Глава 5
Ввиду крайней слабости мага, уйти он не смог, а потому спали мы вместе: я, задохлик и щенок. Последний явился ближе к полуночи и исчез в утренних сумерках, едва Регген всхрапнул и по глупой привычке решил меня обнять.
— И все-то вам хочется с носом расквашенным ходить, — пробурчала я, и наглая рука остановилась на полпути к моей груди.
— Ося? — прохрипел маг.
— Она самая. Живая и даже не покалеченная.
— И это после второй ночи новолуния, — заметил с неподдельной радостью.
Тут я вывернулась из его объятий, чтобы сообщить:
— После третьей, вторую вы пробле…
— Спасибо, что напомнила, — процедил он, прожигая меня взглядом.
— О, можете не благодарить. Ваше спасение было действительно приятным делом. Еще никогда я не получала столько удовольствия…
— От чужих страданий? — вопросили у меня.
— От скорого возмездия.
— Опять продукты вспомнишь? — заломил маг бровь и посмотрел с ехидцей.
— Тросточку, — хмыкнула я. — А продукты вы мне еще отработаете.
— Надеюсь, дегустатором?
— Надейтесь!
Уже через полчаса, размазывая по тарелке чуть присоленный вареный рис, Регген понял, как промахнулся в своем предположении. Он голодным взором осмотрел кузню на наличие мясного. Понятное дело, ничего не нашел и печально воззрился на меня.
— А что-нибудь еще к каше есть?
— Вода, — ответила я, не отвлекаясь от правки списка.
— А более сытное? — протянул граф-задохдик с жалобной ноткой, словно это не он умял все позавчера.
— Салат… капустный.
— Воздержусь.
— И правильно, от него вам будет хуже. А вот каша в самый раз, — сообщила я, активно вычеркивая из перечня ближайших покупок мясо, сало, подчеревок, рыбу, птицу, яйца и молоко. Оставила ягоды и дрожжи, добавила лук, секачку для капусты и бутыль с маслом подсолнечника.
— Сомневаюсь, что эта каша мне понравится, — заметил маг, даже не думая завтракать.
— Не понравится, но выхода нет. С этого дня вы на злачной диете.
— Это еще почему? У нас разве кончились деньги?
— Не кончились. Просто я ничего сверх меры не куплю и в очередной раз объесться вам не позволю. Нет продуктов — нет проблем. Нет проблем — нет упреков в жестокости.
— Я в таком не упрекал…
— Скоро будете.
Так оно и получилось. Едва мы вышли из портала в деревеньке Тминь, что соседствовала с Ллосем, Регген заговорил о моем жестокосердии, упрямстве и редкой гадости. А вокруг бурлила жизнь, то бишь рынок! Торговцы развешивали над прилавками сладости и копчености, расставляли румяную сдобу, сладким сиропом заливали фрукты, варили пиво и киселя, дарили покупателям алые ленточки и поздравляли с первым днем первого зимнего месяца.
— Это ярмарка! Деревенская зимняя ярмарка Благодати! — стенал задохлик, в отчаянии прижимая к груди трость и пустую корзинку. — Праздник, почитаемый всем народом Дагатии… День благодарности за плодородную землю и хороший год! Лучший день месяца, единственный день в сезоне, когда можно и нужно пировать!
— Да-да, — покивала я в такт его словам и не подумала согласиться.
— Ося, тут такие запахи, — заметил несчастный отравленец, едва научившийся твердо стоять на ногах, — вкусности, сладости… Пиво, в конце-то концов! — воскликнул он, остановился, с вожделением принюхиваясь: — Мясные колбаски. Сочные, манящие, только с огня.
— Да-да…
— Ос-ся! — взвился маг.
— Да хоть Злос-ся, — перекривила я. — Вы на диете, Ρегген!
— Но так нельзя! Я голоден.
— А кто вам виноват?
— Ну, знаешь… с меня хватит, — процедил он сердито, развернулся и пошел в направлении лавок.
