Сэр Гервард плотнее закутался в тяжелый меховой плащ и начал поднимать ноги выше. Сапоги из тюленьей кожи высвобождались из снега с неприятным чмокающим звуком.

– Ты уверен, что мы на дороге? – спросил он у пустоты. Рядом с ним никого не было, и блеклые снежные поля, на которых тут и там торчали чахлые деревца, казались совершенно безжизненными.

– Да, – кратко ответили из высокой плетеной корзины, которую сэр Гервард тащил на спине. Мгновение спустя показался мистер Фитц, лысая макушка его круглой головы из папье-маше откинула крышку корзины, которая еще два дня назад вмещала грязное белье местного сквайра. Теперь сквайр был мертв, как и все прочие обитатели его поместья – и люди, и животные. Поскольку боевому скакуну сэра Герварда также не повезло оказаться слишком близко к божку, который прикончил сквайра, а седельные сумы гигантской ездовой ящерицы были слишком велики для пешехода, пришлось использовать бельевую корзину для переноски одеял, брезента, карабина, пороха, пуль, фляг с водой и еды.

Когда снег стал слишком глубоким, мистер Фитц залез в корзину – его рост составлял всего три фута шесть с половиной дюймов. Волшебная кукла, наделенная магической жизнью, не чувствовала холода, но испытывала неудобства в глубоком снегу. Дело было не в том, что он не мог идти – мистер Фитц обладал невероятной силой и мог пробиться сквозь самый глубокий занос, – а в том, что ему не нравилось, что снег сильно сокращал обзор.

Снег не был естественным. Как и высохшие трупы, лежавшие в поместье, которое осталось в полулиге позади, снег был свидетельством и побочным эффектом прохождения божка, враждебно настроенного по отношению к жизни и погодным условиям, характерным для данной местности. Глубина снежного покрова и сила снегопада – тяжелые хлопья оседали на шерстяной шапке сэра Герварда (свой шлем с забралом из трех прутков он прицепил к поясу) – говорили о том, что божок вместе с его невольным упрямым хозяином опережали их всего на триста-четыреста ярдов.

Человек и кукла впервые подобрались так близко за шесть дней упрямого преследования в неуклонно ухудшавшихся погодных условиях – и ближе им подбираться не хотелось, по крайней мере, до тех пор, пока одна из кузин сэра Герварда не привезет реликвию, которая требовалась, чтобы уничтожить, а точнее, изгнать божка.

Все это сильно попахивает семейным делом, подумал сэр Гервард, пробираясь через снежные заносы, напрягая усталые глаза и уши, чтобы не пропустить малейший признак того, что божок решил затаиться или повернуть обратно. Мало того, что они ждали кузину с нужной реликвией; невольным хозяином, в которого вселился божок, была Эудония, двоюродная прабабка сэра Герварда. Известная ведьма и агент Совета по исполнению Договора мировой безопасности, она получила задание изгнать недавно обнаруженного преступного божка Ксавву-Тиш-Лаквиштакса.

Только Лаквиштакс оказался намного сильнее, чем ожидалось, и умудрился прицепиться к Эудонии. Поскольку ни ведьма, ни божок не смогли сразу победить в столкновении воль, божок вздумал набраться сил, высасывая жизненную энергию из всех живых существ, что находились поблизости и не могли сопротивляться – то есть почти из каждой живой твари, которой не повезло оказаться в радиусе нескольких сотен ярдов от мерзкого создания. Эудония ответила тем, что увела их обоих в малонаселенные пустоши бывшего Королевства Хрорст.

Однако на прошлой неделе Ксавва-Тиш-Лаквиштакс, очевидно, нашел дополнительный источник силы – какого-то несчастного пастуха со стадом коз или что-то вроде этого – и сумел подчинить себе Эудонию в достаточной степени, чтобы двинуться из пустошей обратно в процветающие, густонаселенные земли Автаркии Каллинксимирил. Больше зерна для жерновов божка.

Пограничное поместье, где божок только что высосал все, в чем теплилась жизнь, было первым из многих лежавших впереди, не говоря уже про обнесенный стеной город Симирил. Если Ксавва-Тиш-Лаквиштакс заберется так далеко и высосет жизненную силу не только горожан, но и их покровителя – доброго низшего божества, которого местные прозвали Щенком, – его уже не одолеть.

И потому сэр Гервард и мистер Фитц преследовали Ксавву-Тиш-Лаквиштакса, держась на безопасном расстоянии, и очень надеялись, что реликвия скоро прибудет и они смогут атаковать.

– Лучше бы Киштир поторопиться, – посетовал сэр Гервард, споткнувшись и рухнув в снег. Поднялся и, отряхиваясь, добавил: – До Симирила меньше пяти лиг, и я сильно сомневаюсь, что озеро, прозванное Меньшим морем, задержит божка. Не понимаю, почему Киштир не прибыла еще вчера вечером или сегодня утром. Кроме того, похоже, я отморозил нос.

– Достать реликвию из крипты – непростое дело, – сообщил мистер Фитц наставническим тоном. Сперва он был нянькой сэра Герварда, затем его учителем – и, по правде говоря, воспитал множество богоубийц на своем веку, а потому при любой возможности принимался читать нотации. – Будучи по природе своей предметами, которые содержат особым образом очищенную и управляемую сущность злобных божков, реликвии Совета защищены различными способами. Защиту нельзя снять быстро, у нескольких ведьм на это уходит несколько дней, и процесс небезопасен. Вполне могли возникнуть затруднения.

– Прошла неделя, – проворчал сэр Гервард и быстро наморщил нос несколько раз, чтобы согреть его.

– Прошло шесть дней, и мы весьма далеко от Высших пределов, – заметил мистер Фитц. – Хм-м-м…

– Что такое? – спросил сэр Гервард.

Чувства куклы были намного острее человеческих, особенно по части сверхъестественного. И особенно когда Гервард ощущал подступающую простуду. Из-за холода он начал хуже слышать, но вроде бы различил далекий затихающий крик, который внезапно оборвался.

– Ксавва-Тиш-Лаквиштакс нашел новую жертву, – ответил мистер Фитц. – Нет… не совсем так. В оболочках сохранились фрагменты духовной сущности.

При слове «оболочки» сэр Гервард поморщился и едва не упрекнул мистера Фитца за такое описание людей. Но промолчал, потому что знал: этот термин полностью соответствовал действительности, а мистер Фитц не любил давать сентиментальности брать верх над достоверностью. После жадного божка от людей действительно оставались лишь оболочки, плоть, лишенная мысли и цели. Если только высшая сила не подсказывала ей цель.

– Он наполнит их своей волей, – сообщил мистер Фитц. – Чтобы послать против нас.

Выругавшись, сэр Гервард сбросил корзину, одновременно расстегивая и скидывая плащ. Мистер Фитц перескочил из корзины к нему на плечо, а оттуда спрыгнул в снег.

Два пистолета с длинным дулом и колесцовым замком были набиты порохом и заряжены покрытыми серебром пулями, но не взведены. Сэр Гервард носил ключ на ремешке на запястье и благодаря годам практики начал взводить первый пистолет еще прежде, чем мистер Фитц выбрался из сугроба и проворно вскарабкался на мертвый серый ствол дерева, которое всего полчаса назад, до прохождения божка, было раскидистым буком. Теперь его листва и большая часть коры превратились в пыль, припорошившую снег под ветвями.

– Сколько? – спросил сэр Гервард.

Всего за полторы минуты он взвел оба пистолета, расстегнул пряжки на мече с чашеобразным эфесом, висевшем в ножнах на поясе, надел шлем и теперь доставал из корзины карабин с более привычным кремневым замком.

– Восемь, – ответил мистер Фитц.

– Безоружные? – с надеждой поинтересовался сэр Гервард.

Тела тех, кто недавно лишился большей части своей духовной сущности, зачастую помнили, как пользоваться оружием и инструментами, а значит, могли весьма неплохо сражаться, даже если ими управлял божок, а не собственная воля.

– Фермеры, – сказал мистер Фитц. – Вилы, серп и тому подобное.

