Конечно, в первую очередь в глаза бросалась неадекватность поведения Ксении. Но при внимательном рассмотрении и личностные настройки Кирилла обнаруживали себя не менее сбитыми.

Что я могла сказать о своем клиенте? Прекрасный интеллект, невероятные целеустремленность и работоспособность, чутье и смелость в той части жизни, которая касалась бизнеса. И на этом фоне еще более очевидно зияла «слепая зона» в его сознании, которая закрывала многое, что касалось отношений «мужчина — женщина».

Кирилл, похоже, не мог распознать свои настоящие чувства. Как ни парадоксально это звучит, он порой не слышал даже собственных жизненно важных потребностей и поэтому не стремился их удовлетворять, а при необходимости и отстаивать. Вся его личная жизнь была построена на необходимости соответствовать роли Спасителя своей жены. И когда он не справлялся с этой задачей, он начинал испытывать гнетущее и разрушающее его чувство вины.

Он так высоко поднялся в своем успехе, что рядом почти не осталось людей, которые могли бы ему показать то, что он не хотел видеть. Я задавала себе вопрос: почему он продолжает терпеть меня?

Мой клиент умирал от холода и ненависти со стороны жены, но сама мысль о расставании была для него невозможна. Он чувствовал себя намертво связанным с Ксенией и ответственным за нее. Застряв в этой парадигме, он стремительно терял жизненные силы и мотив жить. Я беспокоилась за него.

— Попробуйте сформулировать, чего вы хотите от наших встреч? Чем я могу вам помочь?

— Мне нужна помощь в принятии решения. Я должен определиться, что делать дальше.

— Что вам нужно для того, чтобы принять решение?

— Я пока не знаю точно, но мне важно с вами говорить. Вы как-то необычно смотрите на жизнь. Говорите прямо, но не оправдываете и не обвиняете. В этом я чувствую перспективу.

Мне тоже хотелось продолжать работать с Кириллом. Но на определенном этапе терапии во мне стало подниматься сильное раздражение на Ксению. Точнее, на тот образ, в котором она была мне представлена. Это могло стать серьезной проблемой и разрушить безопасную исцеляющую обстановку, в которой так нуждался мой клиент.

Что меня могло так раздражать? Паразитирующий образ жизни и вдобавок к тому агрессивность.

Да, пожалуй, такая линия поведения человека представляется мне максимально неприемлемой. Такие люди — ничего не созидающие, но при этом повреждающие других — почти никогда не приходят к терапевту.

Потому что психотерапия — это труд, это созидание — созидание прежде всего себя. Людям типа Ксении даже в голову не придет мысль о собственной ответственности, для них нормально — обвинить в своих несчастьях других.

От осознания своих чувств мне уже стало легче. Это были мои личностные ценности. Я не считаю паразитизм и агрессию здоровыми человеческими взаимоотношениями.

В следующий момент я вдруг поняла, что часть этого раздражения — не моя. В моем окружении нет людей, которым я позволяла бы паразитировать на себе. Было похоже, что, глубоко сопереживая Кириллу, я «поймала» его чувства, которые мой клиент упорно вытеснял из сознания.

Есть великая прописная психотерапевтическая истина: качество и структура отношений в браке — это всегда ответственность двоих. Если один из супругов настроен паразитировать, то он добьется успеха только в том случае, если его партнер готов приносить себя в жертву.

Я почувствовала, как мое душевное равновесие возвращается. Образ Ксении больше не вызывал сильных чувств. Я разделила ответственность за происходящее между Кириллом и его женой поровну.

Моя ближайшая задача состояла в том, чтобы помочь моему клиенту осознать истоки собственной «жертвенности» — помочь выяснить, откуда эта роль, эта схема поведения и привычные теперь тягостные чувства пришли в его жизнь.

Кириллу необходимо было освобождаться от этой роли. Только выйдя из нее, он смог бы посмотреть на свои семейные отношения по-другому. И уже затем начать действовать по-другому. Любить по-другому.

С самой первой встречи я была очарована благородством Кирилла, его душевной щедростью. Я видела: он искренне старался заботиться о жене, берег и жалел ее. В то же время он ее разрушал как личность. Но как любить по-другому, он не знал.

Действовать следовало поэтапно и аккуратно. Я обрисовала подробно Кириллу свое видение и предложила для начала сконцентрировать усилия на оздоровлении его отношений с женой.

— Что я должен сделать? — живо подхватил мой клиент.

Я предложила ему план.

— Первое: наконец-то открыто признать нездоровость ваших отношений с Ксенией. Поговорить об этом с ней. Второе: четко выявить и осознать свой разрушительный вклад — роль донора для Ксении. Третье: четко выявить и осознать разрушительный вклад жены. Четвертое: перестать пропускать неуважение и хамство жены. Вернуть себе право на человеческое достоинство. Каждый раз конфронтировать и предлагать ей здоровую альтернативу взаимодействия.

В глазах Кирилла мелькнули надежда и ужас одновременно. Но он остался верен своей лидерской сути. Уже через мгновение он принял решение рискнуть.

— Я готов.

— Нет никаких гарантий, что Ксения захочет что-то менять. Но все же есть небольшая вероятность, что она откликнется. В конце концов, в глубине каждого человека заложена самой природой потребность в тепле и близости.

Я чувствовала, что нашла нужный ключ к своему клиенту. Похоже, путь, нащупанный мною, был верным.

Для меня было бы ошибкой идти на поводу у своих эмоций и становиться палачом его любви. Меньше всего я хотела бы оказаться в роли «терапевта», дающего советы и сортирующего людей на правых и виноватых, хороших и плохих.