— С меня тоже хватит, — решила я, но не смогла не задать последнего вопроса: — Ρегген, а вы какой цвет предпочитаете, белый или черный? Мне-то все равно, гроб закрытым будет, но коли вам в нем лежать…
— Что-что? — маг вернулся назад. — Я не понял…
— А чего непонятного? Все просто: огласите последнюю волю покойного и ешьте что хотите.
— Так я?.. — начал он и сглотнул.
— Так вы, — подтвердила я и забрала корзинку из дрогнувших рук задохлика. — К слову, не желаете передать мне права на поместье и хоть что-то рассказать про щенка?
— Какого щенка? — его голос осип.
— Который прячется, едва вы проснетесь. Не знаете такого? — поняла я по недоуменному желтому взгляду и пожала плечами. — А он за вас переживал, сторожил, защищал… Так он не ваш? Нет? Тогда будет мой!
Толкнув дверь лавки с ножницами и иглой на вывеске, я вошла в светлое помещение, приветственно махнула продавцу и проникла в святая святых швейной мастерской, что скрывалась портьерой. Скользнула взглядом по деревянным панелям стен, ажурной ковке примерочных и торговых полок, по диванчикам и пуфам, стойке с резными вензелями, и задержала дыхание, чтобы скрыть завистливый вздох.
Вот как нужно собственное дело развивать, вот куда нужно деньги вкладывать, чтоб они полноводным потоком текли не только карманы, но и счета в банке наполняли. Вот она истина! И если раньше у меня с личным делом трижды ничего не вышло, то теперь я верила в прорыв, победу и Реггена, с которым можно договориться. Именно поэтому решила восстановить свой гардероб, а также приобрести форму продавца: с чепцом, фартуком и десятком белых перчаток — визитной карточкой чистой на руку торговли. Здесь же я намеревалась оставить заказ на сапоги и узнать последние новости из Ллося до того, как обо мне доложат свекрови.
Но стоило заказать все необходимое, как рядом со мной открылся портал, и мрачно взирающий из него задохлик предложил поторопиться с выбором.
— Только не говорите, что вы уже успели отведать колбаски.
— Нет, тут за колбаской прибыла знакомая тебе… дама.
— И вы ее испугались? — вопросила я, старательно скрывая накатившую вдруг панику.
— Я вспомнил, куда ты от нее в прошлый раз убежала, — ехидно ответил он и пальцем поманил меня к себе.
— Но я ещё ничего не узнала…
— Осенька! — вдруг раздалось от двери мастерской и спровоцировало мой прыжок в объятия мага.
Задохлик меня не только удержал, еще и на руках подкинул, что бы затем аккуратно поставить на каменную мостовую в Акри, еще одной соседствующей с Ллосем деревеньке. Здесь также проводилась любимая во всей Дагатии ярмарка, но была она в основе своей рыбной. А еще здесь продавались лучшие сковородки и чугунки. Как раз то, что мне нужно приобрести.
— Как хорошо, что мы сюда заскочили, — радостная я подхватила Реггена под руку и повела за собой.
— Тут не так вкусно пахнет, как в деревне Тминь, — признался он. — А я и представить не мог, что ты склонна кого-то бояться.
— Вы просто не знакомы с Ленией Ρябой, моей свекровью.
— Так ты замужем? Неужели нашелся смельчак, решившийся на такое? — и вопреки наигранному ехидству граф-задохлик аккуратно от меня отстранился.
— Как нашелся, так и потерялся, — ответила я, возвращая мага назад. От воды веяло холодом, на его пути мой плащ был плохой преградой, а вот Регген — сносной.
— Сбежал и надежно спрятался? Или попросту исчез?
— Ага. Умер.
— Χм, надежнее некуда… Надеюсь, не от голода?
— От глупости. Он не послушался меня и поступил по — своему.
Я улыбнулась знакомым прохожим, что с любопытством рассматривали графа-задохлика, и покосилась на него сама. Серьезный до невозможности, он шел, сузив глаза и поджав без того тонкие губы. Видимо, вспомнил, как его самого хотели стереть с лица земли.
