Падение Рязани
Огромный камень ударил о деревянную стену, заставив разбежаться воинов, находящихся на ней. Следом за первым камнем ударил второй. Пущенные из поставленных стенобитных машин валуны ударялись о стены.
– Великий князь, стены ломают с помощью катапульт!
Великий князь Юрий Игоревич понимал, что наступает конец. Все, его бой, нет, его война закончена.
– Созывай всех защитников! Пусть оставят стены и спешат ко мне!
Удары валунов крушили построенные на совесть стены, а рязанцы стягивались к великому князю. Они шли, помогая друг другу, изнуренные, все покрытые кровью, своей и противников, а многие и вовсе раненые и только благодаря неописуемой воле продолжающие бой.
– Рязанцы! Православные! Враги сокрушают наши стены, и мы можем выбрать одно из двух – сложить оружие или принять смерть. Тех, кто хочет сложить оружие, я винить не стану. Вспоминайте о нас в своих молитвах! Те, кто хочет найти смерть в бою, пусть готовятся к последней схватке. Схватке, в которой мы все падем, так как силы противников намного превосходят наши.
– Княже, – услышал великий князь голос из толпы, – наши братья, отцы и сыновья лежат здесь. Как можем мы сложить оружие? Веди нас на смертный бой, и пусть запомнит Степь, что русские воины умирают, но не сдаются!
– Верно говоришь! Смерть и слава лучше неволи, рабства и позора! Насмерть стояли на стенах, встанем насмерть и в городе!
Стены рухнули, пробитые камнями, и в пролом понеслась монгольская конница. Ров перед городом был давно завален телами и ветками, которые монголы побросали туда, чтобы было легче атаковать стены.
– За Русь! На смерть! – провозгласил великий князь Юрий Игоревич, снял шелом, перекрестился и пустил коня навстречу врагам.
В этом последнем ударе дружина великого князя рязанского, казалось, превзошла сама себя. Монгольские всадники падали десятками, пронзенные копьями славных витязей, и казалось, что невозможно сразить таких богатырей.
В последний бой дружинники пошли в сияющих доспехах. Казалось, победить просто невозможно, но вот упал конь под первым, а второго сразила стрела, нашедшая щель в доспехе. Пал третий, сраженный саблей. Витязи умирали, но не только не стали отступать перед напором монголов, но и сами стали теснить их.
Пешие воины тоже вступили в бой. Ощетинившиеся копьями, они разили монгольских всадников, но и сами падали под их ударами. Перед смертью защитники Рязани словно перестали чувствовать усталость и боль. Отчаяние застлало все.
И вот впервые за весь штурм Рязани монгольские всадники попятились, а после обратились в бегство.
– С нами Бог! – послышались возгласы рязанцев. – Враг бежит!
Это был лучик надежды среди туч отчаянья. Монголы не отступали, а лишь отхлынули, чтобы вновь ударить.
Николай Гаврилович стоял в первом ряду пехоты, держа обеими руками копье. Он понимал, что это конец. Господь сохранял его жизнь весь штурм, но теперь, видно, и его он призывает к себе.
– Господи, помоги мне перед смертью не струсить и не смалодушничать. Пошли мне достойную смерть!
Монгольская конница вновь разбилась о русскую доблесть. Когда начался бой, Николай вдруг перестал чувствовать страх. Так происходило всегда и на стенах, и в городе. До боя было страшно и хотелось убежать, а когда бой наступал, то страх исчезал и сменялся каким-то иным чувством.
Николай ударил копьем по всаднику, и тот, схватившись руками за живот, выронил оружие.
– За Русь! За братьев, за батюшку! Получи, поганый!
Заросший шерстью монгольский конек сбросил своего мертвого хозяина и хотел встать на дыбы, но Николай схватил его под уздцы и лихо запрыгнул на него.
– Держи копье, Никола, – крикнул, бросая ему копье, один из воинов.
Николай, несмотря на свой молодой возраст, прославился в этом бою. Нет, не сильными ударами, не ратным умением, а отчаянием, которое присуще молодости.