Хмыкнув, сэр Гервард насыпал в карабин порох из небольшой пороховницы, хранившейся в прикладе. Он повидал достаточно смертельных ран, нанесенных вилами и серпами, чтобы с уважением относиться к сельскохозяйственным орудиям.

– Я не могу использовать последнюю колдовскую иглу, – сообщил мистер Фитц. – Она может понадобиться нам, чтобы защититься от аппетитов божка. Однако я помогу тебе, чем смогу, в техническом смысле.

Кукла протянула руку за спину и достала из скрытых ножен короткий трехгранный клинок, сделанный с соблюдением пропорций «золотого сечения», так, что он выглядел намного шире, чем следовало. Некоторые противники, вскоре понимавшие свою ошибку, считали этот клинок слишком коротким и неопасным, особенно в руках куклы. Многие магические куклы были простыми артистами и не желали или не могли сражаться ни при каких обстоятельствах. Мистер Фитц не ограничивал себя подобными рамками, хотя вступал в рукопашную схватку лишь в том случае, если более элегантных альтернатив не предвиделось.

– Как близко? – спросил сэр Гервард. Он быстро застегнул ремешок шлема и поднял толстый, высокий воротник кожаного камзола, чтобы защитить шею.

– Сам посмотри, – ответил мистер Фитц, вытягивая руку.

Гервард увидел темные фигуры, отчетливо выделявшиеся на фоне снега. Они перемещались странными, дергаными шагами, подобно всем бездушным.

– Их девять, – с некоторым удивлением заметил сэр Гервард, показывая на силуэт, что был далеко справа от основной группы.

– Это не марионетка божка, – ответил мистер Фитц после секундной паузы. – Это полноценный человек… и, судя по ауре, еще и колдун. Что, возможно, объясняет, почему он приближается по диагонали, а не бежит прочь сломя голову.

– Пристрелить его первым? – предложил сэр Гервард. Бродячих колдунов с неизвестными воззрениями обычно следовало сразу убирать из общего уравнения на поле битвы.

Несколько мгновений мистер Фитц молчал, вглядываясь бледно-голубыми глазами сквозь снег в далекую фигуру, что шлепала и прыгала через небольшие заносы между рядами мертвых деревьев.

– Нет, – наконец сказал он. – Это Филтак, человек, который называет себя Богодобытчиком.

– Этот шарлатан! – взорвался сэр Гервард. – Если он подойдет ближе, я прикончу его мечом, чтобы не тратить серебряных пуль на его…

– Он не совсем шарлатан, и он может нам пригодиться, – перебил мистер Фитц. – В любом случае бездушные доберутся до нас прежде него.

– Я не даю никаких гарантий насчет его жизни, – рявкнул сэр Гервард.

Опыт предыдущей встречи с Филтаком-Богодобытчиком был еще свеж в его памяти и заключался в том, что Филтак благополучно присвоил себе заслугу изгнания Упыря-кровососа, мелкого, но весьма опасного божка, чьи ночные набеги на бюргеров Лаззаренно в действительности пресек мистер Фитц, в то время как сэр Гервард позаботился о его жадных до крови прихвостнях. Сэр Гервард не хотел предавать огласке свою настоящую работу, однако Филтак нарушил их тщательные планы. Рыцаря не волновало присвоение чужих заслуг и соответствующих наград. Он не мог простить Филтаку его неуклюжее вмешательство.

– У него интересный меч, – заметил мистер Фитц, чьи острые глаза по-прежнему следили за Филтаком, который прыгал по снегу с обнаженным клинком в руке. – Раньше я его не замечал, но, полагаю, это и есть источник магических эманаций, которые я почувствовал. Все же меч, а не сам Филтак.

– Гр-р-р, – зарычал сэр Гервард.

От колдовских мечей проблем было еще больше, чем от колдунов. Особенно от разумных, которые почти всегда сходили с ума за века кровопускания или обзаводились странной, занудной философией насчет того, когда, при каких условиях и кому их следует обнажать.

Рыцарь огляделся в поисках лучшей позиции для стрельбы и зашлепал по снегу к скалистому уступу, который при ближайшем рассмотрении оказался прямоугольным мраморным обелиском, рухнувшим придорожным столбом старой Империи взошедшей луны. Возможно, добрый знак: Империя была одним из основателей Совета, которому служили сэр Гервард и мистер Фитц. А может, наоборот, ведь Империя, как и столб, пала много веков назад. Равно как и луна, в честь которой ее назвали, внезапно с ностальгией вспомнил Гервард. Это была очень маленькая луна, но кратер от нее остался огромный.

Бездушные приближались. У них не было ни тактики, ни военной хитрости; очевидно, божок просто наполнил их стремлением двигаться по прямой и убивать все, что попадется на пути. Пять мужчин и три женщины, все в возрасте, что принесло сэру Герварду некоторое облегчение. Хотя он знал, что они по сути мертвы, ему было проще убить тех, кто успел пожить.

Когда до них осталось шагов шестьдесят, он вскинул карабин, тщательно прицелился и выстрелил. Тяжелая серебряная пуля ударила ближайшего бездушного с серпом в грудь и отбросила его назад, разорвав легкие и сердце. Сущность божка попыталась поднять труп на ноги, однако серебро на пуле разрушило хватку Ксаввы-Тиш-Лаквиштакса, и, подергавшись несколько секунд, бывший фермер затих.

Сэр Гервард осторожно положил карабин себе под ноги. Быть может, его удастся перезарядить. Он достал пистолет, снова прицелился, поддерживая правую руку под локоть левой рукой, зафиксировав левый локоть, как его учили. Пистолет характерно рявкнул, и очередная серебряная пуля ударила следующего бездушного, разнеся его голову, словно перезрелую дыню, которую пнул на рынке сердитый покупатель.

– Два, – сказал сэр Гервард, возвращая пистолет за пояс и доставая его близнеца.

Прислужники Ксаввы-Тиш-Лаквиштакса задвигались быстрее: очевидно, божок почуял сопротивление и влил в них больше силы. Они выпрыгивали из снежных заносов и мчались вперед огромными скачками.

Времени на перезарядку и новый выстрел не будет, решил сэр Гервард. Он выдохнул облачко тумана, успокоил дыхание, которое стало слишком быстрым, и снова прицелился.

Третий выстрел не удался, и причин тому могло быть немало. Гервард не думал, что дело в страхе – страх сидел под замком. Он привык к страху и научился им управлять, черпая из него энергию и целеустремленность, не позволяя одолеть себя. Он не доверял тем, кто утверждал, будто не испытывает страха.

Как бы там ни было, пуля попала в бок женщине с садовым ножом, откинув ее на несколько шагов, но не более того. Будь женщина жива – по-настоящему жива, – она бы не смогла подняться от шока и через несколько минут скончалась бы от кровопотери. Однако пугливый человеческий рассудок уже не управлял раненым телом. Женщина двинулась дальше, оставляя на снегу кровавый след, воздев над головой зловещий садовый нож с длинной рукоятью.

– Займись раненой! – крикнул сэр Гервард, пряча второй пистолет за пояс и привычно обнажая меч.

Одним стремительным движением мистер Фитц спрыгнул со своего насеста на мертвом буке, приземлился на плечи женщины с ножом, перерезал ей горло до самого позвоночника и вновь спрыгнул. На этот раз он приземлился в снег и скрылся под ногами у одного из пяти уцелевших противников, который сделал несколько шагов и рухнул с подрезанными сухожилиями. Кукла возникла у него на спине – над снегом виднелись лишь голова и рука-палочка. Рука скрылась, когда он вонзил короткий кинжал в основание черепа упавшего человека.

Четверо бездушных добрались до сэра Герварда, стоявшего на старом придорожном столбе. Они были вооружены вилами и вновь не продемонстрировали ни малейшего проблеска тактического мышления, вместе сгрудившись перед камнем и махая инструментами, рукояти которых стукались друг о друга. Сэр Гервард обрубил одни вилы, увернулся от вторых и вонзил клинок сперва в глаз первому фермеру, а потом второму. Пока он вытаскивал застрявший меч из черепа второго фермера, мистер Фитц расправился с оставшимися двумя: перерезал им мозговой ствол, прыгнув с плеч одного на плечи другого, а оттуда на камень.