— А дальше что?
— Как обычно: прощание, похороны, поминки.
Я повернула направо и повела мага в узкий проулок между лавками, совсем забыв, что местные жители чуть выше меня, а рекламные вывески и торговые образцы находятся на уровне графской головы. «Бум!» грозно поприветствовал задохлика чугунок, «Хрясь!» поддержала его вывеска на стреле, «Бдзынь» отозвались горшки с цветами. «Святые угодники!» — это уже я, вцепившись в мага, и не позволила ему устроиться на земле.
Оглянулась в поисках помощи, но никто не выглянул из лавок на грохот, да и сам переулок словно бы потонул в тишине.
— Регген! Ре-е-е-гген! — тщетно позвала я, похлопывая одержимого по щекам. — Граф Лофре, вставайте. Хватить лежать, вы уже бледный… нет, серый… синий! Святые угодники, вы что, собрались умирать? Регген?! — воскликнула с надрывом, но ответной реакции так и не добилась.
Вернее, добилась, но не той — рядом с нами объявился щенок.
— Привет, лобастый. А ты тут какими?..
— Гр-р! — ответил он и с укоризной воззрился на меня.
— Я не виновата. — Непризнанный помощник мага фыркнул. — Это правда! — Φыркнул повторно, чем меня раздосадовал и разозлил.
Надо же, какой строгий. Где ж раньше-то был?
— Не тебе судить, а ему… как очнется, — кивнула я на графа-задохлика. — Можешь его к стене оттащить? — Меня удостоили тяжелым взглядом, пришлось пояснить: — Это чтоб на него местные жители в подпитии не наступили.
Мне не поверили.
— Не хочешь тащить — сторожи! Я за подмогой.
— Ряв! — вякнул щенок, дернул хвостом и открыл портал в поместье.
После чего деловой как никто вцепился зубами в плащ мага и потащил Реггена в проход, через коридор в кузню, на тюфяк под столом. Уложил со всяческим удобством и вернулся ко мне, крайне удивленной и безмолвной. Портал он закрыл все так же хвостом и мордой подтолкнул меня в направлении лавок. Мол, иди. Я и пошла, и даже купила желанные чугунок и здоровенные сковородки, затем чайник и чашки, пару банок с вареньем, а после и все то, что оставалось в списке. Лобастый без возражений таскал покупки в Бурфо, попутно проверял самочувствие задохлика, возвращался, и на вопрос: «Все еще спит?» отвечал беззаботным: «Гр».
В тишине и спокойствии мы пробыли несколько часов, пока щенок не попытался залезть мне под подол. Понятное дело, под платьем уже была отнюдь не маленькая я, а потому в моих ногах он не поместился. Потянул на себя плащ, поджал хвост и сжался, когда на нас из-за улочки выпрыгнуло Нечто огромное, мохнатое, звенящее цепями. Оно с ревом понеслось по улочке, перепугав прохожих, сорвав все рекламные вывески и расколотив торговые образцы. Выскочило на площадь, повернуло направо и побежало, что примечательно, поджав хвост. Словно не охотится, а прячется и, гадость такая, для схрона выбрал не лес, а жилые кварталы.
— Вот сволочь! И никакой на него управы, — буркнула я и чуть не получила по лицу той самой управой. Благо щенок исчез, я успела отступить от объявившегося рядом стража и увернуться от вскинутого им арбалета, затем и вовсе ушла в открывшийся сзади портал. Правильнее сказать, не ушла… улетела, в очередной раз оказавшись в руках обозленного задохлика.
— Ос-ся! — прошипел он.
— Очнулись?! — обрадовалась я.
— Да уж не помер. — Он приблизил меня к осененному синяком и ссадиной лицу, дабы мрачно потребовать отчета: — Где ты была?
— Ходила за покупками.
— Три часа? — вопросил с ехидцей.
— Ровно столько, сколько вы без сознания провалялись.
