Глава 21
– Они устроили привал, женщина – с ними. Очень слаба, сама идти не может. Ее постоянно поддерживают под руки, сейчас делают носилки…
Обер-лёйтнант Майер дослушал дозорного и, обернувшись, поманил к себе долговязого ефрейтора.
– Курт, бери двоих самых быстрых бегунов и обойдите русских сбоку. Вот здесь – брод через ручей. – Офицер ткнул пальцем в карту. – Единственное место, где они могут переправиться. Заляжете там, когда они появятся, уберете лишних, остальных прижмете к земле и ждете нас. Особо повторяю – тех, кто несет женщину, не трогать! В направлении носилок не стрелять! Мы будем идти за ними, перед ручьем зажмем их с двух направлений и заставим сдаться. Все понятно?.. Форвертс!.. Шнелль!..
Трое егерей скользнули в кусты. Через минуту обер-лёйтнант с оставшимися солдатами прокрался к дозору, расположившемуся так близко от русских, что можно было видеть их лица в просветах листвы. Майер с интересом рассматривал неуловимых доселе «вервольфов». Обычные русские лица, которых он достаточно насмотрелся еще в далеком детстве в Саратове. Сейчас – немного напряженные и озабоченные. Оно и понятно, ввязались в очень серьезное дело, которое скоро закончится для них смертью. Потому что их нельзя оставлять в живых! Только так можно будет отыграть легенду. Ни у кого под их балахонами из рваных мешков не видно знаков принадлежности к русской армии, так что можно будет честно заявить, что его егеря преследовали неизвестных бандитов, захвативших августейшую особу, и уничтожили их без остатка. А возле ручья на русских солдат напали какие-то революционеры, о чем будет свидетельствовать пригоршня гильз от винтовок охраны поезда, доставшихся полякам, очень дальновидно подобранных на месте засады. Само собой, все несоответствия очень скоро всплывут, но к тому времени они с крон-принцессой будут уже далеко…
И хотя детальную проработку операции майор фон Тельхейм вел только с гауптманом, тем не менее, перед их отправкой он подчеркнул обоим, что операция особо важная и соблюдение обычных правил в данном случае необязательно, так как может помешать ее выполнению. А также и то, что судьба Фатерлянда зависит от их действий. А еще появился отличный шанс отомстить «неуловимым» за гибель стольких отличных парней из его роты. В тот раз им удалось ускользнуть, но теперь все шансы на стороне егерей… Помимо этого вполне вероятно, что несправившегося Штайнберга могут убрать, а командовать ротой, как и раньше, поставят его, обер-лёйтнанта Майера. Он ничего не имеет против Генриха, но тот – неизвестно откуда взявшийся выскочка, а он, Иоганн Майер, многих солдат знал лично еще до войны…
* * *
Перед нами открывается долгожданная полянка, переходящая в спуск к ручью, больше похожему на небольшую речушку. Но при всей его миниатюрности переправиться можно только здесь. Справа густой, по всей видимости, труднопроходимый кустарник, слева ручей закрыт склонившимся с обоих берегов частым молодым ольшаником, через который продраться вообще невозможно. Пройдем брод, дальше будет легче с выбором направления. Да и наши уже должны быть на подходе. Но не нравятся мне эти кустики. Еще не знаю чем, но не нравятся… А время поджимает!..
Легонько хлопаю Семена по плечу, тот сразу все понимает и, взяв карабин наизготовку, бесшумным охотничьим шагом обходит поляну по кромке леса. Останавливается возле подозрительных зарослей, поводя стволом из стороны в сторону, затем подходит к спуску и машет нам рукой… Ну, двинули… Проходим половину открытого места… И кусты справа плюются винтовочными выстрелами!.. Семен, неловко взмахнув руками, катится к ручью, рядом со мной падают Чернов и один из его бойцов… Котяра, не дожидаясь команды, прячется за небольшую кочку, и через секунду его мадсен начинает долбить туда, откуда стреляли…
– В лес!!! Живо!!! – ору носильщикам, перекатываясь в сторону, затем Коту: – Прикрой!!!
