Дни опричников

Я уже писал здесь, в одной из предыдущих глав, что участвовал в трех заговорах против кремлевской верхушки. Уголовных дел, по которым я проходил в разных статусах, было в два раза больше – шесть.

Это одна из традиций отношения российской власти к тем, кто отбился от стаи. Мало просто уволить – обязательно нужно подставить подножку и попинать лежачего, чтобы ему жизнь медом не казалась.

Боярин своего дворецкого или окольничего, если те вдруг не ко двору пришлись, в лучшем случае просто за ворота выкидывал – в худшем мог и на кол посадить в назидание другим, даже если вина была высосана из пальца.

Помещик на приказчика вешал всю недостачу по хозяйству, хоть и воровали в поместье все, кто мог. И отправлялась вчерашняя правая рука, закованная в железо, по Казанско-Сибирскому тракту куда-нибудь в Нерчинск киркой махать.

В 30-е годы прошлого века еще проще стало. Будь ты хоть комдив, хоть командарм – не важно, вывел на чистую воду по службе какого-нибудь мелкого жулика или ленивого штабиста, он тебе это припомнил, написал донос, и вот уже тебе в подвале пересчитывают зубы, добиваясь признания работы на японскую разведку.

Ну а уж если отстраняемый от дел является носителем некоего массива информации, что может (пусть даже теоретически) навредить начальству, если человек был допущен к секретам и внутренней кухне – тут уж в ход идет вся тяжелая артиллерия. Когда ставший неугодным – не мальчик для битья, то у него есть шансы уцелеть, ну а если хилый, то, как пел Высоцкий, – сразу в гроб…

Так вот, поддавшись уговорам свой дочки Тани и Чубайса, Ельцин меня беспардонно и беспричинно уволил – после того, как именно я обеспечил его физическое существование, безопасность и возможность, не оглядываясь за спину, строить новую Россию. Об этом я не раз уже рассказывал, но коротко повторюсь. Причина моего увольнения была проста: Таня Дьяченко возомнила себя хозяйкой России, а Чубайс – начальником финансовой службы всея страны, хотя ему и деньги ЖЭУ нельзя было доверять – дворники без зарплаты останутся.

А я им мешал, как мог, много знал и представлял угрозу самим своим пребыванием возле Ельцина – Служба безопасности президента (СБП) обнаружила немало такого, что прямая дорога этим жуликам была – на скамью подсудимых. Поэтому вместо почетных грамот и орденов за службу, обычно дающихся при уходе с должности, мне вослед полетели повестки и как подозреваемому по уголовным делам, и как обвиняемому, и как свидетелю (до статуса подсудимого, правда, не дорос).

Этой компании, присосавшейся к стране с ее ресурсами, было от чего нервничать и суетиться. Фигуры, которых СБП разрабатывала, неформально входили в число неприкосновенных. Информации у нас было много, а поскольку в этом змеином клубке, который опутал Кремль, вся и все переплелись, то Березовский, Чубайс, Таня (тогда – Дьяченко), Юмашев и прочие персонажи опасались, что эта бомба когда-нибудь рванет и не задетых не останется.

Одно дело Виктора Илюшина чего стоило. Мало кто так радовался разгону СБП, как этот высокопоставленный чиновник.

Ельцин таскал его за собой со Свердловска. В Москве карьера Илюшина была стремительной: инструктор ЦК КПСС, помощник 1-го секретаря МГК КПСС, руководитель секретариата Ельцина, а затем – 1-й помощник Президента России. Самый что ни на есть приближенный и во все тайны посвященный кадр. Понятно, что интерес для западных спецслужб люди такого уровня, входящие в ближний круг главы государства, представляют всегда. Вот и Илюшина итальянская разведка зацепила – нашлись крючки. Я до сих пор, по понятным причинам, во многие подробности вдаваться не имею права. Но скажу только, что такие, как Илюшин, попадаются обычно на наживку самую примитивную – деньги, женщины, тщеславие. Если есть слабости у человека, то ими обязательно воспользуются.

Илюшин тихий такой был, улизливый, в глаза не смотрел – канцелярщина ходячая, нарукавников только не хватает. Но это только с виду. Мы обратили внимание на то, что, начиная с 1993–1994 годов Илюшин, как подорванный, стал брать в банках кредиты. И, что самое интересное, их там ему давали под смешные 10 процентов. Почти как в Европе. В одних банках брал, в другие клал на депозиты, но уже под 25 процентов. Скопилось у него этих депозитов больше чем на 60 миллионов рублей (при зарплате в 2 миллиона).

Откуда дровишки? Подключился 7-й отдел (наружное наблюдение) СБП. Он в то время производил впечатление даже на ФСБ: федералы завидовали материальному обеспечению нашей наружки (только автомобилей разных марок около 20), кадрам, квалификации сотрудников. Без преувеличения, это был самый сильный отдел такого плана в стране. Он и вел Илюшина.

Мы обнаружили его тесные отношения с теннисисткой Викторией Соколовой. Она – мастер спорта, в юности была финалисткой чемпионата Европы, чемпионкой Москвы. А в начале 90-х годов стала московским корреспондентом итальянской газеты «Реппублика». Вышла замуж за итальянца.

