Встреча боярина Евпатия с рязанскими воинами
Метель окрасила все белым цветом. Зима окончательно входила в свои права.
– Скоро уже по землям нашего княжества поедем, княжич, – сказал боярин Евпатий Львович. – Считай, что домой вернулись. Посмотри, вон какие-то всадники. Наверное, дозор, но, как говорится, всякое может быть.
Всадники между тем поспешили навстречу боярину и его людям, которые тут же обнажили оружие. Было видно, что к ним скачут не тати, а обученные воины, но предосторожность не мешала.
– Православные! Мы воины великого князя Юрия Игоревича, нас послали соединиться с дружиной великого князя черниговского.
– Меня зовут боярин Евпатий, а прозвище Коловрат. Я ездил в земли Чернигова, но помощи оттуда не привел. Кто у вас главный?
– Воевода Симеон Святославович.
– Веди нас к нему, мне с ним переговорить нужно.
Воины развернули коней и рысью направились в сторону, откуда приехали. Боярин Евпатий Львович вместе со своими людьми проследовал за ними.
– Значит, помощь с Чернигова не придет? – спросил у Коловрата один из ратников.
– Нет, братья, оттуда помощи нам не дождаться. А что тут произошло? Я многого не знаю.
– Не гневайся, боярин, но пусть лучше тебе все воевода расскажет, чем мы. Многое произошло. Все стало иначе.
Евпатий не стал допытываться и продолжил путь.
– Евпатий Львович, – обратился к боярину княжич Игорь Ингварьевич, – коли к нам на соединение рать послали, то, значит, и впрямь дядя, может, меня удельным князем сделает. А это первая дружина, которую я поведу.
Евпатий Львович посмотрел на мальчика и улыбнулся. Как бы это не значило другое, подумал боярин. Слова, что принес в Чернигов ратный гонец, были совсем не веселыми. На душе у боярина Евпатия скребли кошки, но он старался никак это не проявлять.
Воины, посланные на соединение с дружиной черниговского князя, ехали верхом по двое. Впереди ехал воевода Симеон Святославович. Увидев скачущих воинов, он пустил коня им навстречу.
Симеон Святославович знал боярина Евпатия Львовича и княжича Игоря Ингварьевича в лицо, и, увидев их, был неслыханно удивлен.
– Доброго здоровья, княжич Игорь Ингварьевич! – крикнул воевода Симеон. – Вы словно ниоткуда появились! Ратники, остановимся!
Воины остановились и быстро стали подготавливать лагерь. Боярин Евпатий Львович спрыгнул с коня и подошел к боярину Симеону, который тоже спешился.
– У меня разговор к тебе, боярин, – начал Евпатий Коловрат.
– Да уж, поговорить нам нужно. Скажи, Евпатий, я правильно понял, что нет никакой помощи?
– Правильно, боярин. Правильно. Теперь рассказывай, что там произошло за время моего отсутствия.
Боярин Симеон недоверчиво поглядел на Евпатия Львовича.
– Да многое изменилось. Давай-ка отойдем и поговорим с глазу на глаз.
– Игорь, – обратился боярин к княжичу, – ты пойди посмотри, как воины зимой стан устраивают. Смотри и учись, а я пока пойду с воеводой парой слов перекинусь.
Когда они отошли метров на сорок от всех, Симеон Святославович начал рассказывать:
– Беда, боярин Евпатий Львович. Неисчислимая монгольская рать вошла в наши земли. Было сражение на реке Воронеж, и там нашу рать разбили поганые. Многие пали в той битве. Никогда не было такой жаркой сечи.
Боярин Евпатий Львович сжал кулаки. Разбили нас поганые, а я без толку на чужбине уговаривал великого князя Михаила Всеволодовича принять нашу сторону.
– Дурные вести! Великий князь жив, княжич Федор Юрьевич, другие князья?
Евпатий увидел, что боярин Симеон отвел глаза и явно что-то не хочет говорить.
– Княжич Федор Юрьевич и князь Олег Ингварьевич Красный отдали Богу души. Князь Олег прикрыл отход выживших. Пал муромский князь Юрий Давыдович. А сколько бояр и витязей нашли в той битве свой конец, и вовсе сказать нельзя. В общем, вся рязанская земля слезами пропитана.
И впрямь дурные вести, подумал боярин Евпатий. Жаль Евпраксиньюшку, только замуж вышла – сразу вдовой стала. Хорошо хоть, Господь ей в утешение сына послал – Ваню. Вот приеду, хоть увижу его.
– Пронск, Белгород и многие другие селения рязанской земли превратились в пепел. Эти монголы просто звери дикие. Великий князь заперся в Рязани и ждет твою рать. Нас послал примкнуть к тебе.
– А нет никакой рати, Симеон Святославович, вообще никому нет дела до наших бед. Рязань – город крепкий, и, думаю, монголам он не по зубам.
Боярин Симеон Святославович покачал головой.
– Не знаю даже. Ты не видел их воинства и поэтому говоришь такое. Мы думали, что врагов десять тысяч, потом, что около пятидесяти, а по правде мне кажется, что их раз в пять больше, может, в десять. Нельзя сосчитать тьму!
– Две головы решения никогда не примут, воевода. Давай сразу с тобой решим, кто из нас главенствовать будет. Ты или я.
– Ну как тебе, боярин, сказать. Я хоть и первенства не ищу, но думаю, что ты понимаешь: коли нет никакой черниговской рати, то, наверное, мне лучше и остаться всем головой. Ты, Евпатий, за княжича Игоря Ингварьевича отвечаешь.
Боярин Евпатий Львович кивнул, давая понять, что он согласен. В это время к ним приблизился юный княжич Игорь Ингварьевич. Отрок подошел к боярам и, смерив взглядом сначала одного, потом другого, сказал:
– Бояре, хочу собрать сотников и вас на совет. Я княжич Игорь Ингварьевич, и вы должны служить мне. Я еще незрел годами и посему испытываю нужду в ваших советах, но решения будут за мной.
– Княжич, – с улыбкой произнес боярин Евпатий Львович, – да чего тут решать? Мы с боярином Симеоном уже все обдумали. Он рать поведет, а ты воротишься в черниговскую землю. Я сам останусь и буду биться с ворогами.
Боярин Симеон хоть ни о чем подобном с Евпатием не договаривался, но важно покивал головой. Такой воин, как Евпатий, лишним не будет, решил воевода.
– Я из рода Рюрика, боярин, и я сказал, что надо сделать. Собирай совет, будем принимать решение.
– Хорошо, княжич, – согласился боярин Симеон, который быстро прикинул, что сейчас это может быть ему на руку, так как он понятия не имел, куда вести дружину, коли из Чернигова помощи нет, – сейчас все сотники соберутся и будем думу думать.