— И где покупки? — кое-кто явно решил подловить меня на лжи.
— Сзади вас, — кивнула я в сторону печи, где щенок аккуратно все сложил. — Я теперь, если ваша совесть позволит, я хотела бы заняться своими делами.
— Хм, хочешь сказать, что дрожащие руки тебе совсем не помеха? — И пока я смотрела на свои руки с недоумением, граф-задохлик зло усмехнулся и повторил: — Ося, где ты была? Кто на меня напал? И что тебе обещали за мою голову?
Опять он за свое! И все-то ему мерещатся убийства и побеги.
— Была все там же, в Тмине. Напали на вас котелок, вывеска и горшок… мощение тоже стукнуть пыталось, но я не дала.
— Какие странные клички у головорезов.
— И не говорите, — поспешила я согласиться. — А самое обидное, за вашу голову никто ничего не обещал, вы сами на них напали. Получили по темечку и вырубились у меня на руках.
— Что дальше?
— Дальше, как по заказу, рядом появился щенок. Вцепился в вас зубами и… — на этом моменте повествования маг сглотнул и прикрыл горло рукой, даже жаль стало говорить правду. — И оттащил в поместье на тюфяк. Далее я покупала, он сопровождал. Все.
Задохлик шумно выдохнул и позволил себе кривовато улыбнуться.
— Так ты все три часа ходила с этим… щенком по лавкам? — Я кивнула. — Ургена Врадора не встретила? — Кивнула повторно, но уже куда более задумчиво. — И заманчивого предложения от него не получила?
— К сожалению, нет, — ответила честно, и под сузившимся взглядом желтых глаз сбивчиво пояснила: — Иначе бы я столько не потратила! Четыре золотых и семь серебрушек…
Регген, что еще минуту назад держался отстраненно, вдруг рассмеялся, взял меня за плечи и встряхнул.
— Неужели дрожь из-за трат? Ося, признавайся. У тебя золотая лихорадка или аллергия на пустой кошель?
— Не издевайтесь, лучше дайте коньяк. — Я сжала дрожащие руки в дрожащие же кулаки, отчетливо понимая — перетрусила.
— Выходит, испуг, — подвел черту задохлик. Невесть как выудил из стола бутылку, затем стакан и вопросил: — Или просто замерзла?
— Да какая разница, — отмахнулась я и взяла все в свои руки.
— Ося, не стоит! Ося, это очень коварный напиток, его запрещено давать дамам! — предупредил маг, когда я от щедрот души плеснула в стакан много больше глотка и осушила его, не поморщившись.
— Регген, не первый день под одной крышей живем. Пора уяснить, я не дама. Гномка. Меня ваше питье не берет, да и, в общем, мало что берет, тем более пугает…
И пошла я разбирать покупки, ставить опару и разогревать рис на обед: сладкий, с запеченным яблоком — для себя, и чуть подсоленный — для мага. Мрачного мага, который явно пожалел коньяк и теперь втихую негодовал второй час подряд.
— Неужели ничего не боишься? — шипел он, не отходя от меня ни на шаг и мешая замешивать тесто.
— Ну… разве только крыс, — я подвинула Реггена плечом, а затем и вовсе указала на стул со словами «сядьте и не шевелитесь».
Сесть не сел, но отойти соизволил.
— Почему крысы?
— Они с голодухи могут живого загрызть.
— Не только они, — заметил граф-задохлик, покосившись на свою давно остывшую кашу.
— Ой, ешьте и не начинайте! А не хотите, так вспомните про шелк.
— Хорошо, тут точка. — Он зачерпнул ложку риса и замер с нею у рта. — Но в Акри ведь что-то было? То, что тебя обозлило, возмутило?
— Возмутили цены на муку, в столице она куда как дешевле.
— Потревожило? — продолжил граф-оружейник расспрос.
— Щенок потревожил. Под юбку полез, а после забился в ноги и чуть меня не уронил. И все из-за зверя…
— Какого зверя? — насторожился маг и отложил тарелку.
