Горел из Голириса ехал медленно, он сидел в седле на своем грахале, пребывая в полузабытье. Тварь под ним передвигалась тяжело, неуклюже. Это было многоногое животное с дальнего юга, из пустынь Мескателя. Его прочный панцирь на солнце приобретал приятный зеленый цвет, когда животное кормилось прямыми солнечными лучами, но сейчас его шкура была темной, нездорово серой, в пятнах: над мертвыми землями постоянно стояли грозовые тучи, и тварь и ее хозяин страдали от голода – каждый по-своему. Хвост грахаля был поднят, как стебель цветка, чтобы лучше улавливать влагу из воздуха; обнаженное жало на его конце напоминало шпору.

Они были очень похожи, хозяин и животное. Двужильные, упрямые и смертельно опасные. Горел свесил голову на грудь. У него болели десны, глаза словно слиплись, все тело ныло. Руки неудержимо тряслись.

Отходняк.

Он нуждался в наркотике.

Нуждался в «черном поцелуе».

В эти мертвые земли его привела смесь сердечной боли, желания и потребности. Где-то далеко позади остались Черный Тор и его загадочный хозяин, темный владыка, которого Горел знал только как Кеттла. Птичий маг, авианин – маленькое, слабое существо с тонкими, как у птицы, костями. Они были вместе, когда пал великий Фаланг-Эт и со смертью его божества разлилась река Тиамат…

Кеттл использовал Горела, и Горел не смог простить тому, кого когда-то любил, это предательство.

С тех пор странствия заводили его в дальние дали и в самые разные места: к большому кладбищу Кур-а-лен, где все еще ходят мертвецы, и к горам Зул-Вар, где на ледниках лежат невзорвавшиеся боеприпасы древней войны. И всегда его гнал в дорогу поиск. Он искал затерянный Голирис, величайшую империю, самое большое и могущественное из известных государство. Его дом, откуда его забрали ребенком, куда он должен вернуться и вернуть себе престол.

Но во всем мире, во всех своих странствиях за все долгие годы он не нашел ни следа своей родины, как будто – думал он иногда в мрачные минуты – ее начисто стерли из памяти всех живых существ.

Но мир был велик – даже бесконечен, как утверждали некоторые. И Горел не собирался успокаиваться, пока не найдет то, что потерял.

Голирис…

Боль сердца и потребность. Но что же с желанием?

Это случилось очень давно, в джунглях Урино-Дага, где призраки буша охотятся в зарослях на неосторожных путников. Где неподвижный воздух пропах гнилой листвой и разложением, где некогда была деревня, куда Горела привели его поиски… и где он нашел только двух богинь-близнецов, Шару и Шалину, которые со смехом поцеловали его «черным поцелуем»… и хотя он убил их обеих и всех их приближенных, их проклятие все еще тяготело над ним, делало слабым, заставляло бредить…

И в своей горячечной лихорадке он вспоминал.

Вспоминал Голирис.

Огромные башни страшного Голириса вздымались из плодородной почвы, как плоды заражения. Они не столько строились, сколько выращивались, посаженные много веков назад магом-императором Гоном, владыкой грибов. Где он раздобыл эти споры, по какой цене купил, в каком далеком уголке великой империи Голирис – все это затерялось в тумане времен, но башни продолжали расти – высокие изящные стебли с округлыми шляпками и выпяченными пластинками, небольшая армия садовников-волшебников непрерывно за ними ухаживала.

Голирис, город-мать, раскинулся на берегах бескрайнего океана. Черные корабли, которым не было равных в целом свете, брали разбег от его берегов во все уголки мира и возвращались, груженные товарами и награбленной добычей. Горячий влажный воздух охлаждал ветер с моря, по широким улицам и каналам города ходили, плавали и летали послы тысяч рас, прибывшие с данью.

Горел помнил, как стоял наверху, во дворце, держа отца за руку. В комнате было прохладно и темно, сквозь жалюзи виднелся раскинувшийся до горизонта океан, в который медленно садилось кроваво-красное солнце. Его меркнущие лучи освещали огромный флот, над черными парусами реял флаг семиконечной звезды – флаг Голириса.

– Куда они направляются, отец? – спросил маленький Горел.

– Завоевывать новые земли, – ответил отец. – Чтобы еще дальше распространить славу и могущество Голириса. Горел… когда-нибудь все это будет твоим. На протяжении бессчетных поколений наша кровная линия, чистая и сильная, возглавляла империю. Твоя судьба – править, как и моя. Будешь ли ты готов?

Юный Горел держал отца за руку и смотрел на волны. Мысль о будущем, об огромной ответственности волновала и пугала. Но он не мог разочаровать отца, показать свое внутреннее смятение.

– Да, – сказал он. – Да, отец. Я буду готов.

– Молодец! – сказал отец. Он поднял сына на руки, и на мгновение Горел почувствовал тепло, безопасность, по-настоящему ощутил, что его любят.

…но их падение было уже не за горами. И очень скоро настала та ужасная ночь, хотя он не мог вспомнить точную последовательность событий, что произошло сначала, что потом… ведь он был всего лишь мальчик, а заговорщики действовали тайно, скрыто, маги Голириса, слуги, пылавшие ненавистью и стремлением к господству. Он помнил эту ужасную ночь, крики, жестокие смеющиеся лица. Зловоние колдовства.

Потом его забрали. Забрали из дома, из его мира, от всех, кого он знал и любил. Мгновенно перенесли за тридевять земель, когда в его ушах еще звучали эти крики, а в ноздрях оставалось зловоние, и он проснулся и обнаружил, что находится в чужом краю, на склоне холма, и заплакал, ведь он был еще совсем мал.

Сейчас он сидел, развалившись в седле, и руки его ласкали шестизарядные пистолеты. Он сам изготовил их, и на каждом красовалась семиконечная звезда Голириса.

Край, где он оказался мальчиком, назывался Нижним Кедроном, а пара, которая нашла и взяла его в семью, занималась изготовлением оружия. В этой дикой неприрученной земле Горел еще мальчиком научился пользоваться оружием и оттуда отправился в свое путешествие, чтобы вернуть себе древний трон, – и хотя путешествие затянулось дольше, чем он думал, и он очень многих убил на своем пути, он все еще был далек от цели…

Над головой собрались тучи. Где-то авианин по имени Кеттл несомненно планировал следующую стадию своего непостижимого завоевания этой части мира. Темные маги существовали всегда и всегда стремились к завоеваниям, но в Кеттле чувствовалось что-то особенное, словно у него была какая-то тайная цель, словно он один видел грандиозный и тревожный план, недоступный никому другому…

Но это уже Горела не касалось. По правде говоря, у него была работа. И, несмотря на все неудачи, он намеревался ее выполнить.

Работа простая, как все работы такого сорта. Найти человека – и убить его. А Горел был хорош в первом и чрезвычайно хорош во втором.

Клиент отыскал Горела в одном из абандонментов, заброшенном поселке на краю мертвых земель. Что необычно, он оказался апокритом.

Апокриты – это милосердные паразиты; начинают они с того, что еще будучи крохами, прикрепляются к нижней части живота человека и постепенно растут вместе с хозяином, пока не достигают зрелости, а тогда довольно часто бросают и меняют своих хозяев-людей. Если забыть об этой неприятной привычке, апокритов считают высокоцивилизованной расой, знающей толк в вине, любящей музыку и питающей почти фанатическую страсть к стихосложению. Что делал этот апокрит так далеко от своего природного места обитания – небольшого монархического феодального государства на краю Янивианской пустыни – Горел не знал, да и не хотел знать.

