Женщинам из рода Королёвых не везёт в браке. Это аксиома. По крайней мере, для моей матери, уже шесть раз отметившейся в загсе.

И вот она снова разведённая и одинокая.

Маман явно пошла по стопам бабушки, которая тоже частенько бегала замуж, и всякий раз неудачно. Якобы всё дело в моей пра, пра… и ещё много раз «пра» бабке, которую чёрт угораздил сходить налево. Мой пра, пра… дед, узнав об адюльтере, недолго думая, помчался жаловаться своей сестре. Ведьме и по призванию, и по профессии. Которая прокляла нас… Ладно бы до седьмого колена. Но эта канитель с неудачными замужествами тянется уже бог знает с каких времён.

Украдкой взглянула на Лёшку, внимательно слушающего напутствия священника. Нет, на мне это дурацкое проклятие однозначно споткнётся! Я от любимого ни на шаг. И он от меня тоже.

Друзья, шутя, называют нас сиамскими близнецами. Потому как за последние семь лет дольше, чем на неделю, мы не разлучались. Не могу себе представить жизнь без него. Без такого родного и привычного. Мы вместе со школы, и, глядя на точёный профиль благоверного, вырисовывающийся в полумраке храма, я была уверена, что ничто не сможет этого изменить.

Как же жестоко я ошибалась…

Держа в руках зажжённые свечи — символ чего-то там (каюсь, я никогда не была набожной — на венчании в церкви настояли Лёшины родители), за благовонным дымом, что источала золочёная кадильница священника, мы проследовали к центру храма. Остановились перед аналоем, на котором, белея страницами, лежало раскрытое Евангелие.

Сколько себя помню, я была атеисткой. Или безбожницей, как укоризненно любила повторять бабушка. Я никогда не верила, не верю и ни за что не поверю во всю эту магическую белиберду. Просто маме и бабуле попадались не те мужчины.

Но уж мне-то точно попался тот. Самый-самый, единственный и неповторимый.

Всю свою сознательную жизнь я внушала себе, что нет и не было никакого проклятия. И тем не менее, когда Лёшик сделал мне предложение, поначалу засомневалась: а стоит ли наступать на те же грабли, что больно огрели моих прародительниц. Перечеркнуть семь счастливых, идеальных лет. Без ссор, без ревности, без обид.

Может, любителям сцен и битья посуды такие отношения покажутся слишком пресными. Для меня же — самое то.

Ход мыслей, настырно роящихся в голове, нарушило негромкое покашливание священника. Ещё бы тут не закашляться, когда вся церковь в угарном тумане.

Или это у меня уже глюки от волнения? Усталости, потому как из-за предсвадебного мандража уснуть удалось только к утру.

— Аня? — Лёша легонько сжал мою руку, и только тут я поняла, что от меня ждут ответа.

Встрепенувшись, ляпнула растерянно:

— Что, простите?

Позади раздался пока ещё лёгкий ропот немногочисленных гостей.

Иерей терпеливо повторил:

— Имеешь ли ты искреннее и непринуждённое желание и твердое намерение быть женою Алексея?

Лёша смотрел на меня. Не с укором, конечно. Просто ждал, когда произнесу заветные слова. Все ждали.

От чада кружилась голова.

Я с силой сжала в руке свечку, рискуя её сломать. Настырная дымка перед глазами никак не желала рассеиваться. Зажмурилась зачем-то. Вот будет дело, если свалюсь в обморок…

А всё к тому и идёт. С каждой секундой головокружение только усиливалось. Надо бы, что ли, для начала ответить.

Облизнув пересохшие губы, сказала твёрдо и громко, чтобы услышали все и ни у кого не возникло мысли, что я засомневалась.

— Имею, честный отче.

Три коротеньких слова показались мне оглушительными, острыми иглами вонзились в виски, разбились на множество отголосков-осколков, зазвучавших в глубинах храма, вихрем закруживших вокруг меня.

— О, Претёмная Праматерь, она согласна! — возопила толпа.

