Полина отключила будильник и снова упала в подушку. Как всегда, она встала в самый последний момент и заметалась по квартире. Орудуя зубной щеткой, свободной рукой она шарила в настенном шкафчике — искала фен. Второпях поленилась закрутить крышку шампуня, а потом, задев полотенцем, опрокинула бутылочку. Шампунь пролился.

Убирать было, естественно, некогда. Полина просто бросила на пятно половую тряпку. Оставив кофе на плите, занялась раскладыванием гладильной доски. Кофе убежал. Весь дом мгновенно наполнил запах горелого. Галина наблюдала за типичной картиной с нескрываемым раздражением.

— И так каждый раз! Каждый божий раз! Неужели взрослая девушка не может встать вовремя и спокойно собраться? — спрашивала Галина, метая искры из глаз.

— Физически, конечно, может, — с легкой улыбкой ответила я на этот классический вопрос, который задают разочарованные родительницы. — Но что по этому поводу думает и чувствует сама Полина? Она расстраивается или злится оттого, что не может встать вовремя? Она понимает, что ее опоздания создают прежде всего ей самой в жизни проблемы?

— Да ничего она не понимает. Только огрызается. Так мало того! — воскликнула Галина и по обыкновению хлопнула себя по коленке. — Взбесило-то меня даже не это, а то, что она попросила денег. Отец дал ей месячные деньги неделю назад. А денег уже нет. Это притом что на еду и на быт она ничего не тратит. За жилье — не платит. Куда деньги делись? Испарились? А очень просто! Оказывается, пошла с ребятами в клуб. Ей, видите ли, было грустно. А друзья ее — золотая молодежь. Они не в какой попало клуб ходят, а туда, где чашка кофе стоит как билет на самолет! И косметика у нее вдруг какая-то кончилась. Заказала по интернету. Мама — дай.

— А у вас есть твердые договоренности с Полиной по сумме денег, на которую она может рассчитывать каждый месяц со стороны родителей?

— Она никогда в эту сумму не укладывается! — махнула в сердцах рукой Галина.

— Галина, а ваша дочка сама что-то зарабатывает?

— Нет, она же пока учится.

— Насколько я помню, она заканчивает университет в этом году? Многие студенты уже начинают работать в это время.

— Да, она заканчивает свою горе-учебу, но что будет дальше, непонятно. Факультет культурологии профессии не дает. Чтобы кем-то стать в этой жизни, нужно учиться дальше и пробовать себя.

— А у Полины есть уже какие-то идеи по поводу своего будущего?

— Какие-то разговоры про арт-выставки, аукционы… Ничего конкретного, на что можно опереться. Она вообще, по-моему, не думает о том, что деятельность должна приносить заработок!

— А вы с ней разговариваете об этом?

— Естественно! — с ударением воскликнула моя клиентка. — Спрашиваю ее: как она собирается жить? Как собирается жить дальше человек, который, получив месячные деньги, тратит три четверти суммы в первую неделю?

— Что она обычно отвечает вам?

— Ничего! Начинает плакать и кричать: я ее, видите ли, достала нравоучениями. Не хочешь давать денег, говорит, так не давай. Говорит: переживу!

Нервное возбуждение Галины ощутимо нарастало, она вздрагивала, ей не сиделось. Казалось, что она вот-вот подскочит и начнет метаться по кабинету.

— Вот не дура ли?! Как можно настолько неадекватно относиться к деньгам? Да даже не к деньгам… А вообще — к жизни! И зачем она университетское образование получала? В голове не укладывается… Человек почти с дипломом о высшем образовании не может поделить шестьдесят тысяч на тридцать один день.

— Галина, я внимательно слушала вас, задавала уточняющие вопросы. Вы заметили, что вы в течение всей нашей сессии обвиняете свою дочь?

— Потому что моя дочка — дура.

— Полина, несмотря на двадцать два года, судя по вашим рассказам, еще не стала взрослым и ответственным человеком. Когда ей чего-то не хватает, она тут же обращается к маме и получает желаемое, правда, и упреки в придачу. Видимо, она привыкла к такому порядку вещей?

— Конечно. Несмотря на то что мы разругались, я оставила на комоде нужную сумму.

— Галина, а зачем вы это сделали?