– Скажи-ка, – сказал апокрит. – Это ты стрелок?

Горел сидел с небольшой чашей дрекена, редкого вина из далекого западного княжества Кир-Белл, где его делали из перебродившей крови кабальных древесных эльфов. Он посмотрел на апокрита, издал неопределенный звук и зажег спичку, чтобы закурить сигару.

– Смотря кто спрашивает, – сказал он наконец.

Апокрит без приглашения сел напротив. Он щелкнул пальцами, подзывая официанта, и угрюмо заказал:

– То же, что пьет этот джентльмен.

Официант, могильный дух из Кур-а-лена, бросил на него косой взгляд, но молча принес заказанное. Центральная часть апокрита разрослась узлами на теле человека-хозяина, а его рыхлая черная, похожая на мешок масса слилась со спиной человека и протянулась вперед, обвившись вокруг бедер.

– Есть один человек, – сказал апокрит.

– Обычное дело, – согласился Горел.

– Он кое-что украл у меня, – сказал апокрит. – Добро уже бы давно испортилось, но украденное нематериально. Важно то, что было отправлено сообщение. Понимаешь?

– А мне-то что?

Апокрит пожал плечами. Из кармана сшитого на заказ пиджака он достал маленький черный мешочек для денег, перевязанный шнурком. Он подтолкнул мешочек по столу к Горелу – небрежно, почти презрительно.

Горел взял его, развязал и увидел внутри порошок.

Божья Пыль.

«Черный поцелуй».

Он взял понюшку, попробовал.

Его словно ударили по лицу, и он откинулся на спинку стула. Апокрит, торговец наркотиками, смотрел на него через стол все с тем же легким презрением.

– Возьмешься за работу?

И Горел ответил:

– Да.

Человека, которого он выслеживал, найти было трудно. Свою плату Горел давно вынюхал, и теперь, вдали от богов, отсутствие наркотика тяжело ударило по нему.

Но он был профессионалом. Он шел по следу, ведь даже в мертвых землях кое-где живут люди и нелюди. Абандонменты и развалины, странные деревеньки, где нищие и почти мертвые искали одинокого прибежища. Человек, которого он преследовал, использовал много имен, но у него было всего четыре пальца.

Несколько раз он терял его, но теперь чувствовал, что след горячий. Он всегда доводил работу до конца. И сейчас, с больной головой, умирая с голоду, в чрезвычайно дурном настроении, он наконец приблизился на своем грахале к развалинам старого каменного здания, которое когда-то могло быть храмом, хотя кто его построил и по какой необъяснимой причине – в центре мертвых земель, Горел не знал.

И не хотел знать.

Подъехав, он слез с грахаля. Животное благодарно опустилось на землю, поджав под себя ноги и убрав голову под темный панцирь. Теперь оно будет неподвижно до восхода солнца, когда снова сможет поглощать энергию. Тогда оно проснется.

Горел вытащил оба пистолета. Он шел неслышно. Крадучись подбирался к зданию. В трещинах между старыми камнями рос темный плющ, изнутри доносились голоса.

Дверь оказалась всего лишь гнилой деревянной плитой. Горел пинком распахнул ее и вошел. Внутри было темно и сыро.

Человек, лежавший на матраце, приподнялся и сказал:

– Что тебе…

И замолчал.

– Девлин Четверопал, – сказал, улыбаясь, Горел. Его руки сжали горло беглеца. Кожа у того казалась скользкой. Дыхание щекотало ладонь Горела. – Я так и думал, что это ты.

– Кто… что?

Маленькие глазки Девлина в панике таращились в лицо Горелу. Потом, вслед за потрясением, пришло узнавание.

– Горел? Ты?

– Все еще жив, – сухо сказал Горел.

– Нет, нет-нет-нет-нет-нет, – быстро проговорил Девлин, его руки исполняли в воздухе танец отрицания. – Это не моя вина, нет-нет-нет, меня там даже не было, когда…

– Ты с ними договорился, – без выражения сказал Горел. – Они оставили тебе жизнь – за определенную цену… – Он мрачно улыбнулся и сунул пистолет в лицо Девлину. – Сколько человек ты принес в жертву древним в Мосайне? – спросил он.

Девлин Четверопал задрожал. На его губах выступила пена.

– Нет-нет-нет-нет, – сказал он, умоляя или извиняясь – трудно было понять. – Я никогда… я не…

– Представь себе мое изумление, когда некий торговец-апокрит подошел ко мне в баре и сказал, что ищет четырехпалого вора. Забавно, подумал я. Это мне кое-кого напоминает. Поэтому я сказал себе: пожалуй, возьмусь за эту работу. Хорошо иметь друзей, не правда ли, Девлин? Старых друзей прежних лет? И я подумал: неужели мой старый друг Девлин Четверопал все еще жив после стольких лет?

– Горел, это не…

– Единственное, чего я не понял, – сказал Горел, – что именно ты украл у этого неразговорчивого купца? Он был удивительно скуп на подробности. Я спрашиваю только потому, что, если оно все еще чего-то стоит… я могу убить тебя быстро и безболезненно.

Его руки неожиданно затряслись от жажды наркотика, и, хотя он постарался скрыть это, Девлин заметил… и неожиданно улыбнулся.

– Он так и не сказал? – В слабом свете видны были его гнилые зубы. – Тогда я покажу тебе… В память о прежних временах, Горел.

Палец Горела плотнее лег на спуск, но он не стрелял. Жажда не отпускала, и он неохотно убрал руку от Девлина. Тот поднялся с постели быстро, как крыса.

– Идем! – сказал он. – Идем!

Вторая, более прочная дверь отделяла прихожую от основной части храма. Девлин достал из-за пояса ржавый ключ и открыл дверь. А когда открыл, за ней оказалось еще темнее.

Горел медлил в нерешительности…

Но он уже чуял.

Это густо и тяжко пропитывало воздух. Не давало дышать, мучительно насыщенное – одного его запаха было достаточно.

Очищение. Вера. Называйте, как хотите.

Проклятие, наложенное на него богинями Шалиной и Шарой.

Девлин поспешил в темноту. Один за другим загорелись огни: небольшие свечи вдоль стен.

В тусклом свете Горел увидел, что они не одни.

Мужчины и женщины, лежавшие на полу в этом большом помещении, казалось, были при смерти. Только легкий подъем и опускание груди свидетельствовали, что они еще дышат, еще сохраняют непрочную связь с жизнью. Он ощущал здесь божественное колдовство, остро чувствовал, какая тонкая преграда разделяет здесь два мира.

Он уже проникал за нее и так никогда и не сумел по-настоящему вернуться.

– Что ты сделал? – спросил он – но, говоря это, уже знал ответ.

– Идем, идем, идем, идем! – сказал Девлин. На его губах играла безумная улыбка, глаза блестели. – Он ждет. Он готов. Он близко!

Он взял Горела за руку. Стрелок пошел за ним, не в силах сопротивляться. Они двигались в глубину помещения, перешагивая через спящих, Девлин поднес к губам палец, подчеркнуто предупреждая – тише. Кое-кто из спящих стонал. Одна из женщин приподнялась и посмотрела на них.

– Пора, Девлин? Уже пора?..

– Не для тебя, Стальная Хромая! – засмеялся Девлин. – Хромая, Хромая, уродина Хромая, твое время еще не пришло!

– У меня есть деньги, – сказала женщина. Потом: – Я… я могу достать еще. Достану больше.

– Ну так достань.

Больше не обращая на нее внимания, он повел Горела дальше. Женщина смотрела им вслед, потом со вздохом снова легла. Горел услышал ее сдавленные всхлипы.

