Витя-памагай
Очень быстро выяснилось, что парковать машину у входа в жандармскую управу боярину нельзя, а вот вытащить из ИВСа – запросто! И даже особо с бумагами возиться не пришлось. Так, пара подписей.
Генерал-аншеф и его присные, конечно, возражали. Но не активно, а так – для галочки.
– Как же так, Игорь Сергеевич! Есть же решение суда о содержании заключенного! И что мне говорить, если кто спросит?
– Валите все на меня, Федор Георгиевич. – посоветовал я ему в ответ. – С князем я сам все решу.
И покинул управление, вместе с переодетым в цивильное Самойловым. С князем я и правда решу. Ему же результат нужен? Так я и работаю на результат!
Забрал ключи и еще раз поблагодарил Марьина, уселся за руль и спросил:
– Куда?
– Любой ресторан. – откликнулся Глеб. – Очень хочется приличной еды.
Он не выглядел человеком, который радуется освобождению. Как и человеком, который хочет в ресторан. Такой же собранный, серьезный «ботан», каким был и в камере. Разве что отрешенность пропала. И в серых глазах проглядывала угрюмая решимость.
– А потом к жене не отвезти? – с издевкой уточнил я.
– Ни в коем случае! – не заметив сарказма, отозвался бывший следователь. – До поры, лучше ей не знать, что я вышел. В целом, чем меньше людей будет об этом осведомлено, тем лучше.
Паренек мне нравился, с некоторой, правда, оговоркой. Дерзкий он был. Совершенно не улавливал, кто тут главный и кому он обязан. Складывалось впечатление, что он меня считает своим помощником, а не наоборот. И это немного раздражало. Но не устраивать же скандал на ровном месте в первые пять минут сотрудничества? Подождем полчасика. Пусть покушает.
– Как скажешь. – выдал я. И повез его в «Даурию». Другого общепита в городе я не знал.
Наблюдать за тем, как Самойлов есть, оказалось очень интересно. Потому как делал он это неторопливо, обстоятельно и с таким искренним наслаждением процессом, что сразу же хотелось к нему присоединиться. Он отрезал от бифштекса небольшой кусочек, аккуратно обмакивал его в соус, клал в рот и, закрывая глаза от удовольствия, неспешно его пережевывал. Я так в армии котлету ел – единственную за два года срочной службы. Растягивал удовольствие от этого подарка судьбы, благодарил приехавших в часть с проверкой генералов и дождался-таки, что мясо-хлебное изделие остыло до состояния полной непригодности. И все равно съел.
– Не хочешь рассказать про Потрошителей? – прервал я молчание, когда Глеб расправился с бифштексом и принялся за пирожное. – Что случилось во время задержания?
Мы же напарники теперь. Нужно знать, чего ждать от человека с даром и тремя трупами за спиной. Я ведь понимал уже, что в его истории с нервным срывом все не так просто. Точнее, предполагал.
– Я их убил.
Десертная вилка отрезала еще кусочек и понесла бисквитно-кремовую массу ко рту.
– Просто так? Вспылил?
Белая чашка с чаем поднялась к губам. Я не надеялся, что он ответит, но ошибся.
– Нет. Так нужно было.
– Зачем? Кому нужно было?
Салфетка с хирургической точностью убрала пятнышко крема из уголка рта.
– Мне. Чтобы дело считалось закрытым и ответный ход Потрошителей не ударил ни по кому, кроме меня.
– То есть, ты инсценировал нервный срыв, чтобы все решили, будто следак устроил самосуд?
– Да. Я поел. Поехали к Вите.
Манера Глеба отвечать на вопросы меня тоже раздражала. Особенно, с учетом того, что здесь ко мне все относились, как к птице очень высокого полета. Я даже привыкать уже стал. И тут этот заморыш с раздутым самомнением. Как человеку удается давать ответ и одновременно посылать сообщение «не лезь ко мне»?
Витей оказался китаец – посредник триады. Средних лет, у азиатов возраст довольно трудно определить, черноволосый и с белым пятном на смуглом лице. Какая-то кожная болезнь с частичной потерей пигментации. Я не помнил ее названия, но людей с очертаниями материка на лице уже встречал.
Нашли мы его на рабочем месте, за прилавком с золотыми и серебряными украшениями, который располагался на первом этаже огромного торгового центра на набережной Амура. Хорошее прикрытие: люди всегда подходят, прицениваются, вопросы задают. Не знаешь, так и не догадаешься, что тут заказы на преступления принимаются.