Вокруг бились умирающие тела – божок пытался оживить трупы. Но и меч сэра Герварда, и кинжал мистера Фитца были тщательно посеребрены, а без мозга или мозгового ствола божок не мог заставить мертвецов сражаться.

– Держитесь! Я вас спасу!

Филтак-Богодобытчик по-прежнему прыгал к ним по снегу, размахивая мечом над головой. С учетом местности он двигался очень быстро.

Сэр Гервард хмыкнул, вытер клинок о сшитую из мешковины рубаху ближайшего фермера, который больше не дергался, убрал меч в ножны и наклонился, чтобы поднять карабин. Быстро перезарядил его, достав гильзу и пулю из поясной сумки.

– Не надо, – сказал мистер Фитц. – Думаю, он нам пригодится.

– Я не собирался в него стрелять, – солгал сэр Гервард. – Просто готовлюсь к визиту новой порции полупереваренной пищи, которую отрыгнет Ксавва-Тиш-Лаквиштакс.

Хотя Филтак добрался до них намного быстрее, чем ожидал сэр Гервард, тот все же успел перезарядить не только карабин, но и пистолеты. А также надеть плащ и вскинуть на спину корзину. Мистер Фитц вновь восседал на ней, спрятав кинжал в потайные ножны. Прежде чем убрать клинок, он начисто вылизал его своим языком из синей тисненой кожи – сэра Герварда такое поведение по-прежнему нервировало, хотя кукла уверяла, будто не любит кровь. Язык был всего лишь эффективным средством очистки, а иногда вкус сообщал важную информацию, которую иначе можно было проглядеть.

– Слава богам, ты жив! – выдохнул Филтак. – Но знай, в противном случае я бы отомстил за тебя!

Он убрал меч в ножны и сделал несколько глубоких, судорожных вдохов, свидетельствовавших, по мнению сэра Герварда, о непривычности к физическим нагрузкам, а может, любви к пирогам и элю, хотя Филтак был весьма тощей личностью.

– Мне плевать на твою браваду, Филтак, – сказал сэр Гервард. – Скорее я без посторонней помощи взлечу к ближайшей луне, чем ты отомстишь Ксавве-Тиш-Лаквиштаксу.

– Этот голос мне знаком, – пробормотал Филтак.

Он порылся за воротом своей огромной кирасы и достал лорнет на шелковом шнурке. Водрузил его на нос и уставился на сэра Герварда, чье лицо было скрыто забралом. Рыцарь заметил, что линзы в лорнете Филтака увеличивали глаза колдуна, а значит, были ему жизненно необходимы и их следовало носить постоянно. Более того, очевидно, он не видел подробностей схватки, и этим можно было воспользоваться.

– Сэр Гервард! – воскликнул Филтак, роняя лорнет за ворот кирасы. – Рад встрече, друг юстициар, убийца злобных богов!

– Я тебе не друг! – рявкнул сэр Гервард. – Ты для меня что… что блоха для собаки. Жутко раздражаешь, а скинуть не получается!

– Узнаю проклятия того, кто скверно позавтракал! – откликнулся Филтак. – Понимаю. Мне самому не удалось подкрепиться, но, к счастью, у меня с собой хитроумнейший сосуд с кофе, еще горячим, прямо с кухни герцога Симирила, а в этой круглой жестянке – свежее печенье с той же самой кухни. Позволь, я расстелю ткань на этом камне и разложу угощение!

– Человеку нужно питаться, – сообщил мистер Фитц, поднимаясь над корзиной. – В любом случае божок остановился. В настоящий момент мы не можем к нему приблизиться.

– А, чудеснейшая кукла! – воскликнул Филтак. – Быть может, ты сыграешь нам веселую джигу или споешь руладу, чтобы поднять наш боевой дух, пока мы подкрепляем силы?

Очевидно, Филтак понятия не имел, что собой представляет мистер Фитц, и совершил обычную ошибку, решив, будто тот развлекает публику. Это укрепило подозрения Герварда, что колдун нуждался в очках и лишь притворялся, что использует их для вида. Двойной слепец. От этой игры слов губы рыцаря дрогнули, и он пожалел, что не может поделиться ею с мистером Фитцем. Хотя кукла не увидит в ней ничего смешного. Мистер Фитц считал почти все шутки и остроты сэра Герварда дурацкими или, в лучшем случае, недостойными того, чтобы тратить на них дыхание.

– Боюсь, для моей лютни слишком холодно, а горло мое охрипло и нуждается в оливковом масле, – ответил мистер Фитц. – Не удовлетворитесь ли вы стихотворением? Мне потребуется немного подумать, чтобы сочинить его, но я не хочу отвлекать джентльменов от кофе.

– Я не желаю никакого ко… – раздраженно начал сэр Гервард, но умолк, когда пальцы мистера Фитца сдавили ему плечо. Кукла считала, что Филтак или его меч могли принести пользу, а потому Гервард сделал над собой усилие и подавил гнев. Кроме того, Богодобытчик открыл свой «хитроумнейший сосуд», и восхитительный аромат кофе достиг ноздрей сэра Герварда.

– Обычно я не пью кофе среди трупов, – сказал Гервард, спускаясь в снег и усаживаясь на свой меховой плащ у дальнего края камня, как можно дальше от окровавленного снега и мертвых тел. – Но в сотворенной божком пустыне не найдешь другого места.

Филтак вручил ему испускавшую пар кофейную чашку. Гервард вскинул бровь при виде изящного фарфора, бледно-голубого с серебром, очевидно, не способного пережить долгий путь или битву, и сделал глоток.

Мужчины потягивали кофе, а мистер Фитц прочел свое стихотворение:

Филтак несколько раз удовлетворенно кивнул. Сэр Гервард, считавший себя намного более искусным и талантливым поэтом, нежели мистер Фитц, украдкой скорчил гримасу, давая спутнику понять, что можно было справиться и получше, однако удержался от комментариев, чтобы не вызвать вопросов о природе куклы.

– И что за… м-м-м… божок все это устроил? – поинтересовался Филтак, выдержав подобающую паузу, чтобы полностью насладиться красотой поэзии. – В Симириле паника, многие уже покинули город.

– Очень разумно с их стороны, – ответил мистер Фитц.

Он придвинулся ближе к Филтаку и протянул к его мечу руку, деревянные пальцы которой сделали слабое хватательное движение, но тут же успокоились. Это не ускользнуло от сэра Герварда. Фитц действительно заинтересовался оружием шарлатана. Рыцарю оно казалось ничем не примечательным – старомодный меч с тусклой черненой рукоятью и, судя по простым ножнам, тяжелым лезвием, предназначавшимся, чтобы рубить и резать, а не изящно колоть острием. Почти наверняка тупой.

– Меня интересует твой меч, – продолжила кукла. – Я увлекаюсь древностями. Полагаю, он древний.

– Что? Этот старый клинок? – спросил Филтак. – Он давным-давно в нашей семье, но ничего собой не представляет. Я ношу его из сентиментальных соображений, не более того.

– Ясно, – пробормотал мистер Фитц, склоняясь ближе, чтобы изучить рукоять.

Филтак взял кофейную чашку в левую руку, а правой обхватил рукоять, не давая кукле взглянуть.

– Как я и сказал, это самое обычное оружие, – выпалил он. – Но поведайте мне о нашем деле! Что это за божок? Каковы его слабости и могущество?

– Нашем деле! – воскликнул сэр Гервард. И не остановился бы на этом, однако мистер Фитц вновь многозначительно посмотрел на него, и рыцарь умолк. Филтак передал ему печенье, столь же восхитительное, как и кофе.

– Его истинное имя – Ксавва-Тиш-Лаквиштакс, – неохотно сказал сэр Гервард, поедая печенье, когда понял, что мистер Фитц не собирается просвещать Филтака. Предположительно, чтобы Богодобытчик и дальше считал его безобидной куклой-артистом. – Однако в лучшие для него времена он был известен как Ксавва Пожиратель душ.