Они пришли в конец зала. Девлин выпустил руку Горела и наклонился, зажигая расставленные полукругом свечи. Одна за другой они загорались, и внутри этого желтого пунктира был заключен бог.

Прикованный к стене стальными полосами. С женской грудью и мужскими половыми органами. Обнаженный. С глазами, как два темных круга, с губами толстыми, разбитыми, влажно блестящими. Безволосое тело, член маленький и сморщенный. Тело бога покрывала испарина, капельки мелкие, как пылинки.

Пыль.

Горел преклонил колена перед богом. Рука Девлина начала гладить его по голове. Горел смотрел на плененного бога, а бог смотрел на него – бездонными дырами глаз…

– Лучше пыли, – прошептал Девлин. – Ты хочешь знать, что я украл, Горел? Я взял только то, что было мне обещано! Тебе оно нравится, Горел? Я вижу, ты отмечен, я чувствую твою потребность, старый друг, твое желание! Ты хочешь!

– Да! – сказал Горел. – Да!

– Тогда «черный поцелуй» твой, Горел из Голириса.

Он почти не сознавал присутствия Девлина. Мир сократился до полукруга свечей. Горел чувствовал запах бога, острый, сладкий, подавляющий запах пыли, и знал, что нуждается в этой пыли так, как ни в чем никогда не нуждался. Он на четвереньках медленно подполз к богу. Если пламя свечей причиняло ему боль, жгло его плоть, он не сознавал этого и ему было все равно. Плененный бог рвался с цепи, но он был прочно прикован. Горел смутно чувствовал, как просыпаются другие, их желания сливались с его стремлением. Он подполз к обнаженному богу и протянул ему свои губы.

Первая понюшка всегда лучшая.

Вспышки света, вспышки сознания. Горел выпадал из мира и возвращался в него. Нечасто ему бывало так хорошо, так… полно. Даже боль из-за утраты дома, из-за того, что его увезли из гордого Голириса, – предательство, боль, страх – все это ушло, осталось только блаженство.

Мелькающие картины, не связанные друг с другом. Странные ощущения. Пот и кислый вкус губ бога… вкус крови и волшебства.

Он лишь смутно ощущал, как руки Девлина обшаривают его, лишают всего несущественного – денег и пистолетов. Смешок у самого уха, горячее вонючее дыхание. Шепот:

– Только первая проба бесплатно…

Ничто из этого не имело значения. Его губы не отрывались от губ бога.

Больше ничто не имело значения. Ничто, кроме «черного поцелуя», ужасного поцелуя богов.

Он потом не мог понять, сколько пролежал так. Время утратило значение. Все утратило значение. Темный зал превратился в рай, единственный рай, какой может надеяться найти человек в этом мире. Грязный матрац, на котором он лежал, стал его домом, более великим, чем исчезнувший Голирис. Ему не нужны были ни деньги, ни пистолеты, у него не осталось ни знаний, ни желаний. Все было так, как и должно быть здесь, в чертоге нагого бога.

Нагой бог… бог в оковах… из какого темного логова он поднялся, из какого первобытного болота выполз с Четверопалом, своим пророком и учеником? Горела это не волновало – как и все прочее. Он ни в чем не нуждался, он сам обратился в ничто.

Поэтому он лишь смутно ощутил наконец, что кто-то движется среди тел проклятых, среди криков и смеха. Чья-то рука протянулась к нему и затрясла, приводя в сознание. Далекий голос сказал:

– Придурок.

Горел улыбнулся или попытался улыбнуться. Рука ударила его раз, другой.

Горел хотел ударить в ответ, но не смог поднять руку.

Голос произнес:

– Девлин, если он мертв, ты следующий на очереди.

– Он жив, жив, – ответил плаксивый голос. – Мертвец для меня бесполезен, он никому не нужен, кроме богов за вуалью.

– Боги, – произнес другой голос. – Избавь меня от богов и их приверженцев.

– Ты ведь… ты не навредишь ему? – вкрадчивый голос, голос Четверопала.

– Горел?

– Мой бог, – сказал Девлин, – в дыру Горела и всех, кто с ним.

– Думай, что болтаешь, человечишка. А теперь подними его, пусть протрезвеет. Он мне нужен.

– Он ни на что не годится без новой дозы пыли.

– Так раздобудь пыль, и поживей. У меня скоро лопнет терпение.

Руки потащили Горела, подняли его. Он пытался сопротивляться, но его опять подхватил «черный поцелуй», и он покорился.

– Пусть выспится. А что касается пыли…

– Я заплачу за нее.

– Почему не сказал с самого начала?

– Только подготовь его, иначе потеряешь еще один палец.

Тьма, свет. Его несут. Запах колдовства постепенно рассеивается. На него льют холодную воду, он кричит. Его растирают, не слишком нежно, потом снова поливают холодной водой.

Затем следует прикосновение чего-то мягкого. Полотенце.

Голос произнес:

– Вытрись. Справишься, а?

Он не уверен.

Голос кажется знакомым. Он вытирается как можно более тщательно. Его куда-то тянут, сзади касается что-то мягкое. Кровать, на этот раз никаких тараканов.

Он уснул.

Когда он проснулся, в комнате было очень светло. Горел мигнул, отгоняя слезы.

– Рад снова видеть тебя в мире живых, – произнес голос. Знакомый голос.

Он сел и посмотрел на маленького человека, сидящего у его кровати. Тот язвительно улыбнулся. Левого глаза у него не было, глазницу закрывала простая кожаная полоска. У него были седые волосы и пролысина вдоль старого шрама.

Он курил тонкую самодельную сигару.

Горел сказал:

– Мозер?

– А ты ждал Четверопала?

– Я никого не ждал. – Он посмотрел на своего спасителя, сжав кулаки. – Ты забрал меня оттуда?

– Ты нужен мне в рабочем состоянии. – Любопытный взгляд. – Но где ты…

Горел покачал головой:

– Странствующий бог. Откуда-то с юга… Долгая история.

Мозер тоже покачал головой:

– Рад тебя видеть, Горел.

– Я тоже.

Горел коснулся головы. Саднит. Он заметил, что руки покрыты язвочками укусов. Клопы.

Он нерешительно почесался:

– Я думал, ты мертв.

Его друг только улыбнулся:

– Я услышал, что ты здесь.

– От кого?

– Четверопал пытался продать мне твои пистолеты.

– Этот маленький…

Мозер показал головой:

– Они здесь. Сила уже вернулась к тебе?

Пистолеты лежали на столе у постели, на рукоятях блестела семиконечная звезда Голириса. Горел сказал:

– Я только…

– Да?

– Нужно чуть-чуть, щепотку.

Наступила тишина. Мозер перестал улыбаться.

Он затянулся сигарой и задержал дым во рту, потом выпустил. Лицо окуталось голубым облаком.

Он сказал:

– Может, зря я тебя выпустил.

– Да пошел ты, – ответил Горел.

Он встал, потянулся к пистолетам. Мозер не дрогнул ни единым мускулом. Горел взял пистолеты, проверил один, потом другой. Мозер курил и ждал. Убедившись, что пистолеты в порядке, Горел оделся, побрился и потянулся. Он не думал, что сможет съесть хоть что-то… но попробует. Когда он повернулся к Мозеру, маленький человек докурил сигару и вместо нее держал в руках небольшой бумажный пакет. Он бросил пакет Горелу.

Горел поймал его, осторожно открыл и взял щепотку пыли. Поднес к носу, вдохнул и улыбнулся.