– Глеба? – многие китайцы, даже неплохо говорящие на русском, так делают – заканчивают гласной непривычные имена. Хотя, мне всегда казалось, что они издеваются, а не испытывают сложности с языком. – Твоя… Отпустили? Свободна?
Хитрые черные глазки Вити перебегали с него на меня. Вероятно, он пытался понять, зачем его знакомец притащил на встречу еще одного человека.
– Сбежал. – ровно ответил Самойлов. – Только что. Ты сильно занят? Разговор есть.
Непонятно, принял ли китаец шутку Глеба. Он просто продолжил изучающе глядеть на нас обоих.
– Конечно. Давай, говорить.
– Не здесь.
– Ты знать – много людей ходи – никто не видеть! – на китайский лад исковеркал поговорку про лес и дерево посредник. – Тут говорить.
В принципе, он был прав. Но мне все равно было немного не по себе говорить об убийстве с посредником триады, стоя возле прилавка с ювелиркой. Понижая голос каждый раз, когда мимо проходили люди.
– Человек хочет сделать заказ. – следователь кивнул на меня. – Триада напала на него, хотела убить. У него нет претензий к исполнителям. Он хочет купить информацию о том, кто заказал нападение.
Взгляд китайца вновь остановился на мне, сделавшись сразу очень холодным. Что-то мелькнуло в глубине черных глаз. Что-то похожее на удивление. Что тебя удивило, раскосый?
– Прости, Глеба-друга! Никак нельзя. Не могу памагай. – говоря это, Витя продолжал смотреть на меня. Никаких эмоций больше не проявляя.
– Заказчик оплатил запрет? – теперь удивление продемонстрировал Самойлов. Сделал шажок к прилавку: – Серьезно?
– Такой умный человек! – восхитился Витя. Он перестал буравить меня взглядом и расплылся в неискренней улыбке торговца. – Видит все! Знает все! Хочешь кольцо жене купить? Минское золото! Высшая проба!
– До свидания, Витя.
Моментально потеряв интерес к разговору, Глеб ухватил меня за локоть и потащил к выходу.
– Скидка хорошая! Потом приходи!
Уже на улице он резко толкнул меня в грудь и прижал к стене здания. Прошипел, как рассерженный кот:
– Ты зачем мне врал?
– В смысле? – я опешил настолько, что даже забыл о сопротивлении.
– Витя тебя знает. Ты к нему приходил. Как заказчик приходил! Что за игра, Игорь?
Так вот в чем причина пристального взгляда китайца. И этой неуловимой тени удивления, которую я заметил. Он узнал меня. В смысле – Игоря. Здешнего. Ну, двойник! Не устает оставлять мне подарки! Найти бы и прибить сволочину! А то наворотил дел и смылся в неизвестном направлении!
Оторвав от рубашки руку Глеба – сильная хватка у задохлика – я попытался выиграть время, задав встречный вопрос.
– Уверен?
– Что значит – уверен? Ты сам видел, как он на тебя смотрел.
– Видел. Но не понял.
Я лихорадочно подыскивал слова, которыми можно было объяснить происходящее, но не углубляться при этом в теорию переноса сознаний между мирами. Разумеется, ни черта я не подобрал. Глеб, приняв мое молчание за нежелание говорить правду, отступил на шаг.
– Пошли в машину. Едем в тюрьму.
– Зачем?
– Затем, что я втемную играть не буду. Возвращаюсь в камеру.
Вот что с ним было делать? С одной стороны – да и черт бы с ним! На посредника он меня вывел, даже подкинул новую зацепку – китаец меня знал. Дальше можно действовать и без него, так что пусть себе возвращается в свою камеру, узник совести недоделанный. С другой же стороны – он опытный следак. Знает, как искать информацию, о чем я имею представление только из прочитанных детективных романов. Да и силой на китайца давить смысла нет никакого, если верить утверждению, что «триада умирает молча».
Значит, нужно заставить Самойлова остаться. При этом не сообщая ему всю правду обо мне – хватит дяди Вани. Пойти по промежуточному варианту, как с матерью? Давай попробуем!
– Ты ведь со мной тоже не до конца откровенен, Глеб. Потребовал от меня согласия на помощь в деле с Потрошителями, а сам ничего толком не рассказал. У всех есть вещи, о которых говорить не хочется. К тому же, мы с тобой едва знакомы. Ты же не ждал, что я тебе все вывалю?
– Логично. – неохотно признал тот. И тут же вскинулся. – Но в расследовании мелочей не бывает. Я должен знать все!
– Как и я, верно? Если хочешь полноценного сотрудничества, давай строить его на откровенности. Ты рассказываешь мне, что за хрень у тебя произошла с Потрошителями, я объясняю свою ситуацию. И после этого продолжаем работать, как договорились.