– Ах! – воскликнул Филтак.

– Ты о нем слышал? – с любопытством спросил сэр Гервард.

Ведьмы смогли опознать Ксавву-Тиш-Лаквиштакса лишь после тщательного изучения своих непревзойденных архивов – и лишь после того, как Эудония умудрилась добыть свежий образец «трофея», оставшегося после пиршеств божка и выявившего уникальную призматическую полосу его колдовского следа. К сожалению, заполучив образец, Эудония не стала дожидаться подтверждения природы божка, а взялась за него сама.

– Вовсе нет, – возразил Филтак. – Это было простое замечание. А его слабости?

– Неочевидны, – ответил сэр Гервард. Помедлил, гадая, что можно открыть Филтаку, прежде чем придется его убить. Шарлатан казался безобидным, почти невинным. Лишь меч придавал ему некий вес, хотя сам он либо заблуждался насчет клинка, либо не желал, чтобы другие о нем знали.

– У него должны быть слабости, – сказал Филтак. – Как говорит Херешмур в своем труде «Изгнание и заключение: методы управления непокорными богами», у всех внепространственных сущностей есть изъяны.

– А, ученый, – заметил сэр Гервард.

– Что вы имеете в виду? – осведомился Филтак и нахмурился, готовый к оскорблению или сарказму.

– Простое замечание, – любезно ответил сэр Гервард. – Может, Херешмур и прав, но ему противопоставляют знаменитое изречение Лорквара, Убийцы богов.

– О да, – закивал Филтак.

Сэр Гервард, придумавший «Лорквара, Убийцу богов» под влиянием момента, не стал огорчать Филтака, а приписал этой мифической личности любимое высказывание собственной матушки:

– Действительно ли у злобного божка есть слабости, если их не удается обнаружить? Действуй против силы – и преуспеешь.

– А этот Ксавва… э-э… божок. В чем его могущество?

– Он пожирает души, – уныло ответил сэр Гервард. – Высасывает жизнь из всего, что окажется поблизости, и набирает силу. Если обретет достаточно мощную духовную сущность, изгнать его будет почти невозможно.

– Но, конечно же, у вас есть план, сэр Гервард?

– У меня есть союзник, – сказал сэр Гервард. – Который совсем не торопится!

– И кто же это, сэр? – поинтересовался Филтак, распрямляя плечи и надувая грудь. – Осмелюсь предположить, что союзник уже стоит перед вами!

– Да, – с сомнением ответил Гервард. – Однако тот конкретный союзник, которого я жду…

Он вновь помедлил, не желая сообщать шарлатану больше, чем ему было безопасно знать. Выжидательная поза Филтака свидетельствовала о том, что он все равно умрет от любопытства, если Гервард промолчит.

– Ты слышал о ведьмах из Хара? – спросил сэр Гервард. – Агентах древнего Совета по исполнению Договора мировой безопасности?

– Как же не слышать! – воскликнул Филтак. – Разве я сам не один из агентов?

Озадаченный этим двойным отрицанием, сэр Гервард ответил не сразу. Потом взорвался:

– Никакой ты не агент, так что перестань нести чушь! И прежде чем начнешь носиться по округе, словно индюк, которому подпалили хвост, подумай о том, что я тебе только что сказал. Ведьма из Хара – настоящий агент Совета – должна вскоре прибыть сюда, а ведьмы не любят обманщиков. Более того, она привезет оружие, которое мы – то есть я, ведьма и мис… в общем, мы с ведьмой – используем, чтобы изгнать Ксавву-Тиш-Лаквиштакса. И вам, сэр, следует немедленно развернуться, убежать как можно дальше и надеяться, что у нас все получится!

– Вы меня оскорбляете, сэр! – воскликнул Филтак. – Когда с божком будет покончено, вас ждет урок хорошего тона!

– Ты хоть слышал, что я сказал? – попробовал образумить его сэр Гервард. Он поднялся и сунул кофейную чашку в руки Филтаку. Тот машинально взял ее. – Это дело серьезное, не для мечтателей и дилетантов!

– Быть может, следует позволить ведьме из Хара решить, кто здесь дилетант! – огрызнулся Филтак. Он убрал обе чашки в ящичек, изнутри обитый мягкой тканью, а ящичек спрятал в сумку под плащ. – Благородный аристократ вроде меня или грубый бродяга, который слоняется с пляшущей куклой и выдает себя за богоубийцу!

Рука сэра Герварда метнулась к пистолету, ладонь Филтака легла на меч.

– Довольно! – очень громко произнес мистер Фитц. – Божок повернул назад, в нашу сторону!

Филтак посмотрел на куклу, но сэр Гервард уставился на небо. Снег начал падать сильнее и быстрее, внезапно похолодало, нос и щеки рыцаря покрылись инеем.

– Сколько до него? – встревоженно спросил он.

– Четыреста ярдов, и расстояние стремительно сокращается, – ответил мистер Фитц.

Он вскочил в корзину в тот момент, когда сэр Гервард спрыгнул с придорожного камня и зашагал сквозь сугробы туда, откуда они пришли. Снег уже начал скрывать их следы.

– Почему ты бежишь? – крикнул Филтак и добавил: – Трус!

– Если Ксавва-Тиш-Лаквиштакс подойдет к тебе ближе, чем на сотню ярдов, он высосет твою душу из тела с той же легкостью, с какой человек выпивает пинту эля! – крикнул сэр Гервард через плечо, не замедляя шаг. – Останешься – и твою душу сожрут! Хотя все равно твоя никчемная жизнь ничего не значит! При условии, что ты не замерзнешь насмерть!

Несколько минут спустя позади раздалось пыхтение Филтака.

– Значит, мы просто бежим?

– Возвращаясь обратно по собственному следу, божок не найдет новых жизней и ослабеет, – кратко ответил сэр Гервард. – Если будет преследовать нас достаточно долго, может ослабеть настолько, что мы избавимся от него даже без оружия, которое я жду от ведьм.

– Становится холодно, – заметил самопровозглашенный Богодобытчик. Его дыхание срывалось с губ облачками плотного тумана, вокруг рта выросли сосульки. – Очень холодно.

– Проклятый божок использует силу, чтобы нас заморозить, он ставит все на эту погоню, – пропыхтел сэр Гервард. Ледяной воздух причинял боль при вдохе. – Фитц! Мы так долго не продержимся.

– Еще немного! – откликнулся из корзины мистер Фитц. – Я провожу расчеты. Нужно заставить божка потратить как можно больше накопленной энергии, потому что одной иглы едва хватит на двадцать-тридцать минут.

– Ч-ч-т-то это за… – начал Филтак, лязгая зубами. Он спотыкался, бредя сквозь хрупкие ледяные заносы, высотой достигавшие его бедер. Снег падал так густо, что видно было не дальше чем на расстояние вытянутой руки. – Ч-ч-т-то з-за иглы?

– Математика проста, – продолжил мистер Фитц, не обращая внимания на Филтака. – Если божок в достаточной степени истощит свои резервы, преследуя нас или пытаясь сломить защиту, которую я выставлю, он утратит контроль над телом Эудонии. Она подчинит тело себе и уйдет, вернется туда, откуда они пришли, где божок будет только слабеть. Мы сможем последовать за ними, дождаться Киштир и выполнить необходимые процедуры.

– Ч-ч-т-то, если… если он ослабеет недостаточно? – спросил сэр Гервард. Его тело сотрясала неконтролируемая дрожь, и он почти ничего не видел – глаза превратились в тонкие щелочки, окруженные льдом. – Или мы раньше замерзнем? Нужно остановиться и приготовиться к обороне!

– Еще десять шагов! – скомандовал мистер Фитц.

Сэр Гервард подчинился, но каждый следующий шаг был короче предыдущего. Снегу намело по пояс, и он был более плотным – рыцарь сбился с тропы. А может, это и не имело значения, с учетом количества снега, выпавшего за столь короткий промежуток времени. Сэр Гервард не слышал Филтака – но он не слышал почти ничего, кроме эха собственного сердцебиения. Уши под шерстяной шапкой замерзли, и ему казалось, что все звуки, которые он может различить, доносятся из его тела.