– Что за работа? – спросил он.

– Да ничего особенного, – сказал Мозер.

Они находились возле разрушенного храма. Девлин Четверопал стоял в грязи на четвереньках, а Горел прижимал ствол пистолета к его лбу.

– Пожалуйста, Горел… Все это ужасная ошибка!

Горел сильнее прижал ствол к зеленоватой коже.

– Слушаю, – обратился он к Мозеру.

– Всего лишь грабеж, схватить и бежать… Сам знаешь, как это делается.

– Ага. А зачем?

– Горел, пожалуйста, отпусти меня! То, что произошло в Мосайне, не моя вина.

– Заткнись, – сказал Горел. – Мозер?

– Образ, только и всего. Слушай, ты решил его прикончить или что?

– Еще не решил.

– Он может еще принести пользу, – задумчиво сказал Мозер.

– От вора с четырьмя пальцами никакого толку.

– Но пистолет он способен держать, Горел. Чтобы нажать на спуск, нужен всего один палец.

– Значит, работа грубая?

– Ты ожидал чего-то другого?

Горел пожевал сигару.

– Священный образ? – спросил он.

– А ты знаешь другие?

– И где находится этот образ?

– В храме, Горел, – сказал Мозер. – Где они обычно бывают?

– Понятно, понятно, – сказал Горел.

Он пожевал сигару и небрежно ударил рукоятью пистолета Девлина по голове. Тот закрыл ладонью лицо и упал на землю. И с ненавистью посмотрел на ствол пистолета.

– Вставай, – сказал Горел. – Я тебя не убью… сегодня.

Девлин медленно встал. Вытер кровь с пальцев и облизал их. Горел с отвращением отвернулся, и Девлин улыбнулся.

– Не убьешь? – спросил он.

– Сегодня твой счастливый день, – сказал Мозер.

– Значит, я тебе нужен?

Горел пожал плечами.

– А где находится этот храм?

– Слышал когда-нибудь о Водопаде?

– Нет, нет, – сказал Девлин. Он качал головой из стороны в сторону и начал отползать, пятясь. – Нет-нет-нет-нет-нет. Я не пойду к…

На этот раз пистолет ему в лицо направил Мозер. Горел посмотрел на него, выплюнул окурок сигары и улыбнулся.

– Тебе нужна эта работа? – спросил он. – Или нет?

Пистолет, смотревший в лицо Девлину, был исчерпывающим ответом.

В тот же день они уехали из этого глухого угла. Оставили позади умирающего бога и толпящихся вокруг него кормящихся поклонников. Кто знает, подумал Горел, возможно, бог будет процветать за счет потребностей верующих. Не хиреть, а расти, и когда-нибудь в этом одиноком месте родится новая вера.

Случались и более странные вещи.

Хотя Девлин горько сетовал на потерю собственности и связанных с ней выгод.

Они когда-то вместе участвовали в злополучной кампании в Мосайне, в землях Романго, далеко отсюда. Горел, тогда еще юный сорвиголова, только-только покинул Нижний Кидрон. Он записался в отряд наемников, где каждый был свирепее и неуправляемее остальных. Все они были молоды и имели вкус к убийствам: Горел, и полумерлангаи Джерико Мун, и Девлин Четверопал…

Но какими бы крутыми они себя ни считали, ничто не могло подготовить их к болотам Мосайны…

…где щупальца тумана пронизывают воздух.

…где местность вокруг постоянно меняется.

…где люди просто… исчезают.

Нельзя сражаться с тем, чего нет. Отделившись от основного войска, их отряд все больше углублялся во владения древних.

…Кем были твари, населявшие кошмарные болота, он так никогда и не узнал. Он помнил только круг столбов-тотемов, внезапно возникший в тумане, глядящие на них отвратительные резные лица, живые и блестящие глаза… резкие прорези ртов в дереве.

Когда они овладевают тобой…

Уйти было невозможно, и крики жертв прорезали туман и вечные сумерки этого места и длились много часов, все время ужасного жертвоприношения.

Это он запомнил отчетливее всего. Бесконечные крики в болоте.

Только один смог уйти.

Девлин.

Он потерял всего лишь палец.

Только позднее, спустя много дней, они поняли, какую страшную сделку заключил вор с древними. Как он заплатил за свою свободу жизнями товарищей.

Он крыса, и вор, и предатель, и Горелу хотелось его убить, но Мозер был прав: Девлин мог пригодиться для дела.

Они уезжали от этого унылого места по мертвым землям, направляясь к плодородным пространствам за ними.

Горел не был дураком. Он знал, когда его обманывают. Но он был в долгу перед Мозером, как Мозер был в долгу перед ним, и ведь этот человек специально его разыскивал… а еще ему просто было любопытно. Он много слышал о том месте, куда они направлялись.

О Водопаде.

Они услышали его задолго до того, как увидели.

Большой водопад, давший городу название, низвергался с высокого плато Тарш, граничившего с мертвыми землями и тянущегося до самых гор Зул-Вар. В этих горах, где когда-то жили и истребили друг друга в разрушительной войне две родственные древние расы, зул и вар, ледники питали реку Нириан. Длинная, широкая и величественная река неторопливо проходила огромное расстояние, чтобы наконец низвергнуться в Священный Бассейн. Конечно, это был никакой не бассейн, скорее небольшое озеро. Отсюда вода текла спокойнее, выходила из Священного Бассейна и растекалась по множеству старательно выкопанных каналов и протоков со сложной и изобретательной системой шлюзов, обросших многочисленными островами, дамбами и насыпями, среди которых раскинулся большой многолюдный город.

Вырубленная в камне тропа круто взбиралась, змеясь и петляя, по горному склону к плато Тарш, позволяя любому жителю города подняться на вершину к водопаду. Тропой, длинной, трудной и крутой, тем не менее часто пользовались. Она называлась Тропой Вознесения.

Небо было спокойным, воздух свежим и ясным. По небу пролетел зимородок. При приближении к воде она казалась путникам поразительно голубой, и на ее фоне ухоженная городская растительность выглядела свежей и зеленой. Повсюду, создавая ало-сине-желтый хаос, росли цветы, и их запах наполнял воздух, словно аромат духов. Аккуратные бревенчатые дома стояли на сваях, по множеству мостов со смехом бегали дети.

Картина была мирная, идиллическая, и Горел решил, что ее лишь слегка портят плывущие по воде прекрасно сохранившиеся трупы.

Но это все они увидели немного позже.

К городу подошли сразу после рассвета. Они нашли тайник Мозера. Здесь Горел обнаружил одежду, запас оружия, поразивший даже его, и маленький весело разукрашенный фургон с надписью «Мимы».

Рядом с фургоном был привязан осел.

Горел посмотрел на осла, потом на Мозера.

– Все это оказалось здесь совершенно случайно?

– Предусмотрительность себя окупает.

– Но за чей счет?

Мозер пожал плечами:

– Какая тебе разница? Клиент есть клиент.

– Мне не нравится, чем пахнет эта работа, – сказал Горел. Мозер усмехнулся и бросил ему мятый бумажный пакет. Горел открыл его и посмотрел на порошок.

– К тому же, – сказал Мозер, – город очень старый, основан в незапамятные времена, и неизвестно, какие тайные знания здесь скрыты. Возможно, здесь что-нибудь знают о твоей родине.

Явная приманка, Горел знал это, Мозер тоже; а уж Четверопал знал наверняка.

Что не превращало сказанное в ложь.

Горел взял щепотку, маленькую щепотку, только чтобы смягчить остроту момента.