Меня обдало ледяным ветром и, кажется (нет, я точно брежу), сильный хлёсткий порыв бросил в лицо пригоршню снега.

— Согла-а-асна! — надрывался в радостном исступлении кто-то совсем близко.

Так, стоп! А откуда в церкви взялась толпа? Приглашены ведь были только самые близкие родственники и лучшие друзья, Дашка и Толик, удостоившиеся чести стать нашими свидетелями.

И почему, чёрт побери, так холодно?! У меня сейчас зубы, ударяясь друг от друга, раскрошатся!

Сделав над собой усилие, открыла глаза.

Вовремя, чтобы увидеть какого-то сухонького старичка в тёмном с серебряными нашивками балахоне и услышать его скрипучий голос:

— Фьярра-Мадерика Сольвер, княжна Лунной долины — теперь ты невеста Его Великолепия пред Праматерью и пред всей Сумеречной империей.

— Велико… что?

То самое «велико» смотрело на меня стальными с вытянутыми в нитку зрачками. Гигантская такая драконья (твою ж претёмную мать!) морда размером с бунгало скалилась в счастливой улыбке. А может, просто раззявила пасть, намереваясь меня сожрать. Меня, замершую на краю… Сделав несмелый шажок в сторону, осторожно глянула вниз.

Низа не увидела. Одну лишь туманную панораму, что открывалась с вершины скалы, на которой я каким-то непостижимым образом очутилась.

Не успела как следует впечатлиться и прочувствовать всю степень охватившего меня ужаса, как эта клыкастая тварь лениво дёрнула крылом… крылищем. И…

Я полетела ближе знакомиться с панорамой.

Отвести душу с помощью крика, увы, не получилось. Лёгкие обжёг стылый воздух. Колючие снежинки забивались в рот, слепили глаза. Всё, на что меня хватило, — это на жалкий хрип и нечленораздельное мычание.

А потом я приземлилась… Благо не на землю и, что самое приятное, не всмятку, а на то самое чёртово крылище, оказавшееся на удивление мягким и немного пружинистым, словно батут. Я подпрыгнула на нём, как гуттаперчевый мячик, и покатилась куда-то вниз. Сквозь сероватую дымку, затянувшую окружавшую меня нереальную реальность, различила белоснежные шипы-выросты, наподобие короны венчавшие голову дракона, цепочкой рассыпающиеся по мощной спине. Лишь чудом успела за один ухватиться, иначе так бы и каталась по драконьей туше или снова полетела вниз.

Последнего моё бедное сердце, истерично таранившее грудную клетку, уже бы точно не выдержало.

Не знаю, сколько длился этот безумный полёт. Схватившись обеими руками за скользкий холодный вырост (ощущение такое, будто сжимаю гигантских размеров сосульку), я кое-как подтянулась, но грациозно оседлать чудовище не удалось. Эх, не выйдет из меня драконьей наездницы. Так и летела, лёжа пластом поперёк его широкой спины, успешно изображая труп. Слыша, как оголодавшим зверем в ушах воет ветер, как морозные узоры расписывают кожу. Я даже несколько раз моргнула на всякий случай. Готова была поклясться, что на покрытом мурашками предплечье ещё мгновение назад серебрился какой-то завиток.

Проклятье! Да когда же закончится этот обморок!

Обморок не кончался. А щипать себя в надежде очнуться и при этом держаться за драконий отросток у меня не получалось. Спасибо, хоть виражи прекратились. Когда вдалеке показались серые башни замка, своими острыми шпилями пронзавшие то ли закатное, то ли рассветное небо, мой чешуйчатый транспорт начал, сбавляя скорость, снижаться.

А вместе с ним и сердце постепенно возвращалось к своему нормальному ритму. Я вспомнила, как дышать, и, когда под нами дрогнула земля, разжала одеревеневшие пальцы.

Чтобы скатиться с драконьего крыла под громкие рукоплескания и радостные вопли:

— Ура-а-а!!!