Она была женщиной высокой, на лицо не очень красивой, но с потрясающей фигурой. А Илюшин – никакой: серый и лицом, и телом. Ну, подумалось сначала, что тут просто «половая психология»: известно ведь, что всякий маленький мужичок страстно желает поиметь женщину выше его ростом. Потом заметили, что он с собой ее повсюду таскает, в том числе и на протокольные мероприятия. А та явно стремилась оказаться поближе к президенту.

Выяснилось, что с Илюшиным, который тоже в теннис поигрывал, ее познакомил Ш. Тарпищев. Ну а Виктор Васильевич – это уже совсем рядом с президентом. Первый помощник развил бурную деятельность: уговаривал шефа с Соколовой сыграть, настаивал буквально. И вот однажды на корте Президентского клуба игра состоялась. Ельцин играл в паре с Тарпищевым, а Илю-шин – с Соколовой. Президенту, как я заметил, она не понравилась. Все же у него чутье имелось: почувствовал неестественность поведения теннисистки-журналистки. Но совместное фото после игры было сделано: Соколова обеспечила присутствие фотографа. По этому эпизоду стало понятно, что барышне зачем-то очень нужно было фото с президентом. Так бывает, когда, например, нужно перед кем-то отчитаться о своей работе, предоставив снимок в компании с лицом, интересующим работодателя.

Ну а потом наше наружное наблюдение зафиксировало, как однажды Илюшин возле метро «Аэропорт» пересел из своей машины в иномарку к какому-то мужчине, открыл свой «дипломат» и на протяжении нескольких минут демонстрировал иностранцу некие документы. Все это сотрудники «наружки» зафиксировали видео- и фотосъемкой.

Через некоторое время выяснили: это был резидент итальянской разведки. Тут наши подозрения превратились в уверенность: 1-й помощник Президента России оказался агентом западных спецслужб. После этого мы завели оперативное дело, дав фигуранту Илюшину кличку «Кабан». Хотя ему этим сильно польстили: хрюкать-то – хрюкал, но клыков там отродясь не было.

ФСБ не решилась бы разрабатывать Илюшина – он же с ЕБН в теннис играет, практически святой. Я мог себе это позволить. Да что толку… Пришел к президенту и предложил ознакомиться с материалом. ЕБН отмахнулся. Невиданное дело: руководителю страны докладывают, что его ближайший помощник завербован иностранной разведкой, а тому, как говорит молодежь, всё по барабану…

Не завидую Илюшину. Думаю, до него дошла информация, что он попал в нашу разработку. А рыло в пуху – спишь беспокойно. Жил, наверное, дни и ночи ожидая, что за ним придут, как в 1937-м. Но не пришли. А когда Службу безопасности президента разогнали, а меня уволили, у этого «клиента» был очень большой праздник. Я знаю, как они его отмечали со своим подельником – заведующим секретариатом президента В. Семенченко. В стране, где побольше порядка и законности, судьба этих людей была бы незавидной.

Не знал Илюшин, что, когда СБП расформировывали, я дал команду уничтожить многие из бумаг, касающихся разрабатываемых лиц. Какие-то документы перевели в электронный вид, но большую часть просто сожгли, чтобы потом на нас не повесили еще и проведение незаконной оперативно-разыскной деятельности (ОРД). Впрочем, если по букве закона, то мы, как и ФСБ, могли и прослушивать, и осуществлять наружное наблюдение за фигурантами, но только не по месту жительства, а на рабочих местах – в любом кабинете на Старой площади, в помещениях Дома правительства и Кремля. Закон об ОРД вышел чуть позже, чем образовалась СБП, и запросто могли «притянуть за уши» и противоправные разыскные действия.

Меня в вузе учили, что все должно быть с санкции прокурора. Если санкции на ту же прослушку не было, то проблемы не исключались. Ведь эта коррумпированная публика из штанов выпрыгивала, чтобы злейшему врагу Коржакову, отравлявшему их существование, предъявить хоть что-то. Поэтому мы в 1996-м уничтожали содержимое сейфов. «О чем вы, господа, какая ОРД, какие документы, нет у нас ничего. Вы бредите, наверное…» Визитеры обозлились неимоверно – уж очень хотелось им самим документы те уничтожить, чтобы концы в воду. И открыли уголовное дело, где я был одним из фигурантов – о пропаже документов в Службе безопасности президента. Так я впервые в карьере получил процессуальный статус обвиняемого.

Летом 1996 года СБП прекратила существование в том виде, в каком я ее создавал. Когда мы узнали, что Чубайс назначил главой кадрового управления Администрации президента разоблаченного коррупционера, негодяя и бывшего начальника Управления ФСК по Москве и Московской области Е. Савостьянова (кстати, одного из липовых «соперников» Путина на президентских выборах), все сразу поняли: дни СБП сочтены. Назначение в Администрацию проворовавшегося человека, кормившегося с руки Гусинского, пролоббировали Таня с Чубайсом, прекрасно знавшие, что на Савостьянове пробы ставить негде. Но именно такие востребованы на госслужбе. Он очень хотел у нас хоть что-то накопать, но ничего не нарыл, поэтому людей выгоняли со службы просто по степени близости ко мне, квадратно-гнездовым способом: если Георгия Рогозина увольняют, то и весь курируемый им отдел – взашей на улицу, несмотря на высочайшую квалификацию офицеров.

