Глава 14

– Но почему у тебя нет дома? – не унимался Джордж. Он устроил Гилберту настоящий допрос с пристрастием. Я видел, как изворачивается, уходя от ответа, внешне грозный кот. С одной стороны, ему хотелось показать себя независимым – мол, ему никто не нужен, – но в то же время он не мог устоять перед очарованием маленького Джорджа, который обезоруживал любого своей непосредственностью.

– Видишь ли, жизнь – это не только рыба и мороженое, – смягчился Гилберт.

– Разве? – Джордж выглядел расстроенным. – А я думаю, что у меня именно такая жизнь. О, только в ней еще есть Шанель. Да, и папа, и мои семьи.

– Это не для меня. Давным-давно, когда я был таким же маленьким, как ты, у меня была семья, но несчастливая. – Он потянулся. – Однажды я понял, что мне будет лучше не с ними, а на воле, поэтому ушел.

– Но почему? – Казалось, что Джордж никогда не перерастет фазу «почему».

– В том доме не было ни доброты, ни любви. Отец тот еще негодяй, что очень расстраивало мать, и еще двое детей. Один из них вечно конфликтовал с отцом. Ругались страшно, а потом он мучил меня.

– Какой ужас. – Я видел, что Гилберту тяжело говорить об этом, и не хотел его отпугивать, поэтому пытался как-то остановить поток вопросов от Джорджа. Я то и дело легонько подталкивал его в бок, но он не понимал намеков.

– Я был молод, и нет, больше не мог терпеть такую жизнь. Трудно говорить о том, как некоторые люди относятся к нам, животным. Мы же не набиваемся к ним в домашние питомцы, но они почему-то думают, что могут издеваться над нами. – Его глаза потемнели. – В общем, однажды я собрался с духом и ушел из дома. Какое-то время прятался, зная, что семья меня ищет. Они расклеивали объявления.

– Я знаю такие, на фонарных столбах! – взволнованно воскликнул Джордж. Я объяснил Гилберту, что у нас в округе пропадает много кошек и их фотографии появляются на фонарных столбах с пугающей частотой.

– Да. Я не мог понять, почему они хотят вернуть меня обратно, если так плохо ко мне относились. Ладно, допустим, этим грешили только отец и один из сыновей, но остальные-то знали, что происходит. Я почти ничего не ел и был ужасно напуган. В общем, скрывался, сколько мог, а потом двинулся в путь, уходя подальше от дома. Мне удалось выжить благодаря охоте – все-таки в сельской местности это не проблема, – и, если честно, мне стала нравиться жизнь одиночки. Со временем я понял, что хочу оставаться независимым, тем более что научился добывать еду. Когда я добрался до этой деревни и нашел пустующий коттедж, решил задержаться здесь на время. Но задержался надолго, потому что никто так и не появился, пока не приехали вы.

– Классная история! Но теперь, когда мы здесь, ты ведь останешься, правда? – спросил Джордж, ткнувшись в него носом, и Гилберт замурлыкал в ответ.

– Меня только одно тревожит. Что будет, если меня найдет ваша семья?

– О, они тебя полюбят. Послушай, наши семьи обожают кошек, дети тоже, поэтому тебе разрешат остаться. Я вот только боюсь, что они не захотят оставлять тебя здесь одного, и я не знаю, как мы объясним им, что тебе нравится такая жизнь и ты не хочешь, чтобы за тобой все время присматривали.

Я догадывался, чем это может обернуться. Наши семьи, возможно, захотят забрать Гилберта с собой или, хуже того, найти ему хороших хозяев в деревне.

– Тогда мне лучше залечь на дно. Я рад, что дом возвращается к жизни, но не хочу отсюда уходить.

– Нет, конечно, не уходи.

– Ну, я не думаю, что такое случится, – встрял Джордж. – Ясно, что ты живешь здесь, и сюда будут часто приезжать люди. Наверняка им захочется, чтобы ты остался, и, возможно, они просто немножко помогут тебе с пропитанием.

– Ты правда так думаешь? – неуверенно спросил Гилберт.

– Правда. Ты же обитатель «Морского бриза», и я думаю, что они это понимают. Ты можешь быть котом при коттедже и, когда здесь никого нет, присматривать за ним вместо нас.

– Как это разумно, Джордж, – с гордостью произнес я. – Будем надеяться, что наши семьи рассудят так же. – Временами Джордж бывал чрезвычайно умным. Наверное, перенял это от меня.

– О, так и будет, – уверенно заявил Джордж.