– Хорошо, – сказал он. – Но что насчет фургона? Никто не поверит, что мы не те, кем кажемся. Любой ротозей заметит оружие.

– Я все предусмотрел, – сказал Мозер. Горел подозрительно посмотрел на него. Тот порылся в спрятанной сумке цвета коры и достал три амулета. Один отдал Девлину, один Горелу, а третий оставил себе.

Горел уставился на амулет. Он был сделан из теплого металла, легок на ощупь и покрыт сложными кругами и линиями, которые словно шептали ему о чем-то, только он не мог понять, о чем…

Он, конечно, знал, что это такое. От амулета разило колдовством.

– Они одноразовые, – почти виновато сказал Мозер. – Но их хватит, чтобы мы смогли пройти. Только не надевайте их, пока не подъедем к самому городу.

– А это откуда?

Мозер пожал плечами.

– Еще не поздно повернуть обратно, – сказал он. – Если не хочешь браться за это дело.

– И что же ты будешь делать без меня?

– Незаменимых нет, Горел.

Они смотрели друг на друга, но сомнений в исходе у них не было.

На другой день рано утром по равнине к городу Водопаду подъехали три скромных мима в пестро раскрашенном фургоне. Фургон тащил терпеливый ослик. Особенно глазеть было не на что: три бедных актера, потрепанных в дороге непогодой и жизнью. У одного не хватает пальца на руке. Они ехали молча и смогли услышать гул задолго до того, как добрались до места, – непрекращающийся невероятно громкий гул воды, падающей с большой высоты.

Над городом Водопадом всегда стоят радуги. Вечные брызги воды в воздухе преломляют солнечный свет, создавая множество радостных красок, а по ночам, когда с теми же брызгами взаимодействует лунный свет, можно увидеть серебряные радуги.

Чтобы попасть в город, нужно пересечь большой канал, который успешно служит защитным рвом, преграждая дорогу захватчикам, и именно тут Горел впервые увидел трупы. Они плыли под поверхностью воды с открытыми спокойными глазами, касаясь ноздрями поверхности, словно готовы были в любой момент подняться с той стороны и опять начать жить. Но кожа у них была выщелоченная, белая, почти прозрачная, и глубина их погружения никогда не менялась, лишь изредка их толкали новые трупы, принесенные течением.

– Священный Бассейн, – прошептал Девлин и вздрогнул.

– Замолчи, болван!

Рука Горела легла на рукоять пистолета. Он надеялся, что заклинание подействует и скроет их.

В город вел единственный мост, и на той стороне виднелись одни охраняемые ворота. Стражники – наемники-эбонги, большие, похожие на жуков существа с головами, напоминавшими здоровенные шлемы, непрозрачные, словно из полированного черного камня, – в руках держали ружья.

– Стой!

Мимы послушно остановились.

– Цель посещения?

– Мы скромные актеры, хотим показать свое невеликое искусство…

– Показывайте.

– Прошу прощения?

– Я сказал, показывайте!

Следующие пять минут стали худшими в жизни Горела. А это кое-что значило. Он, Мозер и Девлин прыгали, притворялись, будто закрыты в невидимом стеклянном сосуде, поднимаются по невидимой лестнице или спускаются по невидимым ступеням, и все это происходило в полной тишине. Они были ужасны. Горел ждал, что их обман вот-вот будет раскрыт и начнется смертельная схватка с эбонгами. А ему не хотелось столкнуться с такой злобной расой, не имея вооруженной до зубов армии за спиной.

Однако когда они закончили, послышалось короткое шипение выдыхаемого воздуха, что у эбонгов могло соответствовать одобрительным аплодисментам.

– Проходите. Но предупреждаю, что здесь не слишком большой спрос на мимов.

– И рента очень высокая, – сказал другой стражник.

– Если хотите знать мое мнение, вам лучше держаться низин, – сказал третий. – И будьте осторожны, а не то услышите Призыв.

Его коллеги повернули к нему головы-шлемы, и наемник ускользнул, если к эбонгам вообще применимо это понятие. Мимы покорно поблагодарили стражников, проехали в открытые ворота и оказались в городе.

И тогда Горел услышал. Он понял, что слышит это уже какое-то время, с тех пор как они приблизились к городу, но сейчас это звучало отчетливее.

Что-то вроде слабого хрустального звона…

Тихий призыв на самой границе слышимости.

Когда они оказались внутри, амулеты начали терять свою силу. Три будущих грабителя нашли ветхую гостиницу, стоявшую на пересечении двух каналов. Здесь они тщательно проверили оружие, пока Мозер излагал свой план.

Как и когда Горел встретил Мозера – история долгая и не слишком интересная. Это было во время памятного неприятного инцидента с демонами-священниками Крага. Излишне было бы говорить, что оба они едва спаслись, а Мозеру об этом до сих пор напоминает небольшой шрам. Горел не знал, откуда он родом. У него было совершенно белое лицо представителя племени варваров, живущих высоко на снежных вершинах гор Бейзар. Горел доверял ему – насколько вообще мог кому-либо доверять. Девлину он совсем не верил, но ненадежность этого человека сама по себе была некоей гарантией.

Город оказался… странным.

Чистый, процветающий, упорядоченный – небольшой оазис спокойствия в яростном мире.

У Горела была возможность разглядеть трупы в канале, когда те медленно проплывали мимо гостиницы.

В воде плыли трупы представителей множества рас. Людей, авиан, мерлангаи, эбонгов и многих иных. Никто не знал, откуда они и сколько пролежали здесь, превосходно сохранившись в холодной воде, текущей из Священного Бассейна.

На его глазах по течению прибыло новое тело, проплыло по каналам и наконец нашло место, где осталось навсегда, погруженное в воду. А на пороге восприятия всякий раз слышался слабый звон колокольчика, своего рода приглушенный смех, приглашение.

Он видел, как женщина вдруг перестала выбирать товар в лавке, уронила сумки и замерла как зачарованная. Рядом стоял ее ребенок, девочка. Лицо женщины осветила прекрасная улыбка, и она пошла прочь, бросив и покупки, и девочку. Девочка побежала за мамой, но женщина не обращала на нее внимания; хозяин магазина и продавщица цветов с добрым лицом удержали девочку и постарались как могли утешить ее.

А мать ушла.

План был прост.

В Водопаде только один бог.

Богу Водопада посвящено много маленьких храмов, разбросанных по всему городу, но главный храм – один. Большой Храм занимает целый остров выше по течению. Тропа к Падению проходит мимо него и уходит дальше, на плато.

Храм охраняется не так чтобы очень, потому что кто же посмеет потревожить бога в его собственном жилище?

– Образ внутри храма, – сказал Мозер. – Он маленький, синий, неопределенной формы… отдаленно напоминает фигуру человека. Сделан из Льда-VII. Одни утверждают, будто в нем заключена душа бога. Другие считают его обычным произведением искусства. Надо войти и забрать образ. Окончательная цель…

– Убийство, – Девлин усмехнулся.

Горел уставился на своих спутников. Улыбка Девлина была отвратительной, Мозера – решительной.

– Убийство?

– Послушай, Горел. Это не первый бог, которого ты убьешь. На самом деле ты почти единственный в своем роде специалист по таким делам.

– Поэтому я здесь?

– Ты хотел бы оказаться где-нибудь еще? Мы задерживаем тебя, мешаем выполнить какую-то важную задачу?

Горел закурил сигару и посмотрел на них. Он начал задумываться о том, кем в конечном счете был тот загадочный купец-апокрит, который его нанял, и как потом Мозер сумел его найти…

Но Мозер был прав. Работа есть работа, к тому же у Горела была своя цель пребывания здесь. Поэтому он приветливо кивнул и сказал:

– Пойду осмотрюсь. Старайтесь не попадать в неприятности.