Когда я работал над созданием Службы безопасности президента, из всех силовых структур мы забирали к себе лучшие кадры, в том числе и из ФСБ (тогда – МБ, ФСК). К слову, меня до сих пор 20 декабря, в День сотрудников органов госбезопасности, заваливают поздравительными телеграммами и телефонными звонками. Приходится вновь и вновь объяснять: большое спасибо, однако я – не чекист, просто наше 9-е управление в свое время входило в систему КГБ, но мы занимались другими делами. Хотя, учитывая приведенную выше историю, работали не менее эффективно, чем органы госбезопасности – профессионализм кадров позволял. Отдел «К» (контрразведка) контролировал Администрацию президента. Отдел «П» работал против коррупции в правительстве, отдел «В» осуществлял контроль за торговлей оружием. 7-й отдел – «наружка». Центр спецзназначения (ЦСН) – лучший спецназ в России, а может, и в мире. Аналитический отдел. Технический отдел (Техцентр)… В ФСБ этим занимались тысячи сотрудников, а в СБП – единицы. Но это были «штучные» специалисты.

По сравнению с теми, кто организовывал потом налоговую полицию, госнаркоконтроль, Следственный комитет, я находился в более выигрышном положении. Когда Ельцин попросил меня создать СБП, я ответил: сделаю все, но только при условии вашей помощи. Мне нужны кадры, и не абы какие, а те, на кого я укажу. И чтобы жильем их обеспечить. Президент дал указание Ю. Лужкову выделять моим ребятам, вызываемым из регионов, квартиры в столице. И подписал именной указ о моих неограниченных полномочиях в части привлечения кадров. Уникальный, замечу, документ. Таким образом, из Службы безопасности президента получилась сборная спецслужб страны.

А в налоговую полицию, госнаркоконтроль, СК людей набирали по принципу «хоть шерсти клок». И их отдавали по принципу «на тебе, боже, что нам не гоже». Кто же хорошего кадра «за так» отдаст. Отдавали или провинившихся, или бестолковых, или детей знакомых, которых надо пристроить. Поэтому и службы получились такие же по эффективности, как, например, расплодившиеся нынче всевозможные Академии гинекологии, пчеловодства и прочей экстрасенсорики, где академики школьную программу едва знают. Так и те «силовики»: звание и пистолет дали, а служить не научили. Есть и были, конечно, и в этих структурах пахари, которые тянули лямку и за себя, и за того парня. А парни те – без царя в голове или молодежь, ни к какому разумному делу не приспособленная. 30-летние начальники отделов на полковничьих должностях без опыта – где такое еще встретишь.

Отсюда и морально-психологический облик соответствующий. Если борьба с наркотиками – значит, наркотики. «Кто что имеет, тот тем и торгует». Или подбрасывают пакетики, чтобы раскрываемость повысить. Так что в телесериалах, хоть они и дилетантские, немалая доля правды есть. В 2016 году в Москве два опера госнаркоконтроля отравились кокаином, потому что не подозревали, что дилер, у которого они отняли наркотик, его еще не разбавил, как это обычно делается в этой «профессии». Говорили сначала, что это «прикол», что такого не может быть, чтобы опера госнаркоконтроля отравились отобранной у преступников «дурью». Но я в эту историю сразу поверил. Это, увы, признак кадровой деградации, что отмечается во всех силовых (и не только) структурах.

Таким «кадрам», на мой взгляд, прямая дорога – в Росгвардию. Не думаю, что там другой контингент будет.

Или вот еще о профессионализме. Уже на протяжении 7 лет по моему заявлению о нарушении авторских прав дело ведет томная девица, начальник межведомственного отдела УМВД – полковничья, вообще-то, должность. Какое там… Ей по квалификации и до старшего лейтенанта еще расти и расти. Я обратился в полицию с заявлением о том, что некие издатели по фамилиям Николаев и Трусевич обманным путем издали мою «новую книгу». Нового в ней – только обложка из дешевой бумаги. Примитивное вокзальное чтиво. Они надергали кусков оттуда-отсюда, из уже опубликованного, дали броское название и пустили в продажу, о чем я узнал от посторонних.

Был очень удивлен – издатели со мной, как обозначено в договоре, ничего не согласовывали. Примитивно нажились на моем имени, дав везде рекламу о выходе новой книги Коржакова. А люди ведь думают, что это я такой неразборчивый в способах зарабатывания денег. Поэтому откупиться от меня у Николаева и Трусевича не вышло – это вопрос принципиальный.

Чтобы отстоять свое честное имя и наказать аферистов за нарушение моих авторских прав, еще будучи депутатом Госдумы, я написал заявление на имя главы МВД и генпрокурора, и в итоге делом занялась девочка, у которой, боюсь, оно – первое. А эти издатели – «коммерсанты» опытные. Николаев уже выиграл суд у Никиты Высоцкого, пытавшегося опровергнуть содержавшуюся в одной из книг издательства «Алгоритм» информацию о том, что Владимир Высоцкий работал на КГБ. И против этих ушлых деятелей – девочка, у которой еще краска на дипломе не высохла…

Затем, когда образовался Следственный комитет, я снова обратился с этим заявлением, но только уже в СК. Делом занялась следователь Тараканова. Увы, несмотря на такую солидную фамилию, никакого отношения к известному роду она не имеет и совсем не аристократически волынит это дело уже много лет, несмотря на многочисленные протесты прокуратуры.