– Слушайте, у меня есть немного свободного времени. Не хотите прогуляться? Я бы показал вам окрестности. Я знаю, пляж вы уже видели, но здесь рядом такие красивые поля, да и день сегодня подходящий, чтобы порезвиться на природе, – предложил Гилберт.

Джордж с надеждой посмотрел на меня. Но уговаривать меня не пришлось.

Мы пробирались по узким улочкам позади коттеджа. Спуски и подъемы оказались довольно крутыми, и я подумал, что здешняя жизнь весьма способствует поддержанию физической формы. Даже Джордж слегка запыхался. Поднявшись в горку, мы достигли большой дороги с оживленным движением, так что пришлось долго ждать, чтобы перейти на ту сторону. Потом Гилберт привел нас на огромное зеленое поле, где трава щекотала нам лапы, пока мы прокладывали путь. Увидев, как Джордж пугливо отскакивает от одного стебля к другому, я догадался, что это первое поле в его жизни.

– Не похоже на садовую траву, – неуверенно произнес он.

– Ты прав, парень, это тебе не газон. Но в такой траве прикольнее, когда привыкнешь, – ответил Гилберт, отпрыгивая в сторону.

У меня уже было несколько приключений в сельской местности, но должен сказать, что в компании Гилберта наша прогулка оказалась еще более увлекательной. Он держался очень уверенно, знал лучшие места, где растут самые пышные кусты для охоты за бабочками, где живут опасные звери, где можно просто остановиться и полюбоваться красивыми видами, заглядывая до самого горизонта. От всего этого дух захватывало. Солнце гналось за нами, согревая наши шкурки.

– Как весело! – визжал взбудораженный Джордж. Я предупредил его, чтобы он не вздумал соваться сюда в одиночку; я не переставал быть отцом, даже когда мы так отрывались.

Мы втроем забились под куст, устроив короткий привал, когда Гилберт вдруг насторожился.

– Что такое? – спросил я.

– Там собака, я чую. – Мы выглянули наружу и увидели, что по полю бегает кругами большая черная собака. Меня охватила паника: пора валить отсюда.

– Бежим, – сказал я и сдвинулся с места.

– Постой, в этом нет необходимости, – остановил меня Гилберт. – Это один из фермерских псов, он дружит с кошками, не волнуйся.

Я никогда не слышал о дружбе собак с кошками, но, когда пес приблизился к нам, никакой агрессии он не проявил. Просто кивнул, приветственно махнул хвостом, а потом повернулся и побежал прочь. Мое сердце колотилось, я не ожидал, что пес окажется таким добродушным. В Лондоне меня не раз преследовали собаки, и я никогда не встречал тех, кто мог бы мне понравиться.

– Есть одна проблема, – сказал Гилберт, когда мое сердцебиение постепенно пришло в норму.

– Что? – спросил Джордж.

– Ну, поле, которое нам нужно перейти, чтобы добраться домой… Туда сейчас вывели овец, вот почему появилась собака.

– А что такое овцы? – заинтересовался Джордж.

– Белые пушистые существа, – ответил я с некоторым превосходством знатока сельской жизни. Гилберт засмеялся.

– Дело в том, что эти овцы довольно агрессивны и не любят, когда чужие заходят на их поля.

Мы проследили за взглядом Гилберта: действительно, прямо посреди поля паслось стадо овец довольно воинственного вида. Я и не думал, что овцы могут быть злыми, они казались такими безобидными. Мне доводилось сталкиваться с враждебной коровой и весьма агрессивными свиньями, но чтобы с овцами – никогда.

– Что же нам делать? – спросил я, больше всего беспокоясь за Джорджа.

– Побежим вокруг поля. Они, вероятно, попытаются нас преследовать, но, если мы будем держаться периметра, нам удастся обогнать их. Алфи и Джордж, вы идете первыми, я за вами, так чтобы Джордж в случае чего был зажат между нами.

– Я не боюсь овец, – с привычной бравадой заявил Джордж.

– И напрасно, парень. Если они начнут бодаться, мало не покажется. Поверь мне на слово, уж я-то знаю. Ладно, по моей команде начинаем движение.

Я чувствовал себя взволнованным и немного испуганным, когда припустил по полю, следуя маршруту Гилберта и не выпуская Джорджа из вида. Я старался смотреть вперед, но не мог удержаться от того, чтобы украдкой не поглядывать на овец. Я видел, что нас заметили. Джордж бежал быстро, его лапы мелькали у меня перед глазами. Овцы всем стадом подались в нашу сторону, и поначалу казалось, что они двигаются медленно, но потом как будто резко увеличили темп. Адреналин придавал мне ускорение, и я сумел обогнать их и добраться до края поля вслед за Джорджем.