Фитц что-то крикнул, корзина за плечами заколебалась. Наверное, кукла выпрыгнула. Сэр Гервард попытался шагнуть дальше, но упал лицом в снег, который почему-то оказался теплее воздуха. Сначала он обрадовался, затем понял, что это ловушка. Если он не встанет, то так и будет лежать здесь, пока не замерзнет насмерть. Рыцарь со стоном поднялся на одно колено, лихорадочными, но слабыми движениями счистил снег с груди и распрямился.

Фитц снова заговорил, произнес фразу, в которой Гервард различил только слово «глаза». Он понял, что это значит – мистер Фитц собирался использовать колдовскую иглу, – а потому с трудом зажмурил обледеневшие глаза и уткнулся лицом в рукав камзола.

Несмотря на это, фиолетовый свет озарил изнутри его глазницы и череп. Вскрикнув, сэр Гервард ощутил волну приятного, но болезненного жара. Внезапно его уши прочистились. Он услышал стоны Филтака и нотации мистера Фитца, который давал инструкции, словно они были в классной комнате в Высших пределах.

– Гервард, Филтак, не двигайтесь. Я возвел вокруг нас магический барьер, который остановит голодного божка и сделает воздух намного более мягким. Но его радиус невелик, и если вы пересечете границу, вашу плоть разрежет надвое, и вы мгновенно погибнете.

Медленно, очень медленно сэр Гервард открыл глаза и сморгнул растаявший лед. Он стоял в луже талой воды, которая стекала по его лодыжкам и скапливалась в ближайшей ложбинке. Мокрый по шею мистер Фитц скорчился рядом, обхватив деревянными пальцами иглу, которая, даже будучи скрыта, сверкала так, что было больно смотреть. Более тусклый световой след очерчивал нарисованный магической куклой круг, в котором находились трое незадачливых богоубийц.

Ксавва-Тиш-Лаквиштакс бродил за барьером, и под его ногами нарастали толстые ледяные пластины. Гервард смотрел на нынешнее физическое вместилище божка со смешанными чувствами. Эудония всегда ненавидела его, всегда называла отклонением – мальчика, родившегося у ведьмы, ведь ведьмы рожали только девочек. Она хотела сразу оставить младенца на скалах Высших пределов. Гервард избежал этой участи лишь потому, что его мать была одной из Трех, членом правящего совета. Эудония также не желала, чтобы его обучала тогдашняя миссис Фитц, а позже пыталась препятствовать тому, чтобы Герварда и куклу объединили в команду, вечная миссия которой заключалась в избавлении мира от злобных божков.

Гервард боялся ее и ненавидел в ответ.

Но сейчас он также испытывал к ней жалость.

Ксавва-Тиш-Лаквиштакс сохранил тело Эудонии, по крайней мере, туловище и голову. Но в какой-то момент своих голодных странствий он, очевидно, ощутил необходимость передвигаться быстрее, потому что из пояса Эудонии торчали две дополнительные пары человеческих ног, с отвратительными выростами плоти и лишенными кожи связками мускулов и нервов. Божок явно работал второпях.

Суровое, неуступчивое лицо Эудонии с ритуальными шрамами осталось прежним, вот только во лбу и щеках торчали обломки колдовских игл. Все три по-прежнему слабо искрились фиолетовой энергией. Очевидно, она прибегла к крайним мерам в попытках противостоять божку. Глядя на ее побелевшие, закатившиеся глаза, сэр Гервард задумался, не продолжала ли она в глубине бороться с внепространственным созданием, захватившим ее разум и плоть.

Ксавва-Тиш-Лаквиштакс приблизился к кругу, потянулся руками Эудонии – и отпрянул: колдовская энергия вспыхнула, пальцы божка задымились и почернели. Он не обратил на это внимания, даже не окунул руки в снег, и пальцы продолжили медленно тлеть, кожа обгорала, обнажая кости. Гервард почувствовал отвратительный запах; магическая защита Фитца не ограждала от вони.

– Круг продержится? – прохрипел сэр Гервард.

– Какое-то время, – ответил мистер Фитц. Кукла внимательно изучала божка. Несколько секунд спустя прищелкнула языком, который был пробит серебряным гвоздиком – возможно, специально для этой цели. – Боюсь, я ошибся в расчетах.

– Что? – спросил Филтак дрожащим голосом.

– Он хитрее, чем я думал, – заметил мистер Фитц, глядя на жуткое, изуродованное создание, служившее вместилищем божка в этом мире.

Ксавва-Тиш-Лаквиштакс широко улыбнулся кукле. Кожа в углах рта Эудонии порвалась, словно гнилая тряпка, обнажив кость. Новая рана была бескровной. Потом божок развернулся и двинулся прочь, неуклюже используя все три пары ног, кривобоко переваливаясь среди заносов. Снег взвивался и летел за ним вслед, подобно локальной метели. Хотя божок передвигался медленно, полминуты спустя он скрылся из виду во мраке вечной зимы, своего постоянного спутника.

– Разворот и преследование были блефом, – продолжил мистер Фитц. Он сомкнул кулак, на секунду сосредоточился. Когда разжал руку, игла превратилась в обычный кусочек железа, сияние погасло, а круг потускнел, оставив полосу растаявшего снега. – Чтобы заставить меня воспользоваться последней иглой. Очевидно, он не собирался атаковать. Хуже того, он запас больше энергии, чем я думал, ее хватит, чтобы достичь поместий на дальнем берегу Меньшего моря. Там он нажрется до отвала, и мы уже ничего не сможем с ним поделать.

– Но сейчас он ослабел? – спросил сэр Гервард. Он энергично растирал закоченевший нос, и его слова были едва различимы. – Когда он уходил, его окружало меньше снега и льда, и двигался он определенно медленнее.

– Он ослабел, – подтвердил мистер Фитц. – Теперь наши нарукавники смогут обеспечить достаточную защиту, чтобы мы приблизились к нему и не замерзли. Однако у нас по-прежнему нет оружия, которое способно изгнать его из тела Эудонии, не говоря уже о нашем мире.

Гервард погрозил небу кулаком и воскликнул:

– Киштир!

– При условии, что твой меч не обладает некими скрытыми свойствами, – задумчиво продолжил мистер Фитц и медленно повернул круглую голову на тонкой шее, чтобы смерить взглядом Филтака, который с безумными глазами трясся рядом с Гервардом.

– Что ты за кукла? – спросил Филтак, и его голос дрожал так же, как и тело.

– Уникальная, созданная исключительно ради того, чтобы бороться с преступными внепространственными созданиями, – ответил мистер Фитц. Его тон был небрежным, однако в следующих словах сквозила угроза: – Чтобы делать все необходимое для безопасности мира.

– Мистер Фитц – такой же колдун, как и любая ведьма из Хара, – добавил сэр Гервард. – Даже в большей степени. А теперь расскажи нам про свой меч. Возможно, это единственный шанс для людей, чьи души к завтрашнему рассвету пожрет Ксавва.

– Я уже говорил… – начал было Филтак, но умолк под пристальными взглядами мистера Фитца и сэра Герварда. В глазах куклы было нечто такое, с чем особенно не хотелось сталкиваться.

– Этот меч давно хранится в моей семье, – наконец произнес он. – Не могу сказать точно, сколько лет. Мы всегда знали, что он предназначен для убийства… точнее, я полагаю, изгнания… божков.

– Покажи клинок, – скомандовал мистер Фитц.

Он подошел ближе, а сэр Гервард шагнул Филтаку за спину. Пальцы рыцаря медленно сжались, готовые ударить шарлатана в висок, если тот вдруг решит воспользоваться мечом, а не просто показать его.

Однако Богодобытчик неторопливо обнажил и опустил оружие, повернув так, чтобы свет падал на клинок. Тучи уже начали расходиться, снег почти перестал, и на западе даже пробивалось солнце, озаряя золотыми лучами изнанку облаков. На востоке, куда неумолимо шагал Ксавва-Тиш-Лаквиштакс, направляясь к Меньшему морю, небо было беспросветно черным, словно припорошенным угольной пылью.