В те полгода 1996-го, пока избирался депутатом на первый срок, я проходил и по другим уголовным делам. К примеру, по факту смерти лучшего друга и выдвиженца-заместителя самого Шамиля Анвяровича Тарпищева – президента Национального фонда спорта Б. Федорова. Который на встрече Березовского, Юмашева и Тани накануне сказал, что, мол, у Коржакова «руки по локоть в крови». Почему-то (хотя понятно почему: а вдруг сработает?) увязали эти слова с его смертью. Можно подумать, это я ему очередную дозу наркоты подсовывал.

И еще было уголовное дело по факту «разглашения гостайны» – о том, что тележурналист Евгений Киселев сотрудничал с органами госбезопасности под конспиративной кличкой «Алексеев», продавал с потрохами своих коллег. Киселев пожаловался на меня генеральному прокурору – дескать, Коржаков гостайну выдал. Было возбуждено уголовное дело. Хотя совсем не понятно, на каких основаниях. Я носителем этой тайны не был. Попали ко мне документы – я их опубликовал. Что тут можно сказать: лучше храните свою информацию, чтобы ее никто не обнародовал. На мой взгляд, сотрудничество Киселева с органами – просто сотрудничество с органами, и не более того. Это – метод работы КГБ-ФСБ, что тут такого?

Знаю, что ходят разговоры вполголоса о том, что, мол, у Коржакова где-то в заначках столько всяких документов еще хранится, что легендарные одиннадцать чемоданов компромата Александра Руцкого детским лепетом покажутся. А я и не спорю, материалов у меня полно – пленки с разговорами, видеозаписи, копии бумаг и много чего еще интересного. Все сроки давности прошли, но множество мелких и крупных воров и мошенников до сих пор плохо спят из-за этого. Служба безопасности президента могла записать в кабинете кого угодно, даже президента. Хотя мы не делали этого без очень веских оснований и работали точечно.

Почему, к примеру, вышли на главу Администрации президента (1993–1996) С. Филатова как на персонажа, угрожающего безопасности президента? Коррумпированный чиновник легко управляем извне. А Филатов то в одно дерьмо, то в другое вляпывался. Одна история с его дочерью, входившей в преступную группу отморозков-уголовников, чего стоила. В довесок пошла выявившаяся связь Филатова со ставропольскими бандитами, построившими ему в Подмосковье великолепный особняк – один забор оценен в 400 000 долларов. И это помимо дачи Андропова с участком в 17 гектаров, где Филатов жил. Этот деятель «пальцы гнул»: мол, Коржаков – это гестапо, он «слушает» везде и постоянно, и приходится суммы на салфетках ручкой писать. Боялся в своем кабинете говорить что-либо «интимное». Шпионских фильмов насмотрелся и записочки писал, когда принимал у себя в кабинете высокопоставленных посетителей, крупных бизнесменов и так далее. Этим и привлек внимание.

Так что когда начинаются разговоры типа «а что ты сделал для Родины», с полным основанием отвечаю: СБП при мне сделала больше для очищения страны от разной мрази, чем многие спецслужбы. У кого есть в активе то, что он разоблачил в коррупции и снял главу Администрации президента? Или 1-го помощника президента? Или 1-го заместителя председателя правительства (речь – об А. Шохине)? 14 высших чиновников было уволено по собранным нами материалам, в том числе лишились должностей и управделами председателя правительства РФ, и начальник УКГБ по Москве и Московской области Е. Савостьянов. Это «священные коровы» были. Но не для СБП. Результатом являлся, как правило, вызов их на ковер к первым лицам, которые им говорили: или пиши заявление об увольнении, или публичный разбор полетов со всеми вытекающими. Второе никто не выбирал. И это при том, что СБП существовала менее трех лет.

В Румынии самым популярным политиком в 2015 году стала молодая женщина – глава Национального антикоррупционного управления Лаура Кодруца Ковеси. За год сотрудники управления сняли с работы 1250 госчиновников высокого и среднего уровня. Но там это происходило с большой помпой и привлечением СМИ, а мы делали то же самое, но тихо, без прессы. Да даже если бы и захотели предать огласке, не вышло бы: почти все основные СМИ, так или иначе, контролировались или крупными олигархами (Березовский и Гусинский), или «подчубайсниками» – бизнесменами, заработавшими состояния благодаря этим пройдохам.

Время было такое, вся правоохранительная система менялась на ходу. Ельцин требовал результата: давайте сюда коррупционеров! И борьба шла за закрытым занавесом, главным было – отстранить от управленческих функций высокопоставленных казнокрадов. А они меру почти утратили. Если у Касьянова было прозвище «Миша – два процента», то того же Шохина можно было звать «Саша – десять миллионов»: именно столько он спокойно просил (в валюте, естественно) у бизнеса за свою подпись на документах. Это оперативным путем было добыто, а не следственным, уголовных дел никто не открывал.