Я присоединился к Джорджу возле изгороди и подтолкнул его в лазейку. Мы были в полной безопасности! Но, посмотрев назад, я увидел, что Гилберта загоняют в угол. Он как будто пожертвовал собой ради нас. Я не знал, что делать, и обратился к Джорджу.

– Ори как можно громче, – сказал я. Овцы не смогли бы пролезть под изгородь, и я рассчитывал на то, что они отвлекутся на шум и тогда Гилберт сможет вырваться.

– Йооо! – завопил я что есть мочи. Джордж присоединился ко мне. Мы визжали, кричали и мяукали, пока не охрипли. И, когда овцы наконец обратили на нас внимание, Гилберт совершил свой побег.

Мы рухнули на небольшой пятачок травы с другой стороны поля.

– Ой, пап, это было круто, – сказал Джордж. Честно говоря, я бы предпочел, чтобы у него развилось здоровое чувство опасности.

– Это было страшно, – поправил я. – Мы могли бы стать их ужином.

– Маловероятно. Кажется, им больше по душе трава, – сказал Гилберт. – Они бы, конечно, намяли нам бока, но спасибо, что спасли меня. Ух, и натерпелся бы я, доберись они до меня.

– Почему они тебя не любят? – спросил я.

– Ничего личного, они просто защищают свою территорию. Они как семья и видят в нас захватчиков, я полагаю. Фермерские животные могут быть опасными для нас, но я бы все равно не променял свою жизнь ни на какую другую.

Это я уже понял. Мы медленно брели домой, пытаясь отдышаться. Меня все еще колбасило от пережитого страха. Джордж казался невозмутимым, для него все это стало захватывающим приключением, да и Гилберт выглядел спокойным, не то что некоторые. Меня радовало хотя бы то, что дорога домой шла под гору.

Остаток дня мы провели на заднем дворе, в то время как Джордж отправился следить за Шанель.

– Зачем он это делает? – спросил Гилберт.

– Первая любовь, – ответил я.

– Никакого вкуса. Что кошка, что ее хозяйка – брр.

– Кстати, о хозяйке. Мне позарез нужно выяснить, что она еще замышляет. Ситуация ухудшается. Теперь уже и дети вовлечены, а это никуда не годится. Я знаю, мои взрослые смогут постоять за себя, но дети, особенно младшие и тем более Тоби, совсем беззащитны.

– Ты хочешь, чтобы я провел разведку и попытался что-нибудь нарыть? – спросил Гилберт.

– А ты мог бы? – Я не верил своим ушам. Сколько сил я потратил на то, чтобы привлечь Гилберта, и вот теперь он сам проявил инициативу, и мы наконец-то в одной лодке. Я знал, что с его помощью нам удастся сорвать любой план Андреа и Лиама. Во всяком случае, надеялся на это.

– Ты, можно сказать, спас мне жизнь, и это меньшее, что я могу сделать для тебя, – ответил Гилберт. – А еще мне очень нравится, когда вы с малышом рядом. Я, конечно, самодостаточный парень, но не вижу ничего плохого в друзьях.

Хотя все это прозвучало в привычном грубоватом тоне, меня тронули его слова. И в конце концов наблюдатель из него наверняка получился бы получше Джорджа, который уже крепко спал.

Ближе к вечеру я услышал шум суматохи: наши возвращались с прогулки. Мы валялись в доме, отдыхая от солнца, и я поспешил к двери поприветствовать всех. Они прошли через задний двор, по очереди приняли душ на свежем воздухе, смывая с себя песок, потом отнесли полотенца и пляжные аксессуары в песочную комнату.

– Видите, как все здорово спланировано, – сказала Полли, довольная собой.

– Это была отличная идея, особенно душ, – добавила Клэр, обнимая подругу.

– И весь хлам остается в песочной комнате, – улыбнулась Франческа. – Ну, или почти весь, – засмеялась она, когда Саммер опрокинула на пол ведро, полное песка.

– Кажется, мы должны оставлять песок на пляже, – засмеялся Тоби. Эту фразу часто повторяли взрослые, и он запомнил. Я снова почувствовал себя счастливым; похоже, они чудесно провели время. Пока дети болтали и спорили, переодеваясь, Клэр сгребла кучу грязной одежды и сунула ее в стиральную машину, Франческа сложила ведра и лопаты, а Полли проводила очищенных от песка детей в дом. Я понял, что сейчас самое время представить всем Гилберта… но, когда обернулся, его уже и след простыл.