– Думаю, неприятности начнутся чуть позже, – сказал Мозер, а Девлин шумно причмокнул, облизнув влажные зеленые зубы, и усмехнулся. Он оставил их чистить и проверять оружие.

Конечно, он знал о боге Водопада.

Горел не был дураком, а слава Водопада разошлась далеко и широко.

Он пошел по Тропе Восхождения. Сначала дорога была мощеной и вилась по улицам города и маленьким мостам. Люди смотрели на него молча. Он увидел храм, большой внушительный комплекс из прекрасного белого камня. Горел обошел храм и вскоре достиг первого склона. Там город кончался, и начиналась собственно Тропа.

Вырубленная в скале, она шла вверх очень круто, с большим наклоном. Из-под ног катились мелкие булыжники. Подъем был медленным и трудным, но вдоль Тропы кое-где можно было остановиться и отдохнуть – в небольших нишах, вырубленных в скале. Горел не торопился. Он наслаждался подъемом (наверху воздух прохладнее), а когда поворачивался и смотрел на город Водопад, то видел вдали за ним равнины и мертвые земли, а еще дальше, совсем далеко, возвышался Черный Тор.

Он подумал о Кеттле. Не проходило дня, чтобы он не думал о Кеттле.

Карабкаясь наверх, он почти не встречал прохожих. Заметив человека, он с удивлением понял, что это та самая женщина, которую он видел раньше. Она отдыхала в одной из ниш с прежним счастливым и отсутствующим выражением лица. Казалось, она его не видела, и он прошел мимо, расстроенный.

Призыв… нет.

Призыв.

Сейчас он слышал его яснее. И чем выше поднималась Тропа, тем явственнее он слышал грохот водопада, чувствовал на лице его брызги, и глаза его слепил взрыв радуг; «идем, идем» – пел Призыв, но все еще тихо, обращенный не к Горелу, а к кому-то другому. Горел из Голириса поднимался по Тропе Восхождения и взошел наконец на плато Тарш, где течет река Нириан, пока не достигнет обрыва.

Теперь он видел все. Он стоял в месте под названием Падение. Приближаясь к нему, река текла все медленнее, почти сонно. Ряд скал замедлял ее течение, и вода срывалась за край с видимой неохотой. А когда падала, превращалась в гремящий водопад. Горел видел далеко внизу белый туман, сотворенный падением воды в Священный Бассейн.

Он долго стоял там.

Когда женщина достигла наконец Падения, на ее лице по-прежнему читалось блаженство. Хотя дорога должна была бы утомить ее и измотать, ее поведение никак не изменилось. Она долго стояла неподвижно, улыбаясь пустой, рассеянной улыбкой. Она словно не замечала Горела, или ей было безразлично его присутствие.

Потом она сделала шаг, другой, и Горел выкрикнул предостережение – женщина шла прямо к пропасти, которая и была Падением. Она вела себя так, словно его здесь нет вовсе, однако когда он подошел к ней, желая остановить, она оттолкнула его, не сердито, но так, как избавляются от чего-то слегка раздражающего.

На мгновение Призыв стал слышен так отчетливо, что едва не заглушил все чувства Горела. Он чересчур поздно увидел, что женщина встала на край скалы. Потом она сделала еще шаг – и исчезла.

Горел подполз к краю и глянул вниз. Он увидел, как она падает. Падала женщина неизящно, просто падала, пока ее не подхватила вода и не скрыла из виду.

Горел из Голириса долго оставался на краю Падения, и мысли его были тревожны. Но он не бездельничал. Закончив, он спустился по Тропе и вернулся в гостиницу, где его ждали спутники. К тому времени уже наступила ночь. Звезды светили холодно и равнодушно, воздух полнился запахом «черного поцелуя». Он вдруг понял, что с момента приезда в город ему не требовалась доза. Наркотик был повсюду вокруг них, природный и изобильный, как вода.

Он понял также, что все здесь в таком же рабстве у «черного поцелуя», как он.

Никто не знал, когда возник город и прыгнул в ревущие струи первый человек. Город рос, и бог рос вместе с ним. Город процветал, и бог тоже. Они питались друг другом.

А теперь кто-то хотел, чтобы бог умер.

Когда он вернулся, Мозер и Девлин были готовы. Слов не требовалось. Все трое были вооружены.

Они осторожно выскользнули наружу, и только пролетающая цапля видела, как они шли по улицам.

Позже, когда он бежал, а Девлин лежал в канаве с вышибленной половиной мозга, а Мозер на четвереньках пытался отползти от Говорящего-с-Водой, его тоже никто не видел. Добрые жители Водопада знали, когда нужно запирать двери и закрывать ставни, и в городе, погруженном в лунный свет, царила тишина.

Дело было дохлым с самого начала. Сам воздух города говорил о том, что это чистое безумие.

Тем не менее они пошли.

Через мост в храмовый комплекс.

Где пахло благовониями и пели жрецы.

Где утки и гуси собирались в каналах, в которых лежат мертвецы.

Они углубились в храм в поисках внутреннего святилища.

Послушница с ангельской улыбкой поливала лилии. Мозер застрелил ее, и выстрел гулко разнесся по всему острову…

Когда появились два других послушника, моргая, чтобы разогнать сон, Девлин застрелил их.

Синий образ был там, где, как и сказал Мозер, ему полагалось быть.

Маленькое бесформенное изображение, смутно напоминающее фигуру человека, могло быть и изображением водопада.

Трое направились к образу.

И тогда появились Говорящие-с-Водой. Жрецы бога Водопада. В просторных белых одеяниях, с водяными цветами в волосах. Глаза у них были совершенно пустые, и двигались они абсолютно одинаково. А в руках держали ледяные мечи.

Губы их шевельнулись одновременно и одинаково, словно говорил лишь один:

– Не укради.

– Да пошли вы! – сказал Девлин и начал стрелять. Ледяные клинки задвигались с идеальной слаженностью, отражая выстрелы. Девлин с воплем ярости снял со спины дробовик и выстрелил раз, и другой, пока не попал в живот одному из Говорящих. Тот упал на землю, но губы его продолжали шептать синхронно с другими:

– Не укради!

Горел и Мозер разошлись в стороны, и тогда-то Горел увидел трупы. Они поднимались из воды, из канала. Вначале один, потом другой, и еще. Люди, эбонги, два мерлангаи, авианин, стряхивающий воду с перьев. Тела их превосходно сохранились в воде. Теперь их глаза открылись, единая сила оживила их, и они, погружая руки в канал, доставали оттуда ледяные мечи. И теснили троих незваных пришельцев.

– Вы принесли мечи? – завопил Девлин. – Что такое эти проклятые мечи против пуль?

Горел выстрелил. Он стрелял спокойно, методично, бесстрастно. Это был своего рода научный эксперимент, вопрос соотношения сил, а не крови. Эти существа из воды когда-то были живыми, но сейчас – нет, а трупы – всего лишь трупы. Он стрелял не для того, чтобы убить, а чтобы разрушить, стрелял по черепам, по коленным чашечкам, по костлявым пальцам, стрелял, чтобы лишить их способности действовать, а если удастся – уничтожить. Он был хорош в своем деле. А иначе он не смог бы выживать так долго. Может, он и не был лучшим – существовало множество рассказов о легендарных стрелках, таких как Шестипистолетный Смел из Верхнего Кидрона или И-Шэн Непобедимый, который убил морского змея Ога, или волшебник Дер Флигенмелькер, который собирал головы врагов, и эта груда черепов, по слухам, ко времени его исчезновения поднялась выше горы, – но все это были только легенды, истории, которые приглушенными голосами рассказывают у бивачных костров. Из далекого прошлого, а Горел – из настоящего. Сейчас он был лучшим и должен был остаться лучшим, пока кто-нибудь не застрелит его, если сможет. Он не собирался уступать.