Черномырдин по Шохину тогда сразу принял решение, лишь попросил меня: «Александр Васильевич, не надо только Борису Николаевичу об этом рассказывать, у него и так голова забита проблемами, зачем ему еще и это, сами разберемся…» У нас не было полномочий следствия – только оперативные функции, и надо было передавать материалы в прокуратуру или милицию. Там развалили бы все, что угодно. Поэтому и увольнение нечистого на руку руководителя считалось хорошим результатом. Кстати, никто из выявленных нами коррупционеров в суд не подал на нас, потому что они знали: доказательств – выше головы.

Нынешним силовикам, казалось бы, все карты в руки: законодательная база, материальная база несравнимы с тем, что было у нас 20 лет назад. Но в сегодняшней избушке – свои погремушки. Правоохранители погрязли в бизнесе. В силовых структурах идет борьба кланов за влияние, в том числе и на финансовые потоки, и на центры принятия решений. ФСБ борется с МВД, СК – с Генпрокуратурой, а все вместе они – с «ястребами» в Кремле и с Кадыровым. На все это сверху взирает президент, не очень-то вмешиваясь: наверное, думает, что это система сдержек и противовесов. Но это называется по-другому: банка с пауками.

Ельциным рулили дочь и Чубайс, а его преемник Путин всегда подчеркивал, что он – самостоятельный в решениях. Хотя на старте его карьеры как главы государства на него влияла, и значительно, та же «семья» – Таня Дьяченко, Юмашев, Волошин и Березовский, потом даже из-за рубежа. Это было заметно по его действиям, по робости, которую он демонстрировал, когда дело касалось каких-то деталей, имеющих отношение к бизнесу ельцинской «семьи». Ну а получив «взад» кресло от Медведева, он начал демонстрировать, что «пакт» с «семьей» можно считать расторгнутым – он слово сдержал, бизнес-интересы семьи соблюл, безопасность обеспечил и теперь может быть свободен.

Моя книга «От рассвета до заката. Послесловие» вышла в 2004 году, о Путине я там практически ничего не писал. Думаю, и его моя книжка мало интересовала. Но вот семейка испытывала сильное любопытство: нет ли там у Коржакова каких-нибудь чемоданов компромата на них? Я сдал в печать текст в 2003-м и узнал, что «семья» копию рукописи уже заполучила. Убедились, что ничего нового криминального там нет, но все равно на всякий случай дали команду, и магазины (кроме двух) книжку продавать поначалу отказались без объяснения причин. Равно как и меня пускать для представления книги читателям.

Ну да я привык уже к тому, что «благодарная» «семейка» старалась навредить мне везде, куда только могла дотянуться. Используя и суд в том числе.

Суды в России – не исключение из общего правила «ты начальник – я дурак». Не ветвь власти, а ветка, которая болтается в зависимости от того, куда ветер сверху подует. Лишний раз рассказывать, как у нас награждают виновных и наказывают непричастных – только бумагу тратить. В любом регионе страны масса примеров, и все о них знают. Вспоминаю одну только историю, которая разворачивалась у меня на глазах – в Рязани. Там в конце 90-х – начале нулевых царило полное беззаконие, и действовала целая организованная группа, куда входили губернатор, председатель областной Думы, прокурор области, председатель СУ СК. Они объединились, чтобы сожрать первого мэра города Рязани Валерия Васильевича Рюмина. Причина обычная, из-за этого и я был уволен: Рюмин знал всю подноготную этой властной команды.

Он – подполковник-десантник, «афганец», четырежды орденоносец, его легко выбрали депутатом Съезда народных депутатов РСФСР, и мэром города Рязани он стал всенародно избранным. Когда в 1993 году Ельцин подписал указ о демонтаже памятников Ленину, только двое руководителей федерального уровня, несмотря на давление на местах, его выполнили (не хочу здесь обсуждать, хорошо это или плохо – памятники сносить). Барсуков, при полном молчании коммунистов, из Кремля убрал изваяние Ленина «в позе сидя», находившееся между 14-м корпусом и колокольней Ивана Великого. А Рюмин, единственный из российских мэров, убрал памятник вождю пролетариата в Рязани. Тоже при полном непротивлении общественности.

А потом в Рязани стал губернатором коммунист В. Любимов, и на В. Рюмина начались массированные нападки в прессе: такой-сякой, Ильича в утиль отправил. Но ничего более криминального на него накопать тогда не удалось. Рюмин учредил газету «Вечерняя Рязань» и критиковал нещадно областную власть, на волне чего был несколько раз избран депутатом. Затем губернатором области назначили (Путин) выдвиженца «Единой России» Ковалева. И верхушка региона решила уничтожить зарвавшегося «афганца». Придумывали несусветную ахинею. Дескать, Рюмин просил 2 миллиона рублей у председателя областной Думы за то, чтобы не печатать на него компромат. Посредником «назначили» персонажа, только что освободившегося из мест лишения свободы, больше свидетелей «шантажа» не было.

И вот тут мы подходим к теме суда. Местная Фемида с пониманием относилась к деятельности Рюмина, но тут, видимо, судейские чиновники получили сверху жесткое указание: Рюмин должен сидеть в тюрьме. Причем в свое время он в газете и с депутатской трибуны критиковал прокурора области (тому, на самом деле, на лесоповале было самое место). И тут организуют Следственное управление Следственного комитета, где начальником ставят того самого прокурора, а вместо него – его заместителя, такого же негодяя. Кстати, Рязань, наверное, была единственным местом в стране, где прокуратура и сбежавшее из-под ее крыла следствие сосуществовали мирно, везде между ними – лютая и грязная война.

