Тао

— Они делают все, что в их силах. Они сказали, что сделают все, что от них зависит. Куань насыпал заварку в принесенный медсестрой чайник и, выждав, неторопливо налил чай в чашку. Словно сейчас был самый обычный день. Будто мы сидели дома.

Наступил новый день. Новый вечер. Ела ли я? Я не знала. Нам исправно приносили еду и чай. Ну да, что-то я съела, несколько ложек риса. И выпила воды, чтобы унять резь в желудке. Остатки еды засыхали в алюминиевой миске, превращаясь в вязкий клейкий комок. Но я не спала. И не мылась. На мне была вчерашняя одежда — я надела ее до того, как все это случилось. Я нарядилась, достала самое красивое — желтую блузку и юбку до колена. Сейчас синтетическая ткань раздражала кожу, блузка казалась тесной в плечах, а рукава были слишком короткими, так что я постоянно тянула их вниз.

— Но почему они ничего нам не говорят?

Я стояла. Ни разу не села. Стояла и ходила. Марафон в заточении. Ладони были липкими, меня постоянно прошибал холодный пот. Одежда липла к телу, и от меня пахло — это запах был мне незнаком.

— Им виднее, и мы должны им доверять. — Куань отхлебнул чаю.

Это привело меня в ярость. То, как он пил, негромко прихлебывая, пар, поднимавшийся над чашкой и оседавший на носу Куаня, — все это я видела уже тысячи раз. Раньше. Но сейчас он не имел права. Он мог кричать, плакать, ругаться и обвинять меня. А он просто сидел и грел о чашку руки, такие спокойные и уверенные…

— Тао? — Он резко отставил чашку, словно прочитав мои мысли. — Прошу тебя… Чего ты от меня хочешь?

Я упрямо смотрела на него.

— Как ты можешь прямо сейчас пить чай?!

— Что?

— Ничего, я просто смотрела на тебя.

— Это я понял. — На глазах у него выступили слезы.

«Это наш ребенок!» — хотелось мне закричать. Вей-Вень! Но я лишь отвернулась, не в силах больше смотреть на мужа.

Звякнул чайник, и зажурчала вода. Куань поднялся и подошел ко мне.

Я обернулась. Он протягивал мне чашку горячего чая.

— Выпей — может, тебе станет получше, — тихо проговорил он. — Тебе нужно хоть чем-то подкрепиться.

Станет полегче? От чая? Вот, значит, чего он хочет. Ничего не предпринимать. Просто сидеть тут и ждать. Ничего не делать, ничего не менять. Я снова отвернулась. Но вслух говорить это все было нельзя. Он тоже мог много чего наговорить.

Моя вина была больше, но Куань не винил меня и не ругал. Он лишь протягивал мне чашку чая, а рука его была почти неестественно прямой. Куань вздохнул, словно собираясь сказать еще что-то.

В этот момент дверь открылась и на пороге появилась доктор Хио. Истолковать выражение ее лица у меня не получилось. Сожаление? Отстраненность?

Не поздоровавшись, она кивнула в сторону коридора:

— Прошу вас пройти в мой кабинет.

Я тотчас же двинулась за ней, а Куань замер с чашкой в руке, будто не зная, куда ее девать. Наконец он пришел в себя и быстро поставил чашку на стол, так что чай выплеснулся и на столешнице образовалась лужица. Заметив это, Куань замешкался. Может, вытереть? Нет. Куань выпрямился и заспешил следом.

Доктор шагала впереди, мы с Куанем старались не смотреть друг на друга, самое важное так и осталось невысказанным. Мы глядели в спину перед нами, прямую, обтянутую белым халатом. Доктор двигалась быстро и легко, волосы ее были собраны в девчачий хвост, раскачивающийся в такт шагам.

Открыв одну из дверей, доктор пригласила нас войти, и мы очутились в кабинете с серыми стенами. Безликом и незапоминающемся. Ни одной детской фотографии на стене, а на столе — только телефон.

— Пожалуйста, присаживайтесь.

Она указала нам на два стула, а свой выдвинула из-за стола. Возможно, этому их научили в институте? Что письменный стол придает врачу вес, однако, когда говоришь о чем-то серьезном, лучше находиться ближе к собеседникам?

О чем-то серьезном. Она собиралась сказать нам что-то серьезное. Мне вдруг захотелось, чтобы она села куда-нибудь еще. Не так близко. Я откинулась на спинку стула, подальше от доктора Хио.

— Мы можем его увидеть? — быстро спросила я. И храбрость покинула меня, задавать другие вопросы я не осмелилась. Что с ним случилось? Как он? И что будет дальше?

Она посмотрела на меня:

— Боюсь, пока вам к нему нельзя… И, к сожалению, ответственность за вашего сына с меня сняли.

— Сняли ответственность? Но почему?..

— У нас было несколько версий диагноза. Но… точный диагноз нам так и не удалось поставить. — Ее глаза забегали. — Этот случай настолько серьезный, что он находится за пределами моей компетенции.

Мне стало немного легче. Самых страшных слов она не произнесла. Покинул нас, умер, его больше нет — этого она не сказала. Она сказала, что случай сложный и что у них было несколько версий диагноза. Значит, они не прекратили попытки.

— Хорошо. Прекрасно. И кто теперь будет его наблюдать?

— Врачи, которые вчера вечером прилетели из Пекина. Я назову вам их имена, как только сама их узнаю.

— Из Пекина?

— Они лучшие в этой сфере.

— И что сейчас будет?

— Мне велели передать вам, что придется подождать. Можете пока вернуться домой.

— Что?! Нет!

Я повернулась к Куаню. Почему же он молчит? Доктор Хио заерзала на стуле.

— Он в хороших руках, лучше не бывает.

— Мы никуда не поедем. Это наш ребенок.

— Мне велели передать вам, что, возможно, окончательный диагноз они поставят еще очень не скоро. И вы здесь ничем помочь не можете. У Вей-Веня было очень странное и необычное заболевание.

Я окаменела. Было.

Я наконец открыла рот, но слова никак не слетали с языка.

— Что вы сейчас сказали?

Я повернулась к Куаню, но тот лишь неподвижно сидел, положив руки на колени. Нет, он ни о чем спрашивать не станет. Я вновь повернулась к доктору.

Слова вырвались откуда-то из самой глубины:

— Он жив? Вей-Вень жив?

Она склонилась вперед, вытянула шею и чуть приподняла голову, став похожей на выглядывающую из панциря черепаху. В ее круглых глазах я прочла мольбу. Доктор Хио словно просила нас не дергать ее больше. Ответа не последовало.

— Он жив?

Доктор замялась:

— В последний раз, когда я его видела, он был… Его подключили к аппарату искусственного жизнеобеспечения.

Сбоку всхлипнул Куань. Я заметила, что щеки у него мокрые, но мне было все равно.

— Что это значит? Что он жив, да? Это значит, он еще жив?

Она медленно кивнула.

Жив. Я ухватилась за эти слова. Жив. Он жив.

— Но он подключен к аппарату, — тихо добавила она. Не имеет значения. Я заставила себя думать, что это не имеет значения. Самое главное — он жив.

— Я хочу его увидеть, — громко потребовала я. — Я не уеду, пока его не увижу.

— Боюсь, это невозможно.

— Он мой сын.

— Как я уже сказала, по поводу него я больше решений не принимаю.

— Но вы знаете, где он.

— Мне и правда жаль, но…

Я вскочила. Куань поднял голову и изумленно посмотрел на меня. Не глядя на него, я повернулась к врачу:

— Отведите меня к нему.