Интересно, успею посмотреть, как эти оглашённые начнут подбрасывать в воздух чепчики, или моё сознание раньше вернёт меня в церковь?

Наверное, сознанию было любопытно, что же произойдёт дальше, потому что безумный сон продолжался.

— Согласилась! Блодейна, ты слышишь?! Она согласилась!

Не знаю, слышит ли Блодейна, но лично я сейчас оглохну. Если этот ненормальный не перестанет орать мне в ухо и при этом, словно марионетку за ниточку, дёргать за руку в попытке оторвать мой зад от земли. Ему, заду, между прочим, сидеть в пожухлой заиндевевшей траве было вполне комфортно. Коленки до сих пор тряслись, хоть этого и не было видно под пышной, цвета припыленной розы юбкой. Не уверена, что в ближайшее время смогу ходить. Разве что ползать, на карачках или по-пластунски.

Представила картину: невеста Его Великолепия уползает от своего грозного избранника в ближайшие кусты (или куда получится) на глазах у ошеломлённой публики.

— Фьярра, ну что же ты? Поднимайся скорей, — потребовал мужичок с ноготок, что продолжал с завидным упрямством тянуть меня за руку.

Низкорослый, пузатый, в тёмно-красном, подбитом мехом плаще, на фоне белоснежного зверя он напоминал нахохлившегося индюка. Или божью коровку. Мы все были букашками по сравнению со сталеглазым монстром.

— Фьярра, прекрати веселить челядь, — наклонившись ко мне, прошипел мужик в мехах. — На тебя же все смотрят! Не позорь меня, своего отца!

Я упрямо помотала головой. Не знаю, что тогда на меня нашло. Наверное, таким образом выражала немой протест против творящегося вокруг безобразия.

Челядь, замки, драконы… Дурдом, одним словом.

Словно прочитав мои мысли, чудовище выразительно фыркнуло. От ледяных потоков воздуха, вырвавшихся из драконьих ноздрей, замковые стены подёрнулись морозными узорами, я — инеем.

Сразу подумалось, что с протестами можно и повременить. Тоненько пискнув, подскочила и трусливо юркнула за спину ворчащего господина. Пусть на него, отморозок, фыркает. Пришлось, правда, пригнуться, чтобы спрятаться за коренастым типом. Я, в отличие от него, лилипуткой не была.

Перестав фыркать, дракон принялся скалиться, демонстрируя благодарным зрителям два ряда острых клыков, чем-то напомнивших мне колья, на которые небезызвестный Влад Цепеш, прообраз стокеровского Дракулы, любил насаживать своих врагов. Да и всех остальных, кто подворачивался под руку.

Зажмурилась, мечтая превратиться в снежинку и улететь отсюда как можно дальше, или вообще раствориться в воздухе. Пространство наполнил низкий, утробный рык, от которого земля и что-то у меня в желудке завибрировало.

Вот непонятно, на мне решили жениться или запугать меня до смерти? Ещё немного, и я из светло-русой превращусь в пепельную блондинку.

Пока у меня подкашивались от страха коленки и зубы выбивали барабанную дробь, мой новоиспечённый отец, в данный момент исполнявший роль ширмы, храбро шагнул вперёд. Я за сбежавшей «ширмой» не последовала, благоразумно осталась стоять в сторонке.

Низко поклонившись, мужчина ответил на драконье рычание велеречивой речью:

— Ваше Великолепие, не беспокойтесь. Доставим к вам невесту в лучшем виде.

Снова рык, но уже, кажется, не такой грозный. Скорее, выражающий не то раздражение, не то недовольство.

— Конечно, конечно, как скажете. Невеста прибудет в Хрустальный город к концу лунного месяца.

Странный диалог продолжался. Дракон уже не рычал, а так, снисходительно пофыркивал, обдавая меня, всё ещё находящуюся к нему в опасной близости, колючим морозцем, отчего я чувствовала себя свежезамороженным бройлером.