Федор понимает сразу, пулемет короткими очередями продолжает косить кусты. Перекат вперед, используя инерцию, вскакиваю, не пробегаю – пролетаю оставшиеся метры до зарослей и щучкой ныряю в листву, молясь о том, чтобы дальше не было камней. Над головой, сбивая листву, свистит пара подарков от гансов… Ломлюсь по кустам, как кабан, не разбирая дороги, не думая о производимом шуме. Главное – добраться до этих долбаных стрелков!.. Лишь бы Федор меня дружественным огнем не задел!.. Совсем рядом бахает маузер, еще пара шагов, вижу торчащие из-под куста сапоги, прицел – на метр левее коленки, жму два раза на спусковой крючок, люгер привычно отдает в руку, лежащее тело дергается и замирает. Дальше!.. Второго ганса поймал на перекате, когда он менял позицию. Меня он увидел за миг до того, как в лоб прилетел девятимиллиметровый кусочек смерти… И тут же по ноге как будто поленом со всей дури засветили! Третий немец оказался самым хитрым, подрезал в выемке за кустом дерн и укрылся им, как одеялом. Теперь понятно, почему Семен его не видел!.. Услышав меня, развернулся и попытался заземлить, но неудачно. Пуля чиркнула по бедру, обдав ощущением выплеснутого кипятка, но особого вреда не причинила. Смог даже оттолкнуться ногой, падая на бок и выпуская остаток обоймы в ответ… Наступившая тишина кажется оглушительней грохота боя… Встаю, высвистываю «Свои» и, прихрамывая, вылезаю из кустов. Федор уже возле ручья, вытаскивает стонущего сибиряка. У него – пулевое в предплечье, видимо, достаточно серьезное. Рука болтается, как плеть, посеревшее лицо покрыто каплями то ли пота, то ли воды. На ходу достаю плоскую фляжку со спиртом из кармана, свинчиваю колпачок, подношу к его губам. Судорожный вдох, два глотка, благодарный кивок…
Так, а теперь все надо делать очень быстро! В любую секунду появятся гансы!.. Несмотря на царапину, несусь к неподвижно лежащим телам. Мишка Чернов уткнулся носом в землю, как будто заснул на ходу. Только спина от вдохов не шевелится, да на земле расползлась темно-вишневая лужа… Рядом один из его бойцов, белобрысый молодой парень, лежит неподвижно, на спине вся лохматка в крови… Поодаль – один из носильщиков в нелепой позе, не мигая, смотрит в небо… Второй – метрах в десяти, живой, старается прикрыть своим телом от леса сидящую на траве княжну…
Да, научились, суки, воевать!.. Нас осталось боеспособных – я, Кот и еще один боец… Семен – тяжелый… И задача: доставить Ольгу Николаевну в безопасное место!.. И времени – с гулькин клюв!.. Значит, сделаем так…
– Ваше высочество! Вам надо спешить, возможно, это – не последние немцы. Прошу простить дичайшее нарушение этикета, но другого выхода я не вижу. Готов понести любое заслуженное наказание после того, как все закончится…
– У вас кровь на ноге…
Барышня как будто не слышит меня.
– Надо перевязать…
– Спасибо, ваше высочество, это – ерунда… Федор!.. Оставляешь пулемет мне, княжну – на руки, вон его… – Киваю на оставшегося бойца. – Тыловым охранением, и рысью через ручей к нашим, они должны быть на подходе.
– Командир!.. А как же?..
– Солдат, выполнять приказ!.. Немедленно!.. Котяра, не спорь!.. Ты же, как паровоз, допрешь до второй волны!.. И пошлешь сюда подмогу. А мы с Семеном здесь повоюем немного, помоги только перетащить его через ручей… Я с пулеметом вон там залягу, все подходы – как на ладони. Продержусь… Все!.. Давай!.. Гансы вот-вот могут появиться…
Аккуратно перетаскиваем Семена, укладываем метрах в десяти от брода. Кладу рядом с ним пару уже бесхозных наганов. С одной руки он еще может повоевать… Княжна в сопровождении «тени» уже на другом берегу. Кот подтаскивает мадсен, кладет рядом сумку с запасными магазинами, чуть медлит, затем виновато предупреждает:
– Командир, там я пару «колотушек» из оружейки прихватил… Так, на всякий случай…
Ну, куркуль запасливый!.. Слов нет, одни многоточия… Сейчас гранаты очень даже могут пригодиться!..
– Добро, спасибо!.. Все, Федор, отправляйтесь! Времени нет!.. Ваше высочество, еще раз покорнейше прошу простить!..