Мистер Фитц изучил меч, внимательно вглядываясь в волнистую поверхность лезвия. На нем не было видимых надписей или знаков – по крайней мере, видимых глазам сэра Герварда. Однако кукла кое-что заметила.

– Интересно, – сказал мистер Фитц. – Возможно, это действительно один из прославленных Мечей-богодобытчиков сгинувшего Херенклоса.

– Херенклоса? – переспросил сэр Гервард. – Но ведь это пропасть, огненная расщелина…

– Когда-то это был город, – ответил мистер Фитц. – Прежде чем земля поглотила его. Город стоял над глубокой отдушиной, что выходила к огням подземного мира, которые горожане использовали в кузнях. Божок – покровитель Херен-Пар-Кваклин не давал этой отдушине раскрыться. Когда он исчез, город в прямом смысле провалился под землю.

Кукла наклонилась еще ближе к мечу и коснулась лезвия кончиком синего языка.

– Да, – сказал мистер Фитц, – он из Херенклоса. Последний пленник меча по-прежнему живет в нем. Заметно ослабевший, но не обессилевший. Возможно, этого хватит.

– Пленник? – хором спросили Филтак и сэр Гервард.

– Да, – ответил мистер Фитц. – Мечи-богодобытчики ковали не для того, чтобы изгонять внепространственных существ, а для того, чтобы ловить их и пользоваться их силой. Кузнецам Херенклоса было все равно, каких божков употреблять для этой цели, и они часто порабощали добрых божеств наряду со злыми. Я не знаю, что за божество сидит в этом клинке, да у нас и нет времени анализировать его сущность… Какой силой обладает оружие, Филтак?

– С ним я могу видеть в темноте, – медленно произнес Филтак. – Окружающий мир замедляется, я становлюсь невероятно быстрым и, соответственно, смертельно опасным. Но замедление продолжается… если я держу меч слишком долго, все вокруг замирает, и люди, и животные. Они словно превращаются в статуи, и воздух замирает вместе с ними, а я не могу вдохнуть его в легкие, как ни пытаюсь.

– Значит, ты можешь использовать меч только то время, на которое способен задержать дыхание? – уточнил сэр Гервард.

– Да, – кивнул Филтак. – Однако в моей семье издавна принято обучать детей искусству желусских ныряльщиков за губками. Я могу задержать дыхание на четыре, даже на пять минут. Вот почему мне дали этот меч. Я был самым лучшим. И потому я взял имя меча и теперь зовусь Богодобытчиком!

К нему явно вернулось былое красноречие. Очевидно, шок от холода и встречи с Ксаввой-Тиш-Лаквиштаксом успел выветриться.

– Ты когда-нибудь выходил с этим клинком против божества? – спросил мистер Фитц. – Или ты присвоил себе титул меча, но не его ремесло? Мой вопрос вызван тем, что заключенное в клинке божество очень старо и ослаблено, а магические структуры в стали износились. Я бы предположил, что использование меча против еще одного божка приведет к изгнанию обоих божков и разрушению физических вместилищ.

– Этой самой рукой и этим клинком я убил Упыря-кровососа из Лаззаренно! – воскликнул Филтак.

– Нет, не убил, – сердито возразил Гервард. – Помни, с кем говоришь.

– Это будет мудро, – посоветовал мистер Фитц. – По многим причинам.

– Ах да, верно, – согласился Филтак, опасливо косясь на куклу. – По правде сказать, хотя я прикончил некоторое количество… полагаю, вы бы назвали их межевыми чародеями и лавочными колдунами, мне до сих пор не выпадало возможности помериться силами с настоящим божеством.

– Что такое межевой чародей, я знаю, – сказал сэр Гервард. – Но во имя Хроггаровой бороды, что такое… лавочные колдуны?

– Ну, те, что черпают силу в покупных магических побрякушках, – объяснил Филтак. – Исключительно негодяи, ищущие легкого пути к власти.

Гервард моргнул, услышав такую оценку от человека, чья магическая сила заключалась в унаследованном магическом мече.

– Хотя тебе до сих пор не довелось испытать меч в схватке с божеством, полагаю, он достаточно силен, чтобы послужить нашей цели, – сказал мистер Фитц. – Лучше нам взять его и проверить это предположение, пока Ксавва не убежал далеко вперед.

– Взять? Только я могу владеть этим мечом!

Сэр Гервард покосился на мистера Фитца, а тот едва заметно качнул головой, предотвращая поступок, который, как он прекрасно знал, желал совершить рыцарь: оглушить Филтака и забрать меч.

– Что ж, в таком случае придется тебе сопровождать нас и выйти с ним против божка, – сообщил мистер Фитц. Он запрыгнул в слегка помятую корзину на спине Герварда. – Не будем терять ни минуты!

Не успели они сделать и трех шагов, как Филтак обогнал их и пошел задом наперед, чтобы видеть лица рыцаря и куклы.

– Э-э, само собой, я хочу сразиться с этим злобным божком, – сказал он. – Но как насчет холода и… э-э-э… пожирания душ? Вы придумали, как учесть эти моменты?

– Он ослаблен, – ответил мистер Фитц. – У нас есть магические нарукавники, которые защищают от тварей вроде Ксаввы-Тиш-Лаквиштакса. Мы наденем их, когда приблизимся.

– О, нарукавник агента! – воскликнул Филтак. Сунул руку под плащ и достал шелковый нарукавник шириной в пять пальцев, на котором был вышит символ, прекрасно знакомый сэру Герварду и мистеру Фитцу, а именно эмблема Совета по исполнению Договора мировой безопасности. Эмблема не светилась, как ей полагалось благодаря магической нити, однако, без сомнения, была подлинной, просто неактивной.

Сэр Гервард остановился, многозначительно круша сапогами лед.

– Где ты это взял?

Его лицо было сосредоточенным и жестким, глаза сузились, тело напряглось. Нарукавники рассыпались в пыль, если покидали своего владельца дольше чем на день и на ночь, и заботливо передавались от одного агента к другому, часто на смертном одре.

Мистер Фитц вновь коснулся плеча Герварда, удерживая рыцаря от убийства.

– Это тоже фамильное наследие, – ответил Филтак, не догадываясь об опасности. – Как и меч. Хотя легенды говорят, она должна светиться ярче лампы.

– Она будет светиться, – заверил его мистер Фитц. – Можно подержать?

Филтак передал нарукавник мистеру Фитцу, а тот коснулся шелка языком. Волна света пробежала по шелковым нитям и погасла. Кукла вернула нарукавник владельцу.

– Любопытно, – заметил мистер Фитц. – Она очень старая, не свежая находка, Гервард. Очевидно, Филтак – действительно потомок некоего давно забытого агента. Нарукавник ответит на призыв в должное время. Нам следует торопиться!

Они тронулись в путь; погода постепенно возвращалась к норме, воздух потеплел, и снег начал таять. Впереди по-прежнему маячил сгусток темноты, однако Ксавва явно экономил силы: черное облако уже не тянулось через весь горизонт, а сосредоточилось в нескольких сотнях ярдов вокруг божка.

Пару раз путники замечали самого Ксавву: они спускались по широкому склону к Меньшему морю, в нескольких местах склон был весьма крутым, и с него открывался хороший вид, невзирая на облако. Но снег всегда кружился вокруг божка и прятал его, а потому они лишь могли различить, что божок по-прежнему использует три пары ног и перемещается неловкими движениями, чуть медленнее, чем его преследователи на своих двух ногах.

– Симирила уничтожила мосты, – заметил мистер Фитц, который лучше видел сквозь снежное облако.

Меньшее море по сути представляло собой озеро, испещренное множеством островов, которые соединялись мостами всевозможных форм и размеров. Они образовывали настоящий лабиринт дорог, ориентироваться в котором было сложно без недешевых услуг местного проводника, особенно если вам требовались мосты для телеги или тяглового скота.

– Значит, мы настигнем его на берегу, – сказал сэр Гервард. – Что ты задумал? Надеть нарукавники и приблизиться? Мы вместе отвлечем Ксавву, а Филтак тем временем отрубит Эудонии голову Богодобытчиком?