— Трудно сказать. Большого, лохматого, на оборотня похожего, но те размером меньше раза в три и не такие бестолковые. Вот этот удивил, так удивил. Выскочил на нас в проулке и, гремя цепями, побежал в жилые кварталы. — Припомнила, как дело было, нахмурилась. — Все вывески сорвал, тенты над лавками покорежил, бестолочь хвостатая! А вот арбалетчик из стражей озадачил. Он словно меня не видел, стал слишком близко и чуть не задел. Если бы не ваш портал, я бы получила по лицу отдачей от тетивы.
— Загоняли кого-то из озверевших одержимых. Новолуние! — Регген протяжно выдохнул. — Путь в твою деревеньку нам теперь заказан.
— С чего вдруг?
— Потому что все шарахаться начнут, как от прокаженных. Урген Врадор ест свой хлеб не зря. — Задохлик с тоской посмотрел на вымешиваемое мною тесто, вздохнул повторно и явно не по теме. — Он сделает все, чтоб в вашей округе стало известно о красных тростях.
— Узнают, и что? — я совсем не понимала его расстройства.
— И все начнут бояться. Кто-то специально дразнить, кто-то презирать, а в большинстве своем все будут прятаться… опять.
Вот уж вряд ли!
— Не будут. Вы плохо знаете Ллосевцев. Они не бояться начнут, а охотиться. Вывесят доску почета, присудят победителю денежный приз, и каждый год будут подсчитывать пойманных, покалеченных или же нечаянно убиенных одержимых.
— Ты шутишь…
— Говорю исходя из опыта. Я с палицей с детства знакома, потому как на медведя-шатуна ходила вместе с отцом. Прекрасное было время! Мороз, солнце слепит, сугробы втрое выше меня и я… Сижу без дела под елью, палица оттягивает руку, манок прилип к губам. Красота!
— Красота? Сколько тебе было лет?
— Шесть полных, — ответила я улыбкой.
— И что хорошего?! Маленькая гномка в лесу, наводненном хищным зверьем, да еще с манком, — перечислил маг и оторопел, видать, от догадки. — Ты была за приманку?
— Ну да! И приманкой, и загонщиком… да кем угодно, лишь бы опять в плотницкой сидеть не пришлось.
Регген хотел спросить что-то еще, но тут рядом с ним зазвенела капля портала. После коротких переговоров с постучавшимся в поместье, маг засобирался. У этих сборов, как и у прошлых, была одна и та же причина — он забыл про ужин с герцогиней. Уходя, обещал вернуться, а меня просил не сбегать.
Да куда уж мне! Если я поставила тесто, и осталось только придумать, как у слизней капусту взять. Прийти с ножом и корзинкой, с гостинцем, или перво-наперво сообщить о своем визите, а затем уже явиться? В то же время, как сообщить? Записку написать или проорать на все поместье, что я вскоре приду, и не просто так? И не понять, они меня примут или разглядят во мне угрозу.
— А, была не была!
Прихватив корзинку, нож, морковку, спустилась вниз. В подвале было темно и очень влажно. Магический кристалл, ярко светящийся в кузне, с каждой пройденной ступенькой становился все более тусклым и прозрачным. Словно это не его я добрый час продержала в натопителе печи, не он мерцал фиолетовыми гранями, сообщая о своем заряде, не его Регген нахваливал, как лучшего помощника для мага. И стоило мне только ступить на пол подвала и опустить у ног корзинку, как эта гадость многогранная чихнул мелкой вспышкой и потух. Оставил меня тет-а-тет с тишиной, мраком и стойким чувством — в подвале я не одна.
Глаза к темноте еще не привыкли, на ум пришел Солом Дийе и его опасливый взгляд на спуск в подвал, и почти безоговорочное принятие лжи о главной самке среди слизней, обоеполых и вроде как боевых. И что-то мне совсем не захотелось идти ни на ощупь, ни со светом, ни одной. А стоило так решить и подняться на ступеньку, как из глубины подвала поднялся гул, и что-то крупное и тяжелое покатилось в мою сторону, издавая неприятный свистящий звук. Был ли это камень или слизняк в броне, разглядывать не стала, бросилась наверх, позабыв о корзинке.