В этот момент завибрировал телефон у меня в кармане. Взглянув на экран я, не выдержав, выругался. Пресветлый князь Николай Олегович, собственной персоной! Сделав знак Самойлову, я ответил на вызов.
– Слушаю?
– А ты, Игорь Сергеевич, не перегибаешь палку? – ласково начал князь Благовещенский и Тындинский.
– Вы о Самойлове?
– О нем. Какого, прости, хрена, ты вытащил заключенного из камеры за неделю до суда и обвинительного приговора?
Гнева, впрочем, в голосе шефа я не слышал. Скорее всего, он не особенно возражает против моего самоуправства, но получив доклад Фочина, посчитал нужным дать мне начальственного нагоняя.
– Есть хорошая зацепка с послом, Николай Олегович. Прямо сейчас отрабатываем. Самойлов со мной, никуда не денется.
– Хотел бы удрать – не пришел бы сдаваться. – справедливо заметил князь. – Что за зацепка?
– По телефону?
– Хм… Ну да. Ладно. Держи старика в курсе.
Звонок князя значил только одно – он одобрил мои действия. Что вернуло мне чуточку самообладания и даже кроху надежды на удачное завершение дикой этой истории.
Убрав смартфон в карман, я пояснил Глебу:
– Князь. Беспокоится.
– Я уже понял. – и без перехода вернул меня к прерванному разговору. – Согласен. Говорим друг другу все честно. Потом работаем.
Вот так! Я ему, выходит, нужен был не меньше, чем он мне. Это хорошо!
– Начинай тогда. – вот так и возвращается утраченное лидерство, мальчик Глеб! Учись!
– Пошли в машину. – буркнул тот.
Он долго устраивался на сиденье, всячески оттягивая начало рассказа. И начал его только когда я нетерпеливо кашлянул.
– Перед тем как убить Потрошителей, я их допросил. Девчонка ничего не видела, ее и ребенка я усыпил. Допрашивал жестко, уже тогда понимал, что в управе мне этого сделать не дадут. Догадывался, что за рядовыми похитителями стоит крупная фигура из местных бояр. В принципе, так и оказалось. Арцебашев.
Тут Самойлов сделал паузу, как бы предлагая оценить размах бедствия, открывающегося с оглашением этой фамилии. К сожалению, сделать этого я не мог, поскольку фамилия была мне совершенно не знакома. Но я сделал большие глаза, и повторил:
– Арцебашев?
– Угу. – кивнул Глеб. – Воевода наш.
Боясь ошибиться, я плюнул на осторожность и уточнил:
– Ты сейчас про Михайло Генриховича говоришь? Здоровенного такого дядьку?
– Да. Про кого же еще?
– Просто уточнил! – вскинул я руки. – Слушай, но ему это зачем? Он же приближенный князя!
– Ты знаешь сколько стоит младенец с мирским даром на черном рынке?
– Нет. Не интересовался как-то.
– От ста тысяч рублей мальчик и двухсот – девочка.
В покупательской способности здешнего рубля я еще не до конца разобрался, но уже понимал, что суммы названные следователем огромны. К примеру, за его обед в «Даурии» я отдал два с половиной рубля.
– Да ладно! Что в них такого ценного? Это же не носители боевой магии!
– Игорь, ты чего? Из младенца с мирским даром можно воспитать идеального убийцу! Если переломать ему сознание и научить даром не лечить, а убивать. Направь такого на цель и у жертвы почти шансов не будет. Только целитель и сможет спасти, да и то без гарантии. Да, при таком воспитании выживает хорошо если один из десяти детей, это же против природы идти, да и живут убийцы недолго, но все равно – это почти идеальное оружие.
Я даже присвистнул вслух. Ну ничего себе! Это же практически контрабанда ядерного оружия, если с моим миром сравнивать! В Благовещенске! И крышует ее добряк Михайло Генрихович. Мне стали куда понятнее причины, отчего Глеб принял обет молчания.
– Когда я всю правду узнал, понял, что Арцебашев на что угодно пойдет, чтобы дело замять. А мне, если и поверят, то не сразу – все-таки фигура значимая и влиятельная. Даже на боярском круге я его обвинить не смогу – формально я изгнан из рода. А значит, у него время будет хвосты подчистить и дел натворить. Мог ведь и Аню…
– Жену?
– Ага.
