахнула. Я втайне была благодарна футболу и всем этим тренировкам, потому что от них грудь у него – просто загляденье.

– И кто извращенец? – сказал он, усмехаясь. Я скорчила рожицу, встала и открыла его гардероб. – Чувствую себя куском мяса.

– Что ж, либо привыкай к этому, либо прикройся, – ответила я и бросила ему в лицо футболку.

Он поймал ее и надел.

– Тогда давай преодолеем. И спасибо за это, – сказал он, кивнув на шарик, поднявшийся теперь к потолку.

– Пожалуйста. Это, кстати, еще не подарок.

Глаза у него загорелись.

– Подарок – ты?

Я удрученно вздохнула.

– Вниз. Живо. – Он отдал честь и строевым шагом вышел из комнаты. Шагая следом за ним по лестнице, я ухмылялась как идиотка. Я столько лет хотела быть с ним, и вот наконец свершилось. Это первый день рождения, который нам предстоит провести вместе, и я могла бы купить ему что-нибудь приличное, ведь теперь он знает, что я без ума от него.

Спустившись по лестнице, Льюис вдруг остановился.

– Ты знала? – спросил он, указав на украшения, развешанные по случаю дня рождения.

– Конечно, знала. Сама выбирала, – сказала я с гордой улыбкой. Он нахмурился. – Не будь занозой в заднице, Льюис. Это твой день рождения, все радуются.

А я – особенно. Провести день рождения с ним и провести как следует – это моя мечта, так что ему придется принять это как должное. Ничто не испортит мне настроение, даже ворчание этого зануды.

– Чудесно, – он театрально вздохнул. Я обняла его за шею, и он меня поцеловал. – Знаю, что говорил это две секунды назад, но я действительно тебя люблю. – Он прижался к моему лбу своим и улыбнулся.

– Знаю, что говорила это две секунды назад, но я тебя тоже люблю.