Кот, как пушинку, подхватывает княжну на руки. Та не возмущается, наоборот, обеими руками хватается за ворот лохматки, сзади становится боец со вторым мадсеном…
– Всё, вперед!.. – гаркаю напоследок.
Через несколько секунд они исчезают из вида… Что-то долго гансов не видать. Не к добру!.. Подползаю посмотреть, как там мой сибиряк. В сознании, рука крепко держит револьвер…
– Семен, смотри этот сектор. Если полезут, гаси! Я постараюсь прикрыть пулеметом!
– Добро, командир… И эта… Прости, ежели чего было… Мож быть, и не свидимся боле…
– Свидимся, еще и водки вместе попьем, и поохотимся…
Семен горько усмехается, кривится от боли, поправляя раненую руку.
– Не утешай, командир, чай – не девка… Отохотился я ныне… Вот щас еще постреляю малость, и амба…
– Давай об этом после боя потолкуем. И ты прости меня, если что не так было…
– Все, иди, командир… Гансы близко, чую я их…
Возвращаюсь на место, еще раз осматриваю свой арсенал. Мадсен, к нему три магазина, один неполный… Люгер с одним магазином… Наган, барабан полный… Две новенькие немецкие гранаты-колотушки с запалом на пять с половиной секунд, судя по выжженным на ручке цифрам…
* * *
Так, а вот и наши гости!.. Сколько там их?.. Трое? Не-а, не верю!.. Осмотрелись, кому-то ручонками машут… Вот, теперь ближе к правде, десять человек вместе с командиром… Убитых смотрите?.. Давайте, давайте, время играет за меня… Ага, теперь к ручью намылились… А вот сюда ходить не надо!..
Прицел примерно в голову впереди идущего, промахнусь по нему, другим в пузо прилетит… Плавненько жмем на крючок… Мадсен выплевывает первую очередь, на том берегу два человека падают, остальные порскают, как тараканы, в разные стороны… Ага, только тараканы стрелять так метко не умеют!.. Нащупали сразу, теперь в бугорок колотят, как дурные, песком засыпают… А мы немного в сторонку подвинемся и оттуда по кустикам постреляем… Мне сейчас главное, чтобы вы, твари, через ручей не переправились!.. Оп-па, слева наган заработал!.. Перепрыгиваем еще на три метра левее, отличный обзор. И Семена видно, и гансов, которые к нему лезут… Очередь!.. Еще!.. Еще нате вам!.. Все, отползли… Блин, что-то опасное над головой летать начинает, пора обратно… Всё, поутихли, патроны жечь неохота?.. Так, а что это ольшаник у нас не по ветру качается?.. Где там у меня граната была?.. Пальчик в петельку, ждем-с… О, перестали деревья дергаться, пробрались, значит… Рывок за петлю… Раз-и-два… Кидаем!.. Ба-бах, кто-то громкими воплями выражает свое недовольство… Вторую… Рывок… Твою мать!.. По руке как ломом саданули, аж в глазах потемнело!.. Ставшие непослушными пальцы выпускают гранату. Та, кувыркнувшись, падает метрах в трех… Бл…! Пытаюсь щучкой нырнуть вбок, почти удается… Взрыв… Удар… Темнота…
* * *
Выждав несколько секунд, обер-лёйтенант Майер хлопает по плечу одного из егерей, тот, пригнувшись, перебегает к самому берегу, затем через ручей, поднимается на бугор и машет остальным… Десять секунд, и поредевшая группа рассматривает воронку от взрыва, лежащий на боку, засыпанный песком пулемет и неподвижную фигуру в балахоне из рваных мешков, быстро намокающем кровью на рукаве. Сзади внезапно слышится волчий вой, быстро взлетающий от вибрирующих басов к самой высокой октаве, который не заглушается даже грохотом винтовочных выстрелов. Майер, как завороженный смотрит, как падают трое егерей, как на пригорок взлетают похожие на ожившие кочки фигуры в таких же балахонах. Сильный удар по руке выбивает пистолет, следующий удар в ухо кидает обер-лёйтенанта вниз. Уже лежа на земле, пока кто-то связывает безжалостно вывернутые руки, он видит, как двое переворачивают безжизненное тело, потом один из них прижимает пальцы к окровавленной шее, сосредоточенно молчит, потом, обернувшись, кричит во все горло:
– Живой, братцы! Носилки сюда, бинты! Быстро!!