Меня эта история задела за живое, от Рюмина мне ничего не нужно было, просто я возмутился совсем уж откровенным беззаконием. И обратился к председателю Верховного суда Вячеславу Михайловичу Лебедеву с личным конфиденциальным письмом, как рядовой военный пенсионер, с рассказом о рязанской эпопее. Но человека это, увы, не спасло – в 2015 году 65-летний В. Рюмин, инвалид, отец малолетнего и несовершеннолетнего детей, был приговорен к 7,5 года лишения свободы в колонии строгого режима. Красноречивый пример того, как судебная власть может идти на поводу у власти исполнительной и выносить приговоры, которые судьям сверху по телефону диктуют.

Точно по этой же причине в 1996 году мой иск о защите чести и достоинства к Ельцину не принял Кунцевский межмуниципальный народный суд города Москвы (подавал иск как сосед Ельцина по месту жительства). Я требовал не денег, а только публичного опровержения бреда о том, что я якобы оклеветал президента и его семью. Если бы мы жили в правовом государстве, я бы выиграл, конечно. В странах, где суд независим, он однозначно встал бы на сторону человека, который высказал свое мнение, пусть даже и о президенте. Но в России, где творится судебный беспредел, это не проходит. К слову, точно так же по надуманным и нелепым основаниям отказали в иске А. Навального к Ю. Чайке: кто такой генпрокурор, и кто такой «осужденный» оппозиционер? Они для российского суда только на словах граждане с одинаковыми правами, а на деле один гораздо «правее» другого.

Вообще, первым после моего увольнения начал пытаться «оттоптаться на Коржакове» Анатолий Собчак. Хотя эта «икона демократического движения» обязана была мне своей карьерой. И я к нему относился хорошо, с уважением, как к эрудиту, талантливому политику и оратору, способному говорить долго без бумажки. Мы много раз с ним, что называется, сиживали. Труднее всего было привыкнуть к тому, что его и без того приличное косоглазие от алкоголя усугублялось, и начинало казаться, что он смотрит по углам, но не на тебя.

У нас сложились дружеские отношения. Хотя поначалу я был не очень доволен тем, что он упросил Ельцина дать ему охрану «как себе». Людей у меня было тогда всего ничего, и резать приходилось по живому, когда ЕБН распорядился организовать охрану Собчаку. Хотя все-таки самых лучших, профессиональных, честных и надежных ребят я в Питер тогда не отдал. Набрал в 1991 году шесть сотрудников для командирования в город на Неве к Собчаку. В том числе, кстати, и Виктора Золотова, которого в 2016 году Википедия назвала «российским военным деятелем». Не знаю, как насчет военного, но «деятелем» он уже в 90-е был выдающимся…

Надо заметить, что Собчака «пробило» на охрану, когда он услышал от своего московского коллеги Гавриила Попова, что ему Коржаков безопасность организовывал. Гавриил был таким безобидным накопителем, занятым тем, что набивал подвалы своей дачи, безвкусной и огромной, импортными продуктами, маслинами, сырами, пивом в банках, вином и прочим, что положено иметь в запасе миллионеру и греку-скопидому. Путь на его дачу лежал по Внуковскому шоссе, но потом нужно было сворачивать в лес и ехать по нему около километра. Если бы там его кто-то прижучил (только вот кому это в голову могло прийти?), деваться было бы ему некуда, а его личный водитель – охрана никудышная. Ельцин распорядился: дай Гавриилу ребят…

Я подобрал двух хороших сотрудников – рослых, крепких, владевших рукопашным боем, отличных стрелков. Попов на них с восторгом снизу вверх смотрел. Много ли человеку для счастья надо? Ну и, естественно, похвастался перед заклятым другом Собчаком: со мной, мол, два громилы теперь повсюду ездят, меня даже не видно из-за них. Собчака это зацепило, и он тоже выпросил у президента охрану.

Вообще-то, я был в недоумении: зачем в Питере Собчаку охрана из Москвы, если там свой отдел «девятки» имеется, который члена Политбюро Романова охранял? Они там живут, мужики – надежные. Один Витя Смирнов по кличке Кувалда чего стоил (кулаки – как Ксюшина голова). Но Собчак заявил, что в его Отечестве пророков нет и он местным не доверяет. Хотя вот те-то как раз ни с какими хозяевами бандитского Петербурга не якшались, в отличие от некоторых их коллег. Напротив, писали мне потом недоуменные рапорты о том, что отдельные «деятели» охраны, прибывшие из Москвы ради безопасности Собчака, в открытую раскатывают по городу в компании с видными бандитами и их покровителями из мэрии.

У меня сохранилось постановление Ленгорисполкома о назначении окладов московским прикомандированным охранникам Собчака. Мало того, что в Москве им шла зарплата в размере 300 рублей (инженер получал тогда 120–150), так и в Питере у них были плюсом те же 300 руб-лей от ленинградских властей. Жили они в гостинице «Ленинград» – наверное, лучшей в городе в то время. Днем и ночью – шведский стол. Служба – сутки через двое, но им еще и местные сотрудники «девятки» помогали. А на выходные москвичи, если не было задач по службе, могли укатить в Москву домой. Мало у кого тогда такие условия службы были.

