Макс отхлебнул глоток зеленого чая и прикрыл глаза. Затем он поднял взгляд и спросил:

— Как вам это?

— У меня чувства сильные и разные. Меня в очередной раз поразила неординарность и сила вашего ума, ваша способность адекватно и четко оценивать происходящее. Мне очень приятна ваша искренность и мужество обнажать свое несовершенство… — Я задумалась, подбирая слова. — Но мне даже трудно передать словами мое огромное удивление. Вы семь лет назад написали свой жизненный план, определили приоритеты и ничего не сделали! Мне от всего этого очень грустно.

Макс взглянул на меня.

— Мне сейчас тоже.

— Макс, а что вас тогда побудило все это написать?

Он задумался, поерзал в кресле, будто бы пытаясь удобнее усесться.

— Наверное, здесь важны два момента. Мы впервые сильно поссорились с Юлей из-за моей вечной занятости. И второе: мы тогда впервые поехали с ней не в какое-то активное путешествие, а на Мальдивы. Это была настойчивая просьба жены. Там, на этом маленьком островке…

— Там время замедлилось, — подхватила я его мысль.

— Да, так и есть. Еще в Мале я купил этот прикольный блокнот из змеиной кожи. Сам не знаю почему. На острове был плохой интернет, ноутбук пришлось отложить. Вся жизнь замирала в девять вечера. Вдруг мне захотелось взять в руку карандаш…

— А потом? За все эти годы вы хотя бы мысленно возвращались к этому блокноту?

— М-м-м… Редко, — сказал он со вздохом.

— И что вы чувствовали, когда вспоминали о нем?

— Как-то становилось… — он опять поерзал в кресле, — как-то не по себе. Такое неприятное скребущее ощущение. Знаете, такая вспышка в сознании, только не света, а темноты. Но это всегда быстро проходило. Захватывали текущие проблемы, поток информации, какие-то горящие сроки… И воспоминание о блокноте отступало.

— Как вы думаете, что могли означать эти ощущения?

— Наверное, что я делаю глобально что-то неправильно, — Макс пожал плечами, — и что все это не кончится ничем хорошим.

— А что вы чувствуете сейчас, спустя семь лет?

Вопросы о чувствах все еще ставили Макса в тупик. Он в обычной своей манере забарабанил пальцами по подлокотнику. Переводил взгляд то на книжные полки, то на носки своих ботинок, то в сторону окна. Наконец несколько неуверенно Макс произнес:

— Разочарование и досаду.

Мы оба замолчали. Как будто отдавали дань памяти тому, что уже было потеряно в жизни Макса. Только через некоторое время Макс заговорил:

— Я вот думаю, если бы я только мог быть более собранным. Если бы я четче организовывал время и распределял свои ресурсы, жестче планировал каждый свой день и выдерживал свои планы, то, возможно, у меня оставалось бы время на другие стороны моей жизни?

Макс, судя по всему, принялся развивать свою излюбленную мысль, уже не новую для меня.

— Макс, остановитесь! Вы заходите на очередной круг, — воскликнула я. — Послушайте себя! Получается, что за право на гармоничную человеческую жизнь вы должны сначала заплатить? А цена — это выполнение роли суперуспешного профессионала, причем не на сто, а на сто пятьдесят процентов?

— Вы считаете планку так сильно завышенной? Мой мозг может намного больше. Мне кажется, планка мне как раз по моим силам.

— Дело не в высоте планки. Я вообще не считаю, что за это надо платить. Право жить, жить гармонично, реализуя свои разносторонние потребности и цели, дано нам самой природой. Подчеркиваю: гармонично! Только в этом случае самореализация личности настоящая. Это полноценная жизнь. А вы не живете! Вы многие годы занимаетесь только тем, что улучшаете собственные же рекорды. Высота вашей планки непрерывно растет, и вы непрерывно наращиваете обороты и вообще почти не оставляете себе пространства для жизни. Вы ощущаете разницу между двумя этими стратегиями жизни?

Макс откинулся в кресле, задумался.

— Вы хотите сказать, что мое ощущение неэффективности в делах — это вообще иллюзия?

— Именно! Причем весьма опасная!

— Но почему я тогда это чувствую так реально?