Николай развернул коня и поскакал навстречу противникам. Монгольский всадник, увидев юношу, посчитал это вызовом и поднял руку. Видно, он был не меньше сотника, так как монголы расскакались, освобождая место для поединка.
– Урус!
Никола ничего не ответил. Конь нес его на противника, а он, вцепившись одной рукой в гриву, а другой придерживая копье, не знал, что делать. Монгольский воин, принявший вызов, видел перед собой не юношу, а одетого в кольчугу воина на коне и с копьем в руках. Воин этот был одного с ним роста и, видимо, желал единоборства.
Боярин Евпатий говорил, что если отпустить руку от седла, то страх исчезнет.
– Господи, помоги мне! – прошептал Никола и, отпустив руки от гривы, направил копье на монгольского всадника, который явно намеревался отбить его щитом и сразить Николу саблей.
Не будет честного боя, подумал Никола и в последний момент вместо того, чтобы ударить копьем по монголу, перенаправил острие на коня.
Парень вылетел из седла. Оказавшись на земле и перекатившись, он встал. Он видел, как монгол пытается выбраться из-под подбитого коня.
Никола не стал ждать и кинулся на него с голыми руками. Монгольский воин был придавлен убитым конем и поэтому не успел подняться на ноги. Парень, не думая о том, что делает, схватил монгола за шею и начал душить.
Противник сумел обнажить кинжал и, понимая, что задыхается, со всей силы ударил русского витязя.
Николай впервые ощутил нестерпимую боль, которая происходит от того, что рвется тело. За первым ударом последовал второй, но парень не разжимал руки. За вторым ударом – третий, но уже не такой сильный и не сумевший пробить кольчугу. Силы оставляли парня, но рук он не разжимал.
Монгол, теряя сознание, из последних сил пытался заставить воина разжать смертельную хватку.
Когда ворог перестал подавать признаки жизни, Николай Гаврилович разжал свои руки и повалился на землю.
А почему я не чувствую боль, подумал Николай, а почему все растворяется?
– Господи, прими ме…
Великий князь Юрий Игоревич после того, как потерял в бою коня, продолжил бой пешим. Кольчуга на князе была изорвана, а многочисленные раны предвещали его скорый конец. Монголам удалось сломить сопротивление русских воинов и разбить их на мелкие отряды, которые отходили в глубь города.
Вокруг Юрия было порядка сорока воинов. Они вместе с князем пятились к терему, в котором жил ближник великого князя боярин Демид Твердиславович.
Между тем Демид Твердиславович, когда узнал, что город вот-вот падет и бой идет уже на улицах, встал с постели и вышел на крыльцо в доспехах и при оружии.
Боярин смотрел на город, которому долгое время служил и не получил от его правителя ничего, что было бы достойно его деяний. Боярин увидел отступающих воинов и легко узнал среди них своего бывшего друга великого князя Юрия Игоревича. Хорошие на великом князе доспехи, отметил про себя боярин. Что ж, скоро стану великим князем, и не такие на мне будут.
Великий князь бился с остервенением, не жалея жизни. Понимает, что проиграл, размышлял боярин, понимает, что самое лучшее, что он сейчас может сделать, – это сдохнуть. Он думал, что меня опозорит, выбрав своему сынку дочку по крови княгиню, а не мою дочь, худородную. Что ж, самое время мне перестать быть худородным. Я создам новую династию, и мы будем править в Рязани. Нам не нужна Русь, хватит и одного великого княжества. Да, я признаю власть великого царя и хана, но лишь на время. Монголы – степняки. Как пришли, так и уйдут.
Копье пробило живот великому князю, разорвав кольчугу. Юрий Игоревич понимал, что пришла смерть. Что теперь будет? Боль жуткая!
– Слава и смерть!
– Княже! – заорал один из воинов, бьющихся рядом. – Князя убили!
– Бейтесь, братья! – произнес великий князь, опускаясь на колени. Он не знал, что с крыльца терема на его смерть взирал его ближник. Взирал и усмехался.