Он говорил небрежно, хотя и понимал, что божку наверняка хватит сил выпить сущность любого, кто решится его отвлечь, и никакие нарукавники тут не помогут. Вопрос был в том, сможет ли божок сделать это достаточно быстро, чтобы уклониться от изгоняющего меча Филтака.

– Боюсь, отсутствие мостов его не задержит, – ответил мистер Фитц, сверкая синими глазами. – Он построит свой собственный, ледяной. Идем, мы должны ступить на сотворенный им лед прежде, чем тот растает!

Сэр Гервард пустился бегом, корзина подпрыгивала у него за плечами. Филтак не отставал – и вовсе не пыхтел, как прежде, что придавало весу его истории о замедляющих свойствах меча.

Заболоченный берег покрывала грязевая корка, трещавшая под ногами, однако протянувшаяся по воде широкая ледяная полоса выглядела довольно крепкой, к облегчению сэра Герварда. На берегу он задержался, чтобы сбросить корзину, затем проверил лед мечом. Лед выдержал несколько ударов, и рыцарь шагнул на него. Он не потрескался и не заколыхался. Несмотря на толщину, он не казался холодным.

– Ксавва тратит много силы на ледяной мост, – сказал мистер Фитц, наклоняясь, чтобы изучить только что замерзшую поверхность озера. – Это хорошо. Он опережает нас всего на пятьдесят-шестьдесят ярдов. Надеваем нарукавники. Поступим согласно твоему предложению, Гервард: мы двое отвлекаем божка, а Филтак наносит решающий удар. Филтак, нужно бить по шее и отсечь голову одним ударом. Справишься?

Филтак нервно облизнул губы и кивнул. Мгновение помедлил, затем извлек из-под кирасы лорнет и обернул шнурком голову, чтобы лорнет держался на носу.

– Зрение у меня не из лучших, но я сделаю что должно. Я Филтак-Богодобытчик!

– Станешь им, если справишься, – пробормотал сэр Гервард, который натягивал нарукавник на кожаный камзол – задача не из легких для онемевших от холода пальцев. И мысленно добавил: И если выживешь.

– Не забудь отпустить меч, как только нанесешь удар, – инструктировал Филтака мистер Фитц. – А теперь надень нарукавник, и на ходу мы произнесем декларацию. Повторяй за мной и сэром Гервардом. Готов?

– Да, я… я готов.

Рыцарь и кукла заговорили хором, Филтак – на несколько мгновений позже. С каждым словом символ на нарукавниках сиял все ярче, и нарукавник Богодобытчика быстро засверкал в полную силу.

– Во имя Совета по исполнению Договора мировой безопасности, действуя властью, данной нам Тремя империями, Семью королевствами, Палатинским регентством, Джессарской республикой и Сорока меньшими государствами, мы объявляем себя агентами Совета. Мы определяем божка, воплощенного на льду впереди, как Ксавву-Тиш-Лаквиштакса, согласно списку Совета. Соответственно, упомянутый божок и все его сообщники объявляются мировыми врагами, и Совет дает нам право на любые действия, необходимые для изгнания, подавления либо уничтожения данного божка.

К концу декларации Филтак широко улыбался.

Они не останавливались, однако теперь мистер Фитц велел им поторопиться.

– Быстрее! Божок мчится к острову, а эти глупцы разрушили только ближайшие мосты!

Кукла понеслась вперед, согнувшись почти вдвое и пользуясь не только ногами, но и руками. Тонкие, длинные конечности придавали ей сходство с раненым пауком, лишившимся половины ног. Сэр Гервард бежал за мистером Фитцем с пистолетами наготове, ему на пятки наступал Филтак, до сих пор не обнаживший меч.

Снежная туча впереди рассеялась, превратившись в разрозненные полосы на небе. Они отчетливо увидели Ксавву в ста ярдах от ближайшего острова. Однако божок не мчался прямиком к берегу: две его ноги пытались шагать назад, в то время как еще четыре рвались вперед. В результате он напоминал ползущего краба.

– Эудония оказывает сопротивление! – крикнул мистер Фитц. – Поспешим!

Он подкрепил слова делом: извлек треугольный кинжал и метнул его, словно арбалетный болт. Кинжал вонзился в одну из лишних ног над коленом, причинив ужасную рану, но не отрезав конечность, как рассчитывала кукла. Лезвие глубоко вошло в кость и застряло. Фитц достал из рукава еще два кинжала, более длинных и острых версий колдовских игл, которыми он обычно пользовался.

Сэр Гервард притормозил, опустился на одно колено, прицелился и выстрелил из обоих пистолетов в туловище божка. Одна пуля просвистела мимо. Другая попала в цель, но не причинила видимого вреда. Рыцарь отбросил пистолеты, выхватил меч и кинулся вперед с безумным воплем, дабы, как он надеялся, отвлечь внимание божка от истинной опасности в лице Филтака.

Который поскользнулся на льду и упал, выронив Богодобытчика.

В ту же секунду Ксавва остановился, выдернул изо льда обломок моста, вскинул импровизированное оружие над головой и повернулся к преследователям. Деревянная балка, длина которой превышала рост Герварда, была щедро утыкана железными болтами. Первый же удар этой жуткой дубины станет последним.

Божок двинулся на Герварда, а тот поскользнулся и откинулся назад, пытаясь замедлить движение к противнику. Мистер Фитц обежал божка с иглами наготове, но даже если бы ему удалось подобраться ближе, острая сталь лишь разозлила бы создание.

Филтак поднялся на ноги. Его лорнет свалился, однако он все же разглядел на льду меч, проковылял к нему и поднял его обеими руками.

Ксавва не обратил на него внимания, очевидно, полностью сосредоточившись на сэре Герварде. Лишь когда божок приблизился, Гервард увидел, что глаза Эудонии широко распахнуты, хотя и безумны, и мерцают диким фиолетовым огнем – остаточной энергией колдовских игл.

– Отклонение! – плюнула ведьма.

По-видимому, божок отчасти утратил контроль над телом, однако это не сулило сэру Герварду и мистеру Фитцу ничего хорошего: ненависть двоюродной прабабки к мальчишке-ведьме была единственным в ее личности, что уцелело в долгой схватке с божком.

– Тетушка Эудония! – крикнул Гервард и снова отступил. Он чувствовал, как под ногами крошится и сдвигается лед. Ведьма захватила контроль, и божок перестал замораживать воду. – Как агент Совета я приказываю оказать нам содействие!

– Мерзкое отродье, – пробормотала ведьма и внезапно нанесла удар мостовой балкой. Осколки льда взметнулись в воздух. Гервард отпрыгнул в сторону и поспешил на более прочный участок льда, но тот провалился под его ногой, и он упал лицом вперед. Развернувшись, он вскинул меч в тщетной попытке отразить новый удар, и тут мистер Фитц сиганул ведьме на плечи и вонзил свои иглы в ее безумные глаза.

Эудония – или божок, или оба – завопила. Но это был вопль ярости, а не боли. Она отбросила балку, едва не задев сэра Герварда, одной рукой схватила мистера Фитца и отшвырнула прочь, далеко в воду.

Сэр Гервард высвободил ногу и со всей возможной скоростью пополз на локтях и коленях по льду. Отчасти он надеялся, что божок, или Эудония, или Ксавва, или как там звали эту тварь, последует за ним и отвлечется; отчасти надеялся, что она этого не сделает.

Он добрался до берега острова, ощутил грязь вместо льда, перевернулся и посмотрел назад. Ксавва преследовал его, прижавшись лицом к поверхности озера, принюхиваясь, шаря руками, подергивая головой из стороны в сторону, чтобы уловить не только запах, но и звуки.

Филтак был у божка за спиной, он двигался с необычной стремительностью и плавным изяществом, высоко воздев Богодобытчика, сияя нарукавником.

– Эудония! Ксавва! Сюда! – завопил сэр Гервард, поднимаясь на ноги и готовясь бежать со всех сил.