Я посмотрел на парня совсем другими глазами. С уважением, если честно. Он не стал бросаться грудью на баррикады, подставляя всех вокруг себя под огонь, а предпочел принести себя в жертву. И дело закрыл – Потрошители после той расправы затихли и никак себя не проявляли, и никому больше пострадать не позволил. И воевода уверен, что следак, под него копающий, сорвался, как институтка. По мне, такое поведение больше на героизм походит, чем бросок в штыковую на пулеметы. Сдохнуть глупо – большого ума не надо.
А Самойлов сидел и ждал, когда случай позволит ему добить ячейку вместе с головой. И дождался. Меня. Блин, парень-то на меня рассчитывал! И, будь на моем месте настоящий обер-секретарь, делал бы это не напрасно. У моего двойника хватило бы силы и влияния прижать Михайло Генриховича. А вот у меня…
Хотя, чего раньше времени загадывать? Влияние заместителя князя от меня никуда не делось, это ж не магическая сила. А в деле с Потрошителями дар и не нужен. Там только донести князю, а уж он с Арцебашевым сам разберется. Конечно, нужны веские доказательства. И, по-хорошему, полная победа в деле с убийством посла. Для усиления, так сказать, позиций при дворе.
– У тебя доказательства есть? Что-то, кроме слов похитителей?
– Нет. Но я знаю, как их добыть. Секретный счет воеводы в банке Саха – один из Потрошителей рассказал. На него он получал проценты с каждой продажи ребенка. Оформлен он не на него лично, но если покопать, его уши точно выглянут. А еще можно сопоставить даты платежей с каждым случаем похищения… У меня есть записи, я по всему княжеству случаи поднял за три года. И, на всякий случай, еще по Хабаровску и ханству якутскому…
Ну, в принципе. Если доступ к этому счету найти, доказать его связь с Арцебашевым, может сработать.
– Слушай, а что применил для убийства? – уж очень мне хотелось узнать значение оговорки жандармов «покрошил в фарш». И пояснил на всякий случай. – Я рапорта о твоем деле не читал.
– Лезвия. – пожал плечами Глеб. – У нас не очень сильный род. Четыре воздушных клинка с каждой руки, да еще пара мелких заклятий – вот и весь мой арсенал.
Я чуть в голос не расхохотался, услышав его объяснение. У меня в напарниках Росомаха ходит! Настоящий Логан с клинками из воздуха! Только выглядящий не так брутально! Не, ну правда! Я еще к самому факту существования магии едва привыкать начал, а тут – на тебе – клинки из воздуха! Но сдержался, к счастью. Не хотелось рушить едва возникшее между нами доверие. Глеб ведь никому, кроме меня, эту историю не рассказывал.
– Ну а у тебя что с триадой? Откуда тебя Витя знает?
Посчитав, что свою часть договора он выполнил, Самойлов потребовал выполнения своей и от меня. Я уже подготовил версию, которая являлась смесью моей беседы с матерью и парочки новых вводных. Частично, кстати, почерпнутых их его рассказа.
– Я не буду от тебя требовать, чтобы ты все втайне хранил – и так понятно, верно? – усмехнулся я невесело. – Память я потерял. И дар.
Судя по расширившимся глазам Глеба и приоткрытому рту, он был удивлен. И еще, пожалуй, не очень мне верил.
– А так бывает?
– У бабки по отцовской линии так было. – качнул я головой. Нет ничего правдоподобнее смешения правды с правдоподобным вымыслом. – У нее только дар, память она не теряла. Я не знаю, как это произошло и, как это можно исправить. Но, сам понимаешь, трепать о таком на каждом углу не станешь. Даже вопросы задавать и то опасно. А ту еще кризис с убийством посла. Попробуй только скажи, что обер-секретарь… Ну ты понял. Так что, отвечая на твой вопрос про Витю, я допускаю, что знаком с ним и даже сотрудничал. Но я ничего об этом не помню.
– Как давно?
– Память потерял?
– Ну да. И сколько не помнишь?
То есть, мое объяснение, как рабочую версию, он пока принял. Уже хорошо.
– Вчера с утра встал и понял, что не могу вспомнить, что было вчера. И днем раньше. Так сказать, на сколько я не помню – не могу. Но события месячной давности, например, вспомнить могу.
Я решил, разу уж парень проторчал в камере два месяца, остановится на сроке в один месяц. Так ему сложнее будет поймать меня на вранье. Тут же вылезла паническая мыслишка, прооравшая что-то вроде «досочиняешься!» и скрылась.
– Проклятье может?
– Я лично считаю, что это как-то связано с моими делами. – решил я вернуть наш разговор к проблемам меня волновавшим. – Никак этого подтвердить не могу, но чуйка вроде такое говорит.
– Чуйка?
Еще одно незнакомое слово? Блин, да как же тут легко впросак попасть!