Люди доставали из сумок все новые принесенные с собой пистолеты. Но появлялось все больше тел, их ледяные мечи холодно сверкали в лунном свете, и Девлин вскрикнул, когда меч едва не отрубил ему руку, а Горел отступал туда, откуда они пришли, а Мозер продолжал стрелять со спокойным и решительным лицом, как игрок, просчитывающий свою сдачу.

Крови было очень мало. Существа, поднимавшиеся из воды, пробыли в ней слишком долго, подумал Горел. В их жилах текла – если в них вообще что-то текло – какая-то аметистовая жидкость; выливаясь из тел, она свертывалась и ускользала обратно в канал.

– Мы не можем сдерживать их вечно, – закричал Мозер.

И все это время Говорящие-с-Водой продолжали петь, синхронно двигая губами, и тела из канала вставали между ними и стрелками.

– Прикройте меня! – крикнул Горел и побежал. Тела по обе стороны от него падали под пулями Девлина и Мозера. Горел скользил на лиловом ихоре, инерция несла его вперед, пока он не натолкнулся на эбонга и не отлетел в храм. С пистолетами в обеих руках он подскочил к Говорящим. В это мгновение он заглянул им глаза. Трудно сказать, что именно он в них увидел.

Горел нажал на оба курка.

С падением Говорящих нападение неожиданно прекратилось. Трупы не валились наземь, но продолжали неподвижно стоять, зловещие фигуры в лунном свете. Трое воров переглянулись. У них в ушах еще гремели выстрелы.

Потом, как один, они направились к добыче, забыв о врагах.

Горел добрался до образа первым. Он схватил синего идола за мгновение до Мозера.

Когда он обернулся, Девлин целился в них обоих из пистолетов, гадко ухмыляясь.

– Пора нам разобраться, – сказал он.

Мозер выстрелил, но Девлин опередил его, и раненого Мозера отбросило назад. Вторая пуля просвистела мимо Горела. Он стоял за Мозером, и пуля, предназначенная ему, ушла в стену. Девлин перестал улыбаться, а Горел улыбнулся и выстрелил.

Тело Девлина упало на самый край канала, череп разлетелся на куски, и мозг медленно тек в воду.

Горел на миг обрадовался, что работа закончилась.

– Горел… – сказал Мозер. Он был еще жив. Выстрелом ему разворотило живот, и он пытался удержать в нем свои внутренности. – Помоги…

Горел поднял образ. Он сказал:

– Как его уничтожить?

– Не… знаю… Он сказал…

– Кто тебя подкупил, Мозер? Кто тебя нанял?

– Не важно…

– Для меня важно.

– Это был он! Тот маг из Черного Тора! Тот, что привел к падению Фаланг-Эта и убил Тарата… Он сказал, что ты…

Горела охватила холодная ярость.

– Кеттл? – спросил он. – Тебя послал Кеттл?

– Горел, прошу тебя.

Тут Говорящие-с-Водой, которых застрелил Горел, поднялись с земли. Черные провалы глазниц смотрели на Горела. И все трупы, вышедшие из воды, разом повернулись, все их внимание сосредоточилось на двух мужчинах, живом и умирающем.

Затем Говорящие зашептали.

Они сказали:

– Горел из Голириса.

Мозер попросил:

– Помоги!

Трупы приблизились на шаг, и еще на шаг.

– Мы знаем тебя, Горел из Голириса. Иди к нам. Иди!

– Помоги, Горел. Пожалуйста!

Горел побежал.

Он бежал словно бы без определенной цели, но цель была всегда, она ждала его. Горела не преследовали. Мало кто видел, как он бежит. Однако ноги неумолимо несли его вверх, а голос в голове звучал все громче, пока не превратился в рев бури:

– Приди ко мне… приди!

Он знал его имя. Идол в руках Горела оставался неподвижным. Ноги не слушались. Он чувствовал, как его охватывает спокойствие, а лицо становится умиротворенным. Он вышел на Тропу Вознесения и начал подниматься по ней.

– Много столетий я не встречал людей из Голириса… – сказал голос.

– Ты знаешь о Голирисе?

Губы его шевелились, но срывались ли с них какие-нибудь звуки, не имело значения. Была ночь. Он один на Тропе. Позади лежал мертвый Девлин, умирал Мозер. Еще одна неудачная работа в целой цепи таких же провалов. Но сейчас для Горела все это утратило важность.

– Многие слышали о Голирисе, но никто не видел его, – произнес голос в его голове. – Ты все еще его ищешь?

– Всегда.

– Пора отдохнуть, Горел. Пусть не будет ни желаний, ни потребностей. Я – все, что тебе нужно.

– Нет! – возразили его губы. Его губы не желали повиноваться приказам бога. – Скажи мне. Скажи, как найти путь домой.

– Рано или поздно все кончается, Горел из Голириса. Гибнут империи.

– И твоя?

Но бога его ответ не позабавил.

Горел поднимался и поднимался – без конца. Физические усилия, которых требовал подъем, ничего для него не значили, ведь сейчас он по-настоящему был во власти «черного поцелуя», и каждой клеточкой своего тела ощущал блаженство; он был счастлив, так счастлив, как только может быть счастлив человек.

И все-таки он сопротивлялся. По-прежнему боролся с коварным «черным поцелуем» бога. А ноги продолжали нести его – шаг за неудержимым шагом.

И вот он снова оказался на краю Падения.

Поблизости гремел водопад. В восходящих облаках брызг сверкала лунная радуга.

– Приди ко мне, Горел из Голириса, – сказал бог. – Приди!

Невозможно было противиться Призыву.

Но он медлил. Хорошо, подумал он, что я сумел заранее подготовиться к этому. И Горел занялся вещами, которые оставил здесь, у Падения, как раз на такой случай. Голос бога в его голове подозрительно спросил:

– Что ты делаешь?

Но Горел не ответил. Зов бога звучал громче и настойчивей, и сопротивляться ему было уже невозможно.

На мгновение Горел вспомнил обо всех бесчисленных живых существах, которые приходили сюда до него и сгладили своими ногами камень скалы. Потом и он сделал несколько последних шагов к самому краю и полетел вниз, навстречу своей судьбе.

– Что ты сделал? – спросил бог.

Первое столкновение оказалось самым скверным. Он ударился о ревущую массу воды, и защитная одежда не смогла погасить этот удар. Потом тросы, прицепленные к обвязке, потянули, и он взлетел вверх, потом снова рухнул вниз, к новому столкновению, но на этот раз не столь сокрушительному; потом прыжки замедлились, и он смог контролировать спуск.

– Что ты сделал! – взревел бог.

Вода падала и падала, толкая его вниз, вниз, вниз, в Священный Бассейн, ударяя о скалы, но Горел приветствовал боль и превратил ее в преимущество. «Поцелуй» больше не держал его. Призыв бога никогда не предназначался для тех, кто достиг Падения, и теперь у него не было власти над Горелом. Он медленно-медленно травил трос, надеясь, что тот выдержит, и постепенно спускался с утеса.

– Расскажи, – потребовал Горел. – Расскажи все, что знаешь о Голирисе.