По части самой охраны все было организовано на достойном уровне, и Собчак выказывал чрезвычайное удовлетворение своей «крутизной». Хотя потом я понял, что эта охрана была нужна не столько ему, сколько его жене Людмиле Нарусовой. Тоже живая иллюстрация того, что жены первых лиц, где бы то ни было, похожи друга на друга. Это какое-то стихийное бедствие. Вот и Нарусова из того же племени российских «первых леди», которые самоутверждаются под прикрытием мужей. И пытаются во все влезать, решая какие-то свои вздорные вопросы, что часто пагубно влияет на карьеру супругов.

Прошло полгода, первая смена моих сотрудников в Питере при Собчаке отработала, послали им на замену следующую команду. Вернулись пятеро, хотя уезжали шестеро. Спрашиваю: а где же Золотов? И выясняется, что «деятель» завис в городе на Неве при Нарусовой – ему там понравилось, несмотря на наличие в Москве устроенного быта, супруги и т. д. Нарусова его «сделала» старшим следующей смены телохранителей: «Мы Вите доверяем». Правда, не уточнила: «мы» – это кто персонально? Она и Собчак? Или какая-то другая петербургская «элита»? Этого она не пояснила.

Так что Золотов поднялся не по служебной, а по карьерной лестнице благодаря Нарусовой и, возможно, тем, кто находился тогда рядом с Собчаком (одну фамилию мы все с вами знаем). В целом же Собчак был больше по части «поговорить», а тыл – все эти квартиры с бассейнами и прочие излишества, из-за которых он и «пролетел» на выборах – обеспечивала своими распоряжениями его жена.

Я все это наблюдал своими глазами, когда «ставил» Собчаку охрану и практически через выходной мотался в Питер. Ельцин меня спокойно отпускал, особенно если сам в это время в Завидово сидел. Собчак встречал по высшему разряду, с помпой, хотя я никогда этого не любил. Все встречи отменял: «Александр Васильевич едет – второй человек в стране» (какой-то недалекий человек это придумал, и все подхватили). Садились с ним за щедро накрытый стол и основательно ужинали, каждый раз – несколько часов, без этого Собчак не отпускал. Мы с ним напротив друг друга на стульях, а с торца стола на низком диванчике обычно пристраивался тот, кто потом («спасибо» Березовскому) стал президентом страны. Пили только водку, которую помощник наливал нам с Собчаком в рюмки. «Володя, ну ты сам-то выпей», – приставал к нему начальник. Однако Володя дежурно отнекивался, пригубит и поставит. Но аккуратно поедал и закуску, и наши с Собчаком разговоры. Которые после нескольких похожих на фужеры рюмок были весьма откровенными…

А когда наши с Собчаком тарелки пустели, моментально раздавался стук в дверь – входила официантка с новыми блюдами. Словно там, в диванчике, у Володи кнопка для ее вызова имелась. Кстати, это модно тогда было. Первой звонки для вызова персонала стала использовать Раиса Максимовна – она же не баба какая-нибудь, чтобы криком обслугу звать. С нее и пошло: обязательно звонок под рукой был, чтобы «человека» вызвать, куда бы ни приезжали Горбачев с женой.

Потом Володю я видел еще несколько раз, когда его Чубайс с П. Бородиным уже забрали в Москву заместителем управляющего делами президента. Дали ему казенную дачку в Архангельском, где и я когда-то жил. Случайно пересекались с ним в большом бассейне «Газпрома», где я плавал два-три раза в неделю. Потом Володе дали квартиру в доме Управления делами президента на улице академика Зелинского, 6. Кстати, в этом доме тогдашний управделами президента Бородин предлагал мне две квартиры с условием, что я освобожу свою в доме на улице Осенней, через стенку с Ельциными.

Пользуется ли теперь Володя звонком, чтобы вызвать человека для смены блюд, – не знаю, но другие номенклатурные традиции, принятые в высших эшелонах отечественной власти, он усвоил, кажется, в полной мере. И умение складно говорить по бумажке, изредка поднимая глаза, и способность убедительно отвечать на вопросы, умело избегая сути того, о чем спросили. Это – талант, который оттачивается в бесчисленных совещаниях, которые давно уже стали болезнью наших руководителей, в том числе и нынешнего. Совещания собираются бесконечно и по никчемным поводам. Причем не только в Москве, но и в Сочи, во Владивостоке и бог еще знает где. Все это – потерянные время и деньги. Полчища чиновников летают бизнес-классом за бюджетный счет по необъятным просторам страны с совещания на совещание, где им ради телевизионной картинки зачитают по бумажке то, что могли бы прислать по электронной почте. По Москве невозможно проехать из-за пробок, которые собирают «членовозы» с мигалками, с утра до ночи везущие начальство на совещания «об усилении расширения». Мука, скука и тупость.