– Ну да, чуйка. Чутье, интуиция…
– Да не, я понял. – махнул рукой Глеб. – Странно просто, ты говоришь, дар потерял…
А интуиция у нас, выходит, составная часть дара! Ну здорово!
Чтобы ничего не объяснять и не завязнуть в собственном вранье еще глубже, я ответил пожатием плечами. Не знаю, мол, что тебе и сказать. Так как последнее утверждение было правдой, выглядело, должно быть, убедительно. Во всяком случае, следователь перестал меня разглядывать, погрузившись в мысли.
– Он странно на тебя смотрел. – выдал он через некоторое время, проведенное нами обоими в молчании.
– Витя? Ты говорил уже.
– Нет, погоди, я не о том сейчас. Он удивился, что ты пришел. И еще больше удивился, что ты хочешь узнать о нападении на себя.
– И что? Ты же сам сказал, что я был его заказчиком.
– Тут, понимаешь, есть еще одна странность. – следователь прикрыл глаза и говорил будто бы с самим собой. – Про то, что можно закрыть возможность получения информации о заказчике, заплатив за это, знает очень немного людей. И ты к ним не относишься – в других сферах крутишься. Но это ладно, можно списать на то, что ты каким-то образом знаком с кодексом триады. Но!
Тут он поднял палец. Точнее, ткнул им в крышу машины, не рассчитав силу.
– Представь себе поведение твоего недоброжелателя: он заказывает триаде нападение на тебя, но неуверен, что у них получится и предусмотрительно блокирует возможность получения информации о себе через минцев. Кто, скажи мне, так делает? Тот, цель у кого не убить.
Тут он взял паузу и пристально на меня посмотрел. Явно наблюдая за реакцией. Ну пусть полюбуется, Шерлок благовещенский! Про то, что меня хотели припугнуть москвичи, я уже знал.
– Допустим. – подбодрил его. – Допустим, меня не хотели убивать, а только надавить. Где-то я узнал больше, чем заказчику хотелось. При моем положении, как ты понимаешь, это неудивительно. Но могло быть и по-другому. Я что-то узнал, недоброжелатель запаниковал и кинулся с заказом к триаде.
– Предусмотрев возможность того, что выживешь и придешь к Вите за информацией?
– Почему нет? Если это китаец, в смысле минец, он мог знать о кодексе триады.
– Ну да, ну да. – по-старушечьи покачал головой Самойлов. – Слушай, а давай одну версию проверим? Только ты делай, как я скажу, ладно? Я ничего объяснять не буду, а то Витя нас раскусит. Просто подыграй мне.
И не дожидаясь моего ответа, выскочил из машины.
Витя по-прежнему стоял за прилавком. Увидев нас, он радостно оскалился и вскричал:
– Решил покупай жене кольцо? Хорошая скидка дам!
Вот теперь я был абсолютно уверен, что китаец паясничал, а на самом деле по-русски говорил не хуже меня. Не знаю, почему появилась такая уверенность, я словно бы прочитал его. Не мысли, а его самого. Или вспомнил? Сорокапятилетнего мужчину, которого на самом деле зовут Гуань Пэнь, женатого, имеющего взрослую дочь…
«Что это?» – тут же возопила часть меня в страхе. – «Откуда я это знаю?»
«Заткнись! Отголоски памяти владельца тела!» – быстренько выдала заключение другая моя часть.
Я, наблюдавший за этим коротким спором откуда-то сверху, сразу же согласился с версией всплеска памяти. Очень логичной и все объясняющей. Согласился официально и тоже призвал к порядку «паникера».
Но на самом деле, сделал это без уверенности.
– Нет, продолжить наш разговор, Витя. – жестко пресек кривляния китайца Глеб.
– О чем? – удивился тот. – Мы все сказать!
– Не все. Мой друг подтверждает снятие запрета на информацию и не имеет финансовых претензий.
«Что?»
Китаец взглянул на меня вопросительно. Он ждал моего ответа.
– Н-н… Да. – да гори оно все огнем! Что еще за игры? Я потом с этого Глеба всю душу выну! – Я подтверждаю.
– А я – принимаю. – чуть поклонился Витя. – Прошу вас пройти кабинет. Моя дочь приготовит чай.
Он толкнул дверь в стене и приглашающе повел рукой. Говорил он совсем без акцента.
– Это что значит, Глеб? – спросил я, уже зная, каким будет ответ.
– Ты и есть заказчик. – ответил Самойлов, глядя на меня с интересом исследователя царства насекомых. – Пойдем, послушаем на кой ляд тебе это понадобилось.