Я не врала задохлику, говоря о детстве, да и об отсутствии страха тоже не лгала, однако с неизведанным предпочитала встречаться средь бела дня, а не в потемках. Именно поэтому для второго спуска в подвал я взяла три факела — ножки сломанного стула и новый кристалл.
Магический подлец потух, едва я сделала от лестницы крошечный шаг. Факелы погасли со странным «плюх», так и не позволив найти оставленную корзинку. А ведь я ее у лестницы на пол опустила. И куда она укатилась? Потерев переносицу и пару раз вздохнув, я пошла наверх, чтоб еще раз вернуться со светом.
В этот раз поступила умнее, сделала масляную лампадку в стакане, накрыла ее стеклянной лейкой из запасов мага. Благополучно спустилась вниз и обнаружила пустую корзинку в десяти шагах от лестницы. Нагнулась, чтоб ее поднять, и вновь оказалась в темноте. И не потому, что лампадка погасла, а потому что ее у меня выдернули из руки и утащили со знакомым грохотом по плитам пола.
— Куда?!
Сдуру, а может, из-за коньяка, я побежала за воришкой, углубившись в подвал ещё на сорок шагов, пока мелькавший огонек лампадки не погас, и пространство вокруг не засвистело сотней раздражающих переливов. Слизни таки решили пойти на контакт! А я-то думала, придется капусту с боем забирать. Радостная прижала к груди корзинку и с нескрываемым удивлением не нашла в ней ни морковки, ни ножа, только дыру внушительного размера.
— Не поняла…
На ощупь исследуя безвозвратно испорченную вещь, я вспомнила, как долго ее выбирала, как исступленно торговалась под осуждающим маговским взглядом, как довольная заплатила серебрушку, а использовала корзинку всего раза три. Одним словом, деньги на ветер, время на ветер… Обидно стало до зубного скрежета и сжатых в кулаков. Ты к ним со всей душой, а они…
— Это кто сделал?! — рявкнула я, потрясая ополовиненной корзинкой, и в подвале наступила настороженная тишина. — Кто, спрашиваю? — Тишина стала явно удивленной. — Какая гадость осмелилась? — продолжила я. А в ответ ни звука, ну так я и словесного отчета не жду, требую: — А ну выйди сюда, покажи свою морду!
В темноте послышался шорох, затем тихий звук скольжения справа и совсем рядом вопрошающий свист. И перелив интересный такой, трактуемый не иначе как: «Я укусил. Ну и что с того?!»
— Как что? — взъярилась, отшвырнув некогда лучшую в мире корзинку. — Сейчас я сама от тебя откушу!..
— Фью-ю-ю-ю?! — просвистела многоголосая темнота.
— Конечно, я!
Чтоб точно поверили, ткнула в себя пальцем, засучила рукава. И только шагнула в направлении звука от морды, как эта мерзость отползла назад. Замерла на несколько мгновений и с пронзительным свистом укатилась, оглашая подвал и подавая дурной пример остальным. Коему они все последовали!
— Куда? Стоять! — крикнула я, и голос мой потонул в грохоте улепетывающих во мраке слизней. — Да что такое? Стойте, я еще не договорила!
Попытка хоть кого-то на ощупь поймать и удержать не увенчалась успехом.
— Эй… — окончательно расстроилась, когда гул утих, и теперь уж точно я осталась одна, без корзинки, капусты, света и ножа. — Ну, и что теперь делать?
Спросила, ни к кому не обращаясь, но мне ответили:
— Гр-р!
— Лобастый?! Ты-то мне и нужен, — искренне обрадовалась я двум желтым огонькам щенячьих глаз. Попросила о помощи с капустой, и только потом сообразила: — Погоди-ка, если ты здесь, то… Где сейчас валяется Регген?
