Глава 13
– Что случилось? – Ася бросилась следом за Ладой.
– В Прохора стреляли. Он в больнице, – Лада уже выбежала на лестницу.
– Подождите, я с вами! – пытаясь на ходу застегнуть молнии на сапогах, прокричала Ася, схватила ключи, сумку, свой плащ и Ладино пальто, закрыла входную дверь и бросилась догонять Ладу.
Андрей Петрович, видимо, был где-то неподалеку. Когда Лада и Ася выскочили из подъезда, он как раз пытался припарковать автомобиль между Ладиным «Пежо» и чьим-то «Мерседесом».
Лада рванула на себя переднюю дверь и, буквально рухнув на сиденье, выдохнула:
– В больницу, Западную.
Шофер кивнул и тронул машину с места. Ася усаживалась уже на ходу.
В больнице каталку с Тарасовым сразу поволокли в операционную, а Ивану после осмотра молоденькая докторша (практикантка, наверное) наложила швы, а сверху огромную, словно дедморозовскую шапку, повязку. Девушку обижать не хотелось, поэтому Иван терпеливо снес процедуру, решив при первом же удобном случае избавиться от неудобного головного убора.
Асю в накинутом на плечи белом халате, бегущую по коридору следом за худенькой светловолосой женщиной, он сразу не узнал. Зато она его узнала. Остановилась как вкопанная, потом выдохнула: «Ваня!», сделала шаг, ноги ее подогнулись. Иван дернулся, чтобы помочь, но не успел.
– Обморок, – констатировала та самая молоденькая докторша, которая оказывала первую помощь Ивану. – Девушка, случайно, не в положении?
Иван отрицательно покачал головой, что могло быть истолковано двояко – «нет» и «не знаю».
Подхватив Асю на руки, он уложил ее на стоявшую в коридоре кушетку. Ее то ли крик, то ли вздох «Ваня» стоял в ушах. Казалось, все звуки окружающего мира исчезли. Осталось только воспоминание, словно эхо в горах: «Ваня». Он не мог отвести глаз от Асиного лица. Несчастное, по-детски беззащитное и такое родное. Тонкая кожа на виске серебрится испариной, под глазами залегли тени. Все же он дурак. Самый настоящий дурак. Мало ли что она сказала! Разве падают в обморок при виде мужчины с перевязанной головой при абсолютно индифферентном отношении? Разве кричат при этом так отчаянно?
– Пропустите, мужчина, – прервал Ивановы рассуждения недовольный голос докторши. Резко пахнуло нашатырем.
Иван неохотно поднялся и отошел, освобождая место врачу.
– Вы Тарасова? – спросил он у сопровождавшей Асю женщины.
– Да, – она кивнула, спросила испуганно, – что с моим мужем?
– Все будет хорошо, – Ивану сейчас меньше всего хотелось обсуждать состояние Тарасова, его больше волновал Асин обморок. Но ему было очень жалко эту худенькую, невероятно напуганную женщину. – Думаю, операция скоро закончится, – он указал кивком на матовую дверь в конце коридора с надписью «Операционная». – Я не врач, но, похоже, кости целы. Сейчас извлекут пулю, обработают края раны…
Лада побледнела, и Иван почувствовал, что сейчас у врача, хлопотавшего над Асей, появится еще одна пациентка. Однако Ладе удалось взять себя в руки.
– Но почему? Кто? – лишь спросила она.
Ивану хотелось задать ей те же самые вопросы, но тут дверь операционной распахнулась, выпуская мужчину в голубом медицинском костюме.
– Доктор, что с моим мужем? – Тарасова бросилась к врачу.
– Тарасов? Все в порядке. Состояние удовлетворительное. Скоро его переведут в палату, и можно будет с ним поговорить. – Он окинул взглядом находившихся в коридоре и добавил: – Только не всем вместе.
– Спасибо, доктор! – Рыбаку показалось, что Тарасова сейчас бросится врачу на шею и расплачется, но она только повторила с жаром. – Спасибо.
Тем временем Ася уже окончательно пришла в себя, села на кушетке. Иван молниеносно приготовился отвечать на ее вопросы, но Ася не собиралась их задавать, а, деловито посмотрев на часы, спросила у Тарасовой:
– Я поеду?
– Куда? Как ты себя чувствуешь? – спросил Рыбак, присев рядом с кушеткой на корточки. Он смотрел на нее и не узнавал. Как же она изменилась за то время, пока они не живут вместе. Этот взгляд, прическа, сережки, сапоги на каблуках… Та Ася, его Ася, была другой, хрупкой и ранимой. Эта, несмотря на обморок, выглядела уверенно, даже как-то целеустремленно. Но было у них и кое-что общее: он любил их обеих. А они, похоже, нет, потому что, посмотрев на безмолвную Тарасову, повторила чуть громче:
– Я поеду?
Иван понял, что Ася сейчас уйдет и любые попытки остановить ее окажутся бесполезными. Сердце его рвалось к ней, долг приказывал остаться с Тарасовыми.
Лада посмотрела на Асю непонимающим взглядом, потом вспомнила, кивнула:
– Конечно, поезжайте.
– Куда нам из школы? Домой?
Лада, немного помолчав, сказала:
– На ваше усмотрение.
Потом еще немного помолчала и добавила:
– Вы вроде в библиотеку собирались?
– В библиотеку? – недоверчиво переспросила Ася.
– Ну да, – подтвердила Тарасова, – в библиотеку. Вот и поезжайте. И Ася, пожалуйста, пешком не ходите. Только на машине. И вечером дождитесь моего возвращения. Очень вас прошу. Не хочу, чтобы Маша оставалась одна. И еще. Маше пока ничего не говорите. Ну, про это…
Ася поняла. Кивнула, а потом совсем неожиданно шагнула к Рыбаку, застывшему у стены, и сказала:
– Пообещай мне, что с тобой ничего не случится.
– Ну я… Конечно… – Пока Иван подбирал нужные слова, Ася вернулась на свою орбиту и поспешила по больничному коридору к выходу.
Когда Асины шаги стихли, Иван уселся на кушетку, где она совсем недавно лежала. Серый дерматин еще хранил тепло Асиного тела. Ему вдруг захотелось вскочить, догнать ее, прижать к себе и больше не отпускать. Никогда. Но он остался сидеть на больничной кушетке под пристальным взглядом жены своего работодателя.