— А как? Она ж зеленого цвета, не дашь ей денег, она на самом деле не пойдет обедать, не будет есть.

— Вам становится ее жалко?

— Ну конечно! Это же мой единственный ребенок.

— Итак, вы жалеете Полину, но даете ей деньги, с которыми, по-вашему, она поступает неразумно. То есть вы даете ей возможность поступать неразумно. А потом обвиняете ее в безответственности и расточительности. Я разделяю ваше стремление подтолкнуть дочь к взрослению, привить ей чувство ответственности и самостоятельности. Но я совершенно не согласна с той стратегией, которую вы используете. Она неэффективна, даже разрушительна.

— А что не так? Что такого ужасного я делаю? — изумилась Галина. — Я ж ее не оскорбляю… просто говорю, что…

— Вы регулярно даете ей понять, что с ней не все в порядке. Вы формируете у нее комплекс неполноценности. Как она потом может проявлять в жизни адекватность, если считает сама себя глупой и не приспособленной к жизни?

— Секундочку! — Галина вскочила и начала ходить по кабинету. — Человеку далеко за двадцать. Она не видит элементарных вещей! Мы не бедные люди, но сейчас нет тех огромных доходов, какие были раньше. Это ясно как день. Она не понимает?

— Видимо, нет, — твердо ответила я. — И это в большой степени ваша ответственность. Галина, вы обвиняете Полину в том, что она просит у вас денег, в том, что она не может остановиться и рассчитать траты самостоятельно. А вы ее когда-нибудь этому учили?

На полминуты Галина застыла и совершенно потерялась. Она смотрела перед собой, часто моргая. То ли думала о чем-то, то ли, наоборот, не думала, не могла, потому что чувствовала слишком сильное смятение. Наконец она очнулась.

— А меня, думаете, этому кто-то учил? — Она уже не говорила. Кричала. — Думаете, мне кто-то давал уроки в детстве по управлению финансами?

— Галина, скажите, вы тоже выросли в финансово благополучной семье? Родители многое вам позволяли?

— Да нет, что вы! У меня до пятого класса было две юбки и два платья. А первые джинсы я себе купила сама — когда заработала первые деньги. Полы в аптеке мыла. Вот такое благополучие. — В какой-то момент голос Галины задрожал.

— Это ответ на ваш вопрос. Вас научила управлять деньгами сама жизнь. Вам приходилось быть ответственной и расчетливой. Судя по всему, вам приходилось очень не сладко. Но в этой не сладкой жизни были и плюсы: вы, видимо, рано повзрослели.

— С этим не поспоришь, — сказала Галина уже спокойнее.

Волна ее агрессии явно схлынула.

— Вы когда-нибудь задумывались, как непросто приходится детям, которых родители растят в полном материальном благополучии? У них есть все, что им хочется, — все, что им нравится из стоящего на витринах, — и ценность денег в их представлениях сильно искажается. И они в этом не виновны. В таких случаях адекватность и ответственность в детях должны воспитывать родители. Необходимо построить в семье разумную систему возможностей и ограничений и учить ребенка ценить деньги и труд.

Галина заметно приуныла. Что-то в моих словах оказалось болезненным, что-то сильно расстроило ее. Она молчала.

— Галина, сейчас действительно нужно помогать вашей дочке взрослеть, но совершенно другими способами. Вы ее то обвиняете, то жалеете. В обоих случаях вы сильно повреждаете ее человеческое достоинство и веру в себя. Это тупик. И, наверное, самый лучший способ — дать ей возможность жить самостоятельно. Что вы об этом думаете?

Ответа не последовало. Галина как будто смотрела куда-то вдаль. Уголки ее рта подрагивали.

— Галина? Вы слышите меня?

Вдруг она подняла на меня большие черные глаза. В них не было слез. Но их наполнила совершенно незнакомая мне тень — тень уязвимости: как будто человек устал скрывать душевную боль и потерял силы удерживать тяжелую броню.

— Я хреновая мать. Это все из-за меня, — сказала она изменившимся, пугающе болезненным и ослабевшим хриплым голосом.

Налет цинизма, отстраненности и эдакой армейской бравости слетел с моей клиентки за мгновение. Я никогда не видела ее такой прежде.