В моменты стресса я сначала впадаю в ступор, потом становлюсь до неприличия наглой. Иногда буйной. После чего, если меня вовремя не успокоить, могу упасть в обморок. Такая вот странная у моего организма реакция на внешние раздражители.

Первая фаза успешно миновала, и я, забив на присутствие вельможного жениха, нагло полезла к папеньке с целью отобрать у него плащ. Несправедливо! Любимая дочь в лёгком платьице вот-вот окочурится от холода, а он, весь такой в мехах, уже чёрт знает сколько времени языком чешет. И закругляться в ближайшие минуты, похоже, не собирается.

— Фьярра, — кашлянул псевдоотец, скосив на меня недобрый взгляд, — ты что это вытворяешь?

Как что? Пытаюсь восстановить справедливость и заполучить папенькину дублёнку. Занемевшие пальцы не слушались, мне никак не удавалось справиться с ажурной золотой застёжкой-брошью, инкрустированной рдяного цвета камнем. Именно она удерживала плащ на шкафообразном туловище этого жмота.

Не знаю, умеют ли драконы закатывать глаза, но этот точно умел. А уж фыркать недовольно, с явным оттенком пренебрежения и вовсе был мастер.

И снова, каким-то образом умудрившись расшифровать драконий фырк, мой якобы родитель принялся лебезить:

— Уверяю вас, Ваше Великолепие, моя дочь воспитана в лучших традициях Сумеречной империи. Её манеры безупречны. Просто девочка переволновалась немного. Обручиться с наследником престола — большая честь для неё и для всего нашего рода. Вот она и нервничает. Но, смею вас заверить, Фьярра-Мадерика Сольвер — истинная эсселин.

Пффф…

Это уже мы с драконом вместе. Я, потому что не считала себя никакой эсселин, что бы это ни значило. У Его Чешуйчатого Великолепия, похоже, тоже появились насчёт статуса и воспитания невесты некоторые сомнения.

— Да, да, мы помним, что Фьярра не единственная претендентка, и в Ледяной Лог прибудет немало других достойных дев, — скорбно возвестил родитель, а у меня чуть челюсть не отвисла.

Это что же получается? Мало того что «без меня меня женили», то есть пока что, к счастью, только записали в избранницы этого ледяного кошмара. Так теперь ещё и выясняется, что имеются и другие претендентки на драконий престол? Не знаю, что бы сказала на это Фьярра, воспитанная в лучших традициях Сумеречной империи, но у меня на языке вертелись исключительно нецензурные выражения.

Общение продолжалось:

— Гр-р-р…. Фр-р-р…

И снова родитель кланяется, упражняясь в челобитии.

— Моя дочь дала согласие. Она в полной мере осознаёт, на какой риск идёт и ни за что не поставит под удар честь рода. Чего бы ей это ни стоило.

Минуточку… А чего это мне может стоить? Они сейчас о чём вообще?

Мне наконец-то дали тёплую одежду. Одна из девушек, что на протяжении всего папенькиного разговора с четырёхлапым засранцем, бессовестно скинувшим меня в пропасть, кучковалась вместе с остальной прислугой, робко приблизившись, накинула мне на плечи меховую пелерину. Долгожданное тепло начало растекаться по заледеневшему телу, но расслабиться я так и не сумела. Фраза про риск больно ударила по натянутым, как струны гитары, нервам, заставила меня ещё больше напрячься и заволноваться.

Дракон издал очередной властный рык, наверное, отдавал последние распоряжения. После чего замолотил по земле крылищами, подняв вокруг себя маленький снежный вихрь, и взмыл в раскрашенное розовыми, лимонными и фиолетовыми мазками небо.

А я вдруг почувствовала, что к концу подходит вторая фаза стресса, и за ней неумолимо следует третья. Небесные краски смешались в невообразимую палитру, отчего в глазах противно зарябило. Зажмурилась и поняла, что падаю.

Последней мыслью, прежде чем попрощалась с реальностью, была надежда оказаться с Лёшей в церкви.