Божок тоже вскочил, подобрав ноги и готовясь к прыжку, и тут Филтак взмахнул мечом. Лезвие рассекло шею твари. Звук был такой, словно грот-мачта большого парусника сломалась под натиском бури или ударом ядра мощной осадной пушки. Меч вспыхнул и сгорел, как порох, но голова слетела с шеи и покатилась по льду, который мгновенно покрылся множеством трещин.

Филтак выронил рукоять меча, испустил торжествующий вопль, шагнул и провалился в Меньшее море. Секунду спустя необычно холодная вода поглотила рукоять Богодобытчика вместе с обгоревшим лезвием и тело и голову Эудонии, с божком или без.

Сэр Гервард сделал три быстрых шага в очистившуюся ото льда воду, на поверхности которой плавали крохотные кусочки льда, вроде тех, что кладут в прохладительные напитки в том самом городе Симириле, снабжавшем Филтака кофе, но остановился, когда вода дошла до пояса. Его одежда и сапоги были слишком тяжелыми для плавания, вода была очень холодной… и существовала небольшая вероятность, что изгнать Ксавву-Тиш-Лаквиштакса вовсе не удалось.

Сэр Гервард огляделся в поисках мистера Фитца, уверенный, что кукла выбралась на берег. Так оно и было, но рыцарь с ужасом увидел, что мистер Фитц хромает, и верхняя половина его тела в мокром синем камзоле кренится набок под странным углом. Кукла была сделана из папье-маше и дерева – однако для ее изготовления использовали колдовские материалы, и повредить их было очень трудно. Но мистер Фитц явно пострадал.

– Ты ранен! – воскликнул Гервард, спеша к нему.

Но кукла лишь отмахнулась.

– Ерунда, – сказал мистер Фитц. – Всего лишь сочленение в позвоночнике, которое я поправлю, как только наполню свою игольницу. Ты видел свидетельства того, что божок уцелел? Движение под водой?

– Нет, – ответил Гервард, глядя на покрытую льдинками воду. – Да! Там!

Под водой двигалась тень. Сэр Гервард и мистер Фитц отпрянули, когда она вынырнула на поверхность, разметав ледяные глыбки.

Филтак постоял, пыхтя, отдуваясь и дрожа, затем побрел к берегу, где получил дружеский шлепок по спине от сэра Герварда, мнение которого о невольном союзнике стремительно менялось.

– Я думал, ты утонул! – воскликнул рыцарь. – Думал, никто не может выплыть на берег в кирасе, сапогах и плаще!

– Никто и не может, – прокашлял Филтак. – Я прошел по дну озера. Я же говорил, что владею искусством желусских ныряльщиков за губками.

– И я рад этому! – сказал сэр Гервард. – Кстати, не видел ли ты на дне следов Ксаввы-Тиш-Лаквиштакса?

Филтак подпрыгнул и заозирался.

– Нет! – вскрикнул он и задрожал еще сильнее. – Я думал… он ведь изгнан!

– Я в этом не уверен, – заметил мистер Фитц. – Вода туманит мне взор…

Скрюченная кукла неуклюже повернулась всем телом, чтобы посмотреть на полоску воды в пятидесяти ярдах от берега.

– Он по-прежнему здесь, – сказал мистер Фитц. – Совсем слабый, но здесь.

Не успел он закончить, как отвратительное безголовое создание на четвереньках выбралось из озера. Оно лишилось не только головы, но и лишних ног – их оторвало взрывом, когда населенный божеством клинок соприкоснулся с сущностью в теле Эудонии. Зияющие раны на шее и бедре не кровоточили.

Тварь не пыталась встать, а вышла на сушу и встряхнулась. С учетом отсутствия головы зрелище получилось неприятное.

– Что… что нам делать? – спросил Филтак.

– Тихо уходить, – прошептал мистер Фитц и последовал собственному совету, шагая быстро и уверенно, невзирая на скрюченное туловище. – Ступайте легко, не делайте глубоких вдохов, сохраняйте спокойствие.

– Но у него нет головы, оно не может слышать нас… или видеть, – заметил Филтак, спеша прочь, встревоженно оглядываясь через плечо.

– Есть и другие чувства, – ответил мистер Фитц. – Боюсь, стоит ему нас обнаружить, оно будет действовать стремительно. Но если мы доберемся до того моста, быть может, нам удастся вновь заманить его в воду… Гервард! Почему ты остановился?

Филтак пробежал еще несколько шагов и замер, лишь обнаружив, что Фитц повернул назад. Кукла и рыцарь смотрели в небо, однако Филтак не мог отвести взгляда от безголовой, искалеченной твари, что, подобно пауку, семенила зигзагами взад-вперед, чуя некий энергетический след там, где он выбрался на берег.

Внезапно огромная тень пролетела над мужчинами и куклой, раздался оглушительный протяжный, затихающий крик. Филтак зажал уши ладонями и съежился, утратив остатки смелости перед лицом этой новой напасти.

Сэр Гервард продолжал смотреть вверх, уголки его губ поднялись в улыбке. Лунотень скользнула над их головами на огромных кожистых крыльях, размах которых превышал сто двадцать футов. Она опустила вниз мохнатую, как у летучей мыши, голову размером с дом и уставилась на сэра Герварда пронзительным черным глазом, диаметр которого превосходил рост рыцаря. Лунотень раскрыла вытянутые челюсти, усеянные острыми зубами, обнажив розовое нутро, и вновь испустила приветственный клич.

Ведьма, надежно устроившаяся на высоком сиденье на спине лунотени, словно созданном из той же блестящей черной кости, что и позвоночник твари, небрежно махнула рукой. Сэр Гервард улыбнулся, ведь, несмотря на опоздание, Киштир была одной из его любимых кузин – и в придачу бывшей, а может, и будущей любовницей. Совет в Высших пределах будет ждать ее лишь неделю спустя.

Но самое главное, Киштир имела при себе реликвию для убийства божка и полную игольницу колдовских игл. Оболочка Эудонии и сидящее внутри ослабевшее внепространственное божество Ксавва-Тиш-Лаквиштакс не создадут ей никаких сложностей, она изгонит божка и упокоит останки ведьмы в мире.

Гервард перестал улыбаться при мысли о том, что голова двоюродной прабабки Эудонии по-прежнему лежит где-то под мутной водой, пронзенная тремя колдовскими иглами и одержимая неукротимой волей, которая не подчинилась даже божку. Эудония вполне могла жить – в некотором смысле – в этой утонувшей голове. Возможно, задача Киштир окажется не такой уж и простой; хуже того, она могла отправить его в озеро. Он определенно не хотел выуживать и доставлять на берег отрубленную голову Эудонии…

– Что это? – спросил Филтак, подбираясь к рыцарю и кукле.

Он видел: что бы это ни было, его появление встревожило останки Ксаввы-Тиш-Лаквиштакса, который отступил обратно к краю воды и пытался зарыться в грязь, явно желая скрыться от этой новой воздушной погибели.

– Это лунотень, а у нее на спине – ведьма из Хара, – как всегда, буквально ответил на вопрос мистер Фитц. – Если быть точным, долгожданная Киштир.

Огромная летающая тварь развернулась, чтобы сесть на более длинной и широкой прибрежной полосе на северной стороне острова. Несмотря на размер, лунотени были ловкими и проворными летунами и могли приземлиться на кусочке суши, длиной лишь немного превосходившем их собственную. На земле они очень компактно складывали крылья, чем сейчас и занималась вышеупомянутая лунотень. Их размер был обманчив, они в основном состояли из кожи и тонких костей, а также раскиданных там и сям клочков черного меха. Тем не менее, величиной эти монстры соперничали с положенной на бок сторожевой башней.

– Более того, – добавил сэр Гервард, вздергивая Филтака на ноги и дружески закидывая руку ему на плечи, – лунотень и ее всадница предоставили нам возможность, коей, полагаю, нам следует воспользоваться незамедлительно.

– Возможность?

– Сбросить гнет забот и ответственности и спрятаться вон там, в Симириле, где я куплю для нас обоих еще по чашечке того превосходного кофе. – И после паузы добавил, подмигнув кукле: – А также немного оливкового масла, поскольку лично мне не терпится услышать пение мистера Фитца!