С патрона берут пример руководители министерств и ведомств, также собирающие подчиненных на многочасовые посиделки. В том числе и в силовом крыле, где время в разы важнее денег. Вот в октябре 2016 года в «отстойнике» – Совете безопасности России – проходит совещание по вопросу фальсификации истории революции 1917 года (а то больше нет никаких угроз для безопасности страны). В МВД собирают совещание, чтобы обсудить, как праздновать очередной День сотрудников полиции. И так далее, и тому подобное. Начальник ФСО, в которую после моего увольнения влились остатки Службы безопасности президента, тоже постоянно совещался. Это я, когда возглавлял Службу, собрал всего одно совещание, а Муров заседал с подчиненными в круглосуточном режиме.

Сначала заслушают такого-то, потом поднимут другого, затем пригласят третьего… Зачем повару знать, что будет завтра делать заведующий гаражом, а переводчику – куда поедет интендант? Зачем их собирать в кучу на пятиминутку, которая длилась у Мурова до трех часов? Патология какая-то. Подчиненные теряют время. У меня его отнимал ЕБН, ежедневно в 11 утра задавая один и тот же вопрос: «Ну что, Александр Васильевич, пообедаем?» После чего работа кончалась – что успевал сделать с раннего утра до 11.00, тем дело и ограничивалось. А у огромного количества нынешних руководителей ФСО время крал начальник.

Еще одна беда силовиков – и прошлых, и сегодняшних – раздутые штаты с огромным количеством генеральских должностей. У Мурова тогда чуть ли не в каждом кабинете по генералу сидело (чтобы сам Муров в итоге маршалом стал). Мне, когда создавалась Служба безопасности президента, принесли проект штатного расписания, где я – генерал армии. Заместители – генерал-полковники. Я говорю: ребята, вы что, с дуба рухнули, у вас по десять тысяч бойцов личного состава, что ли?! Завернул тот проект сразу.

А к середине 2010-х годов в ФСО было уже около 70 (!) генералов: в коридорах рябило от лампасов. Причем они разные там – в том числе и такие, кому одной зарплаты маловато будет. В конце 2016 года в Сочи был задержан и доставлен в Москву для дачи показаний следователям генерал-лейтенант ФСО Геннадий Лопырев. При обыске у него в квартире нашли миллиард рублей наличными. Конечно, по подозрению во взятках «за общее покровительство при заключении и исполнении государственных контрактов на проведение ремонтно-строительных работ». За что же еще.

А еще каждый генерал – это кабинет, секретарши, машины, водители, дачи, пенсионное и прочее обеспечение. А потом жалуются: денег нет, но вы держитесь… Меня в годы службы, как генерала, тоже прикрепили к «6-й терапии» – так называлось отделение поликлиники КГБ. Диваны мягкие, пальмы развесистые, хорошие врачи под руки в туалет водят… Правда, это только по рассказам: сам я не был там ни разу и об этом не жалею.

Силовики сегодня получают «эксклюзивные» права на отстрел людей, на любые жесткие действия по отношению к собственным гражданам. Конечно, в поголовную народную любовь Кремль не верит и испытывает страх. Там понимают, что все может внезапно взорваться. Отсюда и этот жест отчаяния – по-другому не назову – в виде создания Росгвардии.

В частных разговорах выясняется, что в МВД никто не одобряет появления этой структуры, больше похожей на кремлевский спецназ. Полицию ослабили, но полноценную «нацгвардейскую» структуру не создали: это процесс долгий. А страдает текущая правоохранительная работа. Если до сей поры проводили, к примеру, операцию по захвату вооруженных грабителей, то вызывали ОМОН и СОБР. Бойцы в бронежилетах, тренированные на захваты и штурмы, шли на бандитские стволы. А теперь полицейские, сплошь и рядом не имеющие специальной подготовки, вынуждены сами идти под пули. Учитывая взаимодействие между нашими спецслужбами, уже понятно, во что выльется обращение полиции в другое ведомство, к Золотову, с просьбой прислать ОМОН или СОБР, переведенный из ОВД в Росгвардию. Там ответят: да мы теперь больше по демонстрантам специализируемся, офисных «ботаников» по асфальту размазывать и недовольных пенсионерок с улиц светошумовыми гранатами разгонять. Как освободимся – пришлем кого-нибудь…

Позорище. До чего опустили звание гвардейца! Настоящая, не ряженая гвардия, с гражданскими на улице никогда воевать не станет, лучше пулю в лоб. А этот «засадный полк», думаю, себя во всей красе еще покажет.

Опричнина на Руси при правлении Ивана Грозного имела целью отторжение имущества у граждан в пользу государства и царского двора. Царь тогда тоже со всем миром пытался воевать, увяз в Ливонской войне и погрузился в глубокую паранойю. Никому не верил, ему повсюду мерещились враги, замышляющие отобрать власть. Очень эта картина из глубокой истории напоминает мне наши дни. С той только разницей, что опричников было около тысячи всего, а в Росгвардии планируется 340 000 бойцов, вооруженных современными средствами подавления больших групп людей (например, заказали разработку пулемета для уничтожения живой силы в условиях города). 340 000 – это половина численности российской армии на 2016 год! Команда для охраны начальства от людей…

Извлекут ли нынешние деятели уроки из российской истории? Никто не знает. Надеюсь, они вспомнят, чем кончилась опричнина: этот аппарат насилия вышел из-под контроля творцов, которые сами и оказались его последними жертвами. Монстр сожрал создателя.