– Тогда присоединись ко мне. Стань частью меня! И ты будешь знать все, что знаю я.

– Нет.

– Пожалуйста, – сказал бог. – Пожалуйста.

Горел не знал, долго ли длился спуск. Дно внизу казалось неясным пятном. Над головой возвышался невозможно высокий утес. Но наконец он нашел то, что искал. Забился в воздухе, потом прошел через водяную завесу и оказался в пещере, скрытой за водой. Он отцепил обвязку и упал на сухой каменный пол.

И некоторое время лежал, тяжело дыша.

– Ты пришел убить меня! – обвинил его голос. Теперь он звучал испуганно.

– Расскажи мне то, что я хочу знать.

Горел увидел, что это естественная пещера в скале. Когда-то, много тысяч лет назад, она использовалась как усыпальница, в углублениях стены лежали скелеты людей и эбонгов.

Потом она стала своего рода храмом. У дальней стены стоял алтарь, а на нем – примитивная каменная фигура. Что-то живое пряталось за ней, существо вроде хорька или водяной крысы. Злые глаза смотрели на него из тени, но он не обращал на это внимания. В руке он держал синий образ.

– Расскажи, – повторил он.

– Я могу только показать.

В голове замелькали образы. Он проживал сотни мгновенных жизней. Увидел, как впервые пришел на утес наемник-эбонг и с любопытством посмотрел вниз; вверху пролетел авианин и с радостным криком устремился вниз, в воду; экспедиция исчезнувшего народа зулов пришла сюда в поисках оружия и стала жертвой Призыва; охотничий отряд мерлангаи, живущих на воде, приплыл по Нириан и слишком поздно понял, что становится частью бога.

Он увидел, как растет и расцветает маленькая деревня внизу, как становится поселком и наконец большим городом. Видел, как со всех концов в этот город, где над улицами и домами лежал, как заклятие, «поцелуй», сходились люди. Небольшая цена за счастье, подумал он. Время от времени кто-нибудь из жителей города слышал Призыв и поднимался по тропе, чтобы стать частью бога. В сущности не слишком дорогая цена.

– Видишь? Присоединись ко мне! – сказал бог.

– Покажи мне Голирис.

И тут он увидел его. Маленькую фигурку, поднимавшуюся от мертвых земель, волшебника из Голириса. Горел его узнал: слуга отца, второстепенный маг, служивший во флоте, всего лишь еще одно лицо в коридорах дворца; он мог когда-то вежливо улыбнуться ребенку, будущему королю.

Он пришел, прожил какое-то время в городе, услышал Призыв и откликнулся на него.

И Горел понял, что этот человек и сейчас с богом, прочел ненависть и отвращение в его сознании и увидел, что эти ненависть и отвращение обращены внутрь, на самого предателя. Затем он увидел, как волшебники Голириса собрались в темной комнате, увидел, как зреет заговор против королевской семьи. Он увидел, как его самого, совсем маленького, увозят, а отца убивают, увидел беззвучный крик матери, увидел опустевший трон, и затянувшую его паутину, и побелевшие черепа.

– Как мне теперь найти его? – спросил он у призрака.

И услышал, точно слабое эхо:

– Тебе никогда его не найти…

Горела из Голириса охватила ярость, и на время он забыл, где находится. Но постепенно опомнился. Голос бога, слабый, очень испуганный, спрашивал снова и снова:

– Что ты сделал? Что ты сделал?

Горел сидел в пещере, скрестив ноги, и смотрел на водопад. Но, как ни странно, ему казалось, что вода падает все медленнее. Поток иссякал. Водная занавеса разошлась, и голос бога воскликнул:

– Что ты сделал? Ты убиваешь меня!

Но Горел ничего не сделал.

Рядом с ним медленно растекался маленький синий образ.

Водопад умирал.

Все меньше воды стекало вниз, и вот уже Горел мог выглянуть из пещеры и увидеть чистый воздух. Наконец все завершилось, и он подошел к краю, посмотрел вниз и увидел бассейн, теперь не священный. В воде по-прежнему лежали трупы. Он посмотрел вверх и не увидел ни единой капли.

Позади, за алтарем, безмозглое существо – хорек или водяная крыса – зарычало, но Горел не обратил на него внимания. Сидя на полу со скрещенными ногами, он расслабленно закурил сигару и стал ждать.

Маленькая изящная фигура зависла в воздухе, прежде чем влететь в пещеру. Она прислонилась к стене, наклонила голову и посмотрела на Горела из Голириса.

– Кеттл, – сказал Горел.

– Горел.

– Это был ты? Ты все это подстроил? С самого начала? Уж очень удачно тот торговец меня нашел, а Мозер оказался в нужном месте в нужное время.

– Я обратился бы к тебе с просьбой, но ведь ты отказался бы.

– Ты мне лгал. С самого начала ты лгал мне каждым словом.

На лице авианина отразилась боль.

– Горел, я…

– Ты говорил, что любишь меня?

– Ты знаешь, что я чувствовал.

– И все же ты меня использовал.

– Разве это не любовь?

Повелитель Черного Тора посмотрел на Горела из Голириса, и Горел из Голириса отвел взгляд, чтобы Кеттл не увидел его слез.

– Зачем тебе все это понадобилось?

– Мне требовалось отвлечься. Чтобы сосредоточить на чем-то внимание бога Водопада. Что-то грубое, явное и действенное.

– Ты использовал меня как наживку.

– Да.

– И все это время ты…

– Мои инженеры выполнили свою задачу. Мы запрудили Нириан. Моя армия прокопала реке новое русло.

– И истощила водопад.

– Да.

– Хитро.

Кеттл пожал плечами.

– Зачем? – спросил Горел.

– Зачем?

– Да.

Кеттл посмотрел на Горела из Голириса глазами, полными слез.

– Близится война, – сказал он. – Грядет враг, против которого бессилен даже я. Я пытался объединить земли, подготовиться… Горел, ты мне нужен. Ты должен быть на моей стороне. Помоги мне. Вернись со мной.

– Никогда.

– Смогу ли я хоть когда-нибудь получить прощение? Я люблю тебя.

Горел ничего не ответил.

Немного погодя маленькая изящная фигура мага унеслась прочь. Еще немного погодя Горел закрепил на поясе обвязку, потянул за веревки и начал долгий медленный спуск по стене утеса к земле.

Армия Черного Мага подошла к городу Водопаду на рассвете. Подошла тихо, но не встретила сопротивления. Жители города с тупым удивлением смотрели на солдат, словно приходя в себя после долгого приятного сна, который теперь кончился. Горела из Голириса остановили всего раз, на выходе из города. Но те, кто его задержал, по-видимому, получили приказ сверху, потому что отпустили его, и он уехал, чтобы продолжить поиски исчезнувшего Голириса.

Высоко над городом с того места, которое раньше называлось Падением, владыка Черного Тора смотрел на завоеванный город, но внимание его было приковано к другому.

Очень далеко двигались бесчисленные фигуры. Они шагали, как тени, но это не были тени. Они шли сплоченными рядами. Маршировали по всему миру.

Он видел, как они захватывают города, видел, как они жгут храмы, низвергают богов, ведь боги и волшебство ничего не значили для этих лишенных души фигур. Он не знал, кто они такие. Двигались воины, как автоматы. Колдовство, с каким он никогда не встречался. Что-то древнее, смертоносное и теперь проснувшееся.

Они пришли из пустыни. И принесли с собой запах горящего кардамона.

На ходу они все время повторяли одно и то же.

Это был рев, крик торжества и отчаяния.

Одно